В доме бабушки мы провели часа два. Вика чувствовала, что мне не комфортно в компании, но она не хотела уходить. Все это время мы болтали о разной чепухе и в конечном итоге, когда темы закончились, она решила оставить меня одного.
Я был благодарен ей, вернее ее уходу. Оставшись наедине, я вошел в гостиную и открыл папку, которую дал мне Савин. Сейчас меня интересовало не имущество бабушки, а оставленный ею конверт. Я раскрыл его и вытащил тетрадный лист, исписанный синими чернилами:
"Привет, мой дорогой внучек.
Извини, что сообщаю таким образом, но скоро я умру. Не вини себя, ты тут не при чем, все дело в моей болезни. Я не рассказывала тебе о ней, моя вина, но это, как ты понимаешь, выбор твоей глупой бабки, не любящей жаловаться на жизнь.
Пишу сейчас и слезы сами наворачиваются, боюсь испачкать бумагу… Ладно, сейчас не об этом. Я сжимаю в руках ручку ради одного – предупредить и помочь выбраться из западни.
Если ты читаешь мое письмо, значит знаешь о наследстве – земле в Симеизе. Пока ты находишься в Крыму, постарайся как можно скорее от нее избавиться. Дядя Лёня предложит тебе сделку – соглашайся. Тебе не нужна ноша, которую я тянула долгое время.
Возможно, ты посчитаешь выгодным иметь в распоряжении три гектара Крымской земли, но не дай себя обмануть – она проклята с того момента, как на ней появились первые виноградные лозы.
Молю тебя, мой дорогой внук, избавься от земли, продай дом, забери все деньги на моем счету и как можно скорее беги отсюда.
Не даром я отправила тебя за тысячи километров от Ялты, в этом был толк. Понимаю, ты можешь на меня злиться, мы давно не виделись, да и больше не встретимся, но пойми меня, я все это делала только ради тебя.
Твой отец, твоя мать, да и я, твоя любимая бабушка, хотели для тебя всего самого лучшего. Если мы уже были пропитаны Ялтинским ядом, то ты можешь избежать нашей участи".
Я отложил тетрадный лист и задумался… Что же такого страшного в трех гектарах земли? Бабушка так отзывалась о Симеизе, будто на том месте захоронения с Сибирской язвой. И эта сделка с Лёней… Почему она уверена, что дядя предложит мне продать участок? Если только он не приходил к бабушке… Мысли о причастности Лёни к смерти Дианы больше не казались вымыслом. Хоть она и написала о прогрессирующей болезни, не факт, что дядя не подсуетился раньше!
Да и что за яд, о котором говорилось в письме? При чем здесь виноградники и мои родители? Я помню, что отец работал вместе с дядей, но чем занималась мама?
Был бы человек, которому можно задать вопросы, но на примете никого, кроме Лёни, однако с ним я хотел общаться меньше всего. Кто знает, я мог надумать всю эту чушь и дядя ни в чем не виноват, только предчувствие подсказывало держаться от него подальше.
Мне нужно было время расставить все по полочкам. За последние два дня голова шла кругом. Кто бы мог знать, что моя бабушка окажется крупным землевладельцем, замешанным в каких-то темных делах. Не зря же она просит продать участок как можно быстрее.
Я сел на кресло и вытянул ноги. Мои мысли были направлены на одно – понять, как действовать дальше. Ничего в голову не приходило, возможно, всему виной моя усталость и отвратительное настроение.
Просто сидеть нельзя, сказал себе и поднялся. Нужно обойти весь дом, залезть на каждый шкаф, вывернуть наизнанку каждую полку! Я принялся к осуществлению своего плана.
На кухне ничего не было, кроме старых инструкций от бытовой техники, в гостиной тоже пусто, не к чему придраться. Следом я осмотрел комнату бабушки – ничего, к чему можно было прицепиться: кровать, застеленная колючим пледом, под ней только слой пыли, а на туалетном столике до сих пор стояли средства ухода. Не думал, что бабушка красилась, хотя она же женщина, хотела выглядеть эффектно даже в своем возрасте.
Я снова осмотрелся и увидел тумбочку, которую даже сначала не заметил. Она стояла рядом с кроватью, накрытая какой-то тканью. Подошел к ней и потянул за ручку выдвижного ящичка – закрыто!
Интересно, что же там внутри? Я взял на кухне нож и попытался вскрыть замок. Минут десять корпел над ящиком, пока не вспомнил, что на туалетном столике, помимо баночек, лежали какие-то ключи.
Какой же я идиот, сказал себе, когда раздался щелчок. Внутри выдвижного ящика лежали какие-то газеты, журналы, книга Джорджа Оруэлла "1984".
Журналы я сразу отложил в сторону, копаться в гламуре мне не хотелось, а вот газеты решил изучить от начала и до конца. Мне повезло, они датировались 2008 годом. Я пролистал первую – ничего, затем вторую – также, но в третьей… Содержание статьи повергло меня в шок:
"Двое влюбленных в объятьях виноградных лоз!
Утром, восьмого августа, на территории Симеизских виноградников, найдены тела двух человек. По данным милиции, супруги, Максим и Василиса Разумовские, покончили жизнь самоубийством вскрыв себе вены".
Почему я этого не помню?! Ладони тряслись, а сердце бешено билось. Мне не хотелось дальше читать, но взгляд, против моей воли, упал на текст и пришлось добраться до конца статьи.
Далее описывалась версия следствия, по которой родители задержались на виноградниках, дождались, когда все уйдут и вскрыли себе вены! Что за глупость?! Я не верил, ни единому слову напечатанному на желтой бумаге! Они не могли так просто покончить с собой, у них был я, они любили меня больше жизни! Неужели родители могли бы так просто оставить меня одного, оставить бабушку?
Тут я вспомнил о послании бабушки – "заражены Ялтинским ядом", "проклятая земля!"Что она имела ввиду?
Смерть родителей как-то связана с виноградниками, но я пока не понимал, каким образом. Неужели ее кто-то хотел купить и угрожал бабушке, а когда та отказалась, убил сына и невестку?
Это не мог быть дядя Лёня, он тогда работал с отцом и не имел таких больших денег. Или он пытался путем шантажа и вымогательства получить землю?
Да что за бред лезет мне в голову? Лёня с отцом были не разлей вода! Они дружили с детства, и я не поверю, что какой-то участок земли мог их рассорить. Дядя не меркантильный человек, ему не нужны деньги, он полностью поглощен работой, вино – его жизнь.
Так, помимо этой газеты, в ящике были еще две. Бабушка не просто так хранила их.
Я снова изучил газеты и понял, что за статьи ее интересовали – детали расследования. К сожалению, следователи не нашли факты насильственной смерти, оно и понятно, им дали на лапу вот и дело развалилось.
Однако это еще не все. На десятой странице газеты, датированной пятнадцатым августом, интервью одного из работников винзавода – Леонида Лапова.
Интересно, подумал я и начал читать. Ему задавали довольно тривиальные вопросы из разряда: "Вы знали погибших? Кем они вам приходились?"и все в таком духе. Лёня все говорил, что не верит в их самоубийство, пытался убедить интервьюера о наличии человека, которому выгодна смерть Разумовских.
Исходя из слов дяди, он не виновен в смерти родителей, напротив, их сильно любил, как сказано из статьи – по-дружески. Мне стало легче, даже мысли о причастности Лёни к смерти бабушки больше не приходили.
Я перевернул страницу и увидел черно-белую фотографию. На фоне виноградников стояли родители и дядя Лёня. Мужчины были в шортах и майках, а мама стояла в лосинах и коротком топике. Она была красивая, подумал я, а после внимательней рассмотрел отца и дядю.
В момент меня бросило в пот. На груди, ближе к левой ключице, у них была одинаковая татуировка – треугольник, внутри которого латинская буква Y.
Такую татуировку я видел на теле художника с улицы Пушкина – Олега Слепухова.
В кармане шорт я нащупал телефон, достал его и позвонил Вике:
– Ты сегодня не занята?
– Нет, а что?
– Во сколько художники с Пушкина расходятся по домам?
– Не знаю, может в часов восемь, а что?
– Мне нужно поговорить с тем парнем!
– Решил найти смысл существования? – спросила Вика и я услышал тихий смешок.
– Так ты идешь со мной или нет? – нервно спрашивал я.
– Иду, – ответила она.
– Тогда встречаемся в шесть на остановке, – сказал я и отключился.
***
Отъехал уже второй троллейбус, а Вики все не было. Я сидел на лавочке, то и дело поглядывая на время – пять минут седьмого. Просил же прийти в шесть, почему она опаздывает?
Из-за угла вышла девушка в нежно-голубом платье до колена, ее волосы распущены, а на лице солнцезащитные очки. Только она подошла ко мне, как я узнал в ней Вику.
– Ты чего так долго? – спросил я и поднялся с лавочки.
– Я опоздала на пять минут, между прочим, – указала она. – Нет, чтобы сказать, как я хорошо выгляжу…
– Извини, просто на нервах, – сказал я. – Ты действительно хорошо выглядишь.
– Спасибо, – улыбнулась Вика. – А чего ты на нервах?
– У бабушки нашел газеты, где писали о моей семье. Ты знаешь, что случилось с моими родителями?
– Отец еще в детстве говорил, что они покончили с собой, – сказала Вика и опустила взгляд.
– Мне кажется, родителей убили.
– С чего такая уверенность?
– Я читал газеты – это не суицид! Они не могли бросить меня с бабушкой, что-то произошло… И Лёня говорил, что кто-то хотел их смерти.
– А папа тут при чем?
– Он давал интервью газетчикам.
– Точно, тогда весь винзавод на уши подняли, – рассказывала Вика.
– И еще… – я пытался говорить аккуратно, мягко. – Мне нужно задать тебе вопрос.
– Про отца? – спросила она и после того, как я кивнул, сказала: – Давай.
– У Лёни на груди есть татуировка?
– Татуировки нет, но у него большой ожог, размером с кулак.
– Слева, ближе к ключице?
– Да, – подтвердила Вика. – А с чего ты вообще взял, что у него было тату?
– Видел на фотке в газете.
Мы сели на лавочку, в ожидании троллейбуса. Я кинул взгляд на Вику – она действительно отлично выглядела: цвет платья идеально подчеркивал загорелую кожу, а белые сандалии выделяли ее аккуратные ножки. Только не понятно, зачем Вика взяла с собой очки?
Она была задумчивой, от чего мне становилось некомфортно. Неужели Вика думает, что я пригласил ее на свидание? Вроде никаких предпосылок не было, а она даже глаза накрасила, да и губы…
– Вик, мы туда и обратно, – хотел уточнить я.
– Помню, – ответила она. – тебе нужно пообщаться с художником.
Только я хотел расставить все точки над ё, как подъехал троллейбус. Мы погрузились в него и, через двадцать минут, шли по Пушкина в сторону киосков с картинами. Момент упущен, и я уже не горел желанием объяснять Вике, что не настроен на романтические отношения. Пусть все будет как будет – я ей ничего не обещал, как и она мне.
Мы подошли к месту, где должен сидеть Олег, только его точка пустовала. Я уже смирился с неудачей и решил прийти завтра, но обратил внимание на старичка, который паковал в сумки полотна.
– Добрый вечер, – обратился к нему. – Подскажите, пожалуйста, тут парень работает, Олег, он картины рисует. Не знаете, где его можно найти?
– Добрый, – без интереса кинул старик. – На пляже, наверное, пропивает сегодняшнюю выручку.
– Он алкоголик? – спросила Вика.
– Скорее любитель вина, – ответил другой продавец.
Старик злостно на него взглянул:
– Ага, любитель! Все вы тут любители, гребаные алкаши! – он харкнул под ноги продавцу.
– Валерич, ты не перегибай! – ответил тот.
– Пойдем отсюда, пока не поздно, – на ухо сказала мне Вика и мы направились к набережной.
Мы уже не слышали перепалку мужиков, только шум моря, крик чаек. По набережной слонялись туристы: кто-то в плавках с полотенцем на плече, а кто-то одет при параде, будто не в курортном городе, а на Красной площади.
Солнце пряталось за горами, приближались сумерки. Рестораны засияли пестрыми фонариками.
– Красиво тут, – сказала Вика и взяла меня за руку. – Тебе нравится?
– Мило, – ответил я, но руку не убрал.
Как бы Вика не относилась к нашей прогулке, не рассчитывала на что-то большее, я не хотел рушить ее иллюзию. Если вовремя не сказал ей о своем отношении, нечего портить сегодняшний вечер.
– Есть идеи, где он может быть? Ты же всю жизнь в Ялте прожила, знаешь где собирается неформалы?
– Я бы не назвала его неформалом, – говорила Вика. – Скорее романтиком.
– Эгоист он, да еще берегов не видит! Никакой он не романтик, – воспротивился я.
– Романтик не в привычном понимании, – объясняла она. – Типа не от мира сего, понимаешь?
– Возможно, – кинул я. – Так что, мысли есть? Старик сказал, что он где-то на пляже.
– Есть мысли, – сказала Вика. – В конце набережной, где начинается частная территорию, собираются ребята – поют под гитару, общаются, купаются в море. Не уверена, что он там будет, но другого варианта нет.
Море начинало противиться, волны становились выше, с большей силой били о берег. Поднимался ветер, только он не был холодным. Туристы массово покидали пляжи, плотно группировались и шли в сторону улицы Пушкина. Я не успел опомниться, как рядом с нами стало пусто.
Мы дошли почти до конца, дорогу нам перегородил забор в мелкую сетку. За ним группа молодых ребят сидели у моря и о чем-то увлеченно общались. Я присмотрелся и заметил среди молодых людей того самого Олега – волосы, как и тогда, растрепаны, та же мятая рубашка, он даже порванные шорты не сменил.
– Как нам туда попасть? – спросил я.
– Вариантов не много, – ответила Вика и улыбнулась. – Либо через забор, либо вплавь.
– Так-так… Давай я тебя подсажу, а потом сам перелезу.
– Складывай руки, – уверенно сказала она.
Я оперся плечом к забору, сложил руки в замок. Вика поставила ногу на мои ладони, напряглась и зацепилась за край забора, выпрямилась и перекинула вторую ногу на ту сторону. Она быстро перелезла и приземлилась на твердую землю. Я полез за ней.
– Ты прям пушинка, – сказал я, оказавшись рядом с Викой.
– Ага, пушинка, – ответила Вика. – Давно я не вламывалась на чужую территорию.
– А были случаи? – удивился я.
– Однажды…
– Что вы тут делаете? – раздался басистый голос.
Вся компания, сидящая на берегу, смотрела в нашу сторону, а один из парней стоял и ждал нашего ответа.
– Нам нужен Олег, – сказал я.
– Олег? – переспросил он, после чего перевел взгляд на друга. – Ты кого сюда притащил?
– Я понятия не имею, кто это такие, – нервно ответил Олег.
– Мы вчера с тобой общались. Ты говорил нам, какие твои коллеги ущербные, – напомнил ему я.
– И что с того? В течение дня у меня так много клиентов, всех не запомнишь, – он поднялся с гальки.
– Олег, это не смешно, – сказал тот парень. – Быстро объясняй, кто это!
– Вам же Родион говорит, мы с ним познакомились на Пушкина, он нам на уши присел с какими-то глупостями. Бесцельное существование бессмысленно… – попыталась напомнить ему Вика.
– Точно, вспомнил, – сказал Олег, его голос стал уверенным. – Я познакомился с ребятами, когда писал пейзаж. Вы решили найти цель в жизни?
– Ты в край рехнулся?! – возмутился неизвестный парень.
Трое сидели на гальке и под шум моря наблюдали за происходящим. Никто даже не попытался вставить слова.
– Откуда я знал, что они за мной следят?! – в ответ спрашивал Олег.
– Иди и решай вопрос, – парень сел рядом с остальными.
– Пойдемте, – сказал Олег и куда-то направился.
Мы с Викой переглянулись и пошагали за ним. Олег прошел метров двадцать, пока не остановился у камня. Сел на него и внимательно нас рассмотрел, а после спросил:
– Чего вам от меня нужно?
– У тебя на икре татуировка, – указал я. – Зачем ты ее набил?
– Тебе какое дело? Набил и набил! Больше вопросов нет?
– Погоди, у моего отца была такая же татуировка? – спросила Вика.
Я кивнул и добавил:
– И у моего.
– Слушайте, вы мне мозг не парьте! Что вам до татуировок?
От его интеллигенции и снобизма ничего не осталось, Олег нервничал.
– Мне нужно знать, что она означает! – я настаивал на своем.
– Ничего, – ответил Олег. – просто татуха.
Меня взбесил его ответ, да и за тот случай мне хотелось припадать Олегу урок. Я схватил его за рубашку и пригрозил:
– Если ты мне все не расскажешь…
– То что?! Разобьешь мне лицо?! – перебил меня он. – Хрен я тебе что скажу!
– Родь, отпусти его! – строгим голосом сказала Вика.
– Разве не видишь, он что-то знает!
– Кулаками ты информацию не получишь! Отпусти его и успокойся!
Я глубоко вздохнул и ослабил хватку.
– Извини его, – она обращалась к Олегу.
– Да пошел он! – огрызнулся парень.
Меня разрывало от злости, но Вика попросила…
– Олег, Родион потерял родителей, и информация о татуировке даст ему шанс узнать, что с ними произошло.
– А мне то какое до этого дело?
– Разве трудно пойти на встречу и просто рассказать? – просила его Вика.
– Ты не видишь, что ему плевать?! – мне так хотелось почесать кулаки об его наглую рожу.
– Давайте сойдемся на том, что это просто татуировка, – сказал Олег. – Даже, если она и что-то означает, я не могу вам этого рассказать.
– Значит ты ее не просто так набил, – заметил я.
– Угомонись! – повысила голос Вика.
– Ребят, я вам не помогу, хоть убейте, – говорил Олег.
Проблески здравого смысла… Он все знает, но не хочет говорить. Почему так? Боится, что правда навлечет на него беду? Значит секрет куда глубже, опаснее, чем я мог себе подумать.
– Дальше нас информация никуда не просочится, – Вика пыталась его убедить.
– Услышь меня, курочка, я не могу вам ничего рассказать!
– Они в этом тоже замешаны? – спросил я и указал на компанию Олега.
Тот ничего не ответил, но по выражению лица и так все было понятно.
– Пойдем отсюда, – сказал я Вике.
– Подожди, – попросила она и со всего маху ударила Олега кулаком в скулу.
Я ожидал от нее чего-угодно, но ни этого.
– Ты чего делаешь, идиотка?! – воскликнул парень и схватился за лицо.
– Я тебе не курица, урод! – она потрясла рукой и обратилась ко мне. – Теперь пойдем.
***
– Красиво ты ему вмазала, – сказал я. – но надо было дать это сделать мне.
– Ты бы его на месте похоронил, а он нам пока нужен.
– Нужен?
– Да, – ответила Вика. – Ты же слышал, он что-то скрывает.
– Слышал, – подтвердил я. – Олег не просто так набил тату, она что-то значит.
Вика остановилась и посмотрела на меня:
– Расскажи мне, какое отношение татуировка имеет к смерти твоих родителей и к моему отцу?
– Если честно, я пока сам не знаю. Могу сказать одно – я видел фотографию, на которой наши родители. У моего и твоего отца была набита татуировка – треугольник с буквой Y внутри.
– Если мой отец избавился от татуировки, значит она действительно что-то значит. Может, принадлежность к какому-то культу? – рассуждала Вика.
– Думаешь, наши родители были сатанистами? – усмехнулся я.
– Не знаю, но это странно… – Вика задумалась. – Короче, вези меня домой, покопаюсь в интернете.
– Думаешь, интернет поможет?
– Почему бы не попробовать?
– Тогда вызову такси.
– А у тебя другого варианта нет, транспорт уже не едет.
Взглянул на часы – действительно, время приближалось к десяти. Пока мы доберемся до остановки, будет уже половина одиннадцатого. Тем не менее нам нужно было выйти на проезжую часть.
Я взял Вику за руку, и мы пошагали вдоль набережной. Не знаю, что меня двинуло так сделать. Ее ладонь была нежная. Возможно, я просто не хотел ее обидеть, или дело в другом.
Мне понравилось, как она влепила Олегу. Вика может постоять за себя, и это меня радовало, да и ее желание помочь…
Буквально несколько часов назад я хотел ее от себя оттолкнуть, а теперь чувствую что-то… приятное.