Засыпать море и то можно,
А жадность утолить нельзя,
Хоть вариант есть (пусть безбожный) —
Брось жадному песок в глаза.
Она всегда в большой нужде.
И пост, и праздник – все едино.
Глазами зыркает везде:
Хоть волос, а урвать щетины.
Если нет – он завидущий.
Если есть – не жди, не даст.
Никогда шанс не упустит.
Кость и матери продаст.
Душа широкая – мир для нее широк.
Для жадного – в нем ни за что не протолкнуться.
Его и пальцы в одну сторону лишь гнутся:
Как бы не выпустить чего-то, не дай бог.
Знай меру, а не то всю жизнь страдать.
Богатства – через край, а будешь горевать.
И время превратится в хаос испытаний,
И ни поста, ни праздника не будешь знать.
У этой бездны нету дна.
Ее засыпать невозможно.
Вершины тоже лишена.
Она – душевная ничтожность.
Она тлетворна для ума.
Его, ужасно кособоча,
Лишила свойства понимать —
Стать человеком непорочным:
Не с волчьей пастью ненасытной,
Не птицей, рвущейся к зерну,
А личностью с душой открытой,
Не пребывающей в плену
Как бы урвать побольше жита,
Не чувствуя за то вину, —
А выплеснуть всю светизну
Своей души, как небожитель.
Где жадность входит в дверь, тотчас
Выходит счастье уж в другую.
Что пост, что праздник – не про нас:
В ней желчность дикая лютует.
Раз в лодку жадности попал,
Не жди попутчиков – напрасно.
Друзей своих ты растерял.
Одна есть спутница – несчастье.
Накроет вскорости волна
Такого выползка природы,
И будет жадности тесна
Могила даже в глуби водной.