Во время наших встреч, в ходе которых мы планировали поездку, в воздухе витало ощущение срочности. Конечно, у меня были свои причины «пошевеливаться» – я никогда не был на сто процентов уверен, что в мою дверь не постучит полиция Коронадо. После того как Перро проболтался о бегстве Лося от правосудия, я понял, почему парень так чертовски настаивал на «идеальном» дне для отъезда. Кроме того, он уже однажды занимался серфингом в Ла-Тикле и в красках описывал нам, насколько идеальными были волны в конце лета. Если верить Лосю, мы могли бы поехать куда-нибудь еще, если бы не направились на юг к первому сентября.
Подражая «Трем балбесам», Жеребец поддерживал каждый призыв Лося: когда уезжать, почему надо спешить, каким маршрутом следовать, где разбить лагерь по пути, как долго оставаться. «Да-а-а, Лось дело говорит! Ак-ак-ак-ак…» Мотивы Жеребца не были очевидны, но он был «вторым пилотом» Лося при каждом голосовании. Так как на приключение было отведено два месяца, я отметил на карте всевозможные места, которые выглядели интересными, но их одно за другим отбраковывали. На всем побережье Нижней Калифорнии[19] есть десятки улетных мест для серфинга, но нашей заветной целью был материк. Мы должны были гнать без остановок. Даже съехать с дороги, чтобы осмотреться, было непросто, пока мы не добрались до Ла-Тиклы: «тропического рая», который благодаря рассказам Лося превратился в нашем воображении в почти что сказочное место.
Выбор в пользу Нижней Калифорнии был сделан не только из-за удобного старта для продвижения на юг. Путешествие по полуострову позволило нам обойти трехсотмильный участок материкового шоссе, которое проходило в самом сердце сельскохозяйственной области, хорошо известной выращиванием марихуаны. Управление по борьбе с наркотиками президента Джимми Картера активно обрабатывало обширные участки плантаций своим новейшим оружием «Войны против наркотиков» – паракватом. Продвигаемое как делающее марихуану ядовитой – и, следовательно, непривлекательной для поколения укурков, – распыление параквата стало широко разрекламированной (и несколько противоречивой) политической кампанией.
Каждый из нас знал о травке не понаслышке. В основном это было мощное зелье с такими названиями, как «Золото Акапулько», «Красная Панама», «Мауи-вау», «Коричневый Инка» или «Оахакан» («во-хоук-ин»). Мы придумали свое собственное название для травы, обработанной паракватом. Среди нас она была известна как «Commercial-wa-khan» («Торговый-ва-хан»). Это был настоящий «грязный сорняк» среди всех видов дури, и последнее