Ну а наутро после беглого общения с ассистентом занялись мы сборами. Закрыть пластобетонной створкой сервисный центр, собрать остаток мин: ну не оставлять же, подорвётся кто-нибудь, да и пригодиться могут. И полушутливо поругаться со Светой не забыть: она ОЧЕНЬ настаивала на том, чтобы оставить предупреждающие надписи, “чтоб народ не расслаблялся”, невинно лупая глазами уточняла она, вовсю пользуясь своей теперь уже полноценной мимикой.
Хулиганить я рыжей не дал, за что и был в утренней близости в категорической форме лишён – но не очень и сокрушался. У нас дорога дальняя, а судя по вчерашнему – “утреннее” вполне может перерасти в вечернее, а то и ночное времяпрепровождение. Приятно, но выматывает и несвоевременно.
А вот самозатягивающиеся крепежи для Светки и некоторые переделки башенных сидушек и пусковых – делать было именно надо. Причём так, чтобы и я там мог наводить-постреливать, не слишком уж корячась.
Данная дилемма разрешилась ремнями-фиксаторами, а переделка пусковых вышла не слишком сложной: БАППХ мои кондиции уже поднял до уровня, когда я и одной рукой вполне уверенно, без дрожаний и прочего мог навестись орудием куда надо. Светка-то так могла базово, андроид всё-таки, силы много.
Но вот этот момент мне напомнил, о том, что я себе присмотрел из возможных химеризаций. Очень… полезная штука, причём не делающая из меня чудовище какое внешне. Так-то химеризации геном не затрагивали, но разобравшись в деталях химерного улучшения ОПБК – Оптимизированный для Прямохождения и ведения Боевых действий Костяк, я, в принципе, и от закрепления в геноме такой вещи не отказался.
А именно – система перестраивала, уплотняла, оптимизировала кости и сухожилия. В общем – химеризации как таковой, а именно внесения чужеродных включений, было не так много. Несколько нетипичных для человека веществ в суставных сумках и имплантация в костный мозг желёз, эти самые вещества производящие. А в остальном – именно перестройка костяка, то есть скелета, сухожилий и суставов. Увеличение прочности и эластичности костей (в СУДОРОГе, например, эластичность была на порядки слабее, что при упрочнение логично делало кости хрупче), сухожилий, перестройка суставов на прочность и большую свободу.
Причём комплексно, точнее – тремя комплексными подходами. Руко-плечевой пояс с лопатками, позволяющий, например, стрелять с руки тяжёлым оружием и гасить отдачу. Понятно, что и мышцы нужны, но тут именно общая система удержания была. Ну и мелочи, типа чуть ли не пушечной скорости удары кулаками, практически нулевая вероятность переломов – чтоб сломать эти кости, нужно такое усилие, что там весь Жорик в мелкодисперстный фарш превратится.
Корпус – оптимизация позвоночника и рёбер, обеспечение дополнительных гибкости, устойчивости и защищённости. Как позвоночному столбу, так и сердцу с лёгкими.
И, наконец, таз и ноги, потенциально позволяющие, например, развивать скорость до сотни километров в час! При соизмеримых со стандартным спринтерским бегом усилиях!
Причём вся эта прелесть внешне никаких жутких проявлений не имела, разве что в спринтерской модификации ноги несколько деформировались – но тут и понятно, просто так сотню с места не втопить.
И энергопотребление этой конкретной химеризации практически нулевое: траты калорий мышцами с ней, конечно, возрасти могут ощутимо, но это сознательное действие, а не фоновая трата химеризации. В общем – реально вкусное и нужное улучшение, входящая в прекрасную синергию с параметрами СУДОРОГи, но…
Но заключалось в каком-то запредельно сложном полимере, чуть ли не сложнее ДНК, без которого вся система летела к чертям: это вещество нужно было для желёз, выделяющих вещество для улучшения хрящевой ткани и частично – сухожилий. И если сухожилия туда-сюда, то без улучшенных суставов данная химеризация приведёт к “привычному вывиху всего Жорика”. На постоянной основе.
Были ещё запросы на европий, точнее – металлополимер с этим редкозёмом. Но нахождение подобного сам БАППХ находил столь маловероятным, что в списке необходимого поставил чистый (желательно), ну или оксид или сплав (что энергозатратнее, но гораздо более вероятно обнаружить).
– Тебе это надо, Жора, – покивала Светка на мой рассказ об ОБПК.
– Надо, Свет, но надо искать эту фигню полимерную, фиг знает где. Европий то хоть и редко, но в ЭВМ и схемотехнике используется, силикаты и оксиды, так что в любом радиоактивном городе найдём. А вот это ядовое полимерное вещество – даже не знаю.
– А ты не пробовал спросить у БАППХ?
– Так он химическую формулу назвал…
– Я не про то, Жора. Судя по тому, что он называет вещества, но, например, европий отдельно – это вещество встречается в природе.
– Ну, – задумался я. – Вообще – логично, спасибо, Свет, попробую уточнить.
А на следующее утро я совершил невозможное – вышел из состояния коммутации самостоятельно. Вот такое было в принципе невозможно, а сделал. И чуть нафиг не развалил Автобус криком, переполошив дежурящую Светку. И крик этот был:
– НЕ-Е-Е-Е-Е-Е-Э-Э-Э-ЭТ!!!
Причина же для столь… ну скажем так, экспрессивного поведения была очень весомая. Я, значит, по просыпу интересуюсь у БАППХ, а, собственно, где этот заковыристый химикат водится, в смысле в какой травке-животинке.
И этот гад бионический, красным по реальности мне пишет:
Запрашиваемое носителем вещество имеется в следовых количествах у dulcis polypus, как составляющая коллагена.
– А где этого дулциса полипуса искать-то? И кто это вообще такой? – резонно поинтересовался я.
Dulcis polypus или Глуко Октопус – новоэлюционировавший вид, впервые зафиксирован в 1982 году в озёрах севера Сибири. К 2007 населял пресные озёра границы вечной мерзлоты и в европейской части Советского Союза.
– Так… погоди… – даже мысли засбоили. – Октопус? Осьминог мерзкий, то ли?!!
Уточнение: не “мерзкий”, а “пресноводный”. Системологически носитель прав: осьминог…
На этом меня так скрючило: мало того, что гадкая, щупальцастая тварь. Так её ЕСТЬ! Жрать! Мало того – эта бионическая скотина предлагает ВНУТРЬ меня упихать части этой мерзости!!!
Впрочем, прооравшись, я немного успокоился. Ну, во-первых, сам удивился, как я из коммуникационного сопряжения вывалился – вроде как конструкционно такого невозможно. А, во-вторых… думать на самом деле надо. Не фобиями, а головой. Да и, возможно, намутировало что-то на этот коллаген из приличных млекопитающих, птиц, да хоть ящериц каких-нибудь! Ну, в общем, это надо спокойно, а не на бегу, обдумать, когда и если мне химанализатор скажет, что вот этот конкретный коллаген есть.
В конце концов – попрошу Светку меня связать и насильно накормить. ЗЖКТРУ избавиться от пакости не даст, а результат – нужен и полезен. Но пока – не хочу думать и говорить, о чём оповестил надувшуюся и стервозничающую весь день Светку.
Впрочем, стервозность Светки, уже несколько прожужжавшей мне уши своим “не дрова везёшь!” – была в некоторой степени оправдана состоянием дороги. И даже огрызнуться “не знаю, не проверял!” – не выходило. Потому что проверял, и к Светке можно применить много эпитетов, но вот “бревном” её никак не назовёшь. Что, в общем-то, очень даже понятно – не так много у андроидов способов получить удовольствие. Так что моя не совсем живая спутница половую близость любила и уважала даже заочно, а уж теперь…
А тем временем Автобус потихоньку покидал густонаселённые области Союза, двигая на северо-восток. Нет, люди там жили, конечно, до 2014. Но не слишком часто, да и, в основном, в промышленных центрах, которые бомбили в первую очередь…
Короче, дороги – остались. Но ими крайне редко пользовались, и флора, причём заметно более буйная, развернулась тут вовсю. Сломать шоссе союзного значения совсем было ей пока не по силам. Но вот разворотить дорожное полотно, торчать из него всякими травками – у этой флоры прекрасно вышло.
А я, можно сказать, гнал: практика показала, что высокая скорость – очень полезная вещь, а у нас с боезапасом не сказать, чтобы богато. Хотя боезапаса богато и не бывает… Но ввязываться в бои, от которых можно уехать – точно не стоит. Так что гнал, но уже часам к двум, поприветствовав лобовое стекло физиономией (раз… в какой-то, точно не считал, но не первый… десяток), выслушав проникновенную Светкину речь, просто притормозил.
– Жора, водитель ты криворукий, – ласковым голосом продолжала глумиться Светка.
– Как скажешь, Свет, – отмахнулся я.
– Да…
– Да, – отрезал я. – Я вот думаю.
– Как всё-таки раздолбать Автобус об эти колдобины? – радостным голосом полюбопытствовала рыжая.
– Наоборот.
– Незаметно!
– Да.
– Да что ты мне поддакиваешь?! – возмутилась Светка.
– А мне лень ругаться, – честно ответил я, – Занят я, Свет: думаю.
– А о чем? – уже более-менее нормальным, без кривляний, тоном поинтересовалась Света.
– Несмотря на твои необоснованные претензии…
– Очень обоснованные!
– …несмотря на них, – упрямо продолжал я, – я – довольно неплохой водитель. Но дорога – дерьмо. Одни колдобины, и вот я думаю…
– Ты уже говорил, что “думаешь”, Жорочка. О чём?!
– Есть два варианта, Свет. Первый – ослабить рессоры. И трясти будет мягче, но есть риск.
– Если колдобина слишком сильная – мы посадим Автобус на брюхо?
– В общих чертах – да.
– А аккуратнее ехать?
– А не видно ни черта, Свет, на нашей скорости. Можно её сбавить, об этом я тоже думаю.
– Так, раздолбанная дорога – мало ездят. Мало ездят – мало людей. Мало людей – мало, а то и вообще нет, мутантов, – провела логическую цепочку Светка. – Сбавляй скорость, Жора, – барственно распорядилась она.
– Это предположение, Свет. А мутантов может быть…
– Жора, ты разх… раздолбаешь Автобус через день такой езды, про нас даже не говорю! И встанем чиниться, не имея возможности уехать. Тебе не кажется, Жорочка, что “мутанты, которые могут быть” немножечко опаснее, когда ты будешь чинить раздолбанное?
– Мне это не кажется, Света. Я это точно знаю, – хмыкнул я.
И стали мы двигаться медленнее, почти без тряски, но километрах на тридцати в час, от чего уже я нервничал. Так и пронервничал до вечера, причём пакостей или аварий никаких не случилось. Кроме самого места ночёвки: в прошлую ночь мы останавливались на поляне, даже заминировали подходы слегка. Ну и спали спокойно, даже Светка подремала.
А сейчас выходило, что буйная растительность стенами обступала шоссе, просветов толком не имея. И минировать окрестности – дело глупое. Свиноты в лесах коварно хрюкают, выгонят на минное заграждение несчастных зайцев или мирных травоядных волков. И спать нам помешают свински, и мины подорвут.
Конечно, не гарантированно, что так будет, но и совсем не исключённый вариант. Так что Светка, хоть и хихикала ехидно на тему наглого бекона, но в обсуждение включилась. И в итоге заночевали мы посреди шоссе – иных вариантов не наблюдалось.
Нервно, но уже поспокойнее: дорога была засыпана ветками, клубника перекидывала через неё лозы. В общем, мутантов мы не особо опасались, да и за ночь всячески укрепили товарищеское взаимопонимание и сотрудничество, чутко вслушиваясь в окружающее пространство не задействованными в общем процессе слуховыми органами.
А вот с утра меня встретила мерцающая надпись, стоило только проснуться:
Опасность! Нерегламентированная работа УСЧ! Носителю настоятельно рекомендуется посетить кибер-бионический медицинский центр!
– Ну ты не паникуй особо, – отмыслил БАППХу я. – Ну отключился я, когда ты про эту гадость сообщил – велико дело.
Доклад носителю: часть нейрохранилищ УСЧ повреждены, и хранящиеся на них данные уничтожены.
– Стоп, как повреждены?! – естественно, всполошился я. – Ты давай детальный доклад, что ты там у меня в мозгах нахреновертил!
Впрочем, по мере доклада ассистента, всё оказалось не так страшно. Но и ни черта не радужно: в состоянии стресса-фобии мой мозг… перехватил контроль над частью хранилищ данных БАППХ. Согласно докладу ассистента, его проектировщики в принципе не рассматривали подобную нейро-эмоциональную активность. И, если мне как мне – ничего страшного, просто появились некоторых отделы мозга, в которые я могу дополнительно запоминать, то ассистенту и нашему с ним симбиозу – не очень.
Сейчас пролюбилась в никуда часть информации. Самое поганое – БАППХ вообще не знает, какая она была. Он хоть и нейро, но вычислитель, ну и память у него, соответственно, в подобных хранилищах. И при утрате никаких “смутных воспоминаний” нет как факта.
Правда, сейчас себя от моих могучих мозгов БАППХ будет защищать сильнее, ну и займётся разбором и каталогизацией. Чтобы понять, что ухнуло в никуда (по косвенным отсылкам в оставшихся базах), что осталось, и как нам со всем этим дальше жить и взаимодействовать.
А я печально констатировал, что после (да и во время) похода под Ковров началась какая-то сволочная невезуха. Вот просто жопа на жопе, жопой погоняет, причем к жетонам эти жопы отношения не имеют.
К моей искренней радости, никаких новых сволочизмов в ближайшие дни не случилось: мы вообще толком не видели не то, что мутантов, но даже фауны. Да и лес по обочинам менялся, стали появлятся хвойные деревья (и не ананасоносные елки), да и, на удивление, лес становился всё более высоким. И клубника с малиной потихоньку сошла на нет.
Вообще, в этом новом лесу, который иначе, чем тайгой, и не назовёшь, может и фауна новая, нам неизвестная, быть, и много всякого разного. Но не полезешь – не узнаешь, а лазить по тайге у нас со Светкой никакого желания не было. И без того дел хватало.
Хотя отметил я один не слишком хороший звоночек: Светка, отойдя от переживаний и наладив наши взаимоотношения, стала время от времени бросать взгляд на отсутствующую руку. А после этого – стервозничать особенно ядовито.
В общем, тоже задачка, но сначала надо добраться до Сталедара.
Километры летели, и ничего нам в маршруте до этого города-новостроя не препятствовало. Даже пара мостов, которые мы преодолели по дороге (а на одном вообще заночевали – безопасно), никаких сюрпризов не преподнесли.
Так вот, уже километрах в трёхстах примерно от нашей цели: дня полтора-два нашим неспешным темпом, вдруг телеметрия выдаёт на дисплей кучу данных. Я тормоз в пол, вглядываюсь, Светка, свесившись с сидушки, тоже.
– Взрыв, выстрелы, не один, причём, – констатировал я. – Километра три примерно, за поворотом дороги.
– Готова, – сообщила Светка, поудобнее устраиваясь на сидушке пулемёта.
Поехал я потихонечку, готовясь к неприятностям, вглядываясь в телеметрию, как вдруг – аж земля задрожала! А из-за поворота клуб взрыва!
– Распад? – напряжённо бросила Света, не высовываясь из башни.
– Не похоже, тяжёлых частиц нет, – не менее напряжённо ответил я.
Взрывы и канонада тем временем прекратились. А я через минуту уверенно дополнил:
– Точно не ядерный, Свет. Чистый взрыв. Но что там так взорвалось…
– Сейчас узнаем, – логично отметила Светка. – И Жора, мне это не нравится. Будь готов дать задний ход.
– Нет, Света, – подумал я, разворачивая Автобус. – От такого – если и драпать, то прямым ходом.
– Согласна, – отозвалась Светка, разворачивая башню.
И дальше Автобус шёл задним ходом – а то реально страшновато, громыхнуло там мощно. Но за поворотом никаких вражин не обнаружилось. Как и боестолкновения. Только его следы: покореженное, буквально вбитое в размочаленный синтоасфальт тяжёлое шасси. И обломки в округе, и затухающие языки пламени на деревьях – гореть лес отказывался категорически, что правильно делал.
– Свет, в округе ничего живого, – растерянно констатировал я, вглядываясь в телеметрию. – На километре – минимум.
– А деревья… – начала было стервозничать Светка, но продолжила уже напряжённым тоном: – Роботы, Жора.
– А ни фига, Свет. Скопления металла и электроактивности тоже нет, – констатировал я. – Нет, ну какая-то живность есть, но далеко и не люди точно, без металла, – дополнил я.
– Странно, – признала Света. – На аварию не похоже.
– Ну какая авария, если мы канонаду минут пять слышали. Загадка какая-то.
– Нападающие могли просто уехать, – выдала Светка.
– Возможно, – признал я. – И не факт, что нападающие, кстати.
– Может, и нет. Но осторожными надо быть: это уровень полноценной артиллерии или ракетных войск.
– Будем, – согласился я, разворачивая Автобус.
И дальше мы просто ползли, я вглядывался в телеметрию, но ничего не обнаруживалось, кроме…
– Так, это не человек, – вслух откомментировал я, смотря на телеметрию. – Но что-то живое. Животное какое-то от взрыва пострадало, – уточнил я на вопросительный светкин хмык. – Сейчас мы его увидим.