Ночь. Луна и звезды на техническом обслуживании, поэтому небо затянуто тучами. Дождя нет и вроде бы не предвидится, но тихо вокруг, не слышно сверчков, и даже лягушки не квакают. И еще фонарь рядом с домом не горит: с лампочкой непорядок. И в доме света нет, а Кирилл еще и фары потушил.
Дом у них с мамой не самый большой, но для шести соток сто восемьдесят полноценных квадратов – очень даже неплохой задел. Ремонт в евростиле, мебель приличная, комфортно там, уютно, но Женя ничего этого пока не видит.
– А почему так темно? – спросила она.
И вдруг обняла его за руку, грудью прижавшись к его плечу. Грудь у нее маленькая, но даже самый крупный бюст не смог бы взволновать Кирилла больше, чем этот первый размер.
– Сейчас будет светло, – сказал он.
И щелкнул тумблером. Был в распределительной коробке холостой автомат, на который ничего не замыкалось, его-то он и включил. Разумеется, свет не зажегся.
– Черт!
– Что такое?
– Не знаю… Снова нечистая играется…
Он незаметно потянул за ручку входной двери, закрыв ее. И тут же сделал вид, будто пытается ее открыть, но, как и должно быть, это у него не получилось.
– Разыгралась нечистая.
– Что ты такое говоришь? – испуганно прошептала Женя.
Она отстранилась от его руки, но тут же обняла его спереди, прижав ладони к его лопаткам.
– Не хотел тебя пугать, но у нас тут мужика по соседству прошлой осенью прирезали. А сегодня пятница, – дрожащим от волнения голосом сказал Кирилл.
Шутка ли, с ним обнимается самая милая и желанная девушка на свете; энергия очарования вместе с теплом ее тела напрямую впитывается в кровь – немеют в страстном изнеможении руки, путаются мысли…
– Но не тринадцатое же.
– А Семенычу все равно. Для него любая пятница была святым днем. Напьется в пятницу и шатается по поселку, песни орет. И сейчас шастает…
– Страшно.
– А ты не бойся. Если я с тобой, то бояться нечего…
– Ты и сам боишься.
– С чего ты взяла?
– Ты сам весь дрожишь, – заметила она.
– Это не от страха.
– А от чего?
– От любви… Тихо! – подняв указательный палец, едва слышно прошептал он.
– Что такое?
– Семеныч идет.
Женя пугливо сжалась в комок, но Кирилл знал, как ее утешить. Он нащупал ртом ее губы, мягко и нежно сжал их поцелуем. И она с готовностью откликнулась на этот язык губ. А вскоре забыла о темноте и нечистой силе, что якобы шаталась поблизости.
Мамина спальня и его комната находились на втором этаже, но рядом гостевая, кровать там большая, мягкая. И Женя не попыталась вырваться, когда вдруг там оказалась.
Она, казалось, целиком была в его власти, ласковыми движениями он ощупал все, что было у нее под кофточкой, с той же нежностью обследовал изгибы и упругости ниже пояса, но когда попытался расстегнуть «молнию» на ее джинсах, получил по рукам. Но и вырываться она не стала. А он не отступался…
Торопиться некуда – вся ночь впереди. Да и полная победа над Женей не очень-то и прельщала Кирилла. Для остроты ощущений, казалось, хватало невинных в общем-то забав – поцелуи, ласки. А еще она позволила снять кофточку, и он смог попробовать на вкус ее соски, которые налились кровью, как вишня соком. И от этого вкуса голова шла кругом, и пьяная от сильных ощущений кровь шумела в голове…
Он не торопил события, но ее джинсы вдруг оказались на полу. На ней ничего не осталось из одежды, и, осознав это, Женя импульсивно сжала ноги.
– Не бойся, девочка моя. Не бойся, – ласково шептал он. – Я тебя не обижу.
– Не обидишь, – не открывая глаз, едва слышным эхом отозвалась она.
– И если ты не хочешь…
– Не хочу.
– Тогда не надо.
Он отстранился от нее, но Женя руками обвила его шею и привлекла к себе.
– Не уходи…
Он продолжал ее ласкать, ее тело дрожало, губы блуждали в ожидании поцелуя, но бедра по-прежнему были сжаты. А Кирилл не пытался форсировать события, он продолжал осаждать крепость нежностью и ласками в ожидании капитуляции. Но Женя не спешила выбрасывать белый флаг. Зато ее тело вдруг конвульсивно сжалось, живот содрогнулся, по спине волной прошла крупная дробь. Напряглась она и тут же разжалась, в блаженной улыбке растянув губы.
– Укрой меня, – попросила она.
Он отстранился от нее, накрыл пледом.
– Пойду, продукты занесу, – одеваясь, сказал он.
Он так и не добился полной победы над ней, но никогда еще не ощущал столько внутреннего торжества, как сейчас. Переспи он разом с двумя красивыми нимфоманками, и близко бы не было той остроты ощущений…
Кирилл включил свет, запустил холодильник, перенес из машины продукты, вещи. Дачный поселок у них старый, недалеко от города, поэтому не только свет здесь есть, но и газ. Вода из скважины, канализация автономная, и котел есть газовый, чтобы воду согреть, и душевая кабинка на втором этаже.
Он и воду нагрел, и омлет с ветчиной приготовил – мало ли, вдруг Женя проголодалась. Да и он сам не отказался бы от закуски. Под коньячок. В конце концов, завтра – выходной день.
Он раскладывал омлет по тарелкам, когда на кухне появилась Женя. Кофточка на ней, джинсы… Хотелось бы, чтобы она была без ничего, но всему свое время, а пока надо приглушить фитиль эротических фантазий. Хотя сделать это, честно говоря, будет непросто.
– Ты вовремя, – улыбнулся он.
– Есть хочется, – застенчиво улыбнулась она.
И в глаза не посмотрела. Стыдно ей за свое поведение. Смешная.
– А как насчет выпить?
– Ну, если ты нальешь…
– Можешь и сама налить, – серьезно сказал он. – Потому что ты здесь не официантка. Ты здесь хозяйка. Но наливать буду я…
Ей он налил вина, себя угостил коньячком.
Они разместились по разные стороны стола, но после первого бокала Женя подсела к нему, и он тут же обнял ее двумя руками, грудью прижавшись к ее плечу.
– Только ты не подумай, я не напилась, – закрывая от удовольствия глаза, улыбнулась она.
– Семеныча боишься?
– А разве он еще не ушел?
– Ну, если свет горит, значит, ушел.
– Жаль.
– Почему?
– Мне понравилось от него прятаться. – Она отвернула голову, чтобы он не увидел ее кокетливо-шаловливую улыбку.
– Ничего, сейчас мы хорошенько выпьем, и он обязательно к нам придет.
– И мы снова будем от него прятаться?
– А ты хочешь?
– Не хочу… Хотя мне понравилось… Вино вкусное.
Кирилл понял намек и снова наполнил ее бокал. И о себе не забыл.
– Знаешь, какая самая лучшая закуска к вину? – спросил он.
– Какая?
Он поцеловал ее в губы. Думал тут же оторваться, но не тут-то было. И Женя тянулась к нему, и сам он утопал в нежной и теплой трясине дурманящих ощущений. И неизвестно, как долго бы длился этот поцелуй, если бы Женя не отстранилась от него.