– Как долго мне еще терпеть твоего раба? – Не то чтобы ярл Хрёрек был недоволен. Нет, скорее делал вид. Был бы он недоволен по-настоящему, Хавчик не прожил бы и минуты. Просто мой трэль попался ярлу на глаза в неподходящий момент и вдобавок бездельничающим. Да не просто бездельничающим, а с аппетитом обсасывающим косточку не доеденного мной поросенка.
– Три дня – и чтоб духу его здесь не было! – распорядился ярл.
И ушел по своим делам.
Я в сердцах отвесил Хавчику подзатыльник, велел: «Сгинь!» – и предался размышлениям: куда бы деть мою объявленную персоной нон грата собственность.
В этом задумчивом настроении меня и отловил Свартхёвди.
– Наш сосед Вальтев Кьервальвсон хочет продать свой грэнд[3], – сообщил мне Медвежонок.
– И что?
– А то, что матушка сказала: ты можешь его купить.
Матушка – это уже интереснее. Матушку Свартхёвди зовут Рунгерд. Она – вдова. То есть по местным законам – полноправная владелица наследственной недвижимости. Единственная, кстати, ситуация, когда женщина может владеть имуществом здесь, в Дании. Это потому, что Дания – прогрессивная страна с точки зрения эмансипации. В большинстве средневековых государств, насколько мне известно, мужу наследует не вдова, а ближайший родственник мужского пола. Такая вот несправедливость. И я рад, что в Дании – такие законы, потому что госпожа Рунгерд – настоящая леди. К тому же – ведьма. А еще она весьма красива. То есть очень, очень интересная женщина. И слов на ветер не бросает.
– Грэнд не очень велик, – продолжал тем временем Свартхёвди Медвежонок. – Но земля неплохая. Есть выход к морю. Правда, не защищенный от набега, но, пока Сёлундом правит Волосатый Зад (называли Рагнара и так, за глаза, разумеется), ни один чужак сюда не сунется. Удача Рагнара и его сыновей всем известна. С ними лучше быть в дружбе, как наш ярл. Покупай, Черноголовый! Соседом нашим станешь. От нашего одаля [4] до усадьбы Вальтева за полдня дойти можно. Если матушка станет твоим посредником, лишнего с тебя Вальтев не возьмет.
Это уж точно. Облапошить ведьму или ее клиента никто из местных не рискнет. Порча – дело серьезное. На своей шкуре прочувствовал.
Я заинтересовался. Свободный морской разбойник – это весело. Но жизнь полна сюрпризов. Мало ли как всё обернется. Да и местечко для складирования добычи иметь совсем неплохо. О! Я совсем забыл о Хавчике! Вот отличный способ убрать раба из расположения части.
– Пожалуй, мне это по нраву, – произнес я солидно, как и подобает будущему помещику. – Надеюсь, госпожа Рунгерд не откажется помочь.
– Не откажет, не откажет! – заверил меня Свартхёвди. – Покупай, добрая земля. Соседями будем. А там, глядишь, и породнимся.
Я ухмыльнулся. Чуть не ляпнул: «Будешь моим пасынком, да?»
Но сообразил, что Медвежонок имел в виду вовсе не матушку, а сестрицу Гудрун.
Я вздохнул мечтательно.
Рунгерд – очень привлекательная вдовушка. Но Гудрун – воистину – девушка моей мечты.
Нелегкий выбор, однако. Всё такое вкусное.
Если плоть и рассудок выступают в едином строю, противиться бессмысленно.
– Я готов.
– Вот и хорошо! – обрадовался Медвежонок. – Завтра я поеду домой и поговорю с матушкой. А ты подъезжай денька через два.
– Может, я сам поговорю?
Свартхёвди ухмыльнулся.
– Можешь и сам. Если хочешь заплатить за посредничество больше, чем за землю.
Через три дня мы с Хавчиком сели на лошадок и отправились. Мой воинский пояс оттягивал изрядный мешочек с нажитыми непосильным трудом ценностями. Я был уверен: если Рунгерд согласится посредничать, моих скромных средств хватит, чтобы сделать меня помещиком. На всякий случай я запасся и подарками: шелковым китайским платком для Гудрун и шикарными сережками для ее матушки. И кожаным мешочком с настоящим перцем (дорогущим!), чтоб не являться к чужому столу с пустыми руками.
Груз, который был приторочен к седлу Хавчика, был значительно увесистее. То были наши дорожные пайки. Хавчик – он Хавчик и есть.
Встречали нас как родных. Я был расцелован леди Рунгерд. Торжественно. А затем, пылко, – юной Гудрун.
– А что ты мне привез? – шепнула мне девушка моей мечты.
– Привез, привез! – успокоил я.
И элегантным движением выхватил из седельной сумы платок.
Пестрые китайские птицы заискрились на солнце. Гудрун взвизгнула, сцапала подарок и умчалась примерять.
Сережки тоже были приняты благосклонно. И перец, который стоил больше, чем оба подарка вместе взятые.
Пока вручались дары и говорились приветственные речи, Хавчик тихонько смылся.
Я не беспокоился. Мой раб точно не останется голодным. И не уснет в одиночестве.
В отличие от меня. То есть я запросто мог заполучить в койку любую из дворовых девок, но… Предпочел журавля в небе. Наверное, я еще не вполне викинг. Викинг взял бы и то и другое.
Рунгерд согласилась.
Не в смысле разделить со мной постель, а попосредничать в приобретении земли.
На следующий день оседлали коняшек и отправились в гости к продавцу.
Мы – это я с Хавчиком, а также Свартхёвди с матерью и звероватого вида мужик, слуга Рунгерд, которого звали Гнуп Три Пальца. Смысл прозвища от меня был скрыт, поскольку пальцев у Гнупа был – полный комплект. Позже выяснилось, что Гнуп всегда сопровождал Рунгерд в путешествиях, и это было правильно. За свою госпожу Гнуп медведя бы удавил голыми руками. Но с голыми руками в этой стране даже погадить не ходят, так что при Гнупе был полуметровый тесак и лук с запасом стрел.
Луком, впрочем, завладел Свартхёвди – и не зря. Парочка жирных осенних гусынь весьма украсила наш обед.
Вальтев, сын Кьервальвсона, оказался крепким, как боровик, лысым датчанином с заплетенной в косицы желтой бородой.
На Рунгерд он глядел с откровенным вожделением, что дочь Ормульфа Хальфдана ничуть не смущало.
Для начала мы еще раз (хотя с обеда прошло не больше двух часов) славно покушали. Потом сели на лошадок и отправились осматривать недвижимость. Место мне понравилось. Просторное поместье с приусадебным хозяйством, хлевом, овином, сеновалам и прочими постройками. Традиционный длинный дом. Рядом – еще один дом, поменьше. В нем жила семья арендаторов. В теплое время года. Зимой, как позже выяснилось, они переселялись под господскую крышу.
Полоски ухоженных полей, луга, даже немаленький лес, примыкавший к еще более обширному болоту, так и кишащему пернатой дичью.
Имелся и выход к морю. С каменным причалом и с корабельным сараем. Правда, корабля внутри не было. В сарае сушилась рыба, сети и пиломатериалы. Доски – немалая ценность по здешним меркам. Учитывая, что выпиливают их вручную, неудивительно.
В список прилагаемого к земле имущества входили также и рабы: невзрачный мелкий мужичонка с такой же непрезентабельной супругой.
Вальтев, однако, заверил, что трэли эти – работящие, послушные и дело знают.
Но то была всего лишь реклама. Продавец нахваливал товар.
Хавчик в очередной раз меня удивил, проявив земледельческую хватку и недюжинное знание предмета.
По его словам, четыре поля из пяти были расчищены кое-как и порядком истощены, а за свинками не было надлежащего ухода.
– Зимой небось на одной рыбе держал? – спросил мой раб уважаемого землевладельца.
Тот, вместо того чтобы послать наглого трэля, смутился и пробормотал что-то невразумительное.
Судя по тому, что говорил мой раб, владение Вальтева отнюдь не процветало.
Я, впрочем, и сам об этом догадывался. Корабельный сарай был большой и добротный. Надо полагать, он не всегда был местом для сушки рыбы.
Но я – догадывался, а Хавчик выявлял конкретику.
– Толковый у тебя человек, – вполголоса сказала мне Рунгерд. – Продай. Две марки серебром.
– Не могу, – так же тихо проговорил я. – У нас с ним договор.
Это, кстати, не было враньем. Как-никак Хавчик пошел в рабы добровольно. И – именно ко мне. Да и глупо продавать такого ловкача. Идеальный управляющий получится.
Познакомились мы и с арендатором Вальтева, обстоятельным семейным мужиком по имени Пэр. Полагаю, с ним мы договоримся.
После осмотра вся наша компания вернулась в дом, снова перекусила (на сей раз нашими, привезенными с собой припасами) – и начался торг.
Процесс этот был весьма обстоятельный. Речь шла о том, какое именно имущество достанется покупателю. С дотошным обсуждением преимуществ и недостатков.
То есть обсуждали Вальтев, Рунгерд и Хавчик. Иногда вступал Свартхёвди. Я же делал морду кирпичом и солидно помалкивал.
Наконец перешли к собственно оценке. Стартовая цена, предложенная продавцом, вдвое превышала мои финансовые возможности. Было заметно, что сумма эта – домашняя заготовка, потому что лысый выпалил ее и умолк.
Мои «адвокаты» синхронно выразили невероятное изумление. Я решил подыграть и принял оскорбленный вид. Меня, заслуженного хускарла самого ярла Хрёрека, пытаются кинуть!
Вальтев тут же сбросил половину.
Дальнейший торг занял часа три. За это время мы приговорили бочонок хозяйского (или уже моего?) пива и слопали килограмма два сушеной рыбешки.
Рунгерд и Хавчик работали «в четыре руки».
Хавчик упирал на факты: лошади старые, ограда покосилась…
Рунгерд давила на психологию и гормоны: мол, такому крутому мужику, как лысый сын Кьервальвсона (этакое отчество мне без тренировки и не выговорить), надо не недвижимостью зарабатывать, а в вики ходить. Вот сходит он следующим летом с Рагнаром – и будет у него много рабов и еще больше серебра. А уж тогда… И улыбалась ласково, с намеком.
По ходу выяснилось, почему Вальтев Кьервальвссон продает наследственное имение. Лысый крепыш действительно собрался в вик. Пошел слух (правдивый), что Рагнар в следующем сезоне планирует эпохальный разбой. И по сему поводу зовет с собой всех желающих. А вот это уже было вранье. Всякая шелупонь Рагнару ни к чему. Но Вальтев готовился по-взрослому. Заказал кнорр (часть древесины для его постройки как раз и сушилась в корабельном сарае), сговорился с будущей командой – и был уверен, что и года не пройдет, как он будет кушать исключительно на серебре.
Блажен кто верует…
Процесс торговли закончился, когда на небе показались звезды.
Первоначальная сумма сделки была уменьшена в восемь раз. Вместе с долей посредника (Рунгерд) это составило примерно половину моих финансов. Я внес задаток.
Формальную сторону сделки было решено осуществить через три дня, в поместье Рунгерд. Вальтев, впрочем, выговорил себе право пользования недвижимостью еще на три недели. Для переезда.
Что он не увезет лишнего, можно было не сомневаться. Здесь с этим строго. У своих не крадут. Своих только грабят.
– Ты доволен? – интимно шепнула мне на ухо Рунгерд.
– А ты? – не менее игриво осведомился я. – Будешь приезжать ко мне в гости?
– Чаще, чем ты думаешь, – Рунгерд потрепала меня по щеке. – Зимы у нас длинные.
– Ночи тоже.
Ответом мне был весьма возбуждающий смех.
Матери Свартхёвди, как я сегодня узнал, было всего тридцать семь. Медвежонка она родила в шестнадцать.