ГЛАВА X
Льяно-Эстакадо, или Столбовая равнина, принадлежит к числу наиболее странных местностей Великой американской прерии. Это плоскогорье, или, вернее, горная равнина, возвышается над окружающей ее низменностью на тысячу футов, а по форме напоминает баранью ногу, вытянутую с севера на юг.
В длину Льяно-Эстакадо простирается на четыреста, а в ширину – на двести – триста миль. Таким образом, площадь его приблизительно равняется по величине Ирландии. Поверхность горной равнины значительно отличается от окружающей ее со всех сторон прерии и сама по себе чрезвычайно любопытна. Северная часть, занимающая около пятидесяти миль, пустынна, безлюдна и почти абсолютно лишена растительности, лишь кое-где на ней растут низкие, приземистые мецкиты (особого рода акации) двух различных видов. Во многих местах сухая каменистая почва дает трещины глубиною до тысячи футов. Отвесные скалы, вздымающиеся по обеим сторонам их, образуют непроходимые пропасти. На дне этих расселин валяются бесформенные груды камней, среди которых то здесь, то там темнеют большие лужи воды. На скалах растут искривленные, хилые кедры.
В эти трещины, или, как называют их местные жители, «каньоны», можно попасть только через естественные проходы, часто отстоящие на много миль один от другого.
Большая часть горной равнины уныла и безрадостна. Целые сотни миль заняты участками земли, по твердости напоминающей шоссейную дорогу. Местами только произрастают акации и травы – главным образом «грама» и «буйволова трава». Изредка попадаются небольшие глубокие, мрачные озера самой разнообразной величины. Унылые берега их сплошь покрыты осокой. Вода большей частью содержит много железа, серы или соли. После сильных дождей количество их заметно увеличивается, и она становится более пресной. Но дожди в этой бесплодной и печальной местности выпадают крайне редко и представляют собой не правило, а исключение. Зато засухи, во время которых многие озера высыхают совершенно, продолжаются бесконечно долго.
Поверхность южной части Льяно-Эстакадо в высшей степени своеобразна. На расстоянии двадцати миль в ширину и пятидесяти в длину тянутся по направлению с севера на юг небольшие холмы из чистейшего белого песка. Напоминая по форме конусы, они достигают ста футов вышины. Ни одно деревце, ни один кустик не нарушают гармоничности их закругленных очертаний и однообразия их окраски. Но по странной аномалии, необъяснимой даже для геологов, между этих песчаных холмов и на вершинах их попадаются болотистые озера, не высыхающие даже в самое жаркое время года. В них растет множество камыша, шильника[40] и кувшинок. Присутствие воды среди зыбучих песков совершенно непонятно и ставит в тупик путешественников.
Подобные песчаные формации представляют собою обычное явление как на берегах Мексиканского залива, так и в некоторых прибрежных местностях Европы. В существовании их близ моря нет ничего загадочного. Но здесь, в самом центре западного материка, они производят в высшей степени странное впечатление.
Путешествовать по этим белым холмам почти невозможно. Лошади на каждом шагу по колено увязают в песке, а переправы через болотистые озера считаются очень опасными.
Где находится Льяно-Эстакадо? Если вам захотелось узнать это, разверните карту Северной Америки. Там вы найдете большую реку, носящую название Канадской. Беря начало в Скалистых горах[41], она течет сперва на юг, потом на восток и, наконец, вливается в Арканзас[42]. В том месте, где река эта меняет направление, к ней почти вплотную приближается Льяно-Эстакадо, утесы которого то нависают над водой, то отступают назад, становясь похожими на горную цепь и нередко вводя этим в заблуждение путешественников.
Западная граница Столбовой равнины очень проста. Недалеко от истоков Канадской реки берет начало другая река – Пекос. Судя по географическим картам, он течет прямо на юг. Но это неверно. На продолжении нескольких сот миль Пекос упорно стремится на восток и сворачивает на юг лишь незадолго до впадения в Рио-Гранде. Вот эта-то река и омывает западные склоны Льяно-Эстакадо. Преграждая ей путь, плоскогорье заставляет ее изменить первоначально взятое направление. Не будь его, Пекос, как и все остальные реки, берущие начало в Скалистых горах, продолжал бы течь на восток.
Восточная граница Льяно-Эстакадо менее определенна. Вы получите о ней представление, если проведете воображаемую линию в триста миль, начинающуюся у Пекоса и пересекающую течение рек Вихиты, Красной Луизианы, Бразоса и Колорадо[43]. Все эти реки, с их многочисленными притоками, берут начало на восточных склонах Столбовой равнины и прокладывают между скал самые фантастические русла.
На юге Льяно-Эстакадо заканчивается мысом, вдающимся в прерию и в поросшие мецкитом долины бесчисленных горных потоков, питающих нижнее течение Рио-Гранде.
Горная равнина, о которой идет речь, не имеет постоянных жителей. Даже индейцы не задерживаются на ней дольше, чем это необходимо. В некоторые уголки ее их не заманишь ничем. Между тем они не отличаются трусостью и привыкли безропотно переносить голод и жажду. Путешествие через это плоскогорье, длина которого достигает четырехсот миль, опасно и трудно.
Более или менее надежными считаются только две дороги.
Главное неудобство такого рода путешествий заключается в недостатке воды.
В былые времена одна из этих двух дорог носила название «Испанской тропы». Она вела от Санта-Фэ до Сан-Антонио-де-Бексар[44]. Чтобы путешественники не сбились с пути, в определенных пунктах ее были поставлены столбы. Отсюда название «Столбовой равнины».
В наши дни по Льяно-Эстакадо путешествовать не принято.
Негостеприимное плоскогорье посещают только сиболеро и торговцы. Одних гонит на Столбовую равнину желание поохотиться за бизонами, других – надежда заключить какую-нибудь выгодную сделку с индейскими племенами, пробирающимися через плоскогорье на восток. Ни охота, ни торговля эта не имеют сколько-нибудь серьезного значения.
Сиболеро и бродячие торговцы мексиканских окраин во многом похожи на охотников и жителей девственных лесов Северо-Американских Соединенных Штатов. Вместе с тем они сильно отличаются от них вооружением, одеждой и привычками.
Сиболеро неразлучны со своими лошадьми. Вооружение их состоит из лука и стрел, охотничьего ножа и длинного копья. Как правило, они не употребляют огнестрельного оружия и даже относятся к нему с некоторым презрением. Зато без лассо они никогда не выезжают на охоту.
Отправляясь на плоскогорье с торговыми целями, местные жители берут с собой очень ограниченный запас товара. Обыкновенно стоимость его не превышает двадцати долларов. Несколько мешков сухого хлеба, мешок-другой маиса, безделушки, которыми любят украшать себя дикари, грубые серапе, отрезы яркой шерстяной ткани домашнего изделия – вот и все.
Металлическими изделиями, которые чрезвычайно дороги в Мексике из-за высоких ввозных пошлин, они почти не торгуют. Брать с собой огнестрельное оружие им не имеет смысла: индейцы, испытывающие в нем потребность, получают его с востока. Большое количество ружей и карабинов попало в руки команчей[45] во время их набегов на южномексиканские города.
Из своих долгих и опасных странствий сиболеро возвращаются нагруженными тушами и шкурами бизонов, частью добытых собственноручно, частью полученных от индейцев в обмен на товары.
Индейцы охотно продают им также лошадей, мулов и ослов, большие стада которых пасутся в прериях. Некоторые из этих стад насчитывают по нескольку сот голов. Многие животные носят клеймо своих бывших мексиканских владельцев. Угнав табун лошадей из гациенды, расположенной по нижнему течению Рио-Гранде, индейцы спешат продать его жителям какого-нибудь городка, лежащего у истока той же реки. Подобные приемы считаются вполне законными, и правительство смотрит на них сквозь пальцы.
Охотники путешествуют по прерии небольшими группами. Бывают, впрочем, случаи, что они соединяются в отряды из нескольких десятков человек и даже берут с собой свои семьи. Но обычно вся экспедиция состоит из одного или двух сиболеро и такого же количества слуг. Индейцы беспокоят их меньше, чем других путешественников. Отлично зная, с какими целями отправляются в прерии эти смельчаки, команчи и другие племена относятся к ним скорее дружелюбно. Но все же это не мешает иногда краснокожим нападать на одиноких путников.
Торговцы перевозят свои товары или на мулах, или в повозках, запряженных волами. Эти повозки могут служить великолепной иллюстрацией первобытного способа передвижения. Колеса из бавольника, соединенные крепкой деревянной осью, по форме скорее приближаются к эллипсу или четырехугольнику, чем к кругу. На оси стоит глубокий квадратный ящик. Волы впрягаются посредством деревянной поперечины, привязанной к их рогам обыкновенными ремнями. Об упряжи и ярме мексиканцы не имеют понятия.
Шум, поднимаемый этими повозками, не поддается описанию. Его можно сравнить разве только с воплями многочисленного семейства, переживающего минуту смертельной опасности, или с ревом нескольких десятков обезьян.