Властный голос у тебя за спиной приказывает:
– Руки на машину!
И в тот же момент удар по левой голени вынуждает расставить ноги.
Нервные пальцы начинают обшаривать тебя и извлекают бумажник и пачку сигарет.
Невольно реагируешь, но в ответ тебе рывком заламывают руку, и тотчас ощущаешь холодный металл сначала на одном запястье, потом на другом.
Сердце колотится, ты уже совсем трезв.
Медленно поворачиваешься, стараясь скрыть волнение. Мужчинам в штатском лет под сорок, оба крепкого телосложения.
Один из них, с острой бородкой, изучает содержание ваших бумажников и твою пачку сигарет, другой открывает фургон и обыскивает его.
Мимо проходят какие-то девчонки, мельком взглядывают на вас, и ты смотришь на Мило – он рядом и тоже в наручниках.
На лице его написано такое искреннее изумление, что оно могло бы убедить даже тебя.
– Тут какая-то ошибка, господа полицейские, – говорит он, – мы ничего не сделали, и я не понимаю, в чем, собственно, проблема.
Он говорит спокойно, словно мать, терпеливо объясняющая что-то непослушному ребенку.
В тот же момент полицейский с бородкой обнаруживает капсулы в твоей пачке сигарет, подходит к Мило и рычит ему прямо в лицо:
– Проблема в чертовых наркодилерах вроде вас!
Всю дорогу, пока ехали в полицейский участок, вместо того чтобы размышлять о случившемся, ты думал о Кристине.
И в то время как перед глазами мелькали деревья, мигающие светофоры, дома с темными глазницами окон, пустынные остановки автобусов, в голове твоей прокручивался совсем другой фильм.
В этом фильме Кристина вернулась из вечерней школы, где преподает фотографию, быстро перекусила, немного посмотрела телевизор и отправилась в ванную.
Почистила зубы и наложила на лицо ночной крем, втирая его круговыми движениями, чтобы лучше впитался.
Заметила, что глаза покраснели, но, посмотревшись в зеркало, осталась довольна своими выпуклыми скулами и лукавой улыбкой.
Потом разделась и, глядя на свое отражение в зеркале над умывальником, осмотрела грудь – сначала прямо, а потом повернувшись боком и немного спиной.
Осмотрела себя сзади, для этого ей пришлось приподняться на цыпочки и сильнее изогнуться.
Она всем осталась довольна, улыбнулась себе в зеркало и надела бюстгальтер гранатового цвета с потрепанными бретельками и кружевными чашечками.
Легла на кровать, взяв с тумбочки какую-то книгу, положила ее на живот и, не открывая, вытряхнула на нее табак из сигареты.
Взяла папиросную бумагу, зажигалку и марихуану.
Смешала травку с табаком.
Медленно свернула косяк и подожгла.
Посмотрела на часы и только тогда задумалась, а где же Мило?
Кто знает, может быть, тут она подумала, что он с тобой. И в таком случае как узнать точно, что же именно она подумала.
В тускло освещенном помещении участка голо и пусто.
Полицейский с бородкой и его напарник сидят за письменным столом напротив вас с Мило: вы напоминаете клиентов третьесортного туристического агентства.
Второй полицейский – у него жирные волосы и черное родимое пятно на левой щеке – крайне вежливо снимает с вас наручники и предлагает:
– Можете курить, если хотите.
На письменном столе лежат пачки каких-то фотографий, стоит старая пишущая машинка «Оливетти» и пластиковый контейнер с шариковыми ручками без колпачков. На середине стола разложены восемь прозрачных капсул с белым порошком: с твоего места кажется, будто они лежат буквой «Г».
Вот уже минут двадцать полицейский с родинкой составляет протокол, не очень-то торопясь, медленно, одним пальцем стукая по клавишам машинки.
Вдруг останавливается.
– У задержанных обнаружено восемь капсул… – Смотрит на тебя: – Что это? Экстези? Амфетамин?
Некоторое время разглядываешь маленькие капсулы.
– Синьор полицейский, – говоришь ты, – а вы сделайте анализ. Это аспирин, – говоришь медленно, стараясь быть как можно убедительнее.
Полицейский с бородкой вскакивает и угрожающе тычет в тебя пальцем.
– И НЕ ПЫТАЙСЯ НАДУТЬ МЕНЯ! – злобно орет он.
Несколько секунд молчишь, глядя ему прямо в глаза, и спокойно продолжаешь:
– Синьор полицейский, я никого не пытаюсь надуть. Чистая правда – это аспирин.
Полицейский с бородкой хватает капсулу и швыряет ее тебе в лицо:
– Слушай ты, фармацевт хренов, в таком случае, может, объяснишь мне, кто же выпускает этот аспирин, потому что я ни в одной аптеке не встречал подобного!
Снова немного тянешь с ответом и утверждаешь:
– Клянусь, господа полицейские, это аспирин. Мы растираем его в порошок и пересыпаем в капсулы, вот и все… Таблетки плохо действуют на желудок. Это что, преступление? Да аспирин это! Не верите – отдайте в лабораторию.
Человек с бородкой теряет терпение:
– НЕ ПЫТАЙТЕСЬ НАДУТЬ НАС! НЕ ПЫТАЙТЕСЬ НАДУТЬ НАС! – снова орет он. Потом в сильнейшем возбуждении опускается на стул, качает головой и продолжает: – А вы что думали? Мы же видели вас: вы продали такие капсулы мальчишкам. Я видел собственными глазами! Никакой это не аспирин, а эксте-зи, или амфетамин, или еще какая-нибудь дрянь, одним только вам известная.
Полицейский с родинкой по-отечески заботливо поясняет:
– Тяжелый наркотик, ребята, а не просто какая-нибудь травка. Крепко рискуете. Поэтому давайте лучше будем сотрудничать.
Мило, все это время строивший невинную овечку, готов исполнить главную роль.
– Господа полицейские, – спокойно говорит он, – этим мальчишкам мы ничего не продавали. Один парень подошел к нам и спросил, нет ли у нас чего-нибудь от головной боли. И я дал ему две капсулы аспирина. Вот и все, господа полицейские, отдайте в лабораторию.
Полицейский с бородкой снова поднимается из-за стола, собирает капсулы одну за другой и, сжав их в кулаке, шипит:
– Сейчас спущусь и покажу специалисту, который и без всяких анализов определит, что это такое.
Он приблизился к тебе так близко, что ощущаешь его дыхание.
– Молите бога, чтобы это была не наркота, – предупреждает он.
Мило с недоумением смотрит на него широко раскрытыми глазами, улыбается – прекрасный актер! – и произносит:
– Синьор полицейский, поверьте, это аспирин.
– Увидим, – отвечает тот и хлопает дверью.
Полицейский с родинкой берет ваши документы и говорит:
– Пойду выпью кофе… а заодно проверю ваши паспорта. Вроде бы приличные люди, но, пожалуй, запру вас, на всякий случай. Только вздумайте тронуть здесь что-нибудь или устроить какую-нибудь херню, вернусь – надеру задницу.
– Не беспокойтесь, синьор полицейский, мы будем сидеть совершенно неподвижно, – обещает Мило – само простодушие.
Полицейский направляется к двери и на пороге оборачивается:
– Не перестарайся.
Потом захлопывает дверь и дважды поворачивает ключ в замке.
Некоторое время безутешно оглядываешь помещение, в котором вас заперли.
Прислушиваешься: из соседней комнаты доносятся глухие удары, стоны и слова на каком-то непонятном языке.
Рассматриваешь единственный предмет, висящий на стене, – календарь с видами Индии.
Согласно учению Махатмы Ганди[6], в мире существует шесть добродетелей: богатство, приобретаемое трудом, удовольствие, сочетаемое с чистой совестью, знание, полученное усердием, торговля, ведущаяся по законам морали, наука, ставящая гуманные цели, политика, проводимая согласно принципам.
– Да ладно тебе, расслабься, – говорит Мило. – Сделают анализ и сразу отпустят.
Знаю, великодушные читатели, обманывать мальчишек, всучивая им фальшивое экстези, – это не самое страшное, подумает кто-то из вас.
Тот, кто вчера вечером во время дворового футбольного матча с друзьями сжульничал, чтобы заработать незаслуженный пенальти.
Кто только что лгал любимой девушке по телефону.
Кто не перестает жаловаться на налоги за аренду жилья, однако снимает квартиру, не заключая договора.
Кто говорит не то, что думает.
Кто изменяет жене (мужу).
Специалист, который сетует на невыносимые налоги, но никогда не выписывает квитанцию.
Артист, который прислушивается к советам своего агента, а не к голосу собственного таланта.
Почтальон, который выбрасывает корреспонденцию в урну.
Телеведущий, который приглашает актеров вместо простых людей.
Кто делает что-либо только потому, что это выгодно.
Кто берет цифры и даты с потолка, чтобы подкрепить свои тезисы.
Карьерист, который обвиняет в своей ошибке коллегу по работе.
Публицист, который ведет лживую пропаганду.
Общественный деятель, кому безразличны проблемы государства.
Кто нашел работу благодаря рекомендации.
Кто присвоил чужие заслуги.
Кто в рабочее время раскладывает пасьянс на компьютере.
Мясник, у которого врут весы.
Домработница, которая – как бы ни уверяла – никогда не моет окна.
Журналист, который обманывает своих читателей, выдавая официальные пресс-релизы за собственные статьи.
Спортсмен, который принимает допинг, чтобы победить.
Кто сумел уклониться от военной службы.
Кто фальсифицировал результаты научного исследования, лишь бы получить грант на его продолжение.
Кто настолько наглый, ловкий и хитрый, что способен все что угодно выдать за правду…
Короче, тот, кто обманывает.
Жену, жениха, друзей, коллег, государство…
Так что, великодушные читатели, согласитесь, мир наш – это открытая арена для небольших обманов, мелкого и крупного мошенничества, жульничества, ухода от уплаты налогов и крупных афер (при отягчающих обстоятельствах).
Ну, пусть поднимет руку тот, кто никогда не лгал, кто никогда, ни разу в жизни, не прибегал хотя бы к самому жалкому обману ради извлечения столь же ничтожной выгоды! Так неужели вы хотите, чтобы я поверил, будто вы никогда не списывали в школе?
Да будьте искренни хотя бы с самими собой, не пытайтесь обмануть себя: мы ведь говорим здесь о Природе Человеческой, которая, как известно, отнюдь не отличается кристальной чистотой.
Вы спросите: а что же я сам?
Скрывать не буду – сколько себя помню, всегда был аферистом.
Просто однажды я вдруг понял, что уже стал взрослым, а нет ни постоянной работы, ни денег, в кармане – бесполезный диплом филолога, впереди замаячило будущее.
Вернее сказать, оно смотрело на меня.
Я чувствовал себя словно в камере с полуголым мужиком – килограммов эдак сто десять ничем не прикрытого вожделения.
И ты четко понимаешь, рано или поздно тебя все равно поимеют…
Да, конечно, я знаю Первое Правило Жизни: никогда ни на минуту нельзя останавливаться и задумываться.
И все же бывают такие моменты, когда невозможно не подвести итог.
Вот и я в мои двадцать семь лет, как и Мило, не имел никакого пристанища, не шел ни по какому пути, вообще никуда не двигался.
Черт побери, я прозевал команду «на старт»!
Беда в том, великодушные читатели, что все это я обнаружил как-то внезапно и почувствовал себя так, как бывает во время игры в шахматы, когда у тебя вдруг съедают королеву.
Тут неожиданно понимаешь, что целый ряд твоих предыдущих ходов был неверным, но вернуться назад нельзя: партия продолжается и твои возможности почти сведены к нулю.
И вот как раз в один из таких моментов в моей жизни неожиданно появился Мило.
Он оказался рядом и был, как и я, без всяких ориентиров, но с неуемным жизнелюбием.
Именно это его стремление всегда, вопреки всему, придумать какую-нибудь махинацию и околдовало меня с самого начала: неудержимая потребность строить все новые и новые планы, как добыть деньги, причем непременно самыми древними способами.
Планы эти перечеркивали будущее, отвечали на все вопросы, завладевали всеми мыслями, требовали все время без остатка и вдребезги разбивали любые страхи и опасения…
Именно Мило сумел, например, убедить меня: даже если ты потерял королеву, все равно можешь играть до самого конца и твой противник – таков закон жизни – должен быть очень внимательным и не допускать неверных ходов, иначе тотчас разнесешь его в пух и прах!
Именно Мило научил меня играть по собственным правилам, извлекать пользу из всего и стараться смеяться над всем.
Это он открыл мне глаза на то, что нас с ним, по сути дела, не коснулась никакая настоящая беда.
Мы не родились в полной нищете, в десять лет нас не заставляли шить обувь или ткать ковры, мы не страдаем от тяжелых заболеваний, наш квартал не усыпан противопехотными минами, в наше время нет войны (ни гражданской, ни мировой, ни религиозной), нам не приходит в голову продать почку, чтобы выжить, мы никогда по-настоящему не знали ни голода ни жажды.
На самом деле нам невероятно повезло и мы можем играть с жизнью на собственном поле.
Пусть даже проигрывать, но по своим правилам!
Мило заставил меня понять, что вопрос «Жив ли ты?» – вовсе не вопрос, а ответ, поэтому чувствовать себя в этом мире надо так, будто тебя рады приветствовать здесь всей душой.
Это Мило, великодушные читатели, научил меня по-настоящему понимать, как искриста и чудесна жизнь, что тикает секунда за секундой…
Мило пробуждает тебя от дремоты, дернув за рукав.
– Сколько времени? – спрашиваешь ты, потягиваясь.
– Почти три, – отвечает он.
– Да ты что! Они забыли про нас?
Мило не отвечает. Тогда поворачиваешься к нему: он сидит, уставившись в одну точку. Потом произносит:
– Знаешь, Витторио, я думал о наших последних аферах…
И опять умолкает.
Кажется, будто он в ожидании какой-то постгипнотической команды, но он вдруг продолжает:
– Мы уже набили руку на трех или четырех вариантах афер, другими пользуемся редко. Вспомни хотя бы последний месяц: на прошлой неделе мы обошли все самые роскошные магазины на виа Рома[7] с фальшивым ящичком для сбора пожертвований в пользу ассоциации «Усыновление на расстоянии». Неплохо получилось, верно?
Делаешь утвердительный жест. Он продолжает:
– Конечно, неплохо, мы получили больше миллиона… Потом, что же было потом… в понедельник. А… мы поработали в огромном многоквартирном жилом доме, где, вполне очевидно, никто друг друга не знает… Поднимались с этажа на этаж, собирая деньги на похоронный венок несуществующему Эудженио Росси из соседнего подъезда… «Ах, синьора, так жаль его: двадцать два года, трагическое ДТП в субботу вечером, весь кондоминиум принял участие…» Там тоже все прошло хорошо, верно?
Вновь соглашаешься.
– По ночам мы слоняемся по барам, продавая мальчишкам аспирин. Иногда все проходит отлично, иногда не совсем – как сейчас…
Мило удобнее усаживается на стуле:
– Господи, Витторио, мы же рискуем всю жизнь перебиваться этими жалкими трюками, так и не сделав ничего по-настоящему серьезного! Куда делся наш замысел Большой А., Большой Аферы? Разве не должны были мы откладывать деньги для ее осуществления? Сколько не достает до той суммы, которая необходима? Денег, какие мы сейчас зарабатываем, только-только хватает на жизнь. Витторио, мы теряем время, слишком много уже потеряли: пора наконец действовать.
Он вдруг останавливается и оглядывается.
– Ну, давай же, выкладывай, – предлагаешь ты.
Мило медлит, потом говорит:
– Я помню, мы тогда решили – это будет наша идея, только наша… Никаких компаньонов… Знаю… Но время идет, а наш замысел остается лишь замыслом… А ведь хорошо задумано и надо бы все же осуществить эту Большую А. прежде, чем нам стукнет семьдесят!
– Ладно, выкладывай, – повторяешь ты.
– Так вот… Витторио… Я все больше прихожу к убеждению, что пора все обсудить с одним моим родственником… с дядей Гриссино.
– Дядя Гриссино… Что за странное имя?[8]