– Да мам, – протянул в трубку. – Я еду на собеседование.
– Опять ты врешь…
Голос матери оказался тихим, зато с характерным театральным придыханием. И после этого родители удивляются, в кого я такой… талантливый.
– Мам, какой «врешь»? – вспылил я. – Мне пришлось ехать на метро. На метро, мама!
– Ох, метро! – а вот и нотки восторга. – Это же так чудесно! Когда мы с твои папой познакомились, то целыми днями могли кататься в этих прекрасных вагончиках… Это же так романтично!
– М-а-ам, – простонал я. Кто-то скажет, что я оторван от реальной жизни, но лишь в том случае, если не знаком с моей маман. – Это было тридцать лет назад. И во Франции.
Более чем уверен, что отец не тащил мою мать в час-пик по замызганным станциям, чтобы ей отдавливали ноги, бомжи перебивали аромат ее Шанель номер пять, а любой прохожий наровил побольнее толкнуть плечом. Будто от попадания на эскалатор зависит чья-то жизнь.
– Это все детали, милый. Уверена, что в Москве метро ничуть не хуже парижского.
– Не знаю, – признался честно. Пока меня радовало, что приложение в телефоне подсказывало всю дорогу – в какой вагон лучше сесть, на какой остановке выйти. И, спасибо уж не знаю кому, но вай-фай под землей – настоящее спасение. Хоть как-то отвлечение от… реальной жизни.
– Если все так плохо, давай я поговорю с отцом, чтобы он вернул машину.
Грустно хмыкнул.
– Спасибо, конечно, но не стоит.
Отказался, пусть и вынуждено. Мне пока самому питаться нечем, куда там кормить еще и автомобиль? На метро – и то пришлось мелочь по карманам наскребать.
Хочешь-не хочешь, а придется сказать Сергею спасибо, что берет на работу.
Я – и работать…. Дожил, называется.
Слышал, что на западе миллиардеры любят воспитывать своих детей в лишениях. Но представить себе не мог, что и моих предков коснется это веяние. Нет, отец и раньше предпринимал попытки ограничивать… Но не настолько же? Ну подулись они неделю на меня. Ну месяц.
Но три?!
– Я так понимаю, что отец все злится? – уточнил я у матери. Как раз вышел из метро, завис у витрины какой-то пекарни. Круассаны так и манили. Позже, родные мои.
Деньги за продажу ноута уже кончились, так что теперь уже до первой зарплаты. Надеюсь Серега согласится выдать аванс. Ибо вкус и запах доширака въелись в меня с такой силой, что я уже не чувствовал запаха своего парфюма.
– Мы оба на тебя злимся! – возмущенно ответила мама.
– Не злимся, а проводим воспитательное мероприятие, – послышался приглушенный голос отца.
– Пап, а может уже хватит? Я все понял,
– Ни черта ты не понял! – рявкнул отец строго. Догадался с опозданием, что родители держат меня на громкой связи. – И вообще. Взрослый парень уже. Давно пора было выпустить тебя из гнезда.
Ага. Выпустили.
Выпнули. Из теплого, мягкого, уютного и сытного гнезда. В пропасть.
Ладно, Дрю, сам виноват. Нечего было попадаться.
– Вообще, скажи спасибо, что мы тебе квартиру оставили, – повторил отец свое коронное.
Спасибо! Огромное, как эта квартира. Которую я не могу ни сдать, ни продать. Ни содержать…
Никогда не думал, что буду грустить из-за четырехкомнатной хаты в Москве. Разве что в ключе, что это не загородный дом. Теперь мечтаю о маленькой скромной однушке, которая не будет высасывать все финансы на оплату коммуналки. Но переехать – не вариант, потому что аренда, как ни крути, все равно дороже.
Расскажи кому – в лицо плюнут. Страдает москвич со своей жилплощадью. Я даже не успею рассказать, как непросто существовать, когда у тебя в жизни было вообще все. А осталось – пятьдесят рублей на обратный билет в метро. Правда подозреваю, что после подобного душеизлияния, в лицо плюнут еще раз.
Ладно, сам дурак. Надо было готовить финансовую подушку на случай очередного родительского кризиса а-ля «мы тебя запустили». Расслабила меня фиктивная семейная жизнь.
– Ладно. Все понял. Люблю вас! – последнее произнес погромче, чтобы не сомневались.
Ведь правда их люблю. Да, врал, конечно. Но чтобы их не расстраивать. А то вечно – мать за сердце, отец за ножницы. Можно было бы подумать, что за ремень, но нет. Папка всегда начинал резать мои карты.
А не врать не получалось. Никогда. Потому что соответствовать высоким стандартам фамилии не удавалось. Рядом же всегда был золотой мальчик Сережа! Вот у кого и оценки всегда лучше, и увлечения серьезнее. А если не оценки – так олимпиады. Не олимпиады, то доклад красочнее. Не доклад – так очередная какая-нибудь хрень. Или дипломов получил больше, или говорить начал раньше.
Тут в лепешку расшибись, но вместо «молодец» все равно услышишь «а у Сереженьки». На выходе – отсутствие всякого желания пытаться переплюнуть идеал, полное признание своих несовершенств и окончательный штамп на лбу «непутевый ты нам достался».
Ага.
«Непутевого» воспитали они, а расхлебывать мне.
Хотя, с отцом все равно согласен. Из гнезда давно пора было свалить, причем подальше. Жаль, что вылет случился с острой болью в заднице от пинка.
Но будем оптимистами. Я не бедствую на дошираках, а парю гордым орлом, хозяином своей жизни.
Сейчас, только на работу устроюсь, чтобы в полной мере ощущать эту гордость.
В центре города я ориентировался отлично, так что найти дорогу до бизнес-центра Никифорова не составило труда. Пришлось, конечно, прогуляться. Но я уже почти привык. Первое время подобные вещи вызывали острое отторжение. Все-таки я всеми руками и ногами за альтернативные средства передвижения.
Нет, гулять я тоже люблю. Но не так – до магазина, до работы.
Только представьте: ночь, улица… Набережная. В свете тусклых фонарей. Тихая черная вода. За спиной Нескучный сад или Воробьевы горы. На худой конец – Парк Культуры.
И тишина.
В такие моменты даже воздух другой. Все другое.
Прекрасное.
А не вот это вот всё.
Днем центр города тошнотворен. Суета, давка, хаос. Мне чертовски нравилось спать до трех-четырех часов дня и только потом подниматься с кровати. Заметьте – с кровати, а не с куцего, опостылевшего матраса на полу. Нравилось, когда случайная красотка готовила кофе и о-о-о-чень поздний завтрак. Люблю зиму, когда к моменту, как я раскачаюсь, на улице уже тепло.
Теперь прихода холодов ожидаю с опасением. Потому что отопление четырехкомнатной квартиры влетит в целое состояние.
Да и нет больше халявных завтраков от прекрасных нимф.
Москва. Если у тебя нет денег – забудь о развлечениях. И о друзьях. И о мясе. Вообще о нормальной еде.
О белых кроссовках, кстати, тоже. Столько раз, сколько мне за сегодняшнее утро отдавили ноги – просто невыносимо представить. Перед входом в офисное здание пришлось остановиться, чтобы протереть ботинки.
Мои проблемы – это мои проблемы, нечего всех окружающих посвящать в них своим небрежным видом.
Хотя, перед кем мне распинаться? Перед Сергеем? Он лучше всех остальных знает, в какое положение он меня загнал.
Сережа, блин. Вот надо было ему вмешаться! Ну, подумаешь, его невеста – моя фиктивная жена. Чего из этого скандал-то делать? Будто я на Машку хоть как-то претендовал.
Ну так, разве что чуть-чуть.
Красивая она у меня получилась. Еще один пример того, как деньги творят чудеса с людьми. Похудела, похорошела. Одеваться научилась. А что в итоге? Нож в спину.
Вот и делай после этого добро людям.
Я ей – бесплатное жилье в городе, полный гардероб брендовых шмоток на четыре года, идеальное зрение, отличную работу и тепленького жениха. А она кинула меня с договором.
Машка, Машка… Хоть бы общаться не переставала. А то делать вид, что знать меня не знает – это как-то слишком.
– Молодой человек, вы куда?
– К Никифорову, – посмотрел на охранника в стеклянной будке возле лифта.
– Куда?
Черт, как там у него фирма-то называется?
– К туристам, – максимум, что подкинула память.
– Пропуск заказывали?
Ах да… Достал из внутреннего кармана пиджака паспорт и протянул бдительному дядьке.
– Ясно. Поднимайтесь. Этаж знаете?
Знаю. Даже кабинет знаю.
Проверил время – без пяти минут три. Да я сама пунктуальность.
Лифт… Хоть бы музыку включали, что ли. А то от скуки помереть можно.
Мелодичный звонок, извещающий о прибытии на этаж, двери раскрылись.
Бодро направился к стойке ресепшн, которую сделали настолько высокой, что бедняжку-секретаршу и не видно вовсе.
План стандартный – обворожительная улыбка, пара комплиментов, какая бы страхолюдина там ни сидела. Союзники нужны всегда. Да и потом – всегда есть шанс, что за непроглядной преградой будет скрываться премиленькое личико. Обычно в приличных фирмах гостей встречает разве что не модель.
– Привет, красавица, – выдал с фирменной улыбкой… пустому месту. Надежда на горячий кофе перед собеседованием начала стремительно угасать.
Эх, Сережка. У идеального мальчика сотрудники на рабочем месте отсутствуют. Ай-ай-ай.
Надеюсь, у меня такие номера будут прокатывать.
Пару минут постоял возле ресепшен, выжидая – вдруг кто-то да подойдет.
Но нет. Тишина.
Ладно. Видимо, с коллективом теплые связи буду налаживать несколько позднее.
Пришлось ориентироваться в офисе по табличкам с номерами кабинетов. Стоило заприметить белую надпись на синем фоне «М. Ромашкина», понял, что мне туда. Машка-то у Сергея личным ассистентом работает. Круглосуточным и очень близким.
Толкнул дверь. А там снова пусто.
Стоит себе одинокий рабочий стол. Даже компьютер не включен. Может у всех обед? Заглянул в приоткрытую дверь – оказалась кухня. Такая же пустая, как место Ромашкиной.
Если сейчас окажется, что Серега надо мной прикололся, и никакого собеседования нет… Или есть, но мне придется проторчать в ожидании пару лишних часов, я взвою. Хорошо, не слепой – заметил дверь его кабинета. Хотя вокруг все настолько серое и однообразное, что не удивлюсь, если весь персонал сидит на антидепрессантах. Просто пятьдесят оттенков Питера, не иначе.
– Слушай, у тебя здесь вымерли все что ли? – завалился в кабинет Никифорова без предварительного стука. Возможно, зря.
За столом начальника сидела девушка. Лицо смутно-знакомое…
– Пардон, – нет, ну я точно ее знаю. – Я к Сергею. Викторовичу.
– Нет его.
Вот как чувствовал, что слишком легко Никифоров согласился помочь с работой.
– Ясно. А когда будет?
Все смотрел на девушку и пытался вспомнить, где ее уже видел. В душе стойкое ощущение, что мы уже встречались. И настоящий зуд в мозгах от понимания, что я точно знаю, как ее зовут, а вспомнить не могу. Это как когда кино смотришь, появляется в кадре актер, тебе показалось, что ты уже видел его в другой роли. И все. Дальше ставишь всё на паузу, пока не найдешь (или не вспомнишь), где именно.
Брюнетка. Хорошенькая. Очень хорошенькая.
Неужели Серега себе завел… еще одно помощницу?
– Не будет. Я за него.
– Я думал, что мне назначено.
– Назначено, – просипела девушка сквозь стиснутые зубы.
А вот сейчас не понял, к чему такой градус агрессии.
Поджав губы, маленькая злыдня постучала аккуратным маникюром по столу.
– Ну что, хоть вспомнишь, как меня зовут? – протянула Аня, видимо, мысленно расчленяя меня на части.
Анечка! Точно.
Точно… Было дело.
– Понял. Я пошел.
– Отчего? У тебя собеседование. Садись, – девушка указала на стул.
– А есть смысл? – поинтересовался у нее настороженно. Вроде как клоуном в цирк не нанимался, чтобы развлечения брошенным дамам устраивать.
Ну как – брошенным? Один раз не… не считается. Нетрезвый один раз после клуба – особенно. Нетрезвый один раз, который в памяти отпечатался исключительно негативным осадком в виде устроенной на работу «жены» – тем более.
– Вот и посмотрим, – ответила Анюта, и что-то ее улыбка не предвещала ничего хорошего.