Время подходило к обеду, и вот-вот должна была начаться обыкновенная для этого времени суета. Я направлялась за кофейником со свежим кофе, когда зазвонил телефон. Я сняла трубку:
– «Флип Сайд». Марли у телефона.
В ответ мне ничего не сказали.
– Алло?
На секунду мне показалось, я слышу, как на другом конце кто-то дышит, но ответить мне так и не ответили.
– Алло? – еще раз повторила я.
Ответа не последовало, так что я повесила трубку. Я пошла за кофейником, затем прошлась по залу, доливая нашим посетителям кофе. Успела наполнить только две чашки, как вновь зазвонил телефон.
– Я отвечу, – сказала Сиенна, проходя мимо.
Я остановилась возле одной из посетительниц, которая сидела в компании своих двух дочерей-близняшек. Приняв их заказ, я пообещала, что напитки будут готовы буквально через минуту или две.
– Кто звонил? – спросила я у Сиенны, наливая в стаканы чай со льдом.
– В трубку молчали.
– Пару минут назад был такой же звонок… – Я хотела еще что-то сказать, но тут снова зазвонил телефон. Мы с Сиенной обменялись тревожными взглядами, а затем я сняла трубку. В ответ на мое приветствие вновь звучала тишина. Внутри у меня снова все сжалось, и я положила трубку.
– То же самое? – спросила Сиенна.
– Ага.
И снова зазвонил телефон.
Я постаралась, чтобы голос мой звучал жизнерадостно – на случай если это настоящий звонок, хотя, конечно, вряд ли. Мои подозрения тут же подтвердились, потому что мне опять никто не ответил.
– Алло? – сдерживаться у меня уже не было сил, и голос начал звучать раздраженно. На этот раз я услышала неясное хихиканье. От раздражения все мышцы у меня напряглись, и я бросила трубку.
Сиенна взяла две тарелки, которые Томми только что выставил на подставку у окошка, ведущего на кухню.
– Кто-то решил, что это смешно?
– Видимо, да, – ответила я, взяв стакан с чаем. – И я даже догадываюсь, кто именно.
– Ида Уинклер?
– Я уверена, что это она.
Сиенна отправилась с тарелками к успевшим проголодаться гостям, я же понесла чай женщине с двумя дочерьми, а затем вернулась к кассе. Взяла телефон и набрала звездочку-шесть-восемь. Вытащив из кармана фартука ручку, я записала номер телефона, который мне продиктовал робот на том конце провода.
Я нажала отбой. Мимо меня в сторону кухни со стопкой грязной посуды проходила Ли:
– Все нормально? – спросила она.
– Да, все хорошо, – ответила я, и наша официантка скрылась за дверью, ведущей на кухню. Я очень надеялась, что сказала ей правду.
Иван выставил три тарелки, от которых еще шел пар, так что я аккуратно подхватила их и отправилась к столику, за которым сидела та самая женщина с двумя дочками. Снова послышался телефонный звонок, я оглянулась и увидела, как Ли направилась к кассе.
– Пожалуйста, – сказала я, ставя тарелки с блинчиками с голубикой и посыпкой, затем блинчики с шоколадом и зефиром и следом – вафли чуррос.
Гости меня поблагодарили, и я оставила их наслаждаться творениями Ивана.
– Нам что, какой-то шутник названивает? – спросила Ли, когда я подошла к кассе.
– С тобой, видимо, тоже в трубку молчали.
Ли кивнула, а я подняла повыше блокнот, в котором был записан тот самый номер.
– Это наверняка Ида, но я уточню.
– Ведьма, – прошипела Ли сквозь стиснутые зубы. – Надо что-то сделать.
Снова раздался звонок, и мы обе со злостью кинули взгляд на телефон. Затем я сняла трубку. Как только стало ясно, что это вновь чья-то глупая шутка, я отсоединилась.
– Хорошего понемножку, – я выдернула шнур из телефонной базы.
Навынос «Флип Сайд» еду не продавал, так что можно было не опасаться, что мы потеряем несколько заказов. Мы с Ли вернулись к работе, но мысленно я то и дело возвращалась к этим навязчивым звонкам. Как только появилась такая возможность, я оставила Ли и Сиенну в зале одних, а сама отправилась в укрытие своего кабинета. Я сразу же зашла в интернет и принялась за проверку записанного в блокноте номера. Когда на экране возникло имя Иды Уинклер, я ни капли не удивилась. Судя по всему, она решила как следует взяться за нашу закусочную, так что я решила, что стоит обновить телефонный тариф – чтобы был определитель номера и можно было блокировать нежелательных абонентов.
Меня вновь охватило раздражение. Почему вдруг из-за Иды я должна тратить деньги на камеры слежения и менять телефонный тариф? Поразительно, как много неприятностей может создать всего лишь одна женщина. Но зато сейчас у меня есть хоть что-то, с чем я могу прийти к шерифу Джорджсону. Конечно, телефонные звонки не доказывают, что это она разрисовала окна, но, может, Джорджсон хотя бы сможет провести с ней воспитательную беседу. Не знаю, правда, поможет это или нет, но Ли права – что-то делать надо.
Я бросила взгляд на свой мобильный – почти два часа дня, так что я отправилась в зал помогать Ли и Сиенне убирать со столов. Наши последние посетители уже уходили, а на улице их ждал ясный солнечный день.
– Жарко там, – сказала Ли, когда я перевернула табличку надписью «закрыто» наружу.
– Да, жарко, – согласилась я, постояв немного у прозрачной двери и наслаждаясь видом океана. В закусочной было прохладно – работал кондиционер, но от асфальта шел жар, воздух над ним как будто плавился и немного подрагивал, солнце сильно припекало: на полуострове наступил период аномальной жары. Мне хотелось пойти на пляж и позагорать, но для начала нужно разобраться с оставшимися делами в «Флип Сайде».
Через пару минут я попрощалась с собравшимися домой Ли и Сиенной, а сама следующий час провела за уборкой, приведя зал в первозданное состояние и подготовив его к завтрашнему дню. Закончив, я встала возле кассы и обвела закусочную взглядом. Летом огонь в камине у нас не горел, вместо этого там стоял пышный букет свежих цветов, создававший такое же радостное настроение, как и пляшущие языки пламени. Балки из темного дерева ярко выделялись на фоне белого потолка, и в любое время года закусочная выглядела симпатично и уютно.
Я собрала несколько осыпавшихся из букета разноцветных лепестков, забрала выручку из кассы и отложила необходимую сумму в сейф в кабинете – на завтра. К этому времени Томми уже отправился домой, а Иван заканчивал убирать на кухне. Я попрощалась с нашим поваром и пешком отправилась в банк.
Не прошло и нескольких минут, как на улице мне стало жарко. В закусочной в джинсах я чувствовала себя прекрасно, а вот на улице было совсем по-другому. К счастью, в банке тоже работал кондиционер, так что я сумела ненадолго скрыться от уличного зноя. Вновь оказавшись на солнцепеке, я пошла по Мейн-Стрит. Добравшись до середины квартала, притормозила возле антикварного магазина. Перебравшись в Уайлдвуд-Ков, я успела уже несколько раз побывать в этой лавке. В один из визитов купила прекрасное старинное зеркало, которое теперь стоит у меня в спальне, но чаще я заходила, чтобы просто посмотреть, что у них есть хорошего. Я постояла возле магазина: с одной стороны, хотелось добраться до дома, а потом – на пляж, искупаться в океане, но поразмышляв еще мгновение, я зашла в магазин.
– День добрый, Марли, – поприветствовал меня хозяин, чья лысеющая голова высунулась над полкой с фарфоровыми блюдами и статуэтками.
Я улыбнулась в ответ:
– Как дела, мистер Горски?
– Все хорошо, спасибо.
Он вышел из-за шкафа, поправляя круглые очки.
– Чем могу быть полезен?
– Да я так, зашла просто посмотреть.
Мужчина кивнул, и тут зазвонил телефон.
– Если что – обращайся, – сказал он.
Я пообещала, что непременно позову его, если возникнет необходимость, и он поспешил подойти к телефону.
Я медленно прошлась туда-сюда между полками, разглядывая выставленные антикварные вещицы. И хотя я бывала здесь и раньше, каждый раз находилось что-то новенькое. Оказавшись в конце второго ряда полок, я остановилась, чтобы получше рассмотреть несколько ламп без абажуров, расположившихся под самым потолком. Как-то раз, разбирая одну из комнат в унаследованном мною от Джимми викторианском доме, я наткнулась на великолепный плафон. Дальнейшие поиски, однако, успехом не увенчались: саму лампу я так и не нашла.
Я осторожно сняла одну из ламп с полки и рассмотрела ее поближе. Затем взглянула на бирку с ценой. Оказалось, что мистер Горски просил за эту лампу совсем немного, и мне показалось, что она бы прекрасно подошла к моему плафону. Судя по всему, и лампа, и плафон относились примерно к одной и той же эпохе, и темная бронза прекрасно подойдет к стеклянному плафону.
Я купила лампу, вышла из магазина и, покинув Мейн-стрит, оказалась на Уайлдвуд-роуд, которая, повторяя линию побережья, вела на окраину нашего городка.
Когда я добралась до дома, мне ужасно хотелось сделать глоток чего-нибудь холодного, а еще искупаться в океане. Огромные ели, растущие по краю дороги, прятали меня в своей тени, но вскоре, выйдя на гравийную дорожку, ведущую к бело-голубому дому, я вновь оказалась на солнце.
На миг забыв обо всех неудобствах, вызванных погодой, я улыбнулась, глядя на свое жилище. И башенка, и резные наличники, крылечки – у главного и у заднего входа – во всем чувствовался характер. До сих пор я все еще не могла поверить, что этот дом – мой, и уже в который раз я мысленно поблагодарила Джимми за такое наследство.
На окне восседал рыжий кот Оладушек. Улыбка моя стала еще шире. Оладушек – отличный парень, и жить с ним под одной крышей – одно удовольствие.
Я почти добралась до крыльца, как вдруг заметила орлана, низко парившего над океаном. Оставив сумку и лампу на крыльце, я направилась к пляжу, выход к которому был с той стороны дома, – хотелось получше рассмотреть эту великолепную птицу. Я забралась на бревно и, прикрыв глаза рукой, чтобы не слепило солнце, наблюдала за орланом, который кружил над поверхностью воды, а затем направился вглубь полуострова.
Когда это удивительное создание скрылось за елями, я заметила знакомую фигуру, идущую по пляжу.
– Патриша! – позвала я.
Темноволосая женщина остановилась и повернулась в мою сторону. Увидев меня, она улыбнулась, помахала и направилась ко мне. Я спрыгнула с выгоревшего под солнцем бревна и пошла ей навстречу.
– Привет, Марли, – поздоровалась Патриша. – Ты с работы?
– Да, – ответила я. – Собираюсь искупаться, – я поглядела на океан, ярко блестевший на солнце.
– Жарко сегодня, да? Но все же хорошо.
Я согласилась с Патришей, а затем спросила:
– Вы не будете продавать свои деревянные поделки на ярмарке в выходные? Было бы здорово увидеть там ваши работы.
Патриша – мама Сиенны – увлекалась резьбой по дереву: у нее выходили замечательные фигурки животных. Я видела парочку на полках в ее гостинице, которая располагалась через три дома от моего.
– Буду, – ответила Патриша. – Но тебе я свои поделки могу и так показать, когда захочешь.
– Я собираюсь заглянуть на ярмарку, так что увидимся там. Если вдруг не получится, то ловлю на слове – обязательно зайду посмотреть.
Мы перекинулись еще парой фраз, но затем, когда стало ясно, что и в джинсах и футболке я вот-вот расплавлюсь от жары, мы распрощались. Я собрала свои кудрявые волосы в пучок и направилась к главному входу. Добравшись до ступенек, ведущих на крыльцо, на секунду остановилась, не веря своим глазам.
Моя сумка лежала на месте, а вот лампа, которую я оставила рядом, пропала. Я резко развернулась и оглядела участок: за елями заметила едва уловимое движение. Не раздумывая, я бегом бросилась к деревьям.
Нырнув под ветки, я стала пробираться к дороге – да так, что кеды взрывали землю, усыпанную сухими иголками. Выбравшись на проезжую часть, я внезапно остановилась: стоявшая на обочине коричневая машина с характерным звуком колес резко сорвалась с места и уехала.
Было все так же жарко, и я тяжело дышала. И к тому же случившееся меня страшно разозлило. Я смотрела вслед машине, скрывшейся за ближайшим поворотом к городу.
Без сомнений, тот, кто сидел за рулем, и утащил мою лампу. И судя по тому, что я успела разглядеть, это была Ида Уинклер.