На язык понятливый переведет
Твои мысли лучший переводчик – дело.
Сразу станет видно: в нем душа живет.
Или это – обусловленное тело?
В своем деле быть судьей нельзя себе.
А вот дело – высший орган арбитража.
В мелочах – какой ты есть – вердикт тебе
Выдаст, а в серьезном, может быть, поблажит.
У великих дел – большой размах.
Но и жертвенность от них безвременна
Тех, кто имя начертит в веках.
Знать, на небесах им так отмерено.
Найди любимое занятие
И подчини себя ему.
Оно – тот самый сепаратор —
Отсеет, что не по уму.
В России – чтобы там ни говорили —
Все происходит с точностью наоборот.
Вот минимум прожиточный установили
Те, кто по максимуму райскому живет.
Все, что ни делают в России —
Все, вроде, правильно, и нужно.
Лишь об одном потом мы тужим —
Не вовремя потуги сии.
Шагаем, шагаем, уверенно шагаем.
Японию, Германию обставили в два счета.
Теперь вот Штаты по миллиардерам догоняем,
А воровать – не зарабатывать. Вот то-то и оно-то.
Она щедра, как небо, море.
То – мать, кормящая детей.
А дети вырастут, о, горе!
Уходу счет ведут за ней.
Дитя лепечет – не унять.
Мать восхищенья не скрывает.
Она лишь может понимать,
Что детский лепет означает.
Им всё предписано точь-в-точь —
Какая мать – такая дочь.
А хочешь в корень посмотреть,
Знай, бабкин распустился в ветвь.
Не мы на детей похожи, а они на нас
Два мира: мир души и мир рассудка.
Ребенок наблюдает за тобой.
А взрослые отделаются шуткой
Иль вообще на все махнут рукой.
Слова, слова… Одни – исчадье ада,
Другие же – обетованный рай.
Ты слово выпустил – поймает чадо
И впитывает все, что не подай.
И, истолковывая уж в воображенье,
Свои картины мира создает.
Ты сделал, ты сказал – дитя под впечатленьем
И с тем возможной жизнью проживет.
Живут в головках призраки-сужденья
И часа уготованного ждут.
Выносишь не ребенку осужденье,
В догадках их себе готовишь суд.
Уроки жизни – бурное теченье.
Все канет, что в него не попадет.
Ведь опыт – не таблица умноженья,
Не вызубришь, своим путем идет.
Но ты – Настройщик тех переживаний,
Которые зависят от тебя.
Не дай опасной пищи для страданий,
А в остальном потрудится судьба.
На ум такое не взбредет.
А в жизни всё всерьез.
Мать за детей жизнь отдает.
Для них мать – словно кость.
Болит, болит о них душа.
Себе мать места не находит.
А детям кажется – вожжа,
Что их в узде по жизни водит.
Подобных деток развелось
Не мало – как земля их носит.
Такая жизнь. На злаке – ость,
А с ней – зерно в колосьях.
Не все, однако, понимают —
Мол, дети есть – и «предки» есть.
Но это функция прямая,
Природы детородный жест.
А ведь ни у кого такая
Случайно мысль не промелькнет:
На инструменте я играю,
Поскольку у меня есть тот?
Владеть родительским искусством —
Неимоверно сложный труд.
Но и иначе это чувство
Нигде, никак не почерпнуть.
Живет-цветет, легко, с фурором,
Собой любуясь, мир дивя.
Но он наступит, час покорный.
Тогда душою не кривя,
И в одиночестве, грустя,
Войдет в чертог, но уж соборный
Не воплощенная в дитя
Снять грех с души и груз позорный.
Суди, как меч.
Сумей отсечь
Всё, что плохое в людях.
Но чтобы речь
Твоя, как смерч,
Пусть злобною не будет.
Добро захочешь сделать – сделай
Без колебаний, до конца.
Твои намеренья – полдела.
А делом в плен возьмешь сердца.
Всё доброе, что можешь только делать —
Делай, но никогда не возносись.
Не смей держать честь ближних под прицелом,
Не позволяй на ненависть вестись,
Будь милосердным, ложь презрей
И верность сохраняй душе своей.
Совет одним из могикан
Глубокой веры был нам дан.
Злом побежденным быть не дай,
Но зло добром ввек побеждай.
Хоть прожито и много лет —
Совсем не означает,
Коль долго жил, то долог след.
Срок так определяют:
Чем больше выдал на-гора
Душою людям ты добра,
Тем жизнь легла длиннее
На память поколений.
Только тот достоин вечной славы, кто добра
Людям хочет, ценит правду выше серебра.
Как выбрать мы время желаем.
А выбрать дано ему нас.
Бесследно, как тень, исчезаем
В судьбой уготованный час.
Вот так сбиты мы с панталыку,
Кода нам приходит конец.
И что остается? К владыке
Взывать с покаяньем сердец.
Затем не тяни проволочку —
Оставь в жизни собственный след,
Пускай даже малую точку.
Неси доброту с юных лет.
Когда-нибудь, время настанет,
И жизненный путь не верстой,
Не множеством лет ценить станут,
А эталоном души – добротой.
Мечтая о подлинном счастье,
О формуле помни такой:
Она – дробь, числитель – причастен
Насколько ты к пользе людской.
А вот знаменатель – тут властен
В оценке уж сам над собой.
Суть добродетели вся в том —
Как стать духовных дел творцом.
Открыто, как себе желая,
Творить и сердцем, и умом.
Как птицы предопределен полет,
Путь рыбы, но следа за ними никакого.
Так устремлен и добродетельный – вперед
С вожатым-сердцем и благословенным словом.
Такой путь выразить нет мыслимой черты.
Он от души к душе – маршрутом доброты.
Храни себя во связи неразрывной
Своих суждений и творимых дел.
Настраивай себя на подвиг мирный —
Вот добродетельной души удел.
В игре, быть может, и забавной
Судьба свела случайно нас.
Но в глубине печальных глаз
Душевный зов читался явный.
Надрывность внутренней струны
Сдержать беспомощна природа,
Но вы безмерно благородны
И осужденья лишены.
К себе вам надо быть бы строже.
А, впрочем, щедрость – не порок.
Зачем же, милостивый боже,
Таких ты жен призреть не мог?
Сердца их кротки, беззащитны.
Призванье их одно – любить.
А вот любимыми им быть —
То за седьмой печатью скрыто.
Мечта! Быть ею одержимым.
Найти с ней счастье наконец.
Вы крест снесли, чтоб стать любимой.
Вы – кроткой страсти образец.
Потребность душу распахнуть,
Секретом как-то поделиться
Присуща даже скрытным лицам.
Вот только формы этой суть —
В другом. Проформа их идей —
Лишь маскировка от людей.
Вполне не доверяйся никому.
Не знай со всем во всем согласий.
Мужчина плачет – и ему.
А женский смех – театр страсти.
Любим иль будешь ненавидим
Тем, вдруг кому открыться мог.
Ведь доверительность – как выйдет —
Натуры пробный оселок.
Есть у болезни неприятнейшее свойство.
О чьей-то хвори слух дойдет до дурака —
Он будет утешать, считая чушь геройством.
Услужливый глупец опаснее врага.
Такая вот стряслась афера —
Примет невиданных потерь.
Взял ипотеку поп на веру
И веру потерял теперь.
Прав тыщекрат поэт: «Умом Россию не понять22…»
Особенно, когда сгубили чувство самосохраненья.
С востока прет китайцев рать, и ей под стать —
Но с запада уже – зараза в подкрепленье.
У розы, лотоса – шипы.
Но не страдает грация.
А что же люди так глупы,
Любя в пороках покопаться.
Во всякой красоте есть недостаток.
Но тот по сути полный истукан,
Кто ищет друга без изъяна.
Хоть поиск долог, вывод краток —
Пока всех примерял на свой аршин —
Остался навсегда один.
Характер возрасту – не соглядатай.
Он сам себе уже авторитет.
От лет достоинство зависит вряд ли.
Оно есть иль его в помине нет.
Дерзайте в суматошной круговерти
Своих деяний стержень обрести.
А быть презренью иль бессмертью —
Об этом скажут – время, люди, жизнь.
Из всех творений самое прекрасное – получивший прекрасное образование человек.
Воспитание – в счастье украшение, а в несчастье – прибежище.
Смотри сам на себя, помочь себе сумей:
Не носишь ли на случай маску-невидимку?
На людях – образец для сердца и очей,
Для дома же – несоставная половинка.
На людях – соловей, предельный щебетун,
Отказ и тот слащав: «Позвольте не позволить?»
А дома – бармалей, чужих чужей, тайфун.
И все должны служить тебе – не смей неволить.
Ты на подсосе жил, по жизни ты – сосун.
Родителям пора помочь расправить спину.
А ты последний грош привык тянуть, баюн,
Пожизненную ренту до поминок.
Старайся быть добрей к тем, нет кого родней.
А если с гневом справиться не в состоянье —
(Родители – мишень, одних с тобой кровей,
В них попадешь всегда, не надобно старанье) —
Найди другую цель, в неё попасть сумей
И попадешь – раненье для таких не в тягость.
Иначе быть суду, и нет суда страшней,
Воздастся той же мерой за твою отвагу.
Бесцельно говорить: хозяин ты страстей,
Когда безропотно, хотя б одной а служишь,
Себя увещевая, где уж до людей,
Толикой, мол, греха престижа не погубишь.
Но только знай, порок – что яд, хоть малость влей.
Клеймом презренья навсегда осужден будешь,
И сколько нос не задирай – не быть важней
Такого отношения, что сам заслужишь.
И наконец, хоть сколько обрети манер —
Хорошие и те лишь будут внешним лоском,
Когда подать не можешь ими сам пример.
Они ж должны суть выдавать, не только плоскость.
А правил сколько не учи, сведи в одно,
Запомни навсегда, будь к миру бережливым:
К стране, к природе, к человеку – всё равно.
И память обрастет манерами на диво.
Истинный друг – истинный клад,
Неоценимое состояние.
Посланный небом душевный брилльянт
Свято храни, почитай постоянно.
Друзей на цвет не выбирают.
На вкус подбора тоже нет.
А что же верных отличает?
В тебя их вера, как в Завет.
Сердечность в дружбе прирастает.
Друг – что второй твой кровный брат.
Есть люди – и таких хватает —
Друзей находят напрокат.
Когда друг всем – ничейный друг.
И друг, достигший власти – тоже.
У дружбы нет услуг и слуг —
Порвется при соседстве с ложью.
Скажи о том мне, кто твой друг —
И распишу твое я счастье.
Оно другому, будто с рук,
Передается в одночасье.
Да что там говорить – из рук.
Инфекционная природа
У счастья – вирусный недуг,25
Однако сутью благородный.
Ни деньги, ни карьерный рост,
Ни то, что ты – вперед смотрящий,
Не в этом, утверждают, счастье.
Среда, где человек живет,
Решит «заразности» задачу.
Там, где везуч твой лучший друг,
Где друга друг весьма удачлив,
Где счастлив родственников круг,
Стоит там счастье на раздаче —
Бюро отзывчивых услуг.
Слова, слова, слова цветастые
Лились рекой в застольный час.
Прошли года – о чем похвастают
Те, кто бросал на ветер вас.
Какие были заверения
Союз душевный свято чтить!
Тех, кого вышибло из стремени,
Спешили многие забыть.
Один лишь верный взгляд запомнился:
Настрой души одних частот.
Душа моя мечтой наполнилась
И с ней до сей поры живет.
Я эту встречу помню с жаждой —
Когда меня ты позовешь.
Да, время высветило каждого.
Как мало тех, кого так ждешь.
Пускай твой взгляд куда не обратится,
Листая Книгу Жизни взад-вперед,
Друзей увидит: чьи-то души, лица
И всех к столу сегодня позовет.
Такому торжеству хоть раз случиться.
Потом, как шло всё, так пускай идет.
Но дружество, как песня повторится
И здравицы во славу воспоет:
«Не позволяй своей душе крушиться,
Хоть ее столько отдала ты квот.
Тобой и дружбой круг друзей гордится.
Ты выдержала жизненный зачет.
Да будет в нашем сердце-летописце
Твое прославлено, как солнечный восход!»
Подумать только, как вчера,
В нас жизнь весной хмельной кипела.
Мы прожигали вечера
И дни разменивали смело.
Твоя ершилась голова:
Не находили место пряди.
Решалось все, как дважды два.
Не жизнь, а сплошняком парады.
Любила молодость простор.
Везде летала вольной пташкой,
Не зная, срок минорный скор.
И поползет старь черепашкой.
И хоть у младости умок,
Как лед весенний, ненадежный,
Но сердце с правдой общий слог
Отыскивали непреложно.
Нам жар и холод нипочем.
Пока мы молоды, алеем.
Чем похвалялись горячо,
Под старость очень сожалеем.
Друг, ты порошей убелен,
Но стар годами, а не норовом.
Завидно всем: стар да умен.
И нам с тобою здорово.
Минула младость мимо нас.
Обременила старость ношей.
Но время дружбе – не указ.
А еще больше приумножила.
За душу каждому держать ответ:
Что из себя в итоге представляет.
Она – иль царство совести, иль нет.
Другого не дано, другого не бывает.
Красивый только тешит зренье.
На что еще быть может гож?
А кто натурою хорош —
Всем вызывает восхищенье.
Настанет час. С телесным лоном
Душа, расставшись, полетит.
Что путь ее определит?
Да страсти, что впитала в доме,
В ущербном доме на свой стыд.
И быть не в рай ей вознесенной,
А низведенною в аид27.
Чужую боль скупое сердце знать не может.
Оно свободою само-то не живет.
Не в силах жадность побороть, как конь, стреножено,
Волнений и тревог ничьих не признает.
Отрадных встреч и горестных разлук не знает.
Не научившись чувствовать, любви не жди.
Любовь – когда душа мир красоты воспринимает,
Тогда трава – не сено, не вода – дожди,
И человек не труп иль трудоединица,
А лес – и не дрова, и не материал.
Учитесь чувствовать, и чудо совершится.
Лишь радость – совершенства идеал.
Дарите радость и не знать вам огорчений,
И одиночества, и отчуждения не знать.
У радости – любовь одно из проявлений.
Не стены стройте, а – любовь, земную благодать.
Пожар страстей горит сильнее —
В него мы масло льем и льем.
А ведь шутить с таким огнем —
Весьма плачевная затея.
Забыть о вечном назначенье —
Забыть о вере и любви.
Потом – агония растленья.
И душу впредь не оживить.
Стал человек страшнее зверя —
Каннибализм по всем статьям.
И нет чудовищней потери —
Начавши Здесь, себя съест Там.