По дороге, начавшейся после разрушенного взрывом участка, Автобус двигался очень медленно. Опасения были нешуточные, получить ракету из Подвижного Грунтового Ракетного Комплекса очень не хотелось. А повреждения, разнёсшие непонятно что на тяжёлом шасси, могли быть нанесены только ракетой ПГРК: артиллерия добавила бы проникающее повреждение от снаряда, а мин такой мощности не бывает. Есть, конечно, бомбы, но авиацию, реактивную или винтовую, сенсоры Автобуса бы срисовали за полсотни километров, не меньше. Точное местоположение защищённой цели, конечно, нет, но сам факт наличия воздушного судна – с гарантией. А этого не было, так что оставался только ПГРК. Ну и была у нас на такой случай возможность зафиксировать пуск, рванув, не обращая внимания ни на что, в тайгу и укрывшись деревьями.
Но по нам никто не стрелял, а вот животное, целенаправленно ползущее от места взрыва, стало неплохо видно. Здоровенная… волчатина? Хотя нет, просто похожа. Хаски, судя по белым, а сейчас грязным полосам на боках. Да и морда, обернувшаяся на звуки подкатывающего транспорта – типичная для хаски, хотя вроде бы раза в два побольше, чем я помню. Примерно видно было так: псина ползла по асфальту, то ли с перебитым хребтом, то ли ещё с какими повреждениями – задние лапы волочились. И часть шерсти явно обуглена, видимо, от взрыва.
– Тамбовский волк, – послышался голос сзади.
– Тебе товарищ, – привычно подхватил я, но встряхнул головой. – В смысле – тамбовский волк, Свет?
– Модификант Киноидный Высокоразвитый, производства Тамбовского центра Биоинженерии, Жора. А ты про них не слышал?
– Да как-то не довелось, – признал я. – Как-то последние годы… ну до есть до 2014, всё на орбите и отдых-реабилитация. Читал научпоп, конечно, но далеко не всё. А Тамбовский Волк – народное?
– Ну да, а как его ещё называть. Условно-разумный, выведен для опеки над детьми, помощи старикам. Ну и служебный – спасателям. Правда, их перебили в первые годы почти всех.
– А что так? – заинтересовался я.
– Людей оберегали, под пули бросались, брали взрывчатку и кидались на роботов.
– Брали? – озадачился я.
– Ну да, передние лапы модифицированы, отстоящий палец, да и те, что есть – длиннее. Так что брали, предметами пользоваться умеют. И даже прямохождение есть, хотя не долгое.
– А разумность?
– Уровень лет десяти примерно.
– Что-то намудрили тамбовские, выведение фактически разумного вида, – озадачился я, смотря на замершую псину.
– Не знаю, Жора, выводить начали уж точно, – ответила Света. – Правда, у них с фертильностью беда, почему и не осталось толком.
– Ну сколько-то осталось, – указал я на псину. – Похоже, он или разбомбленных, или тех, кто напали.
– Скорее тех, кто напал: тамбовские в атаку кидались беззаветно. Не удивлюсь, если он и подорвал, кстати.
– Хм, а может быть, – прикинул я. – Хотя там кило двести надо, не меньше.
– Так они очень сильные, так что мог.
– Ну в принципе – да. И бросили?
– Жор, я не знаю, что знаю – сказала, – отрезала Светка.
– Так, надо псине помочь, – окончательно решил я.
– Жор?
– Что, Свет? За возможным нападением приглядим, просто постоим на месте. Так даже безопаснее ближайшее время, если на месте. А с псиной… да хоть добить, чтоб не мучился, – вздохнул я.
А сам вспоминал Крушу. Своего карликового медвежонка. Может, и не такой умный был, но очень… эх. Хоть этой животине помогу, вздохнул я.
– И кто за ним пойдёт? – довольно стервозным тоном спросила Светка.
– Я и пойду, – начал подниматься я.
– Сиди уж, Жорик, – вздохнула Светка. – Я схожу…
– Свет, не хочу тебя расстраивать… – выразительно похлопал я по руке.
В ответ Светка очень затейливо и досадливо выматерилась. Блин, проблема-проблемища, мысленно вздохнул я.
– Я ОЧЕНЬ быстро, Свет. Ну нельзя же его оставлять!
– Собачник? – подозрительным голосом уточнила Светка.
– Скорее – медвежатник. Мишка у меня карликовый был, Круша, – ответил я.
– Одно и тоже. Ладно, иди уж, Жор. Только быстро и осторожно: если волк воспримет тебя врагом… хотя, отобьёшься. Но вряд ли без ущерба.
– Ну, оторвёт мне руку – будем совсем парочкой, – рискованно, но с надеждой пошутил я.
– Ни хера не смешно, Жорик, – ледяным тоном выдала Светка, но через несколько секунд фыркнула. – Ну ладно уж, смешно. Иди уж давай, – закончила она несколько более позитивным тоном.
Я и пошёл, точнее, практически побежал к псине. Она лежала, тяжело дыша, с закрытыми глазами, но на моё приближение открыла их, голубые-голубые, жалобно скульнула и зажмурилась.
– Потерпи, дружок, – попросил я, подхватывая псину.
Здоровая собачатина – кило пятьдесят где-то, точно больше хаски… хотя модификант, напомнил себе я. Но внешне всё же хаски. И выражение на морде очень выразительное, сейчас – обречённо-страдающее.
Оттащил я пса до автобуса, бегом, но стараясь не трясти, положил на пол, плюхнувшись в кресло водителя. Светка рядом с ним стояла, вглядываясь то в телеметрию, то поглядывая на нас.
– Точно тамбовский волк, – подтвердила она. – И что дальше, Жора?
– Я, Свет, в своё время прихватил из заражённого города походный медблок с автохирургом. Но мне оказался не нужен, так, просто на всякий пожарный лежит. Продавать рука не поднялась.
– И правильно не продавал: они в первые же годы стали страшным дефицитом, – озвучила она. – Вырабатывали ресурс во время войны за недели, да и мало их осталось. Царапина?
– Она самая, – поднялся я. – Вроде бы позвоночник у псины… – взглянул я на пса уже внимательно – до этого мазнул взглядом и электрозрением.
Пёс был пыльным, частично обгоревшим, но на белом боку, среди подпалин, были отчётливо заметные, нанесённые синим пластиком буквы: “бей го”. Видимо, имя, хотя какое-то дурацкое решение, синим пластиком-изолятором писать по шерсти. Да и оплавились буквы, ещё и помучив псину. Хотя, он условно-разумный, ошейник… ну не знаю, в общем, есть и есть.
– У Бейго позвоночник, вроде бы, цел, судя по электроактивности, – озвучил я, – Ушиб, контузия – что-то такое, электроимпульсы проходят. Ну и вообще проверить надо.
Пока я выковыривал из закромов медблок, пока ставил-разворачивал, Бейго временами открывал глаза, совсем тихонько поскуливал, и смотрел на меня. Ну а я, смотря на стадальческое выражение морды, окончательно уверился – правильно я псину спасаю, а то так и совсем оскотиниться недолго.
Поднял псину, положил на развёрнутый стол и призадумался – стандартные программы походного медблока были ориентированы на человека. Разница не так велика в плане обмена веществ и прочего, но строение – НЕМНОЖЕЧКО отличается. И во что перекосоёжит автохирург бедного пса, подгоняя бедолагу под “здорового человека”, мне даже представлять не хочется.
– Жор, садись, – подала Света, решительно поднимаясь. – Тягать волка не придётся, а в медицине я разбираюсь.
– А? Ага, – согласно кивнул я.
Светка, вообще-то, базово медик, помимо всего прочего. И уж точно в медицине разбирается получше меня. А уж в полевой, с полувековым опытом – можно даже не говорить.
Так что поменялись мы местами, а я следил за происходящим, раз в три секунды бросая взгляд на дисплей – никто возможной гадости не отменял, на то она и возможная.
Но гадость не случалась, а Светка просто в считанные секунды перепрофилировала медблок. Удачно, судя по тому, что Бейго не дергался на работу щупов и пробников.
– Контузия, не сильная, это мы поправим, – констатировала Светка, а автохирург молнией воткнул и выдернул щуп-манипулятор в спину пса. – Ушибы внутренних органов, но некритичные. Сами пройдут – крепкая зверюга. Витаминов и обезболивающего на денёк – и здоров, считай.
А я смотрел за занятной мимикой Бейго и вообще его реакциями. После одного из уколов выражение морды (чертовски выразительной) стало удивлённым, глаза широко открылись. Посмотрев на Светку несколько секунд, пёс зажмурился, аж помотал башкой и пристально уставился на меня.
– Вылечим мы тебя, Бейго, – озвучил я, на что он отчётливо кивнул, прикрыв глаза.
Ну, в общем, учитывая уровень развития мозга десятилетнего ребёнка – и неудивительно. Может, даже поумнее некоторых человеков – такие придурки встречались, да и встречаются.
– Всё, – констатировала Светка. – Разбирайся со своей псиной, собачник, – с иронией озвучила она.
– И этим горжусь, – отпарировал я, меняясь со Светкой местами. – Ну… – обратился я к псу, но замер.
Бейго несколько раз подёргал задними лапами, вывернул передние в невозможную для собаки позицию и… встал на ноги. Согнутый, естественно, но придерживаясь за стол медблока, он именно стоял. И не сводил с меня взгляда. Как-то… ну не неуютно, конечно, но странно я себя почувствовал, да и заготовленная речь забылась.
А пока я думал, как на вот всё это реагировать, Бейго, всё так же смотря на меня, кивнул, и в несколько ныряющих (ну, лапы, всё-таки) шагов добрался до люка Автобуса. Открыл его, обернулся на меня, посмотрел внимательно и прыгнул в открытую дверь. Приземлился уже на четыре лапы и за секунду скрылся в лесу.
– Э-э-э… – откомментировал я.
– Видимо, мы правы были, Жорочка, – послышалось от Светки.
– А-а-а?
– Ты удивительно красноречив сегодня, – ехидничала рыжая. – Хозяин из уехавших. Тамбовские Волки очень сильно привязаны к хозяину, органически, насколько я понимаю. Ушел за хозяином.
– И даже поблагодарил, – наконец проявил я восхваляемое Светкой красноречие. – Они же речь понимают?
– Даже буквы, я видела, как тамбовский из детских кубиков слова складывал. Писать, правда, не могут – всё же лапы, хоть и развитые.
– Ну, удачи, значит, ему, – заключил я, закрывая дверь автобуса.
Ну а что? Если у него есть хозяин, так путь к нему возвращается. Я по внутренней потребности помог, а не из каких-то там меркантильных соображений. Хотя от пса не отказался бы, но тут и не совсем пёс, если разобраться…
Ну да ладно, Светка заняла место в пулемётной башне, я прибрал медблок, занял водительское кресло, да и двинул потихоньку. Несколько быстрее, но не больше пары десятков километров в час – всё же были опасения.
Хотя дорога, прямо скажем, была получше всего, что мы видели в прошлые дни. Правда, теперь добавился развороченный участок, но в остальном – дорогой явно пользовались.
И тут, на пустом месте, в лесу вдруг появилась, согласно телеметрии… группа крупных… да ракет каких-то, блин! Километров сто в час переть, по тайге, кто еще способен?!
Только я успел рявкнуть Светке, как раздались несколько выстрелов импульсника, а не успевший набрать ход Автобус… просто откинуло! Из леса вылетели какие-то зелёные стоги развевающегося сена, с лютейшими рогами. Тонны на три, да все пять, учитывая, что Автобус откинуло одной тварюгой!
– Ходу, Жора! – несколько излишне, но очень обоснованно крикнула Света.
Но я и без того выставил обороты турбины на максимум, с полным сцеплением. И, не переставая, матерился – дорога была “получше”, а никак не “хорошей”. От удара в Автобусе что-то повело, хорошо хоть, что шасси армейское. И тут – ещё удар, с громоподобным блеянием, но хоть скорости придал…
– Козлы?!
– И не говори, Жор, – послышался из кучи барахла сдавленный голос Светки. – Постарайся удержать Автобус, я сейчас.
Времени на разговоры не было, как и на вопросы, какого хрена Светка не на башне и не стреляет в охреневшую фауну. Я просто старался удержать Автобус на дороге, увернуться от редкостных зелёных казлов. Ну и зло копил – какого хрена она вообще не пристёгнута, что “сейчас”, блин?!
Впрочем, озвучить я свои претензии не смог, что и к лучшему: через минуту козлинского автородео, когда Автобус получил несколько ударов, хорошо хоть по касательной, раздался голос Светки.
– На месте, надеюсь – поможет.
А после – шипение огнемёта, с заливающим, согласно телеметрии, заднюю полусферу потоком пламени. Козлы на это… ну, замедлились, паразиты. Но не отставали, а высовывали свои козлинские морды и прочие детали из потоков огня. А вот Светка жгла в белый свет, как в копеечку.
– Свет, куда ты стреляешь?! – не выдержал я, благо, казлы реально отстали и появилось время спросить, какого хрена переводится боеприпас. – И почему не ТИППом?!
– А он их не берёт, Жора, – ровно ответила Светка. – Я перебралась за огнемёт. А стреляю – по козлам и пчёлам. Видимо, от пчёл козлы и бегут.
– А нам-то что за дело до козлиных проблем? – озадачился я.
– Щели в обшивке Автобуса, Жор. Его повело.
– Пи…дец, – констатировал я.
– Он самый. Ускоряйся, Жора, если возможно.
– Не особо, но ускорюсь, – парадоксально, но правдиво ответил я. – Вот же казлы, – в сердцах ругнулся я.
Но по сравнению с кромешным… этим самым начала нападения – было сносно. Автобус я гнал, Светка отсекала нас огненной завесой, в нас никто не врезался. Правда, бак не бесконечный…
– Треть бака, Жора, – ответила на мои мысли Света.
– Нормально, хотя… Большие щели?
– Пара сантиметров. А что?
– Да уже ничего, – вздохнул я. – Через минуту-полторы будет река, но со щелями…
– Мда. Что делать будем, Жор?
– Дожигаешь бак, за десять секунд – предупреждаешь. Торможу, тащу запасной. Выжигаем его. Потом – или пчёлы и козлы кончатся. Или кончусь я.
– Жор…
– Свет, ты хороший товарищ. И прости… хотя ты сама виновата! Что так с рукой…
– Жорочка, ты охренительно трогательно прощаешься. Но… Да нет, похоже, оптимальный вариант. Только Жора, после подноса бака – заткни щели, сколько успеешь. Я от огнемёта не отойду, да и от тебя толку больше. И… не надо, – странным голосом заключила Света.
А я в телеметрию увидел, как козлы сворачивают к реке, сайгача к ней тлеющими стогами сена.
– Пчёлы за ними? – уточнил я, поскольку Светка перестала стрелять.
– Угу, – устало ответила она.
А я, наконец, уставился на мост. Мощный, высокий, металлический. С оборонительным автоматическими, да и не только, сооружениями – на стальном бункере было две натуральные танковые башни!
Но ни шлагбаумов, ничего такого. И тут замигала телеметрия – радиопередача в УКВ диапазоне.
Я ухватил рацию из аварийного набора – можно было принять и на наушники, но Светка тоже пусть послушает. Благо вроде бы, непосредственно нам ничего не угрожает.
– Ну вы отожгли! – раздался весёлый голос в эфире. – А откуда вы такие весёлые, смертнички?
– Владимир, – осторожно ответил я.
– Придурки, но везучие, – пробормотал голос.
– Хорош обзываться!
– Парень, ты на среднем шасси с пехотным пулемётом и огнемётиком ездишь по ТАЙГЕ! Кто ты, если не придурок?!
– Георгий я, – буркнул я.
– С чем тебя и поздравляю. В Сталедар?
– Угу.
– Ну и езжай, раз до сюда добрался.
– А перед нами никто не проезжал? – уточнил я.
– Последние сутки – нет. Всё, отбой.
И поехали мы потихоньку через мост. Укрепрайон, как он есть: за стальным бункером чуть ли не до середины моста висели ПСЗДцы, автоматические ракетные системы…
Хотя проезд – был, без всякого намёка на заграждение. Хотя, с тутошней огневой мощью шлагбаум – как плавки поверх скафандра высшей защиты.
– Мдя, – констатировал я, проезжая через мост.
– Что-то не слышу энтузиазма, Жорочка.
– Плохо слушаешь, – отрезал я. – До Нижневартовска мы доберёмся. Или я…
– Обесчестил честную девушку и бросить?! Не отпущу!
– Кто кого обесчестил! – возмутился я. – И сам, может, не отпущу…
– Вот и не отпускай.
– Свет, хорош! В общем. Готовиться надо явно ГОРАЗДО основательнее, нежели я предполагал, – подытожил я диалог.
– Вот-вот, – оставила за собой последнее слово Светка.
А через пять минут показался Сталедар – город-над-рекой, в самом прямом смысле слова. Несколько высоток советской постройки гордо высились посреди реки – видимо, остров. А вокруг, видимо, на мостовых конструкциях, высился город-новострой. Не такой высокий, но достигающий нашего берега реки. И даже отстроенный на нём.
– Это сколько здесь народу живёт? – задумался я, несколько ошарашенный.
– Сотни две, максимум три… тысяч, Жора, – подала голос Света. – Застройка малоэтажная, да и не вплотную. А над рекой – безопасность, видимо.
– Видимо, – признал я.
Но вообще, на фоне Собинки – просто всем мегаполисам мегаполис, посверкивающий освещением в вечерних сумерках. И люди тут, похоже, будут получше собинких чинуш. И снарядиться выйдет, да и Светке помочь, довольно заключил я, подгоняя Автобус к здоровенным, метров в семь высотой, металлическим воротам. В них упиралась дорога, были они приоткрыты, открывая вид на ближайшие дома Сталедара.