Отдохнули, даже душевное здоровье восстановили. Всё же такая, мягко говоря, “бодрящая” вышла у нас экскурсия на Лебединый.
В плане восстановления здоровья, кстати, очень кстати оказался гусь. В яблоках, вку-у-усный! Кок Хариуса расстарался, хотя у Шнипперсона… Впрочем, его тут нет, так что и жалеть не о чём.
Ну и, соответственно, стали мы делать выводы на основании узнанного. В смысле, что, как и чего. Бейго, например, теперь если броню и надевал, то сразу герметизировал шлем. Очень уж его жабий желудок впечатлил, что и неудивительно.
А я задумался: дело в том, что пасть у Бейго – вещь, вообще-то, вполне для него боевая. Не столько даже по силе, сколько психологически, природно.
То есть, пёс прекрасно понимает, что Союз-10 помощнее и эффективнее его зубов. Но его природа толкает на “укусить”. Бейго справляется, но тратит время, делает лишние движения. И чёрта с два с этим справишься: природа, никуда не денешься.
Так что стал я думать, а как псу в этом смысле помочь. Ну и пошёл простейшим путём – спланировал и сделал этакие щипцы-клещи на шлем. Правда, и броню несколько переработать пришлось, усилить каркас. Но в целом – вышло. Хотел, конечно, вибролезвия добавить… Но это слишком выходило: и так клещи-кусачки получились тяжеловаты, а уж с приводами и роторами Бейго совсем тяжело будет.
Вышла штука достаточно эффективная – по бокам треугольного шлема Бейго стояли пара загнутых рогов-лезвий на направляющих. И сходились с усилием в пару тонн. Металл – прочный, заточка хорошая. А с учётом возможностей Бейго – вцепится этими клещами, мало никому не покажется. Если и не прибьёт супостата, то повиснет на нём, и, например, вибропилой его пилить начнёт, до закономерной кончины.
Собакен обновку опробовал, качественными характеристиками оказался доволен и в свойственной ему манере вынес благодарность и одобрение.
Света же окончательно теперь никуда без своего розового роторника не выходит. И если с нами – то лучше оставит рельсу, чем его. В общем-то, и верно, поскольку в погоне за ударной мощью мы и оказались в ситуации погони за нагло свинствующей жабой.
Ну а мне, в общем, ничего менять не стоило. Единственное что – имело смысл сделать для “сапы” снаряды полегче и не забывать врубать “боевой форсаж”. Так-то я по тем же буркалам жабы чёрта с два бы попал из лазерника, когда она прыгала. Но вот с форсажем – вполне мог. Но не врубил, просто забыл, к своему стыду.
Тем временем, Хариус плыл себе вниз по Печоре. Остановились в прибрежном городке, ничем не примечательном: от речных тварей этот городок прикрывался стационарными генераторами ЭМ-поля, да и не от речных тоже. Причём в речной части генераторы проецировали поле довольно затейливое, отпугивающее раков и ряд пакости, а вот рыба сновала. И местные сидели на рыбно-овощной диете, по сути, не покидая свой огород-садок, чем и являлся городок.
Заодно стало понятно, откуда у хариусовцев взялась идея защиты от агрессивной фауны полями.
Потом – островок, просто безжизненный кусок скалы. Потом – остров с популяцией свинтусов. На него я, подумав, не стал сходить: нафиг наглых пятачков, задолбаюсь от навоза отмываться, если не похуже что-то усвинствуют. Они, сволочи такие, могут: неоднократно проверено на практике.
Природы на берегах Печоры тем временем просыпались от зимней спячки, и тайга к синеватой зелени хвойных добавляла зелень всякого лиственного.
И цветы всякие распускались. В общем, несмотря на, казалось бы, холода, всё цвело и колосилось. Весна, однако, наблюдательно констатировал я.
И вот, плывём мы плывём, и вдруг посреди Печоры – мост. Здоровенный, железнодорожный. Блестящий металлом и голубеющий покрашенными в небесно-голубой элементами. С прям цитаделями на берегах: натуральными металлическими здоровенными стаканами, ощетинившимися во все стороны артилерией и ракетными коробами.
Мост гораздо мощнее, нужно отметить, чем сталедарская одноколейка. Да и в Сталедаре часть моста вообще была понтоном, отводимым для пропуска судов. А тут арочный, здоровый и капитальный. И СМОГи, скорострельные автоматические миномёты на арках моста. И ПСЗДецы, и ракетные короба, и разгонники-новоделы.
В общем, не мост, а цитадель неприступная. И с правого берега, от Урала, прошуршал, пока мы подплывали, голубой поезд.
Кооперативщики, наблюдательно определил я. В принципе – понятно, что они со Сталедаром не особо ругаются: с таким мостищем и контролем железки чхали они на Сталедар. Неприятно, что в жопы химзы не дуют, но не более.
Хариус подплыл к мосту потихоньку, прогудел корабельной гуделкой, врубая задний ход. И замер, борясь с течением. И стоим. Мост явно разводной, даже механизмы видны, но не разводятся. Голубые вагоны по нему, при этом, не снуют: первый, виденный издалека поезд был единственным, что мы видели за всё время.
А стоим уже час. Я со Светкой недоумённо переглядываюсь, но смотрим, ждём. Ещё через час мост ни черта не поднялся, поездов не было. А на палубу Хариуса высыпала представительная делегация: И Дмитрич, и Василий, и Петрович нарисовался, разбавляя окружающий пейзаж бодрым матерком. И даже десяток наёмников были в полной боевой, ну и пяток каких-то специальных корабельных типов, которые чёрт знает, чем занимаются, но чем-то нужным. Но я ними не пересекался, представлен не был, так что в их деятельность посвящён не был.
И весь этот митинг на палубе руками машет, подпрыгивает, на повышенных тонах общается, причём матерится не только Петрович. Что как-то и непривычно даже.
Мы со Светкой и Бейго к компании поближе подошли, уши насторожили.
И выходило, что хамские кооперативщики на радиосвязь не выходят. Один раз прогундели своё противное: “Кооператив Снабжения не имеет сношений с окружающими, кроме обеспечения снабжения”. И всё, на вопросы, какого хрена мост опущен, не отвечают и вообще молчат.
В общем-то, судя по разговорам, Хариус в этой части Печоры уже проходил несколько раз, туда-сюда. И “е…учие кооперативные х…есосы” в течение получаса поднимали мост, хотя на связь тоже не выходили. А сейчас – не поднимают, хоть мост тарань. А таранит не стоит: Хариусу половину надстроек посшибает, да и автоматическое оружие на мосте не для красоты поставлено.
Но и торчать на месте Хариус просто не имеет возможности: скоро время ежедневного ТО, надо стопорить машины. И приставать к берегу, негде больше. Ну или проплывать, но ленивые кооперативщики мост не поднимают, и когда этим ленивым жопам, наконец, изволится его поднять – непонятно.
На эту тему, с использованием обсценных выражений и Петровича, велась энергичная дискуссия. Нашу троицу отметили, даже кивками поздоровались, но ни от своих разговоров не отвлеклись, ни нам поучаствовать не предложили.
Это они, кстати, зря. Я, при желании могу, завернуть не хуже Петровича, между прочим! А если напрягусь, то и получше. А Светка и без мата таких гадостей наговорить может, что даже не слышащие кооперативщики от стыда и возмущения в своих костюмах до хрустящей корочки запекутся.
Но не звали, да и фиг с ними. А вот ситуация складывалась и непонятная, и не слишком приятная. Митинг на палубе начал уже переливать из пустого в порожнее и заниматься волюнтаризмом. Типа атаки моста, выдачи педагогических пинков кооперативщикам и героического проплывания дальше. Предложившего осудили (без занесение в личное тело), на пальцах (тыкая в автоматическую артиллерию) объяснили, кто пинков получит, вне зависимости от педагогизма.
Наконец, капитан, последние несколько минут молчавший и слушавший, повысив голос озвучил:
– Всё, хорош! Как бабки базарные, честное слово. Надо плыть к этим, – кивнул он на мост, поморщившись. – Разбираться.
– Пошлют же…
– Ну значит, будем знать, что пошлют. И ваши планы уже серьёзно, – скептически сморщился он, – обсуждать. Пару дней Хариус без остановки машин, конечно, простоит…
– И я, б…я, за…бусь гонять моих мудаков, разъе…анное чинить! – веско высказался Петрович.
– Надо будет – погоняешь и за…бёшься, – неожиданно жёстко отрезал Дмитрич, показывая, что он тут капитан, а не добрый дядюшка.
Петрович почти замолчал. Почти – потому что под нос, вполголоса неадресно матерился непрерывным потоком. Но для него такое – почти мёртвая тишина.
– Я – спрашивать… – озвучил Дмитриевич.
– Я и десятка – с тобой, – вставил Василий, на что Дмитрич кивнул.
– А с вами можно? – вклинился я. – Поможем, если что, – дополнил я.
Говорить “жуть, как интересно” – не стал. Хотя, думаю, это и так поняли. Дмитрич и Василий попереглядывались, глава наёмников слегка кивнул, и капитан озвучил:
– Не откажемся, Георгий. Может, и впрямь поможете. Отходим через четверть часа.
– Может, на нашем транспорте? – предложил я.
Ну, потому что если “если что” – у Вездетанка есть все шансы уйти от моста и даже нанести какой-никакой урон. А проблемка-то нарисовывается нешуточная, потенциально ставящая жирный крест на всей экспедиции! Тут хоть прям сейчас расставайся с Дмитриевичем… хотя глупо. И рано, да и не по-товарищески это! Не буду так поступать, если хоть малейший шанс есть.
– Нет, думаю, не стоит, – покачал головой Дмитриевич. – Конфликта мы не ищем, а прибытие на переговоры на явно военном транспорте… – пожал он плечами.
– Смотрите сами, но по-моему… – начал было я, но не договорил, мысленно махнув рукой.
И впрямь – если что, успеем. А кооперативщики, при всём их засранстве, в изначальной агрессивности никогда никем не обвинялись. Отвечали жёстко и быстро, было дело, но сами в роли непосредственных агрессоров не выступали.
Тут скорее Дмитриевич наше “чертовски интересно” невербальное почуял и не стал против нашего присутствия возражать. Но и совсем расслабляться не стоит.
Это я Свете на её “что думаешь, Жор?” в процессе экипировки и озвучил.
– Но если что – будем готовы, – демонстративно огладил я патронник ТИППа, а Бейго грозно поклацал кусачаками-челюстями. Очень в тему, умный пёс.
– Грозны, – кивнула, оценила Света, крепя за спиной розовый роторник.
– Ты, Свет, не хуже, – честно озвучил я.
Выбрались мы из ангара, поднялись на палубу и присоединились к Дмитричу, Василию и десятку наёмников. Погрузились в катер, который направился к левому берегу, в направлении цитадели-стакана.
Доплыли, выбрались. Вообще, вокруг мостов было совершенно спокойно и безжизненно: очевидно, автоматическая артиллерия местную живность прореживала. Ну и не заводилась никакая пакость.
Высадились мы на берег и потопали группой к стальному стакану-крепости. Вообще – совершенно лютое строение: десятиметровой высоты бронированный овал закрывает въезд на мост, ни окон, ни даже бойниц: сплошная металлическая броня, поверху ощетиненная оружием.
И глухой бронелюк сбоку. Дмитрич подошёл, деликатно постучал. Стоим, ждём. Минута, другая…
Подошёл я и аккуратно постучал в бронелюк, почти без вмятин. Всё же ОПБК – вещь!
И на мой стук кооперативщики закопошились. Люк в шипением ушёл вбок (и со скрипом, погнул я его чутка, но этот скрип даже немного настроение поднял, хоть и не люблю вандализм). А на пороге стояла морда кооперативщика в их шикарной защите, выкрашенной в дурацкий голубой цвет.
– Кооператив Снабжения не коммутирует с людьми вне процесса снабжения, – безликим голосом речевого синтезатора прогудела фигура. – Покиньте контролируемую Кооперативом Снабжения территорию!
– С удовольствие покинем! – горячо ответил Дмитриевич. – Поднимите мост только!
– Невозможно, – отрезала фигура. – Ожидайте прохода грузов, необходимых для процесса снабжения.
– Не вижу никаких грузов, – озвучил объективную реальность я, но мои резонные слова дурак-кооперативщик хамски проигнорировал.
– Хоть скажите, сколько ждать? – продолжил Дмитриевич.
– В течение тридцати дней будут произведены все необходимые для дела Снабжения мероприятия. И мост, при необходимости, будет поднят. Информация дана вам в виде исключения. На этом коммуникация завершена. У вас не более получаса чтобы покинуть окрестности защитного бункера. Пребывание вас после этого срока ближе пятидесяти метров будет расценено как нападение.
– А корабль?! – уже явно на нервах вскричал Дмитрич.
– Кооператив Снабжения не имеет возражений против пребывания вашего судна не ближе десяти метров от моста. Приближение ближе будет расценено как нападение. Коммуникация закончена. Кооператив Снабжения благодарит за использование его услуг, – равнодушно уронила фигура, исчезнув за закрывающимся люком.
А мы невесело потопали к катеру. Василий вполголоса выдавал полностью оправданные определения охреневшим голубым, наёмники согласно гудели. Хмурый Дмитрич на полпути встал, махнул рукой.
– Скоты мстительные! – выдал он.
– А за что мстят-то? – удивилась Света.
– Понимаете, Светлана, – озвучил уже на ходу Дмитрич. – На Хариусе есть герб Сталедара, как порта приписки. Да и не удивлюсь, что про корабли кооперативщики знают, про все корабли на Печоре и не только.
– И так мелко гадят, за то что их в Сталедаре не облизывают?! – возмутился я.
– Подозреваю – да, – под кивки наёмников озвучил Дмитрич. – И не так уж и мелко, Георгий. Месяц стоять у берега… ну в общем нехорошо всё, – вздохнул он, махнул рукой. – Будем думать. Поучаствуете? – уточнил он.
– Не откажемся, – переглянулся я со Светкой. – Но толку-то от нас…
– Не скажите, Георгий. Вы – весьма мощная боевая единица, да и один из талантливейших технарей, что я знаю. Может придёт что в голову, – отстранённо выдал капитан и тяжело задумался.
Катер тем временем подплыл к Хариусу и поднялся на цепях. Дмитрич нарявкал на праздно ожидающую нас толпу, в пять минут поставил Хариус на стоянку рядом с мостом, в условно-безопасной зоне. И собрал совещание, из офицеров, да и прочих руководителей. Ну и мы со Светкой, охраняемые Бейго, в уголке пристроились. Хотя народ на наши бронированно-вооружённые персоны бросал недоумевающие взгляды. Но мы просто сняли шлемы и забили – пусть недоумевают, нам не мешают.
Ну и смысл совещания был понятен: кто виноват, и что со всем этим делать. И если с вопросом “кто” вопросов не возникало – кооперативщики: сволочи мелочные и вообще нехорошие личности. То вот с “что делать” выходило кисло. Вариант “прибьём охреневших голубых!” звучал, конечно, приятно и был охреневшими голубыми заслужен. Но неосуществим.
Стали думать, а как бы нам мост миновать. Но выходила фигня: не говоря о том, что перевод Хариуса “на колёса” займёт неделю, как и обратный спуск на воду – нет пути. Просто хрен объедешь этот гребучий мост по-быстрому. А, покопавшись в картах, коллектив выяснил, что дорога-то, теоретически, есть. Только столь извилистая и через жопу, что Хариусу, не считая вставания на колёса и спуска с них, придётся по ней телепаться тот же месяц. В идеальном случае, а если что-то не так, то и дольше, как понятно.
– А вы что скажите, Георгий? – уточнил Дмитрич, показав, что не для красоты меня позвал.
– Думаю я вот что, Степан Дмитриевич, – озвучил я вращающуюся в голове последние пять минут идею. – А если притопить Хариус? Метра на три, не потонет вроде?
Ну, мост высокий. Хариус – широк, но не слишком высок. И если осядет метра на три – то вполне пройдёт под мостом. И вода через борт не перельётся.
Народ озадаченно замолк, но Дмитрич, полминуты подумав, помотал головой, поджав губы.
– Не выйдет эта х…йня! – категорически заявил Петрович. – Хитровые…ано, но ни х…я не сработает! Машины, двигатель… нет в Хариусе столько е…учих пустых помещений, чтобы притопить. А затопить нужное – машины по пи…де пойдут!
– Груз-балласт?
– Родишь ты его, б…дь?! – возмутился Петрович. – Е…учих семьдесят тонн, не меньше! И если вернуться – х..й мы допи…дюхаем обратно, с такой ё…аной осадкой! – припечатал он.
– Не говоря о том, что десять метров, – напомнил Дмитревич.
– Думаете – атакуют?
– А маус их знает, уродов, – буркнул капитан. – Но риск слишком велик. Ладно, товарищи: проблема всем ясна. Думайте, может, что придумаете. А пока – ждём, – вздохнул он, распуская совещание.