Я провела рукой по красным металлическим воротам и сделала глубокий вдох. Точно такие же ограждали все мои прошлые школы. Каким-то чудом мне удалось немного поспать в нашу первую ночь в Дарклинге. Хотя я и настояла на том, чтобы лечь в одной комнате с мамой, а она храпит как горилла.
– Можешь устроиться в суперрозовой комнате у лестницы, – предложила мама. Но я с такой силой замотала головой, что косички попали мне в рот. Ни за что не стану спать одна, пока мы не пропылесосим весь дом сверху донизу… Она что, не видела эти тонны паутины? В ней наверняка обитал миллион гигантских пауков. Которые только и ждали, когда я засну, чтобы заползти мне на лицо. Дурацкая входная дверь, пианино… шёпот… всё это было слишком.
Я не могла выбросить из головы тот голос. Он показался мне детским. Может, в особняк пробрался ребёнок? В старых постройках всегда можно найти незапертые двери, вход со двора. В прошлом нам приходилось иметь дело с местными подростками, облюбовавшими заброшенные дома, которые нас наняли реставрировать. Обычно для борьбы с ними достаточно было установить уличное освещение и забор. Я сделала себе мысленную пометку. Напомнить маме об этом сразу же, как вернусь из школы. Из школы! Скорее бы этот день закончился. Я умоляла маму оставить меня дома, помочь ей с планами. Но она лишь крепко меня обняла.
– Если не будешь ходить в школу, ты никогда не получишь диплом архитектора, строителя… сантехника. Или кто там ещё будет очень кстати в нашем семейном бизнесе.
Конечно, она была права. Но необходимость идти в новую школу каждые шесть – восемнадцать месяцев, была похожа на чудовищную версию «Дня сурка».
Эта школа возвышалась надо мной высокой тонкой башней. Ветер гонял вокруг неё мусор. Я прикинула, что общеобразовательная Спрингхилл станет моей восьмой школой. Но у неё было одно важное отличие от предыдущих: я впервые шла в среднюю школу. Поэтому не находила себе места. Из-за задержки с реставрацией мельницы и разницы между образовательными системами Уэльса и Англии я пропустила бо́льшую часть осеннего триместра. Мне предстояло стать новенькой спустя два месяца с начала учебного года. От этой мысли мне становилось дурно. Добавьте к этому, что сегодня был не понедельник, а вторник. А ещё я опоздала на уроки. Просто хуже некуда.
Я даже не удивилась, что маме позвонили по видеоконференции именно тогда, когда нам нужно было выезжать. Мы уже были снаружи, и я строила ей рожи, чтобы привлечь внимание. Но она лишь прикрыла ладонью телефон и крикнула мне: «Помни, чему тебя учил логопед!» Я хотела ответить, но она послала мне воздушный поцелуй и принялась расхаживать по подъездной дороге, вещая что-то о горгульях. Махала мне и показывала большой палец, напрочь забыв о своём обещании меня подвезти. Пришлось отправиться пешком, терпеливо дожидаясь, когда мой телефон поймает сеть и подскажет, куда идти. А произошло это лишь за пределами Дарклинга. Вот ещё о чём стоило напомнить маме: чтобы в особняк провели интернет. Как любому нормальному подростку, мне нужен был рабочий телефон, чтобы переписываться, делать селфи с кошачьими ушками… Я скорчила гримасу. Кого я обманываю? Моим единственным контактом, кому я отправляла сообщения, была мама.
Да, в прежних школах я общалась с другими ребятами. Но эта «дружба» никогда не доходила до обменов номерами телефонов. Или приглашения на чай, или чтобы посплетничать. Ни разу. Если в регулярных переездах каждые шесть – восемнадцать месяцев и было что-то положительное, так это то, что я снова и снова получала новый шанс. Может, в этот раз всё пройдёт лучше.
Стоило признать, что, в сравнении с прошлыми семью школами, Спрингхилл выглядела довольно обшарпанно. Краска на всех поверхностях шелушилась, а на парадной лестнице слева были чёрные пятна. Здесь пахло пылью и горячим заварным кремом. Мой опытный глаз отметил разномастные плинтуса. Отшлифованные на скорую руку и покрытые белоснежной лаковой краской. Спустя сотню тяжеленных стеклянных дверей я наконец-то оказалась в приёмной и нажала на звонок. Ещё никогда я не чувствовала себя так одиноко. Вот уж не думала, что мой первый день в средней школе начнётся так безалаберно.
– Всё получится, – пробормотала я.
Секретарь посмотрела на меня пустым взглядом и указала на двери слева.
– Зайди к директору, – сказала она. В моём воображении немедленно возник образ жуткого пришельца, тянущегося одним капающим ядовитой слизью щупальцем к телефону, а другими набирающего что-то на компьютере.
В реальности директором оказалась грузная женщина по имени миссис Хип. И нет, исполнения хип-хопа от неё точно не стоило ожидать. Хотя от неё и пахло уксусом, совсем как от ядовитой слизи, я невольно морщила нос. Она прервала приветственную речь на полуслове, пока я не подняла голову и не навесила на лицо выражение вежливого интереса, после чего ещё минут десять занудствовала о школьных правилах и расположении запасных выходов. Затем меня отправили в смежную комнату к скучающей секретарше, которая зацокала языком, пробегая глазами по моим оценкам в прошлых школах. Будто я была виновата в том, что мы постоянно переезжали. Мне хотелось закричать: «Думаете, вам бы понравилось жить с мамой, которая нигде надолго не задерживается? Она у меня точно ненормальная». Мне пришлось заполнить миллион бланков и изрядно поломать голову, вспоминая наш новый адрес. В итоге я только и смогла сказать, что «особняк Дарклинг», не имея ни малейшего понятия, какой у него почтовый индекс.
– Особняк Дарклинг? – с непонятным выражением переспросила секретарша. После чего, наклонившись, заглянула в открытую дверь кабинета директора и помахала моим личным делом. – Особняк Дарклинг! – повторила она с ноткой восхищения в голосе.
Я моргнула. Чего это она? Может, наш новый временный дом и производил жуткое впечатление, но у меня и в мыслях не было, что о нём знали в школе.
– Из него кто-то недавно переехал? – спросила я.
– Пару лет назад. С тех пор он пустовал, а последними там жили… Как же их звали… – Она задумчиво постучала ручкой по зубам. – Ах да! Блюитты. У них был сын чуть старше тебя. Продержались не дольше месяца.
– Слабенько, – вырвалось у меня, и я поморщилась.
Но секретарша меня не слушала. Запахнув потуже кардиган, она сказала, передёрнувшись:
– Все в округе знают об этом месте.
– О? – вежливо спросила я. – Правда?
Она глянула на меня поверх очков.
– После той трагедии? Ещё бы! С тех пор дела в том доме так и не наладились. Никто там не прижился. Ужасная история.
Меня распирало от вопросов, как взболтанную банку с газировкой. Но задать их было не суждено. Секретарша наклонилась к зажужжавшему ксероксу и протянула мне расписание.
– Ты пропустила первый звонок. Если поторопишься, ещё успеешь на химию к мистеру Бренду.
– Замечательно, – сказала я. Она строго на меня посмотрела, подозревая сарказм, но я старательно изображала на лице нейтральное выражение.
– Четвёртая лаборатория, – добавила она, передавая мне размытый план школы, и ткнула в научные классы, которые были на другом конце здания. Просто прекрасно. Взяв рюкзак, я направилась к двери. Но зачем-то обернулась, будто надеялась на прощальную улыбку.
– Возьми себя в руки, – забурчала я себе под нос. – Какая тебе вообще разница? Всё равно надолго тут не останусь. Мама закончит с Дарклингом, сделает из него красивую конфетку. И мы снова отправимся неизвестно куда.
Может, куда-нибудь на север. А лучше на юг, где тепло и пляжи. Но, скорее всего, это будет очередная глухомань вроде этой. Когда мы ещё только рассматривали особняк Дарклинг как наш следующий проект, я представляла деревню Каслтон как грязное и вонючее место на окраине большого города, но в реальности нас встретили сплошные зелёные холмы и густые тёмные леса. Всё лучше, чем мельница, которая стояла посреди открытой всем ветрам долины в окружении коричневых гор. Мне до сих пор снились кошмары о промораживающих до костей походах в уличный туалет.
Следуя плану, я поднялась по облезлой лестнице и пошла по широкому серому коридору, пока мои лёгкие отказывались нормально дышать. У шкафчиков стояли ребята. И они все каким-то неведомым образом догадывались, что я новенькая. Поворачивали ко мне головы, как львы, почуявшие газель. Может, от меня исходил запах паники. Поначалу я старалась улыбаться, но в итоге сдалась под их неприветливыми взглядами. Спустившись на этот раз по узкой и красной лестнице, я оказалась перед тяжёлой дверью аварийного выхода. Сверившись с планом, я посмотрела на восток, где над массивными чёрными дверями гаечными ключами была выложена надпись «Добро пожаловать в научное крыло». Я с облегчением выдохнула, заметив спешащих туда детей. Явно тоже опаздывающих. Только пара ребят никуда не торопились и взирали на меня с любопытством. Стараясь не встречаться с ними глазами, я почувствовала, как меня в восьмой раз окутывает знакомая тоска при мысли, что и здесь никто не захочет со мной разговаривать.