Пока Спящий веселился, Эльмиавер, напротив, чуя возможные проблемы, постарался объяснить все человеческой девушке максимально доступно и просто:
– Чтобы тебя услышали, ты должна что-то значить для того высшего, к кому обращаешься. Только тогда к твоей мольбе могут снизойти. В наших лесах храмов твоих богов нет, есть лишь святилища Светозарной Гиаль. Чтобы эльфийская богиня обратила свой взор на человека, его заслуги перед Великим Лесом должны быть воистину весомы, а дары щедры.
«Утром деньги, вечером стулья», – мрачно пробормотала себе под нос человечка, а затем, уже более громко, обратилась к Эльмиаверу:
– Но под лежачий камень и вода не течет. Отведи меня, пожалуйста, в храм этой вашей Гали. Я попробую!
На Спящего девушка демонстративно не обращала внимания ровно до тех пор, пока тот не спросил:
– Кто такой нудист?
– Это ты, – рявкнула Ася. – Оделся в волосы и хватит.
– Одежда? – чуть нахмурился Спящий и тут же снова заулыбался: – О, вспомнил!
– Блеск, – мрачно оценила девушка. – Нудист-склеротик!
А Спящий просто встряхнулся или гибко потянулся всем телом, и в следующий миг уже оказался облачен в переливчато-легкую тунику, эльфийские сапожки и несколько дюжин прочих элементов одежды, подобающих знатному эльфу. Скептически оглядел себя в наколдованную гладь стоящего водного зерцала и небрежным щелчком пальцев убрал почти все призванное, оставив лишь лосины, обувь и тунику. Заодно, завистливо покосившись на Асю, укоротил и волосы до бесстыдной длины в полторы ладони, едва достающей до середины шеи, скопировав стрижку человечки.
Пока Спящий занимался собой, Эльмиавер бочком-бочком скользнул к бессознательным детям и, опустившись рядом с ними на корточки, возложил руки на лбы отроков.
Даже нетерпеливая человечка, только сейчас заметившая еще двух пареньков, настороженно уточнила:
– А с этими что? Померли или приболели?
И только чуткое эльфийское ухо уловило продолжение вопроса «надеюсь, это не заразно».
– Они всего лишь отдали в поединке, обернувшемся призывом, больше силы, чем следует для здравия, Ася, – небрежно проронил, отвлекшись от созерцания себя неповторимого, Спящий Предок.
– Дрались, что ли? А зачем? – хмыкнула Ася, дожидаясь, пока ее отведут к незнакомой Гале.
– Они оспаривали в поединке право зваться искуснейшим творцом цветка, ибо творения их оказались воистину равны по изяществу, тонкости изысканного аромата и переливам цвета, – с достоинством пояснил вескую причину ритуальных разборок Эльмиавер.
– Два придурка подрались, выясняя, чей цветочек лучше? – неподдельно изумилась Ася и, покосившись на Спящего, протяжно выдохнула: – Походу, вы тут все что-то забористое курите. А не только рыжий нудист. Так, может, пускай на травке еще покемарят, а ты меня пока, дядя, своди к вашей Гале.
Эльмиавер поднял нечитаемый взгляд на походя оскорбившую достойных, пусть и юных, эльфов человечку, заодно вновь исказившую имя великой богини, покосился на Спящего Предка. И решился на месть. Хочет человечка унижения, пусть!
С неразумными детьми он поговорит после. Пусть восстановят силы. Навесив на пару спящих защитный полог «милость Леса», Эльмиавер укрыл их пледом из трав и поднялся:
– Пойдем.
– Ок, – шагнула ближе к эльфу Ася, пока тот продолжал:
– Если старший родич не против.
– И как мне об этом узнать? – удивилась девушка, взлохматив свои вопиюще короткие волосы странного коричневого оттенка. – Дядька-то там остался, дома. Смартфонов тут точно нет. Или ты телеграмму отправить можешь?
– Я имел в виду твоего нового старшего родича, Ася, с которым вас связал ритуал, – пояснил начавший раздражаться Эльмиавер, снова указывая дланью на Спящего.
Вообще-то он ждал (почти предвкушал) возражений с его стороны. Поговаривали, что у Спящего Предка сложные отношения со Светозарной Гиаль. Впрочем, преданий о нежной дружбе с кем-либо иным до потомков не дошло, а учитывая долгий эльфийский век и феноменальную память, уже само это было знаковым показателем.
Невыносимый Спящий снова вывел из себя мудрого законника своим неожиданным решением:
– Против? Нет! Пошли, мне интересно!
И Эльмиавер смиренно повел парочку к ближайшему святилищу – лесному храму Светозарной. Лес охотно раскатал ковер тропы пред тремя путниками. Десяток-другой шагов и путь уже завершился, окончившись на поляне, окруженной вечноцветущими сивариями. Деревья источали восхитительный аромат и неустанно роняли на изумруды трав лепестки нежно-розового и небесно-голубого цвета. Лишь антрацитово-черные крайты, перемежавшие эту тонкую хрупкость воздушных переливов, вносили в гармонию поляны строгую ноту, напоминавшую явившимся к богине не только о ее милосердии, но и о твердости.
– Мы на месте, – надменно сообщил несведущей в божественных тонкостях человечке Эльмиавер.
– Ну да, миленькая полянка, не собор Василия Блаженного и не Парижская Богоматерь… – бормотнула себе под нос глупая человечка, не преисполнившись и толикой благоговейного восторга от созерцания истинного величия священного места.
Коротко вздохнув, Ася присмотрелась и уточнила:
– Как тут связь организована? Пришел и говори, или?..
– Если милостивый взор Светозарной Гиаль обратится на тебя, то того будет достаточно, – сухо проинформировал Эльмиавер, пока беспардонный Спящий Предок самым возмутительным образом принялся ощипывать с ветки ближайшей сиварии голубые цветки и закидывать их в рот.
– Он еще и травоядный, ск… – оборвав фразу на половине, качнула головой человечка и решительно промаршировала к центру поляны. Широко расставив ноги, она запрокинула голову к небу в переплетении цветущих ветвей и позвала, на сей раз назвав богиню верным именем:
– Гиаль! Уважаемая! Верните меня, пожалуйста, из вашего красивого леса в мой дом.
Ответом чужачке стал лишь шум листвы. Или это можно было трактовать как красноречивое молчание? Ася еще выждала несколько секунд для порядка, вдруг телеграммы отсюда до неизвестного «туда» доходят с опозданием. Но ничего не поменялось. На физиономии нудиста интерес сменился кислой скукой, надменно-вежливое выражение второго остроухого типа с гладким лицом юнца и глазами старика не изменилось. Разве что в этой надменной вежливости прибавилось высокомерное «я иного и не ждал».
Ася почувствовала себя загнанным в ловушку зверьком. Материться она не стала (дядя не одобрял). От безысходности сцепила зубы и саданула крепким кулачком по стволу ближайшего темного дерева.
Вполне живое, полное сил растение осыпалось от ее удара мелкой черной крошкой, та же участь постигла и все насаждения этой разновидности, произраставшие вкруг поляны. Рыжий нудист снова заметно оживился, у равнодушно-надменного остроухого типа (точно эльф сказочный из мультиков) отпала челюсть. Стало быть, то, что случилось, за рамки обыденного выходило.
Измельчение древесины сработало как тумблер связи. Величественный женский голос раздался с небес:
– Смертная… Уничтожила крайты. Хм… ты хочешь разорвать узы и отправиться домой… Я отправлю тебя к тем, кто в силах исполнить желание, если заслужишь. Очисти мой лес.
На этом прямое включение завершилось. Ничего не понимающая Ася попробовала уточнить детали:
– Куда отправишь? Как заслужить? Чем очистить?
Но совершенное молчание было ей ответом. Его разрушил голос «старичка»:
– Миссия возложена на тебя, на левой руке явлен знак – браслет обета. Если справишься, Светозарная Гиаль снизойдет к твоей просьбе.
– Чего? – глупо ляпнула Ася.
Пришлось Эльмиаверу приблизиться к странной человечке, ненароком умудрившейся породниться со Спящим, и аккуратно, стараясь не касаться ее руки, указать на знак богини – едва заметную на коже полоску браслета-обязательства. Девица послюнявила палец. Попробовала стереть отпечаток божественной миссии и, разумеется, не преуспела.
– Если исполнишь возложенный гейс, браслет обретет цвет Гиаль, подавая знак, – объяснил само собой разумеющееся каждому жителю Великого Леса Эльмиавер.
– Ну как бы уяснила, не дура, была бы дура, не уяснила. А чего делать-то? – брови Аси встали домиком. – Еще по каким-то деревьям постучать?
Бедный советник, не в добрый час решивший выкупить жизни юных эльфов ритуалом призыва, содрогнулся при одной мысли о том, что может натворить в Великом Лесу растяпа-девица, особенно растяпа, науськиваемая желающим поразвлечься Спящим. У того при словах о «постукивании по деревьям» в разуме явственно начали роиться возмутительные мысли о беспорядках и массовых разрушениях.
– Нет, дева. Мыслю я, Светозарная Гиаль распознала в тебе редкий дар – способность уничтожать след, чуждый Великому Лесу. Деревья край-ты (между прочим, до самого Эльмиавера это дошло только после откровений богини) были насильственно посажены на поляне нашей богини неизвестными темными недругами, и лишь сила светлых сиварий сдерживала их скверну.
– Хм, – человечка призадумалась, снова взъерошила свои и без того пребывающие в безобразном беспорядке безобразно-темные волосы и уточнила:
– То есть в лесу есть еще какие-то неучтенные насаждения или другая пакость, кем-то подброшенная? И ваша Галя почему-то уверена, что я смогу ее разрушить, и хочет, чтобы я по ней постучала?
Сам Эльмиавер столь вульгарно задачу никогда бы не сформулировал, но в целом чужачка была права. Потому он ответил человеческой девушке коротким поклоном согласия.