Я вырос с жесткой программой: «Денег – нет!». Эту программу активно применяла в отношении меня моя мать. У нее НИКОГДА не было денег для меня. Сколько себя помню, она мне покупала только самые дешевые, и мягко говоря, невзрачные вещи, и только самое необходимое. Я зачастую занашивал, эти свои вещи, до дыр, или ходил в явно маленькой одежде, из который давно вырос. И это при том, что в моей семье не было финансовых проблем. Отец прилично зарабатывал, да и она не плохо. Более того, она постоянно откладывала деньги на сберкнижку. И я помню ее стенания, когда после распада Советского Союза началась дикая инфляция, и все ее вклады обесценились.
Ее действия с финансами были похожи на «зарывание таланта в землю». На любую мою денежную просьбу мать отвечала почти мантрой: «Денег – нет!». Иногда я обращался к отцу, и он давал, но это бывало редко. Все это легко объясняется тем, что я был ненужным ребенком. И конечно не хочется что-то делать, или давать, ненужному человеку.
На самом деле очень трудно быть ненужным ребенком.
Раз денег дома не давали, а в тринадцатилетнем возрасте в Советском Союзе где-то подработать было почти нереально, то приходилось искать другие пути. И этот путь нашелся, и, он, разумеется, был нечестным. Все привело к тому, что я у кого-то из своих дружков подхватил идею воровать деньги из карманов в школьной раздевалке.
И вот я на переменах, или на уроках, которые стал часто прогуливать, проникал в раздевалку, и крал из карманов беспечных школьников деньги, и если попадались какие-то ценные предметы, то и их тоже. Наверное, это и был тот определяющий момент, который впоследствии привел меня к проблемам с законом. Но все таки была ситуация когда я мог сойти с этого пути, и не дойти до криминала.
Меня застукали в раздевалке и отвели к директору. Вызвали родителей…
Я помню, как по дороге из школы, мать бранила меня последними словами, и я внутренне сжимался под градом оскорблений. Конечно, мне было стыдно. Но также сейчас мне ясно – что была поздно, и я не смог пересилить себя, и отказаться от сомнительных делишек. К тому времени психика у меня сформировалась достаточно деструктивная, и помочь могло какое-то любящее существо, способное меня понять и поддержать. А град оскорблений только навредил мне еще больше.