Лютню положил в шкаф, сбросил башмаки и с облегчением надел тапочки. Потом пошел в спальню и с разгону, с наслаждением бросился на кровать. Хорошо!
Вот грех жаловаться, в самом-то деле. Живу – как сыр в масле катаюсь. И деньги есть, и в Академии я на особом положении. Но нет покоя в душе. Совсем нет. То ли я такой бунтарь по жизни, то ли понимаю, что нельзя успокаиваться…
На самом-то деле – чего я достиг? Все получилось как-то… дерьмово! Хотел уничтожить врага – добился того, что погиб хороший человек. Теперь Элрон непонятно где прячется, и я не могу до него добраться. А вот он знает, где я обитаю. И сынок его отправился туда, откуда я не так давно можно сказать сбежал. Не может ли он получить информацию обо мне у лекаря? Нет… скорее всего – нет. Велур побоится. Если только кто-то из его слуг меня сдаст. Но ведь это надо знать, о чем спрашивать. Или вернее – о ком. Связать Петра Сина и «Охотника», который убивал шпану на улицах столицы…
Все сложно… и все висит на тонкой такой ниточке. Впрочем – как и всегда. Кто там прял нить жизни? Мойры? Чик ниточку ножницами – и нет человека.
– Ну что, рассказывайте… что тут было в мое отсутствие? Кто заходил, что делал?
– Твоя служанка заходила – бестелесный голос призрака я слышал не ушами. Нет ни малейшего представления, чем я его слышу. Мозгом? Или желудком… Этого никто никогда не узнает, так зачем ломать голову? Просто интересно, да и все тут.
– В вещах рылась? Искала что-нибудь?
– Нет. Расправила, унесла гладить, повесила. Потом разделась догола и стояла перед зеркалом.
– Что?! – я даже привстал на кровати – Зачем?
– У нее снова появилась опухоль. На бедре. Небольшая. Девушка плакала.
Вот как… я закусил губу. А я-то радовался! Оказывается, болезнь возвращается! Хмм… стоп! Каким образом может вернуться вырванная напрочь опухоль, вызванная проклятьем? Самым обычным: кто-то снова проклял. А почему проклял? За что?
Завтра поговорю с девчонкой. Вчера с ней разговаривал… в постели. И она ничего мне не сказала. Да, мы иногда с ней занимаемся сексом – почему бы и нет? Она пока свободна, я свободен, нам хорошо в постели, так почему бы не заняться ЭТИМ? Не монастырь же.
Не напрягает ли, что я ее работодатель? Честно сказать – немного напрягает. Но сколько начальников спали и спят со своими подчиненными? Ну да, я не ангел! «А ты что, рассчитывал здесь увидеть живого епископа?»
– Ну что, как дела с прочтением запрещенной литературы? – спрашиваю я, и призраки тут же откликаются:
– Читаем. Но ты ведь боишься допускать нас в свое тело. Как тогда мы передадим тебе свои знания? Как передадим прочитанное?
– Вы читайте, читайте… там видно будет – фыркаю я – Уже раз допустил! И что вышло?
– Я же извинился – ничуть не переживает призрак, я чувствую это – И отец меня уже отругал.
– Отругал! – откликается Мастер – Он не должен был так поступать! Честь – дороже всего.
– Честь, честь… – зло бросаю я – Если бы вы подкрались к этому ублюдку, да нормально смахнули ему башку своим мечом, мне бы не пришлось выставлять вас сторожить в коридоре! И по улицам я ходил бы не оглядываясь! Ну что вам стоило так сделать?! Неужели вы не понимаете, что бороться с подонками надо любым, понимаете, любым способом!
– Я человек чести! И даже ради мести не могу ей поступиться! – призрак говорит холодно, просто-таки обдает северной стужей – Я не могу уподобляться этому подонку! Я думал, что у него остались хоть какие-то понятия по чести, а еще думал – что он постесняется отказаться от вызова на глазах у своих соратников. Но я ошибался.
– Да… вы ошибались! – с горечью говорю я, и вспоминаю, как отправился к дому Элрона, чтобы посмотреть, что там случилось. И… Увидеть. Увидел, да. Толпу призраков, которые стояли у развалин, и среди них – вот его, собственной персоной – Мастера. Кстати, так и не спросил у него, как сделать эту штуку – «Привет Мертвеца». Когда ты превращаешь себя в авиабомбу. Классную бомбу, надо сказать. Все равно как снаряд из главного калибра линкора жахнул. Мне представляется, что такие разрушения получаются именно после падения снаряда 480 мм диаметром.
Призраков было полторы сотни. И ужасным было то, что убитых членов Лиги там было всего лишь около полусотни (мне на них плевать). Кроме них еще некоторое количество слуг – ну этих мне совсем не жалко, если ты служишь бесу, так прими и его участь. Основная масса призраков – мои соплеменники. Ворки. Как оказалось, в подвале дома находились казематы, что-то вроде подземных ходов, по которым и ушел Элрон. Пыточная, где мучительно убивали ворков, похищенных Элроном и его подручными.
Где он похищал людей, как это делал – я не стал выяснять. Ушел, оставив призраков стоять на месте своей гибели. Ну а что я мог сделать? Отправить их на перерождение? Да, мог. Но… не стал. Пусть пока здесь постоят. Мне показалось, что так будет правильно. Ведь не зря же они остались в этом мире, а не ушли навсегда? Кто я такой, чтобы менять их судьбу?
А вот Мастера увел с собой. Теперь он тоже работает на меня. Сказал, что не уйдет, пока не освободится сын.
Я раньше думал, что у призраков нет эмоций. Призрак – ведь это что-то вроде… хмм… даже не знаю, как это назвать. Электронная копия? Вот есть книга – бумажная книга. На ней отпечатан текст. Книга сгорела – текст исчез вместе с ней, то есть – совокупность информации, заложенной в печатных знаков. Но если представить, что текст вышел из книги, когда она «умирала», и в электронном виде поселился в интернете? Умерла ли книга? Да. И нет. Ведь текст цел! Возможно, что я утрирую, но… вероятно так все и есть. Призраки – «Электронные» копии людей, не обладающие телом. Информационные файлы.
С момента гибели Мастера прошло две недели. Примерно неделю, как мне говорили, продолжались воркские погромы, но как-то быстро они закончились. Подпалили пару лавок, побили несколько ворков, и на этом все завершилось. Ощущение было таким, что у затеявших погромы не было настоящего вожака.
По слухам – Элрон тоже отправился лечиться, как и его сын. Мастер все-таки хорошо его «пописал» своим мечом. Со слов Мастера – он точно бы развалил пополам этого скота – помешала случайность. Или наоборот не случайность, а предусмотрительность – спрятанные в нишах за портьерами арбалетчики. Элрон их там заранее насажал. Видать не доверял своим соратником. Выпущенные из арбалета болты бьют не слабее пистолетных пуль, а останавливающее действие у них наверное покруче, чем у у той же пули. Болты оттолкнули Мастера назад, и его удар, вместо того, чтобы развалить негодяя, всего лишь прочертил тому по груди, рассекая плечо и грудные мышцы. Рана должна была быть тяжелой, я вообще-то даже удивился, что Элрон с таким ранением смог уйти.
Впрочем – то, что Элрон подлец, не означает, что он еще и задохлик. Наоборот, он всегда отличался силой и ловкостью. И только Хенеля вот не мог победить в открытом бою. Папенька парня научил сражаться.
Первую неделю я ходил по улицам и оглядывался, опасаясь нападения погромщиков. Но меня так никто и не тронул. То ли уже знали, как музыканта, и не хотели лишиться хороших песен, то ли что-то подозревали насчет моих боевых способностей. Без меча и кинжала я не выходил, а еще – прятал под полой легкого плаща заряженный пистолетный арбалет на два выстрела. Я так-то не трус, но зачем напрасно рисковать?
Ходил я в основном в трактир – обычно вечером. Но вначале, после занятий, нередко ходил по городу, по лавкам, и покупал то, что мне было нужно. Например – пошил себе хороший мундир из дорогой ткани. «Парадно-выгребной» мундир. В нем я буду «выгребать» на какое-нибудь торжественное мероприятие. Какое именно? А вот какое: как оказалось, в этом городе имеются ДВЕ Академии! Одна – та, в которой я учусь. Вторая – это офицерская Академия… как бы это лучше сказать… для лишенных магического дара. И вот в этой Академии учатся в разы больше курсантов, чем у нас!
Я просто-таки обалдел, узнав эту новость, которую как и всегда принесла Хельга, все еще строящая мне глазки и усиливавшая день ото дня свой напор. Так вот, Хельга так между прочим спросила меня: «У тебя есть что надеть на офицерский бал? Или ты пойдешь в своем дешевом мундире?»
Я стоял и хлопал глазами – какой такой офицерский бал?! Что за ерунда?! А когда спросил это у девушки, Хельга вытаращилась на меня как на чудовище, внезапно сошедшее со старинной фрески, и недоверчиво помотав головой выразила бурное неодобрение моей темнотой и дикостью. Заявила – что я или издеваюсь, или же совсем уж тупой. Потому что не то что курсанты, все в Империи знают, что здесь находится единственная кузница кадров офицерского состава, готовящая офицеров, которые потом служат в различных подразделениях имперской армии, начиная с интендантской службы, и заканчивая элитными гвардейскими подразделениями. А когда я спросил, почему ни разу не видел на улицах города этих самых курсантов, получил ответ, что гулять надо там, где положено, а не шастать по портовым вертепам, и не по лавкам старьевщиков. Тогда бы и я увидел этих наглых, самодовольных парней и девок! Которым, кстати сказать – запрещено приближаться к воротам нашей Академии.
Раскрутить Хельгу на информацию совсем не сложно, достаточно задать только один в вопрос в нужном направлении – и она тут же выдаст тебе столько инфы, что захлебнешься в этом бурном пенящимся потоке. Итак, вот что она рассказала: да, существует такая Академия, которая была учреждена примерно в одно время с нашей Академией. Вот только отличается она от нашей очень даже радикально. Например – в нашей учатся три года, в той Академии – пять лет. Наших курсантов обеспечивает государство – ТЕХ курсантов обеспечивают их родители. То есть – платят за обучение немалые деньги.
Само собой, среди тех курсантов нет бедняков – ведь обучение стоит довольно-таки дорого, простым людям не по карману. У нас тоже нет бедняков, но изначально было так, что сюда набирали и тех, кто родился в бедной семье. Это потом уже то ли бедняки стали прятать своих детей, укрывая от обязательной учебы, то ли просто выродились маги в бедных семьях, но теперь учатся только дети магов, а маги бедными не бывают.
Еще отличие – после окончания учебы в той Академии курсант может пойти служить, а может и отправиться «на гражданку». Например – занять какую-нибудь чиновничью должность. Для этого ему вполне хватает диплома офицера.
Тут же – каждый, кто отучился в Академии, по окончанию автоматически становится дворянином, если им не был. Там – ничего подобного. Кем был – тем и останешься. Дворянином, купцом, или кем там являются твои родители.
Судя по рассказу, получилось эдакое смешение гражданского университета и офицерской школы. Вроде и курсанты, вроде и в форме ходят – но отслужить государству их никто не заставляет.
И кстати сказать – выяснилось, откуда взялся запрет на посещение нашей Академии ИХ курсантами, а соответственно нашими курсантами – обычной Академии. Ревность. Конкуренция. Желание доказать всему миру, что: «Наши-то круче!».
Да, доходило и до драк. К нашей Академии приходили чтобы подраться, наши ходили к их Академии. После нескольких смертельных случаев – посещение конкурирующего учебного заведения без разрешения руководство запретили строго-настрого, под страхом отчисления.
Это было очень давно, сейчас уже такого дикого противостояния нет, тем более что в Академии Магии курсантов в два раза меньше, что в Офицерской Академии. Но… прежние правила никуда не исчезли, они сохраняются, и… вот при таких понимаешь ли безобразиях, при такой конкуренции, эти многоумные устраивают балы! Да, совместные балы, которые якобы должны укреплять, приближать, скреплять и все такое прочее. И первый бал должен состояться через три недели после начала занятий, на праздник Святого Сегрена, покровителя воинов.
Ни про какого Сегрена я и не слыхивал, про бал тоже, и был немало удивлен тем, что оказывается – отказаться от участия в этом событии можно только в том случае, если ты шибко болен, ранен или умер. В остальном – бал в ранге положенности. Хошь, не хошь, а давай, балуй! Или балься? Или бальсируй?
В общем, после этого известия я побежал в город и срочно сшил себе мундир из хорошей ткани (пришлось переплатить за скорость), приобрел новые ботинки, а еще – наконец-то навел порядок у себя на голове. Сходил в хорошую, дорогую парикмахерскую, где их моей белой гривы сделали нечто удобоваримое. Нет, совсем волосы не постригли – они у меня очень отросли, и сейчас опускались до самых плеч. Их подровняли, а еще – перехватили специальной лентой, для удобства хождения. Тут это называлось «воинский хвост». Кстати – такая прическа имеется у многих наемников.
Вообще-то я предпочел бы постричься практически налысо, но посмотрел в зеркало, и вспомнил свою уродски обработанную голову в момент моего прибытия в этот мир, и решил, что раз я уже не нищий, то и выглядеть буду соответственно.
Утро. Сигнал колокола. Пора вставать. Поднимаюсь, делаю зарядку – бой с тенью, растяжку, упражнения с мечом. Благо что комната большая, тут есть где развернуться.
Кстати – у наших «конкурентов» таких «номеров» нет. И это еще одно отличие нашей Академии от обычной. Они живут в маленьких комнатах по два человека. И это считается правильным, ибо воин должен испытывать лишения, ведь только так закаляется его душа. Ну и тело соответственно. Глупо, конечно же… но в чужой монастырь… понятно.
Пока скакал с мечом – в дверь постучали. Прячась за дверной створкой, выглянул – Ана. Почему прячась? Да потому что голый, как младенец. Тут спят голыми, или когда холодно надевают что-то вроде ночной рубашки – вне зависимости мужчина ты, или женщина. Спать в ночнушке – это не для меня. Так что уже привык голышом.
Ана моему виду не удивилась – она меня видала во всех видах, как и я ее разумеется. Девушка сразу же занялась уборкой, протиркой пыли, хотя вроде бы и протирать тут было нечего, ну а я закончил комплекс упражнений.
Кстати, работать с мечом я точно стал гораздо лучше. Откуда знаю? Да чувствую это. Переходы из стойки в стойку, уклоны, нырки – все это дается легко, так, будто я родился с мечом в руках. Знаю, откуда дует ветер – Хенель ведь сказал, что оставил мне свои умения. Вот они и начали у меня проявляться – медленно, но верно.
После гимнастики пошел в душ, потом растерся широким жестким полотенцем. Заканчивал мыться уже холодной водой – бодрит, тем более что на город как-то сразу опустилась летняя жара. Зима, она же сезон дождей – закончилась, настало время долгого, очень долгого лета.
Не одеваясь, пошел в гостиную, где уцепил Ану за руку и потащил в спальню. Она вяло сопротивлялась, потом покорилась судьбе и покорно дала себя утащить. В спальне я приказал ей раздеться догола, и опять она так же вяло и заторможено это сделала – как заводная кукла, у которой кончается завод. Раздевшись, осведомилась, в какую позу ей встать, и не дожидаясь ответа приняла коленно-локтевую позу, зная, что я предпочитаю эту позу больше всего. Я в ответ вздохнул, и сообщил, что сегодня утром мне не до игрищ, а я всего лишь хочу ее осмотреть.
Да, опухоль обнаружилась на правом бедре. Пульсирующая, красная, впившаяся в тело черными жгутиками-ножками. На ее уничтожение у меня ушло минут пятнадцать – я уже довольно-таки хорошо поднаторел в уничтожении этой пакости, так что красная погань извиваясь и корчась в муках сгинула, будто ее никогда и не было.
А потом я все-таки не выдержал, прыгнул в кровать, и… случилось то, что случилось. Ана кстати сказать явно получила удовольствие, и какого черта тогла строила рожу, изображая из себя попранную невинность? Кто только сутки с небольшим назад прыгала на мне, запрокидываясь назад и дергая себя за соски? Страстная между прочим девушка, очень даже страстная. Может жениха себе нашла? Потому и сопротивляется?
Мы лежали на постели рядом, успокаивая дыхание, и первое, что я спросил у своей маленькой любовницы:
– Послушай… кто тебя хочет извести? Кто может желать тебе зла? Ну-ка, вспоминай! У тебя есть недоброжелатели?
Ана вздрогнула, потом резко, одним движением села на постели, обхватив себя руками за плечи. Обнаженная спина ее была такой гладкой, такой беззащитной, что я не выдержал и провел по ней ладонью. Ана поежилась, вздохнула:
– Я не знаю. Есть у меня одно подозрение, но… это же не может быть! Не так давно я зашла к тетушке… она увидела меня без родимого пятна, охнула, поздравила, стала расспрашивать, как и чего. Я сказала, что вылечилась в Академии, у самого лучшего лекаря. Про тебя ничего не сказала. Мол, накопила денег и все отдала. А пока разговаривали, приходит парень – я его с детства знаю, сын булочника Перона, хороший парнишка…
Глаза Аны затуманились, и я криво усмехнулся – да, сын булочника неплохая партия. Вот откуда ноги у ситуации растут! И правда, надо прекращать баловство с девчонкой. Залететь она не залетит – я купил ей амулет от зачатия, но… девчонка честная, она так не выдержит – кувыркаться с начальником и любить другого мужчину.
– Ну, так вот… – после небольшой паузы продолжила Ана, укладываясь рядом со мной. Я обнял ее за обнаженные плечи, привлек к себе. Жалко будет расставаться с девочкой! – Гиом с детства меня знает, мы с ним дружили. Он всегда меня жалел, и как-то даже сказал, что женился бы на мне, даже с таким вот уродством. Только папаша не позволяет, сказал – из дому выгонит, если он приведет такую… меня в дом. А приходил он к моей троюродной сестре. Тетушка-то мне не совсем родная. Ну и вот – у нее трое сыновей, здоровенные такие придурки, вечно меня дразнили, тетушка их ругала, и сестра – она чуть помладше меня. Вот к сестре Гиом и приходил. А как увидел, что лицо у меня чистое, так аж загорелся весь! Мол, пойду к отцу, скажу, что Ана стала красавицей, папаша и позволит на мне жениться! Он в ноги ему упадет! И ушел. А сестра, Берта, такую истерику устроила… сказала, чтобы я больше не появлялась у них в доме, что я разлучила ее с женихом, что я тварь тупая, и чтоб я сдохла.
– А тетушка? Она что сказала? – не выдержал я, медленно теребя двумя пальцами упругий сосок девчонки. Приятно!
– Сказала, что я неблагодарная, что так не поступают с сестрой. Что это она устроила меня в Академию, и что я по гроб жизни ей обязана. Ну и… все. Ушла я от тетушки, как оплеванная. Старший, Веном, еще сказал, что если увидит меня у их дома, и вообще на улице – все кости мне переломает. А как он не увидит, если мамин дом стоит у них в соседях? Я что, к себе домой не должна заходить?
Ана поежилась, и отодвинула мою руку от ее груди. Соски у нее были очень чувствительные, я это знал, но не мог отказать себе в удовольствии их потрогать. Я слаб! Я всего лишь человек, не ангел!
– Постой… – вдруг задумался я – Скажи, а кому отойдет материн дом, если ты умрешь?
– Ну… не знаю – пожала плечами Ана – Родни у меня больше нет, кроме тетушки. Ей, наверное.
– А муж ее где? – не отставал я.
– Заболел, и умер – снова пожала плечами Ана – Он хороший был, тетушка грубая, шумная, а он был тихий такой… попивал, конечно. А кто не пьет? Мастер был хороший – обувь шил. Сейчас вот сыновья тетушкины шьют. А она продает на рынке. Только они дешевую обувь шьют… для бедняков. Из плохой кожи. Да и не особо стараются, так что дела у них не очень идут.
– Вот что… сегодня после занятий будь наготове – я отодвинулся и посмотрел в глаза девушке – Хочу вместе с тобой навестить тетушку. Поздороваться с ней, поговорить на тему: «Как не надо обижать девушек-сирот». Не против?
– Не против – улыбнулась Ана, и вдруг помрачнела – Знаете, какие они сильные, братья? Они выше вас! И в плечах в полтора раза! Их все боятся! Особенно, когда они выпьют! Поговаривают, они еще ночами на улицах пошаливают, но это наверное просто разговоры. Побьют вас! У них и друзей полно – такие же придурки, как и они. Вместе выпивают. Не надо бы вам туда ходить, я боюсь за вас. Пускай Темный этот дом забирает в Пресиподнюю – вместе с тетушкой, братьями и сестричкой. А я и тут, при кухне поживу. А то еще сниму комнатку где-нибудь подешевле, мне много не надо! Крыша над головой, да кровать! Помыться вы мне позволяете в вашем номере, а что еще мне надо?
И тут же без перехода – улыбнулась и похвасталась:
– А я платье новое купила! Не видели? Я его только что сняла!
– Честно скажу: когда ты снимаешь платье, я не могу смотреть ни на что больше, кроме как на тебя – улыбаюсь я – Ты прекрасна! Ты одна из самых красивых девушек, которых я видел в своей жизни!
– Красивее госпожи Фелны? – вдруг спросила Ана – И госпожи Хельги?
– Хмм… – задумался я, и после демонстративной паузы бодро подтвердил – Красивее! Конечно же, красивее!
Ну что я мог сказать девушке, которая голой лежит в моих объятьях? Я же ведь не идиот. Но на самом деле после того, как прыщи на лице Фелны исчезли, и лицо ее очистилось, оказалось, что девица очень даже красива. Не хуже той же Аны, это точно. Только вот… «породистее», что ли? Ана – как красивая молоденькая лошадка, Фелна – арабская кобылица, в каждом движении которой угадываются поколения аристократов, выросших в достатке и заботе. Ана очень красива, просто ангельски красива, но… нет в ней этого самого аристократизма. Вечно испуганный взгляд, движения собачки, которая все время ждет пинка или окрика. Это видно с первого взгляда, увы. Гордость не воспитаешь за несколько дней.
– Ждешь меня после занятий в этой комнате. Готовая к выходу – повторил я, и притянул девушку к себе. В этот раз она не сопротивлялась, наоборот – приникла всем телом и стала целовать – истово, будто болящий, припавший к истукану в надежде на то, что деревянный идол избавит его от болезни.
Ну что же… после того, как мы сходим в ее дом, буду думать, как пристроить девицу. И надо прекращать наши постельные игрища, не нужно, чтобы на нее пал хоть краешек тени. И вот что… надо будет восстановить ей девственность. Не было ничего! Чиста, как снег на горной вершине! И никаких тебе вытаявших летом альпинистов…
Ну а пока… иди ко мне, моя сладкая! Времени немного, но мы успеем. Эх, жаль прекращать с с тобой отношения! Эдак не выдержу, да и… запасной вариант использую. Два запасных варианта.