Постепенно все менялось в этом мире.
Фемида примирилась с изменами своего мужа после рождения Атланта. Но вспомнила и пророчества Атланта. И стало ей ясно, что не будет справедливости в этом мире. Трудно даже представить какие испытания ждут их в грядущем. Все, что было – только мелкие забавы.
Атлант не хотел вспоминать о том, что его мать была соперницей самой Фемиды и поступила некрасиво, заслуживая упреки даже у тех, кто хорошо к ней относился, не говоря уж о врагах. Просто Фемида была слишком правильной, в таком несправедливом мире. от этого она страдала и заставляла страдать других. Потом она старалась понять и простить всех остальных, а это было мучительно трудно сделать, но ничего иного не оставалось.
Океанида, оказавшаяся в объятьях чужого мужа, не хотела больше смотреть в глаза своей сопернице, а той ничего не оставалось, как только продолжать жить с высоко поднятой головой, словно ничего и не было.
Но надеяться на то, что она сможет что-то объяснить, не приходилось. Они обе любили Иатепа и страшно страдали при этом.
Золотой век пролетел быстро, как один год. Тогда он уже катился к своему финалу. Она проснулась на рассвете и услышала за окнами разговор своих братьев, приведший ее в ужас.
Самый шустрый из братьев – Кронос твердил о том, что пришло их время. Они должны расправиться с отцом, который стал у всех камнем на шее и не дает им развиваться и двигаться дальше.
– Он стар и ничего не понимает, он уничтожил все, что когда-то создал и ведет мир к разрушению.
Фемида вздрогнула. Сначала она хотела броситься туда, чтобы убедить, остановить их, но потом поняла, что от судьбы не уйдешь, ничего нельзя изменить. Значит, не стоит и суетиться, пусть они делают то, что хотят, а будет только то, что будет. Но к матери она все-таки пошла. Но и Рея стала говорить ей, что отца давно надо убрать.
– Он только мешает всем, он стал несносным и упрямым, он рухнет чуть позднее, больше не сможет удержаться на месте.
Фемида была страшно расстроена, земля покачнулась у нее под ногами.
– Все было так прекрасно совсем недавно, – размышляла она.
Но братья и сестры оглохли, они больше не слушают ее, слышать не хотят, она потеряла даже остатки своей власти. Фемида поняла, что это начало конца титанов, а что будет дальше, кто будет, даже и представить было трудно. Она стояла на берегу, на краю обрыва и не могла отойти от этого края, как ни старалась.
– Я не смогу остановить бунта и никто не сможет, – спокойно размышляла она. От этого становилось жутко и пусто в ее душе.
Неожиданно перед ней появилась богиня тьмы Никта. Жуткой и темной, и таинственной была ее краса.
Никте давно хотелось взглянуть на самую странную из дочерей Урана.
– Как она может оставаться такой, – усмехнулась и передернула плечами Никта, когда услышала рассказ о ней, и стала думать о происходящем.
Завороженная Фемида молчала.
– Золотой век, – усмехнулась Никта, – но золото это становится слишком тусклым. Но не печалься и не беспокойся, из распада всегда проступает и вырастает новое. Тебе это тоже понравится. Но тебе, с твоими правилами придется трудно в том новом мире.
Она растворилась, словно ее и не было рядом. Фемида думала над ее словами:
– Она берет на себя слишком многое, она только одна из многих, а считает себя единственной. Все начиналось с тьмы, но разве не торжествует свет? Не мне решать то, что заранее предрешено.
Это странное явление Никты волновало Фемиду очень долго, она никак не могла успокоиться. Было молчание и затишье какое-то время, в ужасе она ждала конца. Он казалось был слишком близко.
От матери Кронос узнал о том, что Фемиде стал известен их пылкий разговор. От этого известия Кронос пришел в ужас.
– Она должна была узнать о том в последнюю очередь, теперь все станет сложнее.
Она не сможет молчать, с ней невозможно договориться.
Кронос торопился, чувствуя опасность. Но отступить от намеченного он не мог и не хотел. Он понимал, что никто его не защити, если Фемида выйдет на тропу войны.
Уран к тому времени окончательно потерял разум. Они вынуждены были спасать его от мира или мир от него. Из злодеев Титаны превратились в героев. Ради торжества справедливости Фемида должна была замолчать.
Тогда Кронос послал Рею к Фемиде, чтобы ко всему ее подготовить. Долго она пыталась объяснить, как они нужны этому миру, и необходимо спасти мир от безумца отца.
– Он был хорош когда-то, но теперь отвратительно все, что он творит.
Фемида не сомневалась в том, что все так и есть, она не может встать на сторону своего отца, она должна была спасти от него мир вместе со всеми.
В те минуты Рея казалась красноречивой, говорила убедительно. Фемиде ничего не оставалось, тогда согласиться с нею, да и не могла она ничего одна против всех. Всеми отторгнутая и оставленная, она не знала, что ей делать, как быть дальше. Среди своих Фемида почувствовала себя чужой.
– Пусть они делают, что хотят, – говорила матери Фемида, – я ухожу и больше не стану с ними бороться.
Рея смогла перевести дыхание и успокоить Кроноса. Ее главная миссия была исполнена, она сделала то, что от нее требовалось. Но ведь и сама она рвалась к власти не меньше Кроноса. Но у нее пока ничего не получалось.
Рея не была первой среди Титанид, не была она и самой красивой, и самой умной не была. Только благодаря своему мужу она стала первой среди равных. Гея тогда ушла в тень окончательно и даже не пыталась больше что-то изменить. Но происходило и еще нечто неожиданное.
Когда Фемида замолчала и отстранилась от всех, Уран был свергнут окончательно, теперь о его возвращении не стоило и думать.
Фемида гордилась тем, что не принимала участия в свержении отца, хотя и радости от этого не испытывала.
Молчаливее предательство не многим лучше шумного и яростного. Во снах она часто видела мрачную жуткую темницу, в которой оказался их небесный отец. Он молча смотрел на нее из той темницы, словно за что-то упрекал. Только она не могла ведать, за что же именно.
Фемида хотела, но не могла оправдаться и успокоиться. Она догадывалась, а может кто и сказал, что Тартар станет скоро местом погребения всех титанов. Но пока ей об этом думать не хотелось.. Братья же ее чувствовали себя героями, победителями, они еще не понимали, что в первую очередь победили сами себя, и туго им придется в дальнейшем. Не могла Фемида успокоиться, убедиться, что все правильно. Она только отправилась к Урану, чтобы поговорить с ним и выразить свое сочувствие, больше никто не захотел этого сделать. Остальные держались от него подальше, и не сомневались в свое правоте. Вернувшись от Урана, Фемида сразу направилась к Кроносу, смотрела на него пристально.
– Ты доволен тем, что произошло? – стала пытать брата она.
– Я радуюсь этому, и не скрываю того, – гордо заявил Кронос.
Но он не предложил ей остаться рядом, слишком неудобной казалась ему сестра.
Кронос не мог забыть того, как много бед принесла с собой Фемида. Она должна была отправиться прочь, хотя и хотела быть его советницей, следить за тем, что в этом мире происходит. Но сразу видно, что он не позволит ей этого делать.
Обидам Фемиды не было конца и края, и тогда она поняла, что в любой момент сможет подняться против.
– От нее все беды исходят, – обиженно говорил Кронос, – я не хочу все время оглядываться и прятаться. Она мой главный соперник и противник, таким навсегда и останется.
А где-то далеко от чертогов Кроноса, на задворках его мира проводил все время Прометей. Вместе с матерью он был отторгнут и обездолен. Ничто не грело и не радовало его рядом с близкими людьми.
Фемида все это видела, успокаивала сына, говорила, что их время просто еще не пришло.
– Нам еще придется подождать, сын мой, – снова и снова повторяла она, видя, как он страдает, – пусть брат делает, что ему вздумается, но рано или поздно все кончается, и для него все это плохо кончится, в том нет сомнения.
– Мы бессмертным, нам нечего бояться, надо только подождать немного, и все получится.
Фемида и теперь была права, как и всегда прежде.
А пока было время Реи и Кроноса. Все остальные должны были им подчиниться. Но в один из дней, когда Кронос в очередной раз ссорился с Фемидой, он узнал страшную тайну – она уже стала хранительницей всех тайн в этом мире. И тайна эта была традиционной – Фемида сообщила ему о том, что его сын убьет его, вернее свергнет и отправится во тьму, что можно было прировнять к убийству.
Что случилось с ним, трудно сказать, остатки разума оставили в тот момент властелина. Вот тогда он и решил пожирать всех своих детей, держать их при себе, а вернее в себе, чтобы не случилось неизбежного и уже предопределенного.
Рея упрекала во всем Фемиду, понимала, что та отомстила ей, да так, как и представить себе трудно. Рея, все осознав, бросилась к матери. Гея же в тот момент как раз беседовала с Прометеем.
– Уведи свою мать в славную Аркадию, – просила Гея, – она не должна здесь оставаться после всего, что сотворила.
Фемида и сама хотела отдохнуть, посмотреть на мир, побыть со своим сыном.
Прометей согласился с бабушкой и очень обрадовался, видно было, что жилось ему тут очень тяжко.
– Мы останемся там, а они пусть тут делают, что им вздумается, – твердила она, глядя на счастливого сына, – пускай они сами друг друга свергают сколько им захочется, пора уже бросить все это и просто жить.
Так они и оказались в Аркадии, где все казалось великолепным, и могло только радовать истерзанные, усталые души.
О, как Титаны наслаждались природой в этих краях. А ведь недавно еще и не подозревали, что на земле есть такое удивительное место, совсем не похожее на весь остальной мир, в котором они прежде оставались. Теперь же они забыли о том, где были прежде, и ничего о том мире знать не хотели.
– Они бы остались у тебя навсегда, – говорил Океан, – но Кронос оскорбился и потребовал, чтобы они вернулись, вот и послал своих вестников, с требованием о возвращении.
Атлант вспомнил то время, когда у них появилась Фемида. Она казалась молчаливой и замкнутой, была все время слишком печальной. Титаны с их легким и веселым нравом, не стремились с ней сблизиться.
А вот Кроносу нужна была Фемида, кто же кроме нее скажет правду, он стал замечать, что и мать и жена ему бессовестно лгут. Чувство, что он упустил что-то важное, не уходило никуда больше. А вокруг него происходило что-то таинственное, возможно даже опасное. Она скажет мне правду, я не хочу ничего менять и остановлю тех, кто на меня обрушится.
Фемида не стала ему возражать, она вернулась назад. С грустью теперь бродила она по знакомым местам. Кто бы мог подумать, что вернуться придется так поспешно. Но после возвращения Фемида никому не сказала, что она одном из островов, когда она проносилась в колеснице мимо, она увидела божественного ребенка, сильного и прекрасного. Она догадалась, что на небесах во время ее отсутствия что-то творилось, то, о чем ей просто не суждено было знать. Но Фемида была убеждена, что о том не стоило говорить Кроносу. Она вернулась с убеждением, что не станет этого делать, ведь ее собственная судьба в дальнейшем будет крепко связанна с тем младенцем, а не с Кроносом. И океанида Климентина – ее вечная соперница, не удержалась, спросила:
– Почему ты молчишь? Разве Кронос не должен знать об этом ребенке? С кем же ты, так боровшаяся за справедливость, остаешься? С матерью, с братом или с этим младенцем, от которого еще неизвестно что можно ждать?
Ни звука не произнесла Фемида, ей больше нечего было сказать. Она понимала, что мать и жена спасли младенца, не позволили ему сожрать ребенка. А не в этом ли и была настоящая справедливость.
Фемида вспомнила об их свергнутом и уже забытом отце. Тогда она и отправилась к Кроносу. Верховный был странно ласков и мил. Никогда прежде не видела таким Фемида Кроноса, и немного растерялась.
– Многое от меня скрывают мои близкие, – говорил Кронос, – и чует мое сердце, что это плохо кончится. Благодаря им я стал глух и нем в своем же царстве. Мне неведомо то, что творится в моем мире. Вот они и тебя подальше отправили, чтобы что-то сотворить, если бы знать что. Но я хочу, чтобы ты была рядом, ведь ты не станешь лгать и что-то скрывать от меня. Так он и приблизился к Фемиде, чтобы пристальнее взглянуть в глаза. Ему хотелось увериться, что богиня на его стороне. Она зла и нетерпелива, но она нужна ему больше, чем все остальные, вместе взятые.
Фемида чувствовала, что Кронос настраивает ее против всего остального мира, но что она могла с этим сделать? В чем состоит справедливость? В первый раз она как-то не понимала этого….За его троном гордо стояла Рея. Она казалась белее стены. Она догадывалась, что жуткая сестрица парой слов, может быть не только опаснее всего остального мира, тогда погибнет спасенный ребенок и надежды на то, что этот мир можно как-то изменить. Она столько зла может сотворить, и считать, что права во всем.
Фемида скользнула по ней взглядом, поняла, сколько всего случилось в мире, пока ее тут не было. Но Фемида не собиралась помогать ему, уж лучше сделать вид, что она ничего не ведает. Молчание может оказаться гибелью или спасением, с какой стороны на все это взглянуть. Не только о незнакомом ребенке, но и о собственном сыне думала в тот час Фемида. Ведь Прометей наверняка отвернется от нее, узнав, что она своей правдой кого-то погубила. Между коварным братом и милым сыном, не колеблясь, она выбрала именно Прометея.
Рея окаменела, она все еще не ведала, чего можно было ждать от Фемиды, снова вторгшейся в их жизнь.
Кронос смотрел на них обеих и хотя с трудом, но понимал, что если есть что-то ему неведомое, то на этот раз он ничего не узнает точно. Но при ней все остальные подумают, стоит ли совершать что-то страшное и странное, или не стоит. Но почему же его сестрица была так неблагодарна? Разве есть в мире вещи, на которые Фемида смотрит иначе, чем он сам, а что-то она может от него скрывать.
Кронос подумал немного и решил пока отпустить ее, понимая, что так сразу ничего не добьется, будет только хуже. Явно озадачившись, она отправилась прочь. Рея последовала за ней, понимая, что она должна что-то узнать и поговорить со своей сестрой, и надо выяснить, известно ли что-то Фемиде или она ничего не ведает.
Что произошло тогда сказать трудно, но встретились они в пещере у Зевса, куда обе вдруг отправились, не сговариваясь. А ведь до этого Рея там не была ни разу, духу не хватило появиться, и вдруг такая смелость. Для обеих и для малыша такое вторжение было очень опасным.
Фемида посмотрела на младенца, на Рею, ничего она не сказала. Рея бросилась к своему ребенку, прижала его к груди, заслонила его от сестры, словно та могла схватить и унести с собой малыша. Но в первый ли раз Фемида его увидела, а если не в первый, почему тогда промолчала? Чего она хочет добиться, что хочет получить за свое молчание? —
– Верно, я не так справедлива, как ты, но мы спасли этого ребенка от его прожорливого папаши и не собираемся ему отдавать нашего Зевса.
Рея гордо подняла голову и погладила малыша по головке, а если ты сделаешь это, то будешь иметь дело со мной, я тебе такого никогда не забуду. Она то просила, то угрожала, и сама не могла понять, что еще можно сказать, что сделать.
– Он останется цел и невредим, я расправлюсь с любым, кто будет стоять у меня на пути.
– Она сравнивает меня с Кроносом, – подумала Фемида и потому угрожает. Но чем же я заслужила такое? Видно справедливость не так прекрасна, как мне казалось. А не состоит ли она в том, чтобы он ничего не узнал, – размышляла Фемида.
Не все так просто, как она хотела бы видеть. Она первой покинула остров, Рея оставалась с ребенком, с тревогой думая о том, что сестре все ведомо. Но почему до сих пор она ничего не сказала Кроносу?
№№№№№№№№
Зевс все это время оставался жив и невредим. Фемида и дальше молчала, ни о чем не говорила, не ставила никаких условий. И хотя ребенок был пока беззащитен, но кто бы решился лишить его жизни. Она же нуждалась в нем. Но и малыш нуждался и в тетушке не меньше, чем в матери.
Глаза Реи, наполненные яростью и испугом, – вот что помнила Фемида все время. Рея все дальше уходила, отдалялась от мужа, старалась с ним больше не встречаться. Она была благодарна Фемиде за молчание, понимала, что все не так скверно, как порой в панике кажется.
Кронос все больше убеждался, что происходит в его мире что-то очень страшное, даже на Фемиду он надеялся напрасно, теперь весь мир был против него.
Он вспомнил, как когда-то Урану всюду мерещились заговоры. С ним теперь происходило то же самое, но ведь не бывает дыму без огня, наверняка, там что-то такое происходит. Но что же такое должно случиться, чтобы он оказался во тьме, в объятьях Никты и уже никогда не вернулся на небеса, если он все предусмотрел, и был осторожен и предупрежден. Стоит только помянуть Никту, а она и появляется.
Но когда она появилась на пиру у Кроноса, он отправил всех подальше и решил поговорить с ней по душам, сколько веков уже не мог он ни с одной живой душой пообщаться.
– Я слишком одинок и никому не могу доверять.
– Это участь любого верховного бога, не ты первый, не ты последний, -спокойно отвечала Богиня Тьмы.
– Они предадут меня рано или поздно, и тогда мне придется присоединиться к тебе и погрузиться во тьму, – тяжело вздохнул он.
– Там всем места хватит, не о чем беспокоится, трудно только в самое первое время, а потом привыкаешь, я уж и не стремлюсь сюда, так, только иногда, чтобы вот тебя навестить и успокоить.
Знала ли она что-то и не хотела говорить, или и ей пока ничего не было известно, кто его знает. Но последняя надежда рухнула, когда Никта улыбнулась, не в силах скрыть сочувствия, и пошла прогуляться среди звезд.
№№№№№№№№
– Любовь неведомого бога, – так ей когда-то говорили Прорицательницы.
Фемида думала про Зевса, который был спасен и подрастал. Она знала, что будет с ним и станет женой и спутницей. А пока она чаще Реи навещала его, потому что ее Кронос ни в чем не подозревал, он кажется вообще забыл о ней, когда разочаровался и понял, что Фемида не станет ему помогать. Зато Зевс узнавал Фемиду и радовался, когда она появлялась..Это стало ее тайной и утешением – любовь неведомого бога.
Как красноречиво говорила Фемида о справедливости, о наказании за то, что совершается не по правилам, и приносит вред всему остальному миру. Она рассказывала Зевсу о том, что случилось с его дедом Ураном, что происходит теперь с его отцом.
Зевс с самого начала не доверял ни бабушке Гее, ни матери своей, но безоговорочно верил только Фемиде, он не сомневался, что все будет происходить так, как она говорила. Он чувствовал, что нуждается и будет нуждаться в ней всегда.
– Я сильнее всех своих братьев, потому что я свободен, – размышлял Зевс, он почти сразу перестал быть ребенком, – Я смогу их освободить из заточения.
Фемида немного взволновалась, она чувствовала, какая опасность грозила ее любимцу, но остановить его было невозможно, нужно либо помогать, либо уходить в сторону. Фемида решила, что она будет его помощницей, и дала клятву, что никогда не предаст Зевса, что бы потом не случилось, и каким бы он не сделался, когда власть будет в его руках.
Рея ревновала ее, но она чувствовала, что не сможет быть с ним так много времени, а одному ему будет еще хуже, чем с тетушкой. Если бы Кронос узнал о том, что творится, он бы содрогнулся от всего происходящего.
№№№№№№№№
Однажды, когда Гея и Рея столкнулись в очередной раз с Фемидой, то они увидели вместе с ней и чародейку Гекату, она слышала их отчаянный спор.
– Им кажется, что они могут что-то решать и менять, но все решает только сам Зевс.
Геката радовалась, что у нее нет такого сына, который будет спать и во сне видеть верховную власть, ей не придется дрожать и гадать с кем и против кого придется завтра выступать, что с ним и со всеми с ними еще может случиться?
А вот эти три Титаниды должны были теряться в догадках, и сходится все время в пещере Зевса.
Муж Фемиды Иотеп, долго пропадавший неизвестно где, в то время как раз вернулся домой. Он сразу понял, что и в его доме, и в его мире случились большие перемены, и Кроносу приходит конец. Уже завтра он столкнется с сыном своим.
Иотеп, следя за своей женой, столкнулся с почти взрослым своим сыном. Но он подумал и не собирался открывать глаза Кроносу на происходящее, потому что тогда придется оставаться с проигравшим, а ему это не нужно было. Он собирался уйти от гнева озверевшего Кроноса и больше не приходил к нему, боясь что все грозы на него обрушатся. Иотеп был довольно хитер и коварен. Он боялся за свою жену, но теперь понимал, что она от него уже ушла, она выбрала молодого и грядущее для нее важнее прошлого.
Каким далеким и каким холодным он ей показался. Между ними больше ничего не было. Смотрела она то то с презрением, то с яростью. Единственное хорошее, что он дал ей – это ее сын Прометей. Но она не собиралась щадить его чувства, ничего скрывать не собиралась.
Они теперь были совсем чужими. Ничто не будет больше из связывать.
Фемида чувствовала, что она теперь совсем другая. Это немного ее печалило. Та жизнь ее еще не сложилась, а эта уже развалилась. Все видели, что Титан обозлен на свою жену и на весь мир, он просто стал для всех опасен.
– Посмотрите, до чего вы дошли, одна спокойно смотрит, как беснуется ее сын, – обратился он к Гее, – а вторая готова в усладу ему всех своих детей отдать и даже глазом не моргнет. И к чем же мы все придем?
Он Фемиде он не сказал ни слова, словно бы ее вовсе не было. Да и что об этом говорить. Он не знал, не видел ее, и не стремился помириться с женой. Только оставшись наедине, он усмехнулся :
– Ты всех провела, даже и не помнишь, что боролась за справедливость? —стал пытать ее Иопет, – но все это нужно тебе, чтобы было удобно. А так оправдать можно, что угодно.
И он расхохотался, Фемида молчала. Она ни о чем больше не говорила, не приближалась больше к Кроносу, только издалека наблюдала за всем, что там происходило. Ей не хотелось сталкиваться с ним, что-то выяснять. Скоро будут происходить жуткие вещи.
Фемида не хотела видеть того, что будет творить ее любимец Зевс.
Зевс вспомнил о тех нимфах, которые были с ним с самого начала, еще до появления Фемиды. Они воспитывали его с рождения, в окружении прекрасных созданий он рос и матерел, не потому ли он был таким страстолюбцем, и не собирался искать защиты и поддержки у мужей, героев, богов. Даже родные братья казались ему далекими и странными созданиями.
Демоны, хранившие парня, были рады появлению нимф, они могли немного передохнуть, и было на кого спереть, если случится что-то непредвиденное. Но их сразу предупредили о том, что об этом младенце никому ничего не известно, если хоть одна из них проговорится, то будет всем худо. И особенно не должно ничего дойти до Кроноса, иначе наказаны будут все, кто оказался поблизости.
Зевс вспоминал, как потом знакомился с островом и всем остальным миром, где ему предстояло жить. Мир нравился ему все больше и больше. Все вокруг говорили о том, что мир подчинится ему. И пусть пока он остается под покровом тайны, но это закончится в один прекрасный миг.
Прорицательница не раз говорила, что у него будет великое будущее, и сам он в том не сомневался. Он прислушивался к разговорам Демонов, и понимал, что они ненавидели Кроноса, его надо было свергнуть и занять его место сыну…. Недаром же они столько времени томились, хранили этого младенца. И тогда они смотрели на Зевса, и ждали от него чего-то большого и важного, от него всегда все чего-то ждали.
Матушка потом все время говорила, почему она не могла не только быть с ним рядом, но даже появиться тут, но он чувствовал, что родился и жил особенным, ни на кого никогда не был похож. В глубине души он не мог простить Рее того, что вместо тепла и ласки слышал только вой Демонов. А самое главное, ему только оставалось гадать о том, кто он такой и зачем пришел в этот мир.
№№№№№№
Никто не ведал, что в эти дни перед появлением юного Зевса Кроносу несколько раз снился один и тот же сон. Его дети один за другим появлялись перед ним. он никак не мог понять откуда они взялись, но они были живыми и веселыми, почти взрослыми, уж точно не теми младенцами, которых он пожирал недавно. Просыпаясь, он боялся даже вспомнить такой сон, но на следующую ночь все повторялось снова.
– Отец, почему ты был так жесток и прожорлив? – спрашивал то один, то другой, – ты сам приблизил свой конец, кто-то злой и жестокий заставил тебя так с нами поступить. Ты не случайно там оказался.
Одно только его удивило – детей было пять, он не видел и не мог отыскать последнего, шестого. Но куда делся тот, он остался в утробе, или? Тогда еще длиннее и яростнее становились пиры. Он должен был отвлечься и забыться. На какое-то время это ему удалось.
№№№№№№№№№
Нимфы первыми рассказывали ему сказки о храбром воине, превратившемся со временем в тирана и пожиравшим своих детей. Но говорят, что одному из наследников чудом удалось спастись, значит для этого мира не все потеряно. Постепенно они готовили его к новой роли, но пока ребенку не сообщали главного.
И только через какой-то срок от самих Демонов и от Фемиды он узнал, что речь шла в тех сказах о нем самом
– Ты сын Кроноса, тебе придется освободить мир и своих братьев с сестер из его утробы, больше сделать это некому. Он слишком хотел спастись и не уступать вам место, но так ничего не получится. Деваться ему некуда, раз нам удалось тебя спасти и уберечь.
Он то огорчался этому известию, то радовался, но стремился в царский дворец, туда, откуда его выгнали, тайно перенесли в пещеру в горах в момент появления на свет.
Зевс сбежал из своего укрытия и решил взглянуть на того, кто считался его отцом. Он увидел Кроноса и с той поры внимательно за ним наблюдал. Каким же странным и далеким тот казался. Нимфы, Фемида и Рея были над ним не властны. Он знал, что здесь его место, и он вернется домой, чего бы это ему не стоило, даже если ради этого придется разрушить мир и убить своего отца.
Но и Рея внимательно следила за сыном и за мужем, ей вовсе не хотелось, чтобы эти двое схлестнулись где-то в поединке. Они оказались так опасно близко друг к другу, и хотя она была на него обижена, но Кронос казался ей в великолепным. Но еще великолепнее был Зевс, богиня убедилась в том, что рисковала и страдала она не зря.
№№№№№№№№№
В один прекрасный миг понял Зевс, что его час настал. Кронос тогда был пьян и не хотел больше думать об опасности, о том, что есть какая —то угроза для него. Когда увидел он Зевса, то глазам своим не поверил и готов был прогнать его прочь. Но видя, как настойчив парень, понял, что от него так просто не отделаться, да и не сладить с ним, как ни старайся.
– Я твой младший сын, я был спасен в свое время, вырос и возмужал на чужбине, но все время думал о том, как вернуться домой. Теперь мне нужно вернуть моих родственников, чтобы не оставаться в одиночестве.
Кронос, хотя и был пока свободен, но почувствовал себя в железных тисках. Он не сомневался в том, что все, о чем поведал ему Зевс – правда. Многое еще придется открыть вероломному отцу, но главное он уже знал – пророчество сбудется, и случится это очень скоро. Кроносу только хотелось узнать, как все вышло, почему уцелел этот ребенок, и кто привел его на небеса.
Хотя разве не предчувствовал он, что так все и будет рано или поздно, ведь все заканчивается, кончится и его время, к власти придет другой.
Кронос был потрясен, но не настолько, чтобы потерять голову и забыть обо всем на свете. Он выпил какой-то гадости, которую в кубке передал ему Зевс и стал изрыгать назад своих детей. Сначала появился Посейдон, потом выбрался из его утробы Аид, страшно щурясь от света звезд, а ведь это был еще даже не дневной свет. Появлялись они такими же взрослыми, как и Зевс, видно там, во тьме можно было расти и развиваться. Потом настал черед для сестер Зевса, на свет появилась Деметра, Гера и наконец Гестия.
Зевс встречал их радостно, на миг отступил от старика – пусть передохнет немного. Сам же он стал разглядывать тех, кого так давно потерял. Каким одиноким он себя чувствовал все это время, но теперь все будет по-другому, ведь и у него есть братья и сестры, они целы и невредимы. Зевс гордился тем, что он участвовал в спасении и в освобождении. Одинокий, безымянный младенец, который даже не догадывался, кто он такой, теперь стал вождем молодых богов – властелином этого мира. Впрочем, за него нужно было еще бороться с Титанами, и с самим Кроносом, но это только дело времени. Он тут же объявил о сражении, о том, что биться станет до конца. Отец не сможет отказаться от этого сражения.
№№№№№№№№
Дети Кроноса, объединившись, рванулись на это сражение. Тогда к ним я и присоединился, – вспоминал Океан, – мне нравилось оставаться среди молодых и задорных, ведь делать с Кроносом больше было нечего.
– И сын Фемиды – Прометей был с нами в то время, его мало что связывало с Титанами, хотелось борьбы, сражений, побед. Сестер они пока отправили на край света, потому что хотели быть неуязвимыми, чтобы никто не смог их похитить и требовать от богов, чтобы они отступили.
Там и ждали добрых вестей дочери Кроноса.
Зевсу тогда хотелось заполучить к себе еще и чудовищ, те пока не оставались с его отцом. Пришлось оклеветать их, и Кронос, не разбираясь в ярости прогнал своих верных помощников.
Все заговорили об измене. Чудовищам ничего больше не оставалось, только прийти к Зевсу, оставаться в этой схватке с ним заодно.
Хотя все затянулось, но сражались они отчаянно. Кронос не сдавался, молодым никак не удавалось его победить. Хотя тогда он был очень слаб и почти не противился. Но в отличие от прямолинейного Урана он был хитер и умен. Зевс после очередного поражения и отступления признал это, только что толку, все надо было начинать сначала. Но снова были поражения, их оттеснили уже аж у Олимпу. Там они передохнули, дождались новых воинов, и снова рванулись в сражение.
Если бы тогда из-под земли не вырвались Циклопы, то худо было бы нашим богам, силы и возможности их были уже не исходе. Но те пришли к Зевсу, они выковали для Зевса Перун, высекающий молнию и гром. Тогда и осветили неба огненные вспышки, которые могли перепугать кого угодно. Наконец у него в руках было грозное оружие, которое могло остановить, а потом обратить в бегство любого.
Зевс поверил в свои силы и послал воинов в последнее сражение.
Кронос же снова, как тогда, когда пожирал своих детей, успокоился, ему говорили, что боги разгромлены и не вернутся, не покинут свой Олимп.
Вот тогда он и взглянул на Рею, и все понял, она оказалась его главным врагом, он отправил ее подальше, ничего не объясняя. Демоны, охранявшие Зевса, полетели в подземелье, их Кронос считал самыми главными виновниками всего, что с ним случилось. Вот если бы он еще спохватился пораньше, тогда не пришлось бы сражаться слишком долго. Но ведь и они, как и остальные были бессмертны, побродив по преисподней, они должны были вернуться назад, возродиться из пепла еще более сильными и прекрасными, чем были прежде.
№№№№№№№№№
– Тогда, в дни затишья, я отправился к Кроносу, – задумчиво размышлял Океан, – мне хотелось с ним обо всем поговорить.
– Почему ты с ними? – спрашивал меня Кронос.
– Я слишком стар, мне хочется чего-то нового, я готов был свергнуть всех титанов. Нет ничего прекраснее и спасительнее бунта, когда старый мир развалился бы и сам собой, только немного позднее.
Мне не было страшно, я не боялся его теперь.
Он и на самом деле не боялся того, кто все еще оставался у власти.
– Тебе лучше сдаться, – усмехнулся Океан, – дальше будет только хуже.
Спокойствие и уверенность Старика немного пошатнуло уверенность Кроноса в близкой победе, но сильно волноваться ему было не о чем. Кронос не мог уже рассуждать здраво. Услышав это, он страшно побледнел, стал угрожать, ругаться.
– Оставь меня до утра, я решу, как мне поступить.
Тогда Океан вернулся к своим соратникам. Ему было жаль Кроноса, который все еще не мог смириться со своим поражением.
Зевс с волнением ожидал решения отца. Они давно воевали, и это ему порядком надоело.
Следовало все завершить как можно скорее. Зевс мог рассчитывать только на победу. Отступать и сдаваться он не собирался.
– Он получил время до утра, – говорил Океан, – он старался усмирить его, но вряд ли это было возможно.
В ту ночь, когда Кронос должен был на что-то решиться, пришла Асилс – дочь Океана. Она привела на Олимп своих детей Власть, Силу, Рвение и победу. Это оказалось щедрым даром для молодых богов.
Кронос узнал в тот миг о новом предательстве. Самым романтичным среди них был Прометей, он был пылок, рвался в сражение, готов был для победы свернуть горы. Все это время Зевс относился к нему трепетнее, чем к другим, ждал от него большего, доверял ему больше. Он верил, что Прометею не нужна была власть, потому тот никогда и не считал его соперником. Больше всего хотелось ему верности и преданности именно от одного из Титанов, пусть это и было младшее поколение. Но разве не за молодыми все дело и стоит?
Вот если бы еще Прометей не был сердоболен по отношению к людям, и это желание спасти человечество не стало для него навязчивой идеей, ему бы вообще цены не было. Но все изменится, когда Зевс придет к власти, а случится это очень скоро.
Кронос не нашел в себе сил сражаться. Об этом он дал знать Зевс и Океану. Зевс пришел в неописуемую ярость, он тут же бросился в последнее сражение.
– Я не собираюсь его больше ждать и уговаривать, – твердил он, – пусть он защищается, как может, ведь он пока у власти, но если так, то скоро может ее лишиться.
Они действовали дружно, напор был силен. Кронос отступил и бросил на землю свое оружие. Впервые за десять лес Зевс шагнул во дворец отца не незваным гостем, а хозяином, завоевателем, было чем гордиться, было что праздновать.
Все менялось на глазах с его приходом. Отец наконец был повержен. Он должен был признать свое полное поражение. Уходя, он только взглянул на Рею.
– Ты добилась своего, – усмехнулся он, – оставайся вместе с ними и посмотрим, к чему это потом приведет. Ты подарила им жизнь, ты спасла своего Зевса, посмотрим, чем он тебе на это ответит.
Больше он не произнес ни звука. Так все для них и закончилось, побежденные отцы должны были исчезнуть с лица земли.
№№№№№№№№
Снова был пир на небесах. Он продолжался несколько дней и ночей. Опьяненные удачей, они никак не могли прийти в себя, заняться делом. Океан опомнился первым, стал твердить о том, что уже пора приняться за дело. Он попрощался с остальными и отправился в свои необъятные просторы.
Старику не нужна была никакая власть над миром, он достиг всего, чего хотел тогда. Он не собирался больше умножать победы и ошибки других. Прометей получил во владения землю, таким жребием, волей судьбы он оставался доволен. По тому же жребию Аид и Посейдон получили то, что Зевсу никак не было нужно- подземный мир и бескрайние морские просторы. Может и были они обижены, но пока вида не подавали, знали, что по-другому быть не может, ведь это жребий, воля судьбы, что было возражать против нее?
Фемида страстно подтвердила это, Зевс смело отдал все в руки рока, хотя и сам не забывал следить за тем, как и куда может повернуться судьба. Но стоило ли противиться и упорствовать?
№№№№№№№№
Пока победители делили землю, воду и подземный мир,, Кронос встречался со своим отцом Ураном. Тот расхохотался, как только увидел непутевого сына.
– Ну вот мы и встретились, – заговорил Уран, – я тебя уже заждался, сынок. И ты проиграл, да и могло ли быть иначе? Ты обо всем забыл и окружил себя предателями. Да и к чему было верить им? Что теперь делать прикажешь?
– Но ведь и твои титаны и Океан, и Прометей к мальчишке ушли, – возражал ему Кронос, не говоря уже о матери и жене, кто же мог знать, что все они там окажутся?
Ничего не говорил Уран, он радовался, что сын получил то, что заслужил,.
– Жаль, что они просто изгнали тебя и ты остался цел и невредим, – тяжело вздохнув, прибавил старик.
– Они не проявили к тебе такую жестокость, какой прежде отличался ты сам, и в этом тебе повезло больше моего.
Гея старалась укрыться от глаз сына и мужа, ей не хотелось в те дни сталкиваться с побежденными. Хотя она по-прежнему была там, но ни Кронос, ни Уран больше не видели ее, не бросили ей свои горькие упреки. А потом, постепенно пыл их угас, и они перестали возмущаться. Но сама Гея не теряла времени даром, оставаясь в Тартаре. Гея разыскала и выпустила на свободу Тифона. Когда Зевс утвердился и успокоился окончательно, ему пришлось услышать этот дикий рев, ужас.
– Мы рано успокоились, нам еще придется бороться дальше, предавшие старших будут предавать и испытывать и младших.
Зевс узнал о том, что это Гея натравила против него быка. Он понял, в чем его главная ошибка, не следовало быть таким суровым по отношению к тем, кто силен, кто мог бы противиться ему, если он затаил при этом зло.
Прометей готов был ему в том помочь. Они снова вспомнили о недавнем прошлом, снова пошли в бой плечом к плечу. С яростью благодарила Гея за все, что в этом мире происходило. Она не могла допустить, чтобы погибло еще одно ее создание. А сражение все разгоралось. И они боролись вдвоем с чудовищами. Они рвались вперед, не разбирая дороги.
Зевс остановил его молнией, улучшив момент. И тогда Прометей и нанес ему сокрушительные удары.
Свой Перун Зевс вонзил в него на прощание, чтобы внести свою лепту в общее дело. Дракон еще раз дернулся и испустил дух.
Гея где-то бесследно растаяла, наверное, боясь даже собственного гнева. Она уже поняла, что снова внук ее вышел победителем, она напрасно погубила еще одного победителя. И вид у растерзанного существа был по-настоящему плачевным.
Рея бросилась к нему навстречу, порывисто обняла его и поздравила. Что еще ей оставалось?
Зевс почувствовал, что на Аида и Посейдона ему больше не стоит рассчитывать, они удалились в свои владении, оставлять их больше не собирались. Но больше всего его печалило то, что Прометей слишком много времени проводил на земле с людьми. Он вольно или невольно вбивал клин между Громовержцем и его подопечными, от него все чаще исходила угроза. Но еще страшнее было то, что Прометей не только отдалился, но и по наивности своей или злому умыслу, действовал в то время против него, так что никто или ничто его больше не устраивало.
Зевс готов был идти до конца, готов был лишиться первого и самого верного из своих помощников.
– А что мне оставалось делать? – воскликнул он, – когда кто-то из богов бросил такой вызов. Я не мог смотреть на то, как он уничтожал все, в таких муках завоеванное.
И теперь каждое их столкновение приводило только к выяснению отношений.
№№№№№№№№
В те грустные дни, почти потеряв самого верного из своих друзей, Зевс понимал, что для счастья ему нужна только одна-единственная женщина. Он сразу же решил для себя, что это будет дочь Океана Липида. Ему нужно было отблагодарить старика за ту помощь, которую тот ему все время бескорыстно отказывал все это время. И сейчас, когда Океан удалился, он должен был заполучить его поддержку, Зевс понимал, что без этого будет очень трудно удержаться в мире.
На пиру он объявил о своем решении. От этого решения все пришли в нескрываемый восторг. Промолчал только сам Океан. Такой зять, как Зевс, он слишком хорошо узнал этого доброго молодца, не особенно ему был нужен.
– Моя дочь не может быть с ним счастлива, – думал он в те минуты, и не понимал, как ему надо было поступить. Но чего ему точно не хотелось – отдать свою любимую дочь Зевсу. Тогда ему пришлось забыть обо всех своих делах и снова появиться на Олимпе.
Он был молчалив и задумчив, не стал отказывать Громовержцу, боясь испортить с ним отношения. Он просто поспешил покинуть их после свадьбы, сославшись на какую-то бурю за окном. Он понимал, что Зевс забирал у него любимую дочь, не из-за большой любви, а просто поддался грубым расчетам. Он оставил его одиноким. Но разве поймет его чувства тот, кто оставался в одиночестве с самого рождения, да и теперь, хотя его окружало множество людей, он был так же одинок. Нет, с ним об этом даже говорить не стоило.
Океан снова оказался в бесконечных водных просторах. Скука постепенно рассеялась. Он оставался свободен и весел. И весь мир, как ему казалось, был залит солнцем, светом.
– На своем Олимпе они и понятия не имели о том, как может быть прекрасна жизнь, – говорил сам себе Океан. Он пытался забыть о последних столкновениях с Зевсом. Только то, что милая его дочь оставалась с богами, не могло его не тревожить.
А над миром Зевса в те дни нависала беда. Хотя в первые дни Зевс не мог нарадоваться на молодую жену. Она была не только красива, но и необыкновенно умна и обольстительна. Но Эринния, и прежде питавшая к нему ненависть, готовая мстить, бросилась в схватку. Она и рассказала Зевсу, что у него родится двое детей – дочь, которая не уступит матери в мудрости. И вдруг она оборвала свою пламенную речь.
– И что еще? – спросил Зевс, изнывая от напряжения и дурных предчувствий.
– Сын твой свергнет тебя с престола, если ты, конечно, позволишь ему это сделать, да и вообще появиться на свет, – доверительно прибавила она.
И страшно побагровел и вспыхнул от ярости Зевс после таких слов.
Все должно было еще раз повториться и отразиться на его собственной судьбе. Зевс хотело только одного предотвратить новые беды.
– Я предупрежден, хорошо, что Эринния появилась вовремя, пока не случилось непоправимого. После этого он и оставался спокоен и силен, уверенный, что спасает и себя, и остальной мир от беды.
– Она бы перехитрила меня, – размышлял Зевс, – как бы я не был силен, я не смогу с ней тягаться, я не могу оставить ее в живых.
Но от этих слов он сам испытал страшную досаду, – ведь наверняка он сделал неправильный выбор.
Метида исчезла. Больше никто и никогда ее не видел, словно ее не существовало…. Если кто-то и не мог о ней забыть, так это был Зевс. Он почувствовал страшную головную боль. Когда она стала нестерпимой, Зевс в ярости потребовал, чтобы ему раскололи голову топором.
Как же все, кто находился рядом, были удивлены, когда оттуда вышла Афина во всем блеске своего боевого вооружения. Ее доспехи сияли на солнце. Она поражала всех своей невероятной красотой и статью – вот настоящая воинственная дева.
Афина была первым и самым любимым его ребенком. Не тот самый сын, о котором предупреждала Эринния, а воинственная дева. Зевс искренне любил это создание, порожденное им самим, как же мы все можем не любить то, что творили исключительно сами? Но он еще и чувствовал вину из-за того, что лишил ее матери, обрек на одиночество. И все-таки Афина гордилась тем, что родилась таким странным образом, кто еще мог с ней в том сравниться.
Афина ничего и никогда не спрашивала о матери, знала, что Зевс ничего ей не скажет.
Зевс, глядя на дочь, так легко освоившуюся в мире, уже думал о новой женитьбе, ему нужна была спутница.
Но пока он развлекался с богинями и смертными и наслаждался своей свободой, а каждая из них таила в душе надежду – спала и видела себя его верной и преданной женой. Возлюбленные менялись, только Афина неизменна была в поле его зрения и пользовалась его благосклонностью. И вдруг Метида стала являться к нему во сне, молча стояла перед ним. Не мог Зевс перенести этого взгляда и просыпался раньше обычного. Он невольно старался быть подальше, не хотел оставаться с ней наедине. И вдруг она заговорила и спросила:
– Как ты все объяснишь нашей дочери, когда она спросит о матери?
Зевс вздрогнул от неожиданности.
– Я просто скажу, что ее никогда не было, – говорил он сердито, – и это правда, это моя правда.
Он успел забыть, что его бабка Гея снова покинула Аид и вернулась на землю, чтобы узнать о том, что там происходило все это время с Зевсом, какие беды он успел натворить.
– Ты ничем не лучше отца своего. И все, кто за тобой пошел, ошиблись и страшно разочарованы, – в сердцах говорила она, – ты так много обещал им, когда шел к власти, куда же подевались все твои обещания? Теперь только одни злодеяния сменяются другими. Когда враги исчезли, ты принялся за друзей и братьев своих, – с горечью в голосе говорила она, скоро от завоеванного мира ничего не останется. Разве этого хотят те, кто был тогда с тобой.
И Гея, оправдываясь за все совершенное, показала, что никогда не перейдет на его сторону.
Прометей, оказавшийся тогда рядом и слышавший этот разговор, не произнес ни звука. Ему не хотелось знать о том, как все на самом деле все у них теперь было.
Печальным было открытие, которое Титану пришлось сделать. Он почувствовал, что это его хотят предупредить. Но он знал, что ничего не испугается, ни перед чем не остановится. Он знал, что из-за бунта стал во многом равен Зевсу, а в чем-то его превосходил, и надо с ним оставаться до конца.
Оказывается, ничего не завершилось, а их главная схватка была впереди. И взглянул Зевс в его глаза, поразил Прометея своей проницательностью.
– Заговор, – сердито отметил он, – ничего хорошего в этом нет. Но разве сможет кто-то, даже Прометей меня испугать?
– Глупцы, вы думали, что со мной можно справиться? – возмущался он, – и понимал, что они злы и обижены, надо с этим смириться.
Хотя Зевс не сомневался в своей победе над Прометеем. Но ему подсказывали те, кто взирал на него, что побежденный может жестоко мстить за свое поражение. И даже беззащитный и беспомощный, он сильнее, чем с оружием в руках. Он вызовет в их душах жалость и заставит совершать новые ошибки.
№№№№№№№№
Не только Прометей, но и люди не давали Зевсу покоя.
Они становились все хуже, все несноснее. Стоило разом рассчитаться со всем родом людским. Они сами его вынуждали устроить конец света. Он не хотел этого, но они сами вынуждали его что-то сделать.
В те дни Зевс вынес приговор роду человеческому. Никто из бывших рядом с ним богов и титанов не смел этому противиться.
Только Прометей, хотя и промолчал вместе со всеми, но мириться не собирался. Он очень хотел что-то предпринять, но Зевс не собирался его слушать, и всем своим грозным видом показывал это. Он сделал вид, что глух и слеп, ему нет дела до всего происходящего.
Зевс видел, что Прометей так и не успокоился, решил его не преследовать, дать ему какую-то свободу действий. А потом начался потоп. Зевс смотрел на залитую водой землю, на то, как погибали люди в одном порыве. Он оставался доволен делом своих рук. В тумане скрылся из глаз его ковчег со спасенным семейством сына Прометея. Пусть теперь хоть кто-то скажет, что он не всесилен. Но радость быстро сменилась разочарованием. Он вдруг понял, что ему некем больше повелевать. Зачем нужны боги, если нет тех, кто на них молится, надеется, приносит жертвы.
Только Афине Зевс признался в том, что немного перестарался, и хорошо, если в мире осталась хотя бы одна пара людей. Без них мир пуст и уныл. Когда же он научится сначала думать, а потом совершать какие-то поступки. Немного раньше это поняли все остальные боги. Только Посейдон жил в это время спокойно, словно его это не касалось, больше или меньше воды, какая разница?
У Посейдона даже владения расширились, потому он и смотрел на все происходящее с усмешкой. Зевс как обычно хотел как лучше, а получилось у него как всегда.
У Аида просто горячие дни наступили, никогда в подземном мире не видели столько людей, как на этот раз. Но прошло какое —то время, то тут то там земля стала пробиваться из воды, все возвращалось на круги свои.
Только никогда прежде она не была такой голой и пустынной, как в те странные дни.
№№№№№№№
Прометей разыскал семейство своего сына Девколиона – они сохранились и от них должен был начаться новый род на земле.
Все начиналось сначала, но когда еще мир станет прежним? Молчалив и отрешен был громовержец в те дни, ни с кем он не хотел говорить, не хотелось признаваться и в собственной глупости. Это и оказалось главным поражением, с которым трудно было примириться.
Во время пира на небесах, где тоже было тихо и уныло, Зевс все-таки произнес, обращаясь к Прометею
– С твоего сына начнется род людской, пусть он позаботится о том, чтобы они поскорее плодились и множились, грустно взирать в пустоту и тишину, кажется, что даже птицы не поют и звери не воют, а так не должно быть.
С грустью взглянул на него Прометей, Зевс сделал вид, что это он позволил людям спастись, тот не стал отвергать это лукавство. Нет, ошибки и промахи Громовержца ничему не учили. Сам же Прометей простился с ним и спустился к своему сыну, настоял на том, чтобы тот отправился на Парнас и хорошенько расспросил прорицательницу о своем грядущем.
Так первый из новых людей и предстал перед оракулом, с тревогой стал он спрашивать о своей судьбе и о роде человеческом.
– Брось через голову кости матери своей, – услышал Девколион, – так все и наладится.
Ничего из этих речей не понял герой, но сказанное запомнил. Тогда оно всем он рассказал своей жене, и та поняла, что кости матери – это камни.
– Мы не сможем тут других костей отыскать, только эти.
Тогда велел Дев детям своим собирать и бросать камни. Тогда и появились мужчины, когда их бросали сыновья и он сам, и женщины, если камни бросали дочери. Стал новый человеческий род по всей земле расселяться.
Зевс только диву давался, когда снова на землю посмотрел, разве могло быть такое? Он прощен, на земле снова будут люди, после конца света и потопа начинается новая жизнь.
№№№№№№№№
Со временем люди снова были по парам, и понял Зевс, что и ему следовало жену себе подобрать, хотя бы для вида, потому что от всех других жен он оказываться тоже не собирался.
В разные стороны бросал свой взор Громовержец. Ему хотелось. Ему хотелось, чтобы подольше с ним рядом продержалась богиня. И около Океана, на конце света нашел он вдруг свою почти забытую сестру, величественную и прекрасную Геру. Он помнил о том, что вместе с остальными и она была извлечена из утробы отца по его приказу, наверное не забыла, кому своей жизнью обязана, вот и станет верной и преданной, всегда будет благодарна ему за спасение.
Полюбовался Зевс на Геру, и понял, что только она и сможет рядом с ним за одним столом сидеть и во всем помогать ему будет. Сначала никто не принимал ее и выбора Зевса всерьез, слишком юной и спесивой она казалась всем, кто долгие века был рядом с Зевсом и знал каких богинь он любит. Но это только раззадорило Зевса, он оказался страшно упрям, не испугался гнева Океана, помнившего, как он с его любимой дочерью когда-то обошелся. И объявил он Геру своей женой и спутницей вечной.
Так на Олимпе в первый раз она и села с ним рядом, сколько всего потом было, трудно даже представить себе.
Океан хотел оставить их, но не смог, махнул рукой и к себе отправился со словами: «Поживем, увидим»
Ему вовсе не хотелось упрекать Зевса, напомнив о прошлом, а тем паче мстить ему за что-то. Все будет так, как будет. А потом он встретил радостную, почти счастливую Геру. Пусть радуется пока может, – про себя решил Старик.
Гера торжествовала. Еще вчера никому не ведомая дочка Кроноса, одна из богинь, которой ничего в этом мире не досталось в наследство, теперь стала первой, единственной женой самого Зевса. Она вознеслась на Олимп мгновенно, знала, что стало с ее предшественницей и решила, что с ней никогда ничего такого случиться не может. А пока, прощаясь, она говорила Океану:
– Почему ты так мрачен, я знаю, что он не слишком хорошо обошелся с твоей дочерью, но теперь все будет по-другому, не бойся за меня, он мой брат, хотя рос отдельно от нас всех, но мы родственники и я научусь править им лучше, чем он правит миром, -ласково твердила Гера.
Едва ли поверил ей тогда Океан, но она и слушать его не хотела, Старику оставалось только пожелать ей счастливого пути на небеса.
– Я знаю Зевса, – размышлял Океан, когда Гера уже растворилась в воздухе, – я не мог спасти свою дочь и тебя не смогу. А утешиться я могу только тем, что она не слишком долго мучилась, бедняжка. Но твой век будет долгим, ты даже и не представляешь, и хорошо, что не представляешь, через что тебе придется пройти.
– Я смогу стать счастливой, – убеждала себя Гера, приближаясь к Олимпу, – Зевс подарил мне жизнь и свободу, я смогу жить с ним рядом и быть счастливой.
Но какие-то сомнения и смутные тревоги все-таки не оставляли ее, Океан знал больше чем она, и надо было сразу что-то сотворить, чтобы не оказаться в дураках, не исчезнуть бесследно. Она не сомневалась, что в самые трудные минуты вспомнит старика Океана.
– Я его избранница, – убеждала себя Гера, а все остальное поправится, нет причины для огорчения и паники. Конечно, он грозен и могуч, но я не дам себя в обиду, ему не за что будет меня упрекнуть.
Гера скоро убедила себя в том, что все так и будет. С улыбкой наблюдала богиня за тем, что творится вокруг. И только Океан, которому до Олимпа как и прежде не было дела, избегал свиданий с ней, он убеждался в своей правоте, чем дальше, тем больше.
Гера уходила в небесный, звездный мир навсегда. Все понимали, что назад она уже не вернется.
– Она будет первой среди богинь, – говорила Океану жена, – а это не так уж мало.
– Но разве так уж приятно быть первой? —спрашивал он.
Но все они были в начале пути и пока ни о чем не сожалели.
№№№№№№№
В первые дни на Олимпе Гера вспоминала о детстве во мраке, о одинокой юности на краю света, ее словно хотели обделить, не собирались давать чего-то. Тогда она могла только иногда вспоминать о Зевсе, далеком и почти недоступном. А потом она снова вспомнила о первых мгновениях жизни, когда он подарил ей белый свет, и вот теперь высоты Олимпа – это тоже его дар своей любимой.
Первым кого она увидела на небесах, был Зевс, рядом с ним стояла Рея, приветливая, победно улыбаясь. Тогда им предстояла жуткая долгая борьба, теперь они уже правили этим миром, радовались завоеванному.
Но ведь сивиллы уже предсказывали ей, что она станет женой победителя, она на берегу океана очень удивилась, когда Зевс женился на другой и со временем забыла о предсказании. Потом она отправилась к сивилле, и та сказала ей:
– Ты станешь верной женой неверного мужа, но всему свой срок. Хотя чему радоваться, все твое бессмертие уйдет на борьбу с возлюбленными его, ничего другого не останется.
Но ничего не остановило Геру, она знала, что останется с ним до конца. Это потом она думала о том, что все те события должны были ее предостеречь от всего ужасного. Но этого не случилось. Потом время, проведенное у Океана так и останется для Геры самым счастливым, легким, безоблачным. Но в дни, когда она стремилась на Олимп, Гера об этом не задумывалась.
Зевс был долго свободен.. Бесконечными казались дни, когда Гера боялась услышать, что он снова женился на одной из богинь, а она осталась на краю света одна.
Только перед его появлением она немного успокоилась. И он стал ей сниться все чаще и чаще.
Гера замирала от восторга, когда он летел на своей колеснице. Он ненадолго задержался у Океана, о чем-то с ним говорил, а потом сообщил о решении взять Геру в жены.
– Она не подходит для тебя, она слишком капризна и ревнива, ведь ты не собираешься, да и не сможешь оставаться ей верным.
Океан был прав, молча выслушал его Зевс, но направился к Гере, показывая, что он не оступится от своего решения.
Как не убеждал его Океан, Зевс не отступился от Геры. Да и как это сделать, если она была ему обещана судьбой? А Зевс знал лучше других, что покорных судьба ведет, а упрямых тащит. Пока он решил за ней идти спокойно, сколько будет возможно.
На колеснице они стояли рядом и таким высоким и сверкающим показался ей Олимп. Кажется все это великолепие Гера видела в первый раз, всему радовалась, все принимала с восторгом. А когда она предстала перед Олимпийцами, то всем захотелось посмотреть на нее и ее приветствовать.
Кубки с нектаром тут же взлетели вверх. Освоилась она в новом мире в один миг. Тогда они были молоды, счастливы и дружны. Казалось, ч то ничто не сможет помешать их счастью.
Гера была весела, остроумна, нежна, она благодарила судьбу за то, что та оказалась благосклонной. Не только ей самой казалось, что ни одна из богинь не сможет с ней сравниться. Тогда же Гера и заявила, что станет охранительницей брака. Это было самым важным для нее видом деятельности.
Зевс в то время был влюблен и никого, даже богинь, не замечал. Но ей пришлось познакомиться, а то и столкнуться с другими богинями. Она не собиралась оставаться в одиночестве. Но окрыленная Гера никак не могла поверить в то, что самые печальные пророчества сбудутся.
– Я буду счастлива, – неустанно повторяла она, и верила в то, что будет счастлива.
Гея все видела, слышала и молчала. Ей ли не ведать, как мимолетно бывает счастье, какими звездами разукрасит мир любящий Уран, а потом к тем самым звездам и умчится. Но впереди была пышная и грандиозная свадьба. Она благодарила мужа за счастье, за белый свет, за радость, которую не уставал ей дарить Зевс. Он все время спешил к ней, советовался с ней во всем. Она знала о нем больше, чем все остальные, потому что только им и интересовался, он стал центром ее Вселенной.
Хотя уже стали говорить за спиной у Геры, как мудра была ее предшественница. Но тогда Гера узнала все самое важное. Он ненавидел все скандалы, она заметила это, чтобы пользоваться этой слабостью в грядущем. Как только Гера узнала, что Зевс хочет заполучить громы и молнии, так и позаботилась о том, чтобы они у него были. Сама же она получила только туманы и бури. Но в самом начале ей и этого казалось вполне достаточно. Но вполне резонно считала Гера, что громы с молниями могут принадлежать и ей, как его первой спутнице, вот иногда тайком она и брала их, чтобы немного развлечься или наказать кого-то из богов. А между тем, в точно назначенный срок появился на свет их первенец – это был могучий, яростный Арес, он станет немного позднее богом войны.
Но Гера была разочарована, когда взглянула на малыша – он с самого начала казался таким сумасбродом, и показался ей таким некрасивым, что она невольно отстранилась от ребенка.
Она боялась того, что теперь Зевс станет к ней относиться иначе, ведь он так трепетно любил своих наследников. Но пока он просто жалел свою любимую, они еще и не ведали, что все упреки обрушатся на Геру позднее, в момент их грядущих ссор.
Но тогда, в начале, чтобы пореже видеть его, Зевс подарил Аресу сад с золотыми яблоками на краю света. Это его сначала на свадьбу Гере подарили богини. Она же передала этот великий дар своему первенцу. И хотя в то время еще не возникало ссор и разногласий, но ссылка на край света впечаталась в память Аресу и он никак не мог простить свою мать.
– Получше охраняй яблоки,, они могут поссорить всех, внести раздор в души самовлюбленных богинь, – наказывала сыну Гера.
Так и получил свое главное дело в жизни Арес. Сама же Гера едва простившись с Аресом, мечтала о новом сыне, ей нужно было как-то оправдаться перед мужем и остальными богами.
– На этот раз он будет настоящим богом, достойным своего отца, – лепетала Гера, когда почувствовала, что ребенок шевелится в чреве ее, как ей этого хотелось.
Все прошло без трудностей, в назначенный час сын попросился выбраться на свет. Но это было еще большее разочарование, чем в случае с Аресом. В ужасе закричала молодая мать и отшвырнула от себя ребенка, да так, что он полетел куда-то далеко.
– Зевс не должен увидеть его, – воскликнула она испуганно, потребовала, чтобы его тайно унесли с Олимпа и куда-то спрятали. Гера с ужасом думала о том, что ее сын бессмертен, и он рано или поздно напомнит ей о том, что она с ним сотворила.
– Как он страшен, черен и грустен, пусть лучше не будет никакого сына, чем такой, – твердила разочарованная мать.
Гера в первый раз поразилась собственной жестокости. Она с грустью сообщила Зевсу, что потеряла ребенка. Он взглянул на нее пристально на нее взглянул и не хотел обижать ее недоверием. Вроде бы все немного успокоилось после этого происшествия.
№№№№№№№№№
Но Гефест не сгинул, как надеялась и думала Гера. Он оказался на одном из островов. И с самого начала за ним ухаживали морские богини наяды. Они обо всем рассказали малышу, когда он немного повзрослел и почему он оказался в одиночестве в море, а потом и на острове.
В то самое время и без него оставшаяся Гера узнала об измене мужа. Сначала она не поверила этому. Но как скоро выяснилось, Зевс не только был с Титанидой Лето, но на свет должны были появиться прекрасные близнецы, как сообщила ей сивилла.
– Аполлон будет прекраснейшим из богов, -говорила пророчица, словно хотела упрекнуть ее за то, что она родила и бросила своего сына.
Гера восприняла это как вызов и оскорбление. Слышать такое от противной старухи, которая знала все, было невыносимо. И чудовищный Аргус, которого она туда отправила, чтобы отомстить Титаниде, оказалось бессильно перед Лето и ее еще не рожденными близнецами.
– Пусть они никогда и нигде не найдут себе пристанище, – вынесла свой приговор Гера.
Зевс, услышав такие речи, пришел в невероятную ярость. Он остановил остров, на который была загнанна чудовищем его возлюбленная.
Конечно, он был виноват перед своей женой, но чтобы вот такое переживали те, кто был ему близок и дорог, его наследники – это уж слишком, что она себе позволяет? Но потом, посмотрев на детей, Зевс решил их пока не трогать, потому что до того острова Гере не добраться, а тут еще неизвестно, как она может ему отомстить. Но пока она решила их остановить, ведь все забудется скоро, и женщина его успокоится и отвлечется. Но слишком много было у нее обид и они сплелись в один клубок. А что в том нового, разве ее не предупреждали о том же самом? Тогда она казалась милой и безобидной, и влюбленный Зевс не знал подлинного лица своей молодой жены. Но и безмятежного счастья больше не могло быть. В запале она напомнила ему про Лето, сказала о близнецах. Он ответил что-то дерзкое и грубое. Так, что ей пришлось от него отстраниться и замолчать надолго.
– Это мои дети, и как бы тебя это не бесило, ты не посмеешь к ним прикоснуться.
Гера рванулась из-за стола, и оказавшись у себя в покоях, разрыдалась. А потом обернувшись совой, она помчалась на тот злополучный остров, где все еще оставалась со своими детьми Лето. Гера надеялась на то, что младенец не так прекрасен, как о нем говорят. Но надежды быстро растаяли. Красота его была ослепительной, это Гере быстро пришлось признать.
– Пусть он страдает от неразделенной любви, – потребовала она от Гекаты, как только наткнулась на нее между небом и землей.
Главной чародейке вовсе не хотелось ссориться с Герой, в одночасье ставшей верховной богиней. Она пообещала ей это в тот же момент.
Гера немного успокоилась. Он еще все на своей шкуре испытает. Но от той же Гекаты Зевс узнал об этом. Такого коварства и упрямства от своей жены он не ожидал.
Она была предупреждена о ярости Зевса, убедилась, что все тайное становится явным. Тогда ей пришлось оправдываться и защищаться. В храм были принесены самые лучшие, самые большие жертвы.
Но все казалось слишком поздно. И на тех, кто против нее был настроен, они награждены были сумасшествием. Их ряды все увеличивались, Гера не знала никакой жалости. Но и Афина и Афродита тогда еще с интересом на нее взирали. Она же готова была следить за всем, что должно было с ними случиться, приключиться.
Гера стала все чаще оглядываться на Афродиту. Находясь с ней рядом, трудно было понять, как поведет себя капризная богиня, да еще если за что-то на нее разозлится. Но Гера научилась хранить спокойствие, не показывала им ни радости, ни огорчений. До нее дошли слухи о том, что богиня тьмы приближается к ее золотым яблокам. И не только Ареса там частенько не бывало, но и Дракон готов был поддаться на их обольщение.
Это не могло ее не встревожить.
– Никому ничего доверять нельзя, они все так беспечны, – сетовала Гера, оставшись со своими служанка. Но она понимала, что случится то, что и должно случиться.
И уберечься от всего этого не удастся. Она с усмешкой припоминала недавние времена, когда сама все устраивала и считала себя победительницей.
№№№№№№№
Лето в это время смотрела на подраставших близнецов. Она давно перестала ждать Громовержца, уже ни на что не надеялась. Она боялась только столкнуться с коварной и мстительной Герой. Пусть уж лучше она навсегда одна останется, чем такая встреча.
Минутная радость и слабость (она это знала) стоили ей слишком дорого, но больше ничего не исправить. Соперничать с Герой она ни в чем не сможет, разве только в том, что ее дети будут прекраснее и сильнее, хотя радость это или беда – это еще кто же знает. Из всех обитателей этого мира только Пан смог пробраться к ней. Он всегда готов был заступиться за всех униженных и оскорбленных.
– Не надейся на него, это все пустое. Ты должна радоваться тому, что он тебе подарил детей. Многие из богинь и этим похвалиться не могут.
Конечно, он был прав, и все-таки горько и обидно было сознавать такое. Пан никогда не обманывался сам и не хотел, чтобы такое происходило с другими. Не стоит себя дурачить.
№№№№№№№№
Лето знала, что она больше никогда не будет спокойна и счастлива, пусть привыкает к этому.
Правда, и Гера не получила поддержки. И радости ее беременности не вызывали. Но Лето теперь была перепугана и несчастна. Все и великие и малые должны были пережить свои разочарования, от этого богини не могли никуда сбежать.
Гера чувствовала, что она поступает не правильно,, но удержаться не могла.
Зевс подозревал, что Гера все время будет вмешиваться, ему придется усмирять ее и защищать тех, кто попадет под горячую руку.
– Я должен защитить если не возлюбленных, то хотя бы их детей, – такое решение принял тогда Зевс. Он не думал даже о том, что должен хранить верность своей жене – об этом не было и речи.
Он вдруг вспомнил, как увидел Геру, метавшуюся по острову, плывшему в океане и нигде не находившему себе пристанища.
– Как она может быть так жестока? —спрашивал он то у одной богини, то у другой.
Они молчали, потому что знали, что ответы ему не понравятся.
– Она заплатит за все, – услышал он голос своей возлюбленной жены, и ему стало если не страшно, то очень тревожно.
– А я не должен платить, вроде бы это и меня касается, – не выдержал Зевс.
На это Гера ничего не ответила. Но со временем, а в том не было сомнения, она станет и на него бросаться разъяренная, неудержимая.
– Он остановит меня, – в ярости думала Гера, – он не любит меня настолько сильно, чтобы терпеть все это. А в гневе он просто ужасен, разве я сама не ведаю про это? Ему удалось спасти Лето, но всегда ли он сможет прийти на помощь.
Зевс чувствовал, что рано или поздно он вернется к этим ссорам и выяснениям отношений. Все это скверно закончится. Она была сердита:
– Ты даже не обещаешь мне оставить своих возлюбленных, – упрекала любимого мужа Гера
– Но зачем мне давать такие обещания? – пожал он плечами и усмехнулся, чувствуя свое превосходство над ней.
А еще оставались Фемида, Прометей и Атлант. Он никогда не сможет примирить их всех. Но его возлюбленные слишком быстро становились тенями, это должно было успокоить Геру, но не успокаивало. Он не мог да и не хотел с кем-то долго задерживаться. Но дети их дети – совсем другое дело. Они были и надеждой и заботой его на долгое время, пока не подрастут.
Как бы смог он отказаться от Аполлона, даже напрочь забыв лицо его матери? Победа для нее быстро обернулась поражением. А вот на Ареса, сына Геры он смотреть не хотел, старался избегать столкновения или просто отводить глаза, когда убегать не удавалось.
Даже добрые чувства к Гере не могли заставить его по-другому отнестись к Аресу. Гера с болью и ужасом взирала на тот холод, который был между отцом и сыном.
– Он будет богом безрассудной войны, – думала Гера, – а если Зевс посмеет его упрекнуть, тогда она и выскажет ему все обиды.
– Он еще столкнется с Артемидой, девочка многому ее научит, – говорил Зевс, не скрывая досады.
Но он понимал, что никуда от этого не деться.
– Ты будешь первой из богинь, но не стремись даже стать мне равной, из этого ничего не выйдет. Если ты выведешь меня из себя, то потом не моли о пощаде, – предупредил он сердито.
Какой же наивной она тогда была в те дни, когда радовалась и уверяла себя в том, что счастье возможно.
Гере припомнилась грустная улыбка Океана. Она убедилась в его правоте еще раньше, чем он предполагал, как ни грустно это было сознаватьНо она перестала ныть и жалеть себя и принялась за дело, а забот и дел у нее было так много в это время. С грустью вспомнила богиня о том, что она бессмертна, и всему этому никогда не будет конца и края.
– Она невыносима и страшно жестока, – размышлял в то самое время Зевс, – но без нее мне еще хуже, чем с ней. Она так яростна, ее ненависть и мстительность уже наделала столько бед. Но она навсегда моя жена, этого нельзя изменить.
Он понимал, что с нею расправиться не может, но ведь недавно он был счастлив с этой богиней.
С этими помыслами он отправился на очередное свидание – Зевсу нужно было немного развеяться. Здесь становилось тяжело, слишком тяжело жить.
Только не дремала и Гера, она отправила за ним нимф, чтобы они неустанно следили за Громовержцем.
Но по дороге назло Гере они решили вернуться в свои чертоги, а Зевс оставался без всякого присмотра… Но забывать о таком Зевс не собирался, ему хотелось обидеть ее посильнее, чем она пыталась расправиться с ним. Вот и Аполлон показался на диво прекрасным, и на виду у Нимф он просто любовался им самозабвенно.
№№№№№№№№№№
На обратном пути Зевс увидел, что люди на земле снова размножились, и все становилось как прежде. Он должен быть благодарен Посейдону, за то, что тот не потопил корабль, на котором спаслись дети Прометея.
Надо признать, что тот был сильнее и мудрее, а не только старше, вот все и получилось так как получилось.
За это время люди стали практичными и важными созданиями. Их уже нельзя было уязвить. Они научились лечить свои хвори при помощи трав, свято хранили огонь. Но если Посейдона Зевс простил сразу, то Прометея никак не мог просить, как можно было верить ему, разве он все еще не собирается занять место на Олимпе? Вот для этого и использует и землю и людей.
Зевс метался, не знал, что ему делать, но не сомневался, что Прометея надо убрать как можно дальше, спрятать от этого мира, чтобы духу его не было тут. Он чувствовал, что упустил много времени, сделать это будет все труднее.
Терзаемый появлением грозного соперника, Прометей на время забыл даже о женщинах и о детях – все силы были брошены туда, на Прометея в тот миг.
Прометей напрасно радовался, и верил, что к нему потерян всякий интерес. Он еще не ведал, что затишье всегда бывает перед бурей. В такой тихий, безоблачный вечер и прозвучал приговор Зевса. Так его судьба в один миг и была решена. Зевс увидел сон, в котором его враг оказался прикованным к скале, потом он увидел его в реальности, уже когда потрудился над этим Гефест. Сначала он хотел все отменить, но удержался. Прометей даже прощения просить у него не собирался.
Нет, на глазах у всех богов (люди к счастью туда не могли добраться), Титан становился мучеником и героем. Зевс ярился, все сметая со своего пути, но и это не приносило ему никакой радости. Тогда и призвал к себе Силу и Власть Громовержец, чтобы увериться в своей правоте. Они долго не могли понять, что от них требуется, но потом убедили его в том, что бунт наказуем, и все, что он сделал, все правильно.
– Он не сдается, но он бессмертен, что же теперь делать? Мне нужно добиться от него подчинения. Иначе на земле наступит новый конец света.
– Люди ничтожны, разве они заслуживают таких подвигов и таких мук? —спрашивала Власть у Силы.
Но все они так и не могли решить, как быть дальше, что делать с пленником. Тот же ненавидел теперь всех богов, да и за что ему было их любить, а потому становился для них злейшим врагом.
Постепенно все утряслось и забылось происшествие с Прометеем. Он исчез бесследно из мира богов и людей. Первые старались о нем не говорить, вторые грустили и ждали возвращения, но ничего не менялось, и память постепенно стала стирать его образ.
Зевс внимательно следил за Гермесом, не станет ли хитрец помогать пленнику? Но тот вроде бы даже и пальцем не шевелил, только исполнял все поручения и мелькал то там, то здесь, хотя все время был на глазах.
Вестник богов никогда не был глуп или наивен.
– Ты бессмертен, – сказал он Прометею, – у тебя еще останется время, чтобы освободиться от плена.
Но он никогда не узнает тех кошмаров и бед, к которым привык уже Прометей. Гефест прекрасно исполнил свои обязанности, как все прежде, оковы для Прометея сотворил самые лучшие и надежные.
Но когда Зевс узнал о том, что Фемида поведала своему несчастному сыну тайну об угрозе для Зевса, он сам оправил туда Гермеса, чтобы тот узнал эту тайну.
Гермес вернулся назад с пустыми реками и нехотя признал, что ему ничего не удалось узнать. Он оставлял Зевса в напряжении, тот не мог найти себе места, понимая, что должен выяснить, что же ему еще может грозить.
Зевс в ярости метался по небесам, возникая то в одном месте, то в другом.
Прометей слишком правдив, но он так и не произнес ни одного слова. Что же теперь было делать, как поступить с ним дальше? Люди не смели роптать против Зевса, но они очень тихо сочувствовали Прометею, тосковали о нем, жалели его и порой рвались как —то облегчить его страдания. Хотя дальше благих намерений дело не шло.
Фемида все это время оставалась рядом с сыном, хотя по-прежнему любила Зевса и выбор сделать ей было очень трудно, но она не сомневалась в том, что должна была поступить так.
Прометей радовался тому, что она смогла побороть в себе страсть и все-таки оставалась с тем, кому было хуже, хотя порой ему совсем не хотелось ее видеть и слышать.
№№№№№№№№
А тем временем Гера ждала еще одного своего сына, но в то время на свет появилась богиня. И назвали ее Гебой. Ребенок был прекрасен, разочарования значительно меньше, чем прежде.
Гера так решила, что ее дочь навсегда останется юной и прекрасной. Когда ворвались яростные эриннии, Гера торжествовала. Жаль, что она не могла соперничать с Артемидой.
– О, пошлите мне теперь прекрасного сына, – просила Гера, когда Зевс шагнул на супружеское ложе, – Разве я прошу слишком многого?
Зевс пока был вроде бы всем доволен. После всех казней, расправ наступило затишье и ему следовало набраться терпения и сил, чтобы продолжить жизнь и борьбу. Во время пира, кто-то и рассказал зловещую сказку о том, что царь, узнав, что дочь подарит ему внука, который убьет его, велел бросить дочь в подземелье, где она и томиться почти погребенная, хотя еще и живая, не видя даже солнечного света. Ни одна живая душа не должна была ее увидеть и проникнуть в ее покои. Ну может быть для женихов своих Даная и оставалась недоступной, но разве это могло касаться Зевса?
Гера взглянула в глаза Зевса и почувствовала в них тревогу. Он наверняка что-то постарается сделать. Ведь и глаза его странно блеснули в тот миг, хотя он сделал вид, что ничего не видел и не слышал. Зевс мог обмануть кого угодно, но Геру не обманешь.
Фемида странно улыбнулась. Уж ей ли не ведать всего, что произойдет в следующий миг. Гера злилась, все понимая, и ощущая собственное бессилие. Но кажется на этот раз Геката собиралась досадить ей или хотела искусит самого Зевса, мыслей ее угадать Гера никак не могла. Она снова должна была покинуть свой дом, лишиться покоя. Служанка той самой царевны Данаи, о которой говорили боги, появилась в храме Геры.
Богиня Гера только что и сама думала об этой несчастной девице, а вдруг услышала:
– Охранительница очага, заступись за мою царевну, пусть ее грозный отец откажется от этой глупой затеи. Она ни в чем не виновата, все мы умрем раньше или позднее, но ведь прежде мы должны жить, а не томиться в темнице.
– Если бы не было запрета, то Зевс бы на нее внимания не обратил, – размышляла Гера, слушая мольбы служанки, – но как глупы эти владыки, они сами, своими руками готовят себе гибель.
– Никто до нее пока не добрался, только неведомо откуда вдруг пролился золотой дождь на ложе моей бедной пленницы. И теперь она носит дитя под сердцем, это ведь чудо, только нам с ней теперь и вовсе не будет житья.
– Проклятие, – прошептала Гера, – я знаю откуда это чудо расчудесное, – золотой дождь, конечно, как еще он мог до нее добраться. И ни молодая дура ни старая не догадались, что творится, хотя что они могли с этим поделать? Конечно, эта как там ее Даная, ни в чем не виновата, только у него появится еще один наследник, говорят герой героев, а мне что с ними со всеми делать?
Она все знала и понимала, но не могла же обвинит в этом собственного мужа, пусть страдают девицы, должен же хоть кто-то отвечать за то, что творится в мире. Для Зевса никогда не будет в мире никаких преград. Но ей-то за что такое наказание, в чем она провинилась перед Ураном и Кроносом.
Разве не так же как эта Даная, томилась она века в его утробе, и только потом вырвалась на свет. Потому и должна она была пожалеть эту девицу, но желать не стала – она останется соперницей, грозной соперницей.
Она хранила чужие браки, а во что в это время превращался ее собственныйРазве она не видела сейчас этого? И когда Афродита рассмеялась и дерзко, впрочем, как обычно, взглянула на нее, Гера сразу все поняла.
Она должна на это ответить достойно. Без скандала она на этот раз никак не обойдется.
Когда Гера повернулась к Зевсу, он с ужасом понял, что покой ему может только присниться, но не на этот раз. А ему так хотелось передохнуть после всех кошмаров, не отпускавших его в последнее время.
– Значит бедняжка Даная увидела золотой дождь. Сколько еще несчастных девиц, и без тебя уже жестоко наказанные, ты решил погубить? Сколько их будет рыдать и молить меня о пощаде? Но я вижу, что с тобой о том говорить бесполезно. Я буду просто сидеть и смотреть на все, что происходит вокруг.
Зевс решил отмолчаться на этот раз. Он видел, как она взбешена, если он что-то скажет. И ей пришлось замолчать, так глупо она выглядела. Но случилось что-то невероятное. Вдруг Зевс схватил ее, когда никто не ожидал от него такого и подвесил за ноги между небом и землей. Ему робко напоминали то одни, то другие боги, что она его жена, мать его детей. Но Зевс ничего не хотел слушать. Он приказал ее снять к вечеру, но предупредил, что в следующий раз не будет так великодушен, она не может рассчитывать на его милость. Издалека глядя на Геру, Афродита спросила у Афины:
– Зачем ей это нужно? Разве нельзя помолчать и сделать вид, что в этом мире ничего не происходит? Она так упряма и глупа, что за все века с ним рядом не понимала – с ним бесполезно бороться.
Сам Зевс не мог вспомнить те времена, когда был спокоен и счастлив с Герой. Конечно, он был в чем-то виноват. Зевс и не отрицал этого. Но почему она так невыносима?
№№№№№№№№№№
Тогда и вспомнил Зевс самые страшные минуты, такую ярость, которую ему устроила Гера.
Змей около колыбели новорожденного Алкида, а разве собственного сына, который по ее разумению был недостаточно хорош, она не сбросила с Олимпа. И хорошо, что ему удалось всеми правдами и неправдами вернуть Гефеста назад, иначе бы он ее вот так же сбросил, даже глазом не моргнув. Нет, надо было признать, что в жены ему досталось бессердечное чудовище, трудно было сделать выбор хуже этого, как Посейдон с Аидом должны были над ним потешаться.
Но и Гера в те минуты отчаянья вспомнила о том своем позорном поступке. В минуты разочарования она не задумывалась о судьбе ребенка. Но когда гнев и ярость немного утихли, она послала за старухой Сивиллой, чтобы расспросить ее, что же будет с Гефестом дальше.
– С ним не случится ничего страшного, – тихо говорила та, – разве нимфы допустят того, чтобы он страдал со дня рождения.
Но как-то насмешливо прозвучали эти слова, в них не было сочувствия, скорее старуха ее старалась в чем-то попрекнуть. Да разве сможет та понять ее потаенные чувства и желание во всем и всегда быть лучшей? Разве сама она когда-то любила Зевса, как же она может понять ту, которая стала его женой. Да и парень, когда подрастет, вряд ли сохранит к ней добрые чувства?
Теперь она кажется ему злодейкой. Больше ничего не сказала старуха, но можно себе представить, какой подарок ей готовит ее отвергнутый сын.
На Геру в те дни навалилось слишком много бед и волнений, недаром говорят, что беда никогда не ходит одна. Она перестала волноваться о потерянном сыне. Но как выяснилось, успокоилась слишком рано. Все было как всегда. Она снова узнала об измене мужа. Странно, но сих пор никак не могла к этому привыкнуть.
На этот раз у Селены должен был родиться ребенок. Тогда ее волновало и интересовало только это, а о рожденных и где-то подраставших детях пусть заботятся другие.
Гера тут же бросилась к Зевсу – не видеть же ей и ждать, пока свершиться черное дело. На этот раз Зевс отделался шуткой.
– Он даже твоих детей превзойдет во всем, – услышала от него истерзанная и сама несчастная из жен – Гера.
– Ты запомнишь навсегда свои слова, дорогой! – очень тихо говорила она.
Зевс все слышал, и не сомневался, что это не просто угроза. Стала она лихорадочно думать о том, что же ей предпринять на этот раз. Месть должна быть громкой и пламенной, чтобы другие, те, что только рвутся в его объятья, задумались раз и навсегда. Пусть на этот раз он все сотворит своими, а не чужими руками. Раньше на подобное коварство она бы не решилась, но со временем все меняется.
№№№№№№№№
Семела в те времена была влюблена, спокойна и счастлива. А любил ее таинственный и прекрасный незнакомец. Потому и считала, что весь мир должен радоваться вместе с ней. Она с радостью приняла в дом новую служанку, тем более, что та казалась милой старушкой, и не видела наивная девица в ней никакую соперницу.
Незнакомка не стала рассказывать, кто она такая и откуда пришла, а та ее не расспрашивала, боясь обидеть подозрением.
Старуха казалась такой кроткой и доброй, просто чудо как повезло возлюбленной ЗевсаСемела знала, что только верная служанка скрасит часы одиночества, и бесконечного ожидания, когда ее возлюбленного не было рядом, да еще в то время, когда она ждала ребенка.
Семела испугалась, когда от возлюбленного не было никаких знаков, не мог же он ее бросить, когда все так хорошо начиналось.
Старушка же рассказывала историю о том, как ее когда-то бросил муж, и на что-то намекала.
Но в ужасе и слезах даже не слушала ее несчастная девица.
– Твой-то вернется, дорогая, уж поверь мне, никуда он от нас не денется, – я умею гадать и вижу грядущее. Он будет с нами, мы не отпустим его просто так, ведь и ребенку твоему нужен отец, чего ему расти сиротой.
Семела убедилась, что старушке и на самом деле многое ведомо.
– Но чтобы удержать его тебе надо придумать что-то серьезное, возьми с него клятву, что он исполнит любое твое желание, вот и ладно будет.
Семела с ней согласилась, она привыкла доверять своей служанке, наивность и глупость много бед приносит, что чтобы так, наверное никогда не было прежде. Когда под покровом ночи таинственный незнакомец все-таки появился, Семела решила осуществить все, о чем они говорили со старушкой накануне.
Зевс чувствовал перед ней свою вину, вот и дал поспешно клятву, ему поскорее хотелось оказаться на ложе любви вместе с нею. Да и не задумывался он о том, какое это будет желание, не до того ему было в тот миг….
На многое мог в то время согласиться Зевс. Тогда он еще до конца не понимал насколько коварна и страшна Гера. И он не подозревал, что она где-то поблизости.
– О чем же попросить мне его? Пусть он во всей красе и блеске пред тобой предстанет, тогда ты и увидишь, кто таков твой возлюбленный, ты же должна это знать.
И снова согласилась со старухой Семела. И передала она Зевсу слова старухи. Зевс после этого пришел в ужас, но было поздно. Ведь слова клятвы он уже произнес и поклялся водами Стикса, что исполнит все, чего бы она ни попросила.
Долго ждали Зевса и Старуха и бедная девица, наконец он явился снова. Страшный блеск осветил покои несчастной девицы. Гера бросилась туда, нимфы побежали за ней, понимая, какая беда может случиться…
Кто-то бросился за Гипносом, чтобы можно было усыпить Зевса, увести его оттуда… Они должны были как-то спасти глупую женщину и еще не рожденного ребенка.. Но все было слишком поздно.
– Пусть что угодно явит, – твердила Селена, – но я его удержу, и я с ним потом непременно останусь. Он будет моим, кто бы он не был.
В тот миг все вокруг вспыхнуло ярким пламенем. Засверкали молнии, громы загрохотали вокруг.
Едва она на него взглянуть успела, может и поняла наконец, кто перед ней таков, только было уже поздно. Тут же глупая девица и упала бездыханно и больше не шевелилась.
Зевс тут же бросился к ней. Но его возлюбленная была мертва. Только оказавшемуся рядом Гермесу удалось разворовать ее живот и выхватить тело младенца. Они оба направились прочь.
Гера посмотрела на все, что происходило, и чуть позднее ушла прочь. Они направились прочь. Она не сомневалась в том, что все обратилось в прах, младенец, но выживет ли он, это еще вопрос.
– Ты слишком глупа и наивна, потому так и случилось, – на прощание размышляла Гера… Тревога терзала Геру, Зевс не простит ей всего, что случилось, и теперь ей нужно было думать, как оправдаться и защитить себя.
Она поднялась на Олимп и затаилась, не проронила больше ни звука. Но ведь и она сама никогда так жестоко не поступала.
№№№№№№№№№
Гермес тем временем отнес маленького Диониса к сестре Семелы – Иноне и ее мужу – царю Афамансу.
Как только Гера об этом узнала, она снова потеряла покой, нужно было расправиться с младенцем. Не долго думала на этот раз умирающая от ревности коварная богиня, наслала она на царя безумие…. Только и Гермес не зевал в это время, он следил за герой и ждал чего-то подобного.
Бедная царица все поняла в один миг, схватив сына, она бросилась бежать без оглядки. Гермес успел выхватить ребенка, сына Зевса. Безумный царь смог причинить вред только своей собственной семье, сын Зевса оказался спасенным в тот же миг. Но чтобы Гера не смогла добраться до младенца, оставили его на время в виноградниках.
Гера узнала, что погубила напрасно три невинных жизни, но цели своей так и не достигла. Тут она и остановилась, зная, что и без того она зашла слишком далеко. Разве может верховная богиня с людьми, да еще с младенцами связываться? Вот что творит ревность, как она до такого докатилась?
Гефест узнал о последних происшествиях и о жестокости матери. Стало ему горько и обидна из-за всего, что случилось и с ним и с людьми на земле. Понял он, что пора ей свой дар отправить. Раз она никак не желает уняться. Он оглядел со всех сторон прекрасное золотое кресло, похожее скорее на трон, попросил Гермеса его на Олимп доставить.
– Скажи, что это ей в знак нашего примирения, на ее зло хочется мне ответить добром
Даже Гермес не усомнился в том, что Гефест так и поступит, чтобы исправить все те беды, которые его матушка натворить успела. Нет, он не может даже Гере причинить зла, слишком простоватым и бесхитростным казался. А как только увидела богиня такое великолепное кресло невесть откуда взявшееся, так и поняла, что это будет лучшим даром для нее, никто прежде не делал ей таких великолепных подарков.
Гера не долго медлила, она застелила кресло и уселась на него величественно, решив испытать и посмотреть, как она в нем будет смотреться. Но что произошло в следующий миг? Она просто никак не могла пошевелиться. И тут же оказалась прикованной со всех сторон. Как она могла быть такой доверчивой, разве месть – это не холодная закуска.
Как не пыталась Гера освободиться, ничего у нее не получалось… Раньше надо было думать, теперь, наверное, она навсегда останется в кресле, и Зевс этому будет несказанно рад, ведь она не сможет больше прогуливаться по земле и мстить всем, кто будет с ним в ближайшее время. Уж не договорился ли он обо всем с Гефестом, вряд ли без него парень пошел бы на такое.
Вот какую ловушку она для себя приготовила, и что теперь делать?
В какой-то мере ее судьба была такой же как у Прометея, только его отправили подальше с глаз долой, она же все еще тут оставалась, все боги узрят ее плачевное положение.
№№№№№№№№
Несколько дней провела Гера в проклятом кресле, тогда никому до нее не было дела, казалось, что это навсегда, наверное, Прометея быстрее освободят, чем ее из этого плена.
Зевс не скрывал радости, видя, что она не следует за ним, ему спокойно модно было оставаться там, где хочется, делать то, что вздумается. Тогда Гера и взмолилась о пощаде, ей не хотелось больше этой неподвижности и позора. Как только появился Гермес, она потребовала:
– Отправляйся к Гефесту, пусть он возвращается, на него последняя надежда.
– Я пойду, но не уверен, что смогу уговорить его. Он страшно обижен на тебя и слишком много бед перенес по твоей милостью. И понятно было, что если Гефест откажется, то Гера навсегда останется пленницей.
Гера же дала себе слово, что если Гефест ее освободит, то она никому никогда не станет больше мстить.
– Ни с кем из своих обидчиков я не стану связываться.
№№№№№№№№
Тем временем Гермес отыскал Гефеста, начал обхаживать его и уговаривать. Но Гефест не собирался его слушать.
– Я не вернусь туда, откуда меня младенцем безжалостно выкинули, – твердил он. – Мне нет дела до его бед и проблем, пусть она сама разбирается с тем, что с ней случилось.
Он оказался твердым, казался почти жестоким, кто бы мог подумать, что это такая мощь и сила. Гермесу ничего не оставалось —только попрощаться, но он лишь сделал вид, что ушел, как всегда, Вестник решил прибегнуть к хитрости.
– Я не могу без него вернуться. Да и Геру надо освободить, что будет на Олимпе, если она останется прикованной, с нас хватит и Прометея.
Гефест жесток, но не стоить Геру так наказывать. Пусть ее спасет тот, от кого она так упорно старалась избавиться. Этой ей будет хорошим уроком. Тогда, недолго думая, он отправился к Дионису. Его любимец в те минуты веселился вместе со своими девицами и сатирами.
– Мне бы его заботы, – тяжело вздохнул Гермес, – ему нет дела до того, что творится в мире.
– Ты должен проучить Геру, – потребовал он, стараясь охладить пыл своего воспитанника.
Но сделать это оказалось не так просто.
– Пусть она устыдится своих поступков, сколько уже пострадало из-за нее, а так всем спокойнее.
Дионис был обязан жизнью Гермесу и не мог долго с ним спорить. Оставалось только подождать, пока бог свободы протрезвеет и придет в себя.
Тогда снова появился Гермес. Но он ни о чем больше не просил Гефеста, что должно было того сильно удивить. Кажется тот забыл и о Гере, и о кресле, к которому она была прикована. Но ведь никто не смог бы ее освободить, кроме него самого.
Гермес делал вид, что он пьет сам. Только наивный кузнец мог поверить такой простоте и хитрости. А может Гефест просто был обманываться рад.
Сам же Гефест скоро был совершенно пьян, так, что уже ничего не понимал, не видел и не слышал. Тогда он свистнул Диониса, они погрузили Гефеста на осла, привязали его хорошенько, чтобы не свалился по дороге, и помчались туда- навстречу своим близким и дальним.