– Прохорова, ты что, не понимаешь, что патроны беречь надо? А ты куда палишь? Ты снайпер или кто?
– Что-то ты разошелся, Степан Валерьяныч, – спрыгнув с машины, Наталья окликнула знакомого командира роты. – Кого разносишь по кочкам?
– О, Наталья Григорьевна, давненько не виделись. От генерала к нам?
Высокий, скуластый, с неизменным биноклем на груди, капитан Иванцов вразвалку подошел к ней, протягивая вперед длинную, с коричневой кистью, руку.
– Здравия желаем, Наталья Григорьевна, – всю мрачность точно развеяло, капитан заулыбался.
– Здравствуй, Степан Валерьяныч, – Наталья пожала его руку. – Что, поранили?
Она заметила, что вторая рука у капитана перевязана.
– Да так, царапнуло, – отмахнулся он. – Тут свои похлеще немца доведут, пожалуй. Вот ты посмотри на нее, – он показал на невысокую девушку, которая стояла навытяжку, опустив руки и грустно склонив голову.
– Это снайпер называется. Чему ее только учили в школе? Сейчас для снайперов самая работа, к обороне перешли. А она все мажет и мажет.
– Так у тебя ж другая снайперша была? – Наталья удивилась. – Комиссовали, что ли?
– Ну да, Федулова. Да куда ее комиссовать? – он махнул рукой. – Била исправно, ни одного промаха, интуиция, глаз – алмаз. Поранили ее. Так что в госпиталь отправили. А вместо нее кого прислали? Одно название – снайпер. Горе луковое. Руки тонкие, дрожат, вся издергалась. Никакой внимательности, выдержки, психует, и все тут.
Наталья подошла к девушке. Та испуганно взглянула на нее. «Глаза хорошие, умные, добрые», – сразу мелькнула мысль.
– Как фамилия? – спросила как можно мягче.
– Боец Прохорова, товарищ лейтенант, – ответила та тоненько, того гляди, заплачет.
– Какой это боец, – не унимался Иванцов. – Это же слезы одни, а не боец.
Он отошел к разбитому дому, около которого две санитарки перевязывали раненых, что-то спросил у одного из них, по звездочкам – лейтенанта, видно, командира одного из взводов.
– А зовут как? – спросила Наталья девушку.
– Надежда… я, товарищ лейтенант, – она все-таки не удержалась и слезы потекли, – всю войну на фронт рвалась, да не пускали, в писарях держали, почерк у меня хороший. Но я же хочу, чтоб от меня польза была, я школу-то давно закончила, да опыта нет, все никак не могу привыкнуть.
– А сама откуда?
– Из Волхова я, это под Ленинградом, – ответила она. – У меня там мама была, она учительница. В Ленинград ушла, а потом – ни слуху ни духу. Ни словечка не пишет. Так что верно, одна я осталась теперь.
– Я тоже из Питера, – Наталья улыбнулась.
– Я ей винтовку Федуловой дал, – снова подошел Иванцов. – Ты же знаешь, что это за винтовка, Наталья Григорьевна, это же не винтовка – песня. Ее в музей отдать, а ей и винтовка не помогает. Вот только слезы лить, – он с укором покачал головой.
– Довел человека, Степан Валерьянович, – упрекнула его Наталья. – Воспитательной работой заниматься надо, а не только результаты требовать. Девушка только на фронт прибыла, растерялась, стесняется, а ты ее запугал только, и все.
– Я, Наталья Григорьевна, сам из деревни. А начальство требует, чтоб снайпер норму давал. А у меня только расход патронов и больше ничего. Ты небось к полковнику Чижову? – спросил, успокоившись.
– К нему. Подбросишь до дивизии, Степан Валерьянович? Хоть на телеге, а то ноги отобью пешком идти, – попросила Наталья. – До тебя на попутке добралась.
– Устроим, Наталья Григорьевна, – кивнул тот. – Сейчас Харламыча кликну.
– Я к полковнику съезжу, поручение генерала выполню, – Наталья обернулась к девушке, – а потом к вам вернусь, так мы с тобой чайку попьем, потолкуем. Успокоиться надо, тогда все на место встанет. Поначалу у всех не получается. Вот я с детства по-немецки говорю лучше, чем по-русски, можно сказать. А как первый раз на допрос вызвали, так я, как умная собака, все понимаю, а сказать не могу, язык приклеился. Но потом освоилась, привыкла. Степан Валерьяныч, – крикнула она капитана, – у тебя чайку для меня найдется?
– А как же, Наталья Григорьевна, – ответил тот. – Для тебя у нас все найдется, золотце. Как Харламыч тебя отвезет, так сразу и скажу ему, чтоб занялся.
– Договорились, Надя? – Наталья тронула снайпера за рукав.
– Так точно, товарищ лейтенант, – ответила та в явном замешательстве.
– Меня по имени можно. Наташа и все. Ладно? А на Валерьяныча ты не дуйся, он командир хороший, заботливый, таких бы побольше. К женщинам не пристает, уважает их, опекает. Вы с ним еще подружитесь, я уверена.