Глава 1. Добро и зло
1
Знать об этом было невыносимо.
Или выносимо?
Прижавшись щекой к холодному бетону дурацкого столба, Таня в который раз взирала на отца, а тот её не замечал.
Пьяненький, расхристанный, жалкий.
Отец кривлялся и унижался, пытаясь выманить «пол-литру» у золотозубой продавщицы гастронома.
А Таня, пришедшая в этот самый магазин за бутылкой молока, только и смогла, что спрятаться у окна и смотреть-смотреть-смотреть…
Крахмальный чепец продавщицы замотался в отрицании, и отец скукожился, сник. Трясущейся рукой полез внутрь замызганного, когда-то щегольского пиджака и достал…
* * *
– Таня, дочка, папа какую мне кофточку подарил! Мечта! – мама кружится по комнате в невероятной чёрной блузе, расшитой алыми розами.
– Я вырасту, я обязательно вырасту, и ты, мамочка, дашь мне эту блузку надеть! – кружится Таня, раскинув руки, как птица.
Они обе долго крутятся у зеркала, примеряя алые розы счастья к своей жизни.
Блуза упаковывается в хрустящий пакет и убирается на полку, где лежат особые вещи – «на выход».
Каждый день Таня тайком от мамы достаёт запретный пакет и гладит руками розы. Они живые, текучие, текущие, ласковые и шелковистые.
Самые красивые на земле.
* * *
Толстые сосискообразные пальцы продавщицы, унизанные золотыми перстнями с тусклыми каменюками, нетерпеливо рвут хрусткую нежность пакета.
Тонкий шёлк, расшитый алым розами, струится меж ладоней, выскальзывает.
Ах! Диковинная птица вспорхнула над затоптанным серым полом гастронома и унесла с собой сердце Тани.
* * *
Так они и стоят.
За стеклом – Таня, роняющая слёзы.
На улице – отец. Карманы пиджака оттопырены ядовитым стеклом, увенчанным алюминиевыми пробками по «три шестьдесят две».
Папа что-то говорит, говорит Тане.
Он не плохой, не злой, не хороший и не добрый.
Он родной. Папка. Какой есть. Пока. Скоро не будет. Совсем…
2
ЧЕТВЁРТАЯ ОБЕЗЬЯНКА
…она вернулась поздно… квартира встретила её сандаловой тишиной уединения… обычный будний день…
…утром пешком на работу… университет… лекции… студенты… коллеги… при входе её пропустил обритый «под ноль» студент… она узнала его, несмотря на отсутствие роскошной тёмно-русой шевелюры… удивлённо взглянув, поздоровалась и поспешила на кафедру…
…ми-дзару…
…на кафедре коллеги пили кофе… и суета дня отвлекла от вопроса, что случилось у студента, не склонного к эпатажу…
…кика-дзару…
…последняя пара была в группе странного студента… итоговый тест по изученной теме… он сидел в последнем ряду и отрешённо смотрел в окно… на сделанное замечание «Или пишите тест, или покиньте пару!» молча вышел из аудитории… на свой вопрос к студентам группы, что случилось, она так и не получила вразумительного ответа…
…ива-дзару…
…заседание кафедры… проверка результатов теста… не поставив ни одного «неуда», удовлетворённо пошла домой… сандаловая тишина оборвалась звуком свалившейся с комода обезьянки… четвёртой… из знаменитых трёх: «Ничего не вижу» (ми-дзару), «Ничего не слышу» (кика-дзару), «Ничего не говорю» (ива-дзару) … но первоначально этих мудрых восточных обезьянок – четыре… четвёртая – сэ-дзару – символизирует принцип «недеяния зла»…
…её пронзила необъяснимая тревога – ожидание непоправимого… и, переобув кроссовки, она кинулась в общежитие… узнав у дежурного, в какой комнате жил студент, неуверенно постучала… за дверью была тишина… после более настойчивого стука послышался звук, похожий на звук свалившейся фигурки обезьянки… и дверь распахнул тот самый обритый «под ноль» студент…
…они долго бродили по вечерним улицам города, а он всё говорил… говорил… будто пробудившийся вулкан эмоций… чувств… смыслов…
…сэ-дзару…
…как жизненно важно вовремя внимательно выслушать человека…
3
БЛАГИМИ НАМЕРЕНИЯМИ…
Светлана Петровна опять поцапалась с зятем. Что ж такое, дочь дома крутится как заводная, а он… Хоть бы с детьми погулял. Телефонный разговор был неприятным, но коротким. Костя ответил коротко: «Мама, когда мне понадобится ваш совет, я скажу» – и отключился.
Тёща полдня дулась. Вечером, когда привела из спортивной секции старшего внука, ещё и дочь добавила:
– Мамочка, не надо Костю учить. Он не маленький.
– Дочь, но я же хочу как лучше! Тебя жалко. Да и я с ног сбилась. С детьми вожусь, даже на выходные забираю. А он придёт – и на диван. Устал. А ты не устала?
– Устала. Но… не надо. Мы сами разберёмся.
– Что ж, разбирайтесь. А я пока в Казань к подруге съезжу. Поживите без меня недельку.
В поезде Светлана Петровна радовалась свободе. Но и тревожилась: как там Никитка в садике останется на весь день, как Славик сходит один на самбо? И злилась: помогаешь-помогаешь детям – и никакой благодарности.
Задумчивость развеяла соседка по купе. С виду примерно ровесница, она была какой-то нестандартной. Не было у неё ни вдовьего горбика, как у Светланы Петровны, ни горсти таблеток от гипертонии. Смотрела она открыто, губы то и дело складывались в улыбку. И ехала-то она на семинар по какой-то гимнастике.
Светлане Петровне хотелось пожаловаться, и она завела разговор про привычное. Спросила, есть ли у попутчицы дети-внуки, помогает ли она им. Та ответила, что есть – две дочери и четверо внуков. Но почти не помогает: некогда.
– Чем же вы заняты на пенсии? – удивилась Светлана Петровна.
– Делаю то, что радует. Практикую йогу, читаю, хожу в театры. Да просто гуляю.
– А как же дочки-то без вас?
– Справляются. Делают свои ошибки. Да я выручаю, когда им приспичит, – улыбнулась соседка. – А ещё, знаете, мне нравится чья-то фраза: «Не одна мать заела жизнь своей дочери…»
Эта фраза колом засела в голове Светланы Петровны. Ночью ей не спалось. Вспомнила свою мать.
Маму Светлана очень любила и слушалась. Да и как было не слушать умную и властную женщину? Она же добра желала, растила хорошей девочкой. Женихи Светланы ей не нравились: у всех находила неоспоримые изъяны. Только к 26 годам Светлана настояла на своём и вышла замуж за «недотёпу» Вадима.
Брака хватило на восемь лет. Мама всегда была рядом: помогла купить квартиру, наводила в ней уют. Покупала на свой вкус шторы, готовила обеды, прибиралась, возилась с внучкой. Зятя мама старалась «улучшить» советами. Но он только усмехался.
Наконец Вадиму надоело постоянное присутствие тёщи, он стал часто пропадать на работе. Вскоре выяснилось, что эту работу зовут Аня, что она неряха и хамка. Обнаружила этот факт мама, сходившая на разборки. После этого муж ушёл к «неряхе» насовсем. Мама с готовностью заменила внучке отца.
Спустя три года Светлана встретила Илью. Невысокий, лысоватый брюнет пленил остроумием и оптимизмом. Любую неприятность обыгрывал так, что они вместе хохотали. И в Светлане он видел только хорошее, и с дочкой подружился.
Мама приходила, морщилась. Называла Илью клоуном и сетовала, что зарабатывает мало. Но молодые люди сошлись и были счастливы.
Но тут мама заболела. Ходила по врачам. Жаловалась, что не лечат. Затворилась дома, мало двигалась. Ослабела, слегла. Светлана бегала к ней каждый день, иногда оставалась на ночь. Требовался уход, но сиделку мама категорически отвергла.
Через два года жизни на два дома Светлана опять осталась одна. Илья не выдержал и ушёл, а Светлана рухнула в депрессию.
Прошло ещё девять лет. Мама умерла. В жизни образовалась жуткая пустота, которая заполнилась лишь замужеством дочери и рождением внуков. Наконец-то можно было посвятить себя семье…
Стучали колёса ночного поезда. Светлана Петровна тихо плакала. Всю жизнь жалела маму, а теперь стало жалко себя. Явилась новая, пугающая мысль: как бы сложилась жизнь, не будь рядом желающей добра мамы? «А ведь на самом деле она просто боялась одиночества и хотела привязать меня к себе».
К утру Светлана Петровна ещё не знала, как будет жить дальше. Но твёрдо решила, что по-другому.
4
Оказавшись в командировке в небольшом городке, Василий каждый день заходил в церковь. Подолгу стоя перед иконой «Суд Божий», размышлял, почему человек, совершивший при жизни много добрых дел, судим Богом.
Представлял себя на его месте: совершая добрые поступки, помогая близким и знакомым, творя благо, не думал, что причиняет им зло.
Василий вспоминал бабку Веру. Он и его брат называли её «злая карга Верка». Ох, и гоняла же их в детстве бабка, за малейшую провинность нещадно лупила, ставила в угол, заставляла трудиться, помогать по дому, просить прощения у девчонок и мальчишек, с которыми братья дрались.
Злая карга поступала справедливо: хвалила за помощь, объясняла, как правильно поступить. По прошествии многих лет, вырастив дочерей, мужчина понял правоту и мудрость бабки.
Уж она-то знала, где проходит граница добра и зла, пусть невидимая, но чётко ощущаемая сердцем и душой.
Бабка часто приговаривала: «Не бросайся на помощь, когда не просят. Когда просят, думай: семь раз отмерь – один отрежь». Ему бы с детства это усвоить, а понял только сейчас.
Никто не заставлял Василия помогать другу детства Витьке, осуждённому за хулиганство: спас его от тюрьмы, хотя он всё равно пошёл по кривой дорожке. Осудили Витьку за вооружённый разбой с отягчающими обстоятельствами. И дружок осудил Василия, сказал: «Если бы Васька не помогал, ничего не случилось бы».
Да и дочки, избалованные, капризные, желали получить всё сразу, работать не стремились. Вовремя опомнился, прекратил спонсировать их. Недовольны остались, ворчали: не помогает им. Может, потом поймут и скажут спасибо. Поздно бабку Веру вспомнил.
Тонкая и хрупкая вещь – добро, считаемое благом. Копни глубже – поразишься, сколько зла подчас приносит оно.
А явное зло, творимое людьми, не зря существует. И бабка говорила: «Не всегда зло – грех, иногда бывает во благо. Людям стоит самим понять ошибки. Обошлись с тобой зло – подумай почему. Напрасно ничего не случается. Ты был тоже где-то неправ».
Василий смотрел на икону, в глазах защипало от слёз. Вспоминал бабку и думал: «Нет границы между добром и злом. Есть сердце и душа, которые всегда выведут на правильный путь. Только надо научиться их слушать и понимать».
А душа бабки Веры смотрела на внука и думала: «Прозревает, внучок, начинает понимать связь между добром и злом».
5
Морской бриз нежно ласкал кожу. Туман, пеленавший вершину утёса, двигался лёгкой дымкой. Я стоял у самого края обрыва, наслаждаясь видом, который с каждым днём становился привычнее, но не переставал пленять красотой. Внизу раскинулась бескрайняя, наполненная пронзительной синевой вода. Стало быть, она и есть предельная грань – граница между землёй и горизонтом. Эта ассоциация проникла в моё сознание, когда я задался вопросом: где заканчивается добро и начинается зло? Что ищет каждый из нас в этом мире? Зачем мы встаём утром, смотрим в зеркало, углублённо вздыхаем и бросаемся в бесконечный поток событий?
Я повернулся и пошёл по тропе обратно к домику, чтобы начать писать новый рассказ. Моё перо было готово окунуться в океан белого листа бумаги и создать историю, в которой люди вновь пытались бы определить границу между добром и злом. Придуманные люди… Смогут ли они помочь моим читателям в этом поиске?
В моей новой книге я решил рассказать историю о двух героях, которые оказались на разных сторонах баррикад. Первым был Александр, юный оратор и защитник справедливости, работающий в организации, которая боролась за права малоимущих. Вторым – Николай, жестокий бизнесмен и манипулятор, который лишь следовал принципам «назойливости зла».
Александр в душе всегда был активистом и верил в те ценности, которые отстаивал. Он проводил акции, выступал с публичными речами и отдавал всё своё время и энергию борьбе за справедливость. Николай же управлял бизнесом семьи и разбрасывался взаимоотношениями, чувствуя себя затерянным во вселенной вечного соперничества.
Однажды судьба им приготовила встречу на митинге, где Александр выступал в качестве оратора. Выждав подходящий момент, Николай подошёл к нему и спокойно предложил сделку. «Что, если мы поменяемся местами? Я стану защитником слабых, а ты возьмёшься за дела в моём бизнесе. Покажем миру, что веры в добро и зло нет!»
Александр нахмурился. В его мире были ясные границы, и он не был готов их размывать.
«Ты хочешь просто перенести свою злобу на другую площадку, вместо того чтобы признать себя сам знаешь кем», – сказал он, отвергая предложение Николая.
Николай на удивление не рассердился в ответ на открытую критику. Он лишь улыбнулся и сказал: «Ты молодец, Александр. Ты верен своим принципам, и это очень важно. Но, пока ты будешь стоять здесь и убеждать людей в ценностях, они не услышат важного послания. Посмотри вокруг – всё это амбивалентный шум. В этом мире есть место и тому, и другому».
Александр задумался. Разве может быть место одновременно и добру, и злу? Неужели этой грани, о которой мы так много говорим, не существует? Может быть, ответ на вопрос о границе между добром и злом кроется в самом нашем восприятии? Возможно, эта граница – всего лишь отражение наших собственных представлений о мире.
Александр всё ещё был сомневающимся героем, но открыл для себя новую идею – возможность сосуществования разных мнений и взглядов.
Да. Именно так я решил написать книгу, которая покажет, что границы между добром и злом смутны и зависят от контекста, они изменчивы и могут быть пересечены неоднократно. Граница между добром и злом размыта, как между землёй и горизонтом.
1
Дурак нашёл подосиновик. Ну или просто гриб, который рос под осиной. Ну или под деревом, очень похожим на осину. Засунул его в нагрудный карман и отправился домой варить подосиновый суп.
Умный перевёл крипту на холодный кошелёк, купил абонемент в спортзал и пробежался цепким взглядом по корешкам книг. Мозг должен быть отдохнувшим и чистым, как слеза ребёнка. Пусть это будет «Волшебный мир грибов».
Злой не выносил бесконечные ток-шоу. Но мир был устроен так, что ток-шоу включались одновременно с его телевизором. Сначала от него под раздачу попадал ведущий, потом он пускал желчь в адрес актёрского состава, и тут, когда крышка его окончательно была готова сорваться, включалась реклама. Громко, весело, бодро. О прокладках. Он грохнул по столу железным кулаком – подпрыгнула тарелка с супом, грибные ошмётки расползлись зелёными соплями по его белоснежной пижаме.
Сильный отложил книгу и поднялся навстречу девушке. Они работали в одном здании, и иногда он выходил на её пятом этаже, чтоб потом подняться пешком на свой седьмой. Ну, вы понимаете. А сейчас она шла к нему, и он улыбался. Он просто будет идти рядом с ней, держать зонтик над её головой и слушать её истории.
Или рассказывать свои: о подосиновиках, любимых передачах, биткоинах и ещё о куче всякой всячины.
Некрасивый разглядывал себя в зеркале. Как можно было совместить в одном человеке столько некрасивостей? Прыщи, мшистая растительность на подбородке, глаза цвета навоза. Короткая шея, утиный профиль. И эти девчонки из отдела кадров явно над ним хихикали на обеде. Он скорчил гримасу своему отражению, отражение схватилось за живот, и они умчались в кабинку. Экспериментальный суп рвался наружу.
Добрый поглаживал живот и поцеживал коньячок. Его белопижамный бок грел холёный упитанный котяра цвета вафли. Котяра жмурился, хозяин светился. И вселенская такая благодать разливалась по его чреслам, что хотелось ему этой благодатью поделиться. Пожалуй, он напишет книгу. О грибах. Или сценарий. Для ток-шоу.
Слабый никак не мог выбрать: мультиварка или робот-пылесос? Хотелось сделать сюрприз, но так, чтобы приятный. А это ему обычно не удавалось. Он сложил в конверт помятые купюры, нацепил виноватое лицо, смахнул вафли с выходного костюма и вышел в дождь. К началу праздника он опоздал, шарики скуксились, ноги в мокрых носках половыми тряпками елозили по паркету. И как-то так некошерно было.
Красивый выжал пятьдесят килограммов, потом ещё и ещё. Потом отжался. Потом душ. Потом он поступью героя прошёлся по парку. Ловил восхищённые взгляды. На подъёме купил бутылку дорогого вина и пачку презервативов. Пришлось доставать паспорт, ну, вы понимаете. Дома кот шершаво отблагодарил за кормёжку, и триумфатор отправился спать. Без пижамы.
Олег проснулся за пять минут до будильника. День начинался замечательно. Чувствовал себя он прекрасно. Квартира убрана, пижама постирана, сценарий написан, подбородок гладко выбрит, девушка приглашена: сегодня они поедут вместе в лес, на пикник, за грибами. И подарок был как нельзя кстати. Он чувствовал себя богом: он силён, красив, умён и сказочно добр! Остальные стороны его личности пусть пасутся себе где-нибудь в сторонке. Ведь всё зависит только от ракурса!
2
Я встретила её в аэропорту, в зоне вылета, за двадцать минут до объявления посадки. Стройная, в элегантном костюме. Причёска, макияж, всё по первому классу. Узнала только потому, что она первая окликнула меня. Я была потрясена тем, как она выглядит. И это та Иришка-замухрышка, которую иначе никто из девчонок и не называл. Та, что была неприглядной, невзрачной, всё время в какой-то старенькой, поношенной одежде, сторонившаяся всех. Та, которую мы травили, дразнили, не подпуская к своему кругу «первых красавиц» класса.
Я невольно сравнила её с собой и поняла, что сейчас, по прошествии почти двадцати лет после окончания школы, выгляжу хуже, чем она. Прибавила лишние килограммы, заработала частыми загарами излишнюю пигментацию на лице, да и вообще, обленилась и перестала следить за собой. А она, смотри-ка, расцвела, похорошела.
Чему я была удивлена больше всего, так это тому, что она, казалось, не помня о прошлых обидах, очень обрадовалась встрече. Ярко улыбалась, искренне расспрашивала, как я и что. Я совсем немного сказала о себе. Да как немного? Почти ничего не сказала, прервала её вопросы и спросила сама:
– Да что я? Как ты? Потрясающе выглядишь! Я бы тебя не узнала.
Она светло и беззлобно рассмеялась:
– Я бы и сама себя не узнала, если бы двадцать лет назад себя встретила. Но не обращай на это внимание. За деньги можно всё, как я поняла. В общем, закончила институт, начала работать, познакомилась с Павликом (это мой муж). Он всем рассказывал какую-то бешеную, как тогда казалось, идею бизнеса. Все ему крутили у виска, а я не крутила, хотя и сама сомневалась в успешности его идеи. Влюбилась, вот и не крутила. И больше того. Всё бросила и пошла в проект вместе с ним. Пять лет такой нищеты, что, думала, сдохну, а потом как-то само пошло. Оказалось, он просто немного опередил время.
– Но ты теперь такая… – снова осмотрела я её с головы до ног.
– Да перестань! – ответила она. – Всё это деньги и необходимость. Мы вышли на уровень, когда нельзя выглядеть плохо. Вот и пошла по косметологам, по модельерам, по имиджмейкерам, даже по психологам. Кстати, с последними тяжелее всего пришлось. Сломать свои установки – это не причёску поменять. Так что… это просто деньги. За них можно всё. Можно стать красивой, стать сильной, уверенной в себе, стать умнее, кстати сказать. А самое важное знаешь что? Простить весь мир за то, что он так жесток был с тобой в юности и в молодости.
– Но ты, действительно, прости нас…
– Так давно простила. Очень рада, что тебя встретила. Стой, мою посадку объявляют. Где же Павлик-то? Вот он.
К нам подошёл мужчина с обложки глянцевого журнала, иначе не могу описать. Я была потрясена ещё раз. А она, почти уже на бегу, достала из сумочки визитку и протянула мне:
– Мы через две недели назад, давай встретимся, поболтаем. Так давно со школьными подругами не общалась. Пока.
Подругами? Какими подругами?
Прошло три недели с момента нашей встречи. Целую неделю я каждый день достаю её визитку, смотрю на неё. Завидую Иришке, злюсь на неё, злюсь на себя, думаю, как я в таком состоянии возьму и позвоню этой счастливой, красивой «подруге»?
Всё-таки миром управляет красота. Как я и думала со школы, красивые могут достигнуть в жизни большего.
3
Иван был обычным мальчиком своего возраста. Внешность его, мягко говоря, оставляла желать лучшего: кривые зубы, борода в 14 лет и огромные очки, увеличивавшие глаза до невероятных размеров. Но при этом Иван был истинно добрым и отзывчивым человеком.
Штормы судьбы накатили на него в самый неподходящий момент, когда Анжелика, известная красотой и хладнокровием, решила сделать его своей жертвой. Всё началось с какой-то мелочи – с робкого замечания о неправильной причёске, странной одежде и нелепой растительности на лице. Дальше – хуже. Анжелика умела унижать, разделывать и затмевать жертву, используя слова, которые жгли мальчика в самое сердце: слишком чувствительно Иван относился к её обидным словам.
Иван в глубине души понимал, что источник всех проблем не в его внешности, а в том, что Анжелика была неспособна посмотреть за оболочку и увидеть, что он представляет собой внутри. Каждый день он преодолевал стеснительность, чтобы помочь другим в любых мелочах, но эти усилия измотали его, сделав ещё более уязвимым.
Однажды, когда Иван уже был на грани нервного срыва, произошло нечто невероятное: Анжелика узнала о самом главном секрете Ивана – о его таланте в стихосложении. Талант, который он никогда не показывал широкой публике, но в котором нашёл спокойствие и смысл жизни.
Узнав об этом, Анжелика решила издеваться над Иваном ещё больше, унижая его произведения перед всей школой. Но, когда она дошла до запредельной точки, что-то в ней щёлкнуло, изменилось.
Она ещё никогда не видела столько боли и страдания в глазах Ивана. Их взгляды встретились на секунду, и в это мгновение она увидела всю историю его одиночества и замкнутости. И вдруг поняла, что была самым настоящим монстром. Её вибрации души, завершавшиеся травлей, были способом скрыть собственную слабость.
Анжелика решила измениться. Но она знала, что слова не покроют того зла, которое она совершила. Девушка от души хотела компенсировать злобу и начала поступать так, чтобы помочь Ивану. Улыбка, глаза, извинения и милые приветствия стали повседневной нормой для них двоих. Вскоре Иван почувствовал перемену, которая сказалась и на его эмоциональном состоянии.
Со временем Анжелика и Иван сблизились. Она смогла извиниться за всё плохое, что сделала ему. Они стали друзьями и проводили много времени вместе, поддерживая друг друга во всех начинаниях.
Итак, история оказалась настоящей сказкой о том, как доброта и понимание могут изменить даже самые холодные сердца. Иван и Анжелика поняли, что внешность не имеет значения, а истинная красота кроется внутри человека. Они обрели смысл жизни, обогатив её знакомством друг с другом и научившись прощать и любить, несмотря ни на что.
1
Добро – тепло. Зло – боль… Идёшь по квартире полить цветы и вдруг обрушиваешься на одно колено, прямо посреди комнаты, потому что не можешь дальше шагнуть, вообще больше ничего не можешь… Это боль. Её породило зло, причинённое тебе.
Вот ты с ровным выражением лица занималась домашним делами, как вдруг: «А-а-а-а-а-а-а-а!» – твой собственный крик стоит в голове, переходя в горловое рычание. Дома тихо-тихо. Ты корчишься от боли, вдавливая её сжатыми в кулак и побелевшими напряжёнными пальцами в район живота. Кричишь молча. Да, так бывает. Чтобы соседи и прохожие не услышали, что здесь, за этими вымытыми окнами и модным тюлем, ты сходишь с ума и не в силах вынести и простить зло, причинённое тебе.
А ещё бывает, стоишь, чистишь картофель для супа, притоптывая ногой в такт весёлой мелодии, играющей по радио, как вдруг… Бросаешь нож в раковину, а через долю секунды рыдаешь, содрогаясь всем телом, опираясь на раковину слабыми руками, дрожащими в локтях. Горячие слёзы капают на руки, будто оставляя солнечные ожоги, и на очищенную картошку, почему-то не прожигая её, словно углем. Спустя три вечные минуты опускаешься на стул с одышкой, как от стометровки, уставшая и пустая. Или опустошённая. Поверь, есть разница.
Как проживают зло добрые люди? Никому не мешая проживать свои жизни. Носитель зла – человек, и носитель добра – человек. Бывает, один и тот же, но зачастую это разные люди.
Как правило, вслед за такими тихими слезами приходит болезнь. Ведь ты не выплеснула этот опасный вирус, которым заразил тебя «злой» человек, нанеся удар. Рыдая, ты старательно утрамбовывала боль и обиду в себя, поглубже, помнишь? Болезнь – зло? Не думаю. Скорее сигнал – перестать принимать и проживать, не сортируя, всё происходящее с тобой. Считала маяком мысли, что никому ничего никто не должен, что люди все разные, и прочие изречения, так необходимые для принятия событий любого «окраса».
Но в какой-то момент тебе, как человеку добра, надоедает оплакивать злую несправедливость. Наскучивает упиваться заработанной на почве стресса болезнью, и ты начинаешь светить, как раньше. Приносить коллегам к чаю конфеты, покупать про запас приятности близким. Снова станешь одеваться светлее и ярче или просто замечать то, что надеваешь. Улыбаться. Делать фотографии неба, деревьев, котов и себя. Покупать билеты в театр, в путешествие или и то и другое вместе. Ты вспоминаешь, что для того, чтобы оставаться источником добра, нужно где-то заряжаться самой.
И вот уже ты, как и прежде, поддерживаешь друзей советами, ставшими мудрее. Однажды, глядя на свежее фото, замечаешь, что твои глаза стали ещё глубже и красивее. Расправляешь плечи и не идёшь, а паришь, излучая тепло, словно солнце, и одной своей обезоруживающей широкой улыбкой ты способна обезвредить полсотни проявлений зла несчастных или глупых людей. Да-да, это совершенно разные, но не менее радиоактивные, токсичные проявления. Встречаясь в жизни и с тем, и с другим, с уверенностью можно сказать, что понятие добра и света гораздо шире, а сила их более впечатляющая.
Ты научишься определять зло заранее – ещё на стадии знакомства с носителем зла для тебя. Где-то там, куда, помнишь, ты так усердно его вдавливала онемевшими от напряжения пальцами. И в области живота вдруг начнёт ныть и сводить, намекая тебе яснее, чем придорожная табличка-указатель, что ты вот-вот свернёшь не туда.
Прислушайся. Доверься. И продолжай светить.
2
– Ну что же, скоро рассвет, – сказал тот, кому день нравится больше, чем ночь.
– Да, к сожалению, уже светает, – сказала та, которая любила ночь больше, чем день.
Иногда мне казалось, что мы с ней встречаемся только два раза в сутки: когда темнеет и когда светает. Мы с ней такие разные. Вряд ли мы проживём с ней всю жизнь вместе, но сейчас, именно в это мгновение, она смотрела в мои глаза, и я видел в них грустное счастье. Она смотрела в мои глаза и видела в них счастье и радость. Не правда ли, у нас с ней разное представление о счастье?
И всё равно дважды в сутки, пусть абсолютно по-разному, но мы с ней счастливы. Не каждый поодиночке, а вдвоём, вместе.
Интересно, что бы нам сказал психолог, если бы мы с ней решили обратиться к нему за советом? Наверное, сказал бы примерно так:
– Вам обоим нужно менять своё восприятие, своё отношение к времени суток.
Какая чушь! Мы с ней прекрасно знаем и отлично понимаем, что это невозможно.
Тот, кто любит день, любит активность, движение, стремление… Не знаю, какие ещё есть слова, описывающие мою жизнь.
Та, что любит ночь, любит покой, умиротворение, что-то ещё, чего я не понимаю.
Господи, как нас угораздило полюбить друг друга?
Что бы ещё сказал этот придуманный нами психолог?
– Жизнь не может состоять только из дня или только из ночи.
В этом я с ним бы согласился, да и она бы не стала спорить.
Светает, рассвет – для меня это добрый знак, для неё – злой. Да, именно так. Для меня утро – добро, для неё – зло, но!
Я знаю, что самое большое зло и для неё, и для меня случится тогда… Неправильное слово. Случится, если я уйду от неё навсегда.
Вряд ли мы проживём с ней всю жизнь вместе…
3
– Ты читала «Мастера и Маргариту»?
– Нет, родители запрещают читать этот роман, потому что в нём много бесовщины.
– Да, там есть тёмные герои. Но, знаешь, в книге встречаются эпизоды, где эти персонажи способны на свет и милосердие. Может быть, Булгаков хотел показать, что грань между добром и злом слишком тонка? Как думаешь?
– Сложно сказать. Возможно, он хотел доказать, что даже крупица добра сильнее большого зла.
– Хм, интересное мнение.
Могу сказать точно: герои романа неоднозначны. Воланд – повелитель тёмных сил, умён, привлекателен, кажется объективным и способным на благородство.
– Выходит, тёмные силы в книге выглядят привлекательно?
– Думаю, это зависит от читательского восприятия. Возможно, кому-то эти силы покажутся вовсе не привлекательными. Нам ведь никто не предлагает сделать выбор в чью-то пользу. Но ты же не станешь отрицать, что без тьмы мы вряд ли смогли бы увидеть свет? Не столкнувшись со злом, не поняли бы добра?
– Абсолютно согласна. Но зачем мне читать книгу, в которой явное зло может предстать неоднозначным или даже привлекательным? Не хочу добровольно и целенаправленно сталкиваться со злом. Для меня оно однозначно. Его всегда можно отличить от добра, не выделяя полутонов. Верю, что можно концентрироваться на свете, а тьму воспринимаю как некий побочный эффект. А раз уж тёмные персонажи романа тянутся к свету и способны на милосердие, это лишний раз доказывает, что добро сильнее зла.
Может быть, когда-нибудь я прочту роман и захочу понять, какую игру затеял Булгаков на страницах книги. Даже сейчас, не прочитав «Мастера и Маргариту», я воспринимаю его как игру и эксперимент.
4
ШИВА
Окно в пол с раздвигающейся половинкой а-ля «выход» за французским балконом яркой полоской освещает темноту улицы, приглашая войти…
– Лезь по мне, проверь, вдруг открыто.
– Ты с ума сошла, я тебя сломаю!
– Лезь, сказала! Или у тебя другие варианты есть?
– Нет. Лезу.
Снимите это немедленно!
Женская фигура стоит на полусогнутых, руки упёрты в двери гаража, по ней ползёт вторая, пытается попасть в квартиру, в которой висит на паузе фильм «Самая обаятельная и привлекательная» – идеальная мотивация советской эпохи, когда отделалась от парня, но ещё чуток больно, а на столе два бокала с кусочками умирающих льдинок в розовом, таких манящих и таких недоступных, как телефоны и ключи, безмолвно лежащие взаперти.
Мальтийская полночь тепла, безлюдна, и только цикады распевают насмешки, призывая безголосых самок на человекопредставление.
– Ты не поверишь, открыта!
– Можешь подтянуться?
– Не-е-е-т, а-а-а-а! – обхватив ногами и руками импровизированную лестницу, юркой обезьянкой скатывается вниз.
– Ты живая? – отряхивает пыль соседней стройки со спины в чёрной футболке, по которой только что карабкалась наверх.
– Не дождётесь! Там вино киснет и фильм не досмотрен.
– Может, бар какой открыт? Помощи попросим.
– Грызут меня сомнения, что найдётся смельчак в современной Европе, который полезет в чужое окно. Сегодня это не помощь, сегодня это закон нарушить. Может, на море, а там и до рассвета дотянем?
– Домой хочу, в кроватку…
Стрекот неунывающих насекомых заглушает размеренный шаг. Он, словно Шива, держащий под мышкой одну из божественных ролей – поддержку, является пред ними.
«Спасение», – думает одна.
Вторая бежит навстречу, взывая о помощи на английском. Он внимательно слушает, спрашивает имена, представляется сам:
– Могу попробовать. Служил в армии и к девушке на балкон забирался.
Скидывает с себя мокасины, джинсы и бросает на них бумажник и связку ключей. Забирается по доске с соседней стройки, ведь попыток попасть внутрь за два часа девами сделано неустанное количество.
– Подтолкните меня, – громко шепчет Шива.
Одна хватает за голую пятку, другая толкает во вторую. Прыткий мальчик: раз – он уже висит на фальшбалконе, два – распахивает не запертую за ним дверь, три – все трое в коридоре.
Спаситель не отказывается выпить стакан воды, отстраняется от обнимашек. Оказывается, Шива – бангладешец, Шива – мусульманин и просто хороший человек.