Домой я попал не сразу. Пришлось подождать какое-то время у подъезда, пока дверь не открылась, выпуская во двор двух девушек. Одна, смеясь, что-то увлечённо рассказывала второй. Не обратив на меня ровным счётом никакого внимания, они спустились по ступенькам, мелькнули в круге света от уличного фонаря и растворились в ночи двора. Я же юркнул в подъезд.
За время моего отсутствия, Чума так и не вернулся. Побродив по пустой квартире, я вернулся на кухню и уселся на стул, уставившись на пятно начавшей сворачиваться крови.
Если наёмник прав, то выбора у меня особо немного. Или принять правила вытянутого мной жребия и играть в эту злоебучую игру, или попробовать сбежать из города. Хотя в последнем, смысла было мало. Человек бесследно исчез, а, как сообщила мне система, от внимания полиции я избавился. Значит, искать Владика не станут. А тогда и бежать незачем. Можно спокойно доделывать в городе дела, а что будет дальше – разберёмся. Война план покажет. А загадывать что-то наперёд у меня не было никакого желания. Щелкнула кнопка выключившегося электрочайника. Я машинально пододвинул к себе кружку, залил кипятка в стоявший на столе заварник.
Но говорил все это байкер с самым что ни на есть серьезным видом. И по всему выходило, что он прав. И от понимания этого, мне стало чуточку не по себе.
"А гори оно все пламенем синим" – решил я для себя. – "Ебись конем. Ну подумаешь, преследует тебя какая-то хуета. Так и что с того? Это не смертельно, а что до уведомлений? Все мы чуточку со сдвигом. В некоторых вон по несколько личностей существует, и ничего. Не так уж часто, к слову, эти уведомления всплывают, в конце-то концов. Поживем-увидим, что дальше делать с этой "Игрой в жизнь". Может быть, их отключить можно. И не париться".
Половину ночи я провел на кухне, старательно заметая следы недавнего убийства. Хотя убийством это я по-прежнему считать не желал.
“При жизни Владик был долбоебом”, – старательно твердил я себе, вытирая растекшееся по полу, начавшее уже подсыхать, пятно крови. – “Полез в бычку не разбираясь, кто трахал его бабу, а кто просто мимо проходил. Вот и пострадал. Полы у Чумы больно скользкие. И вообще – за бабой своей надо было лучше следить. Глядишь, и не прыгала бы по кроватям всяких мудаков типа моего братана. Как вообще можно было с ним связаться”?
Так, накручивая себя, я старательно затер кровь на полу. Тяжело вздохнул, бросив тряпку в ведро с розовой от растворившейся в ней крови водой. Осмотрел результат своих трудов, и остался весьма доволен. Кафель блестел, даже в швах между плитками не виднелось ни одного красного пятнышка.
Взял со стола телефон, посмотрел на часы. Половина четвертого утра.
“Пора спать”.
Я поднялся с пола, с трудом разогнув затекшую спину. Первый день в городе выдался весьма насыщенным, поэтому я чувствовал себя так, будто меня сбил несущийся на всей скорости КАМаЗ. До того я чувствовал себя разбитым. При движении словно каждая клетка моего тела отдавалась тупой болью. Едва передвигая ноги, я добрел до комнаты, рухнул в кровать и тут же провалился в черную яму небытия.
***
Проснулся я от шума и запаха кофе, доносившегося с кухни. Протирая глаза и отчаянно зевая, я встал с кровати и пошёл на запах, безошибочно определяя дорогу.
Виной моего пробуждения были двое: Чума и какой-то тип, до этого момента мне незнакомый. И чувак этот выглядел донельзя странно: смуглый, черноволосый, с заплетенными в маленькие косички-дреды волосами. Довершали всю феерию небольшие татуировки, набитые на лице. Лоб и скулы незнакомца покрывали какие-то надписи. Только вот что означали эти письмена, я так и не разобрал ввиду крайне хуевого качества поплывшего текста. Скорее всего, у мастера, который был эти "шедевры", было сильное похмелье, а глаза застилали фантазии о целебном пиве, который сможет поднять его на ноги и унять тремор в руках. Поэтому текст расплывался в нечто неразборчивое. Незнакомец что-то увлечённо рассказывал Чуме. Но едва я вошёл, как незнакомец оборвал свой рассказ и недовольно уставился на меня маленькими злыми глазками. Впрочем, мне было абсолютно до пизды на этого типа. Я прошёл к столу и уселся напротив чумы.
– Привет, брат, – сердечно поприветствовал я старого друга.
– О, и тебе не хворать, – усмехнулся Чума, наливая в кружку свежесваренный кофе. – кстати, это мой давний знакомый, Кирилл. По прозвищу Бес.
Кирилл поморщился, но протянул мне узкую ладонь.
-Говорят, имена не выбирают, задумчиво пробормотал я, пристально рассматривая гостя и пожимая протянутую мне руку. – они появляются сами и со временем прилипают так, что ломом не отдерешь.
– Что? – не понял Кирилл.
-Говорю, имя тебе подходит, – уже чуть громче ответил я. – вот как вошёл – сразу понял, кто передо мной сидит. Как есть черт.
Кирилл открыл было рот, чтобы ответить мне, но Чума живо его перебил:
– Бес, – пояснил он. – Кирилл репер. Неплохой исполнитель. Бес, это, так сказать, его сценический псевдоним.
– Неплохой? – удивленно переспросил исполнитель. – да я лучший в этом. Я голос улиц. Все фанатки моют полы кипятком, едва только слышат мои треки.
Услышав эту фразу, я едва не расхохотался:
– Впервые вижу, что сценический псевдоним донельзя точно описывает человека. И раскрывает его богатый внутренний мир. Надеюсь, этим поклонницам уже исполнилось шестнадцать?
– Я разноплановый исполнитель, – гордо ответил гость Чумы. – Мои треки понимают все. В них описана тяжелая жизнь на улицах. Кроме того, я несу пользу обществу.
– Это ещё в чем? – не понял я. – Мотивируешь эмоционально нестабильных людей к суициду своей музыкой?
– Я сотворил немало говна в своей жизни, – начал было Бес, но я живо его перебил:
– Я не слышал твоего творчества. Поэтому оценить все то, что ты натворил, мне неведомо.
Лицо Беса скривилось от злобы, а тонкие, как у пианиста пальцы сжали кружку. Заметив такую реакцию, я уставился на собеседника с самой милой улыбкой на лице. До того мне было интересно, как будут развиваться события. Но Бес лишь глубоко вздохнул и продолжил:
– Я основатель клуба “Город без наркотиков”. Это попытка улучшить карму за все мои предыдущие поступки. Улицы против наркотиков, бро.
А вот о банде я уже был наслышан, даром давно в городе не был. Суть движения была проста как валенок. Молодые парни сколотили группировку, именуемую почему-то общественным молодежным движением, и ходили по улицам, отлавливая всякую пьянь и торчков, избивая их и отправляя в ближайший отдел полиции. По слухам, вдобавок к общественно полезной деятельности, данные господа очень активно грабили цыган и других барыг, ловко выставляя торговцев наркотиками на товар и наличность. Процесс до определённого момента снимался на видео и выкладывался на видеохостинг, привлекая к проблеме алкоголизма и наркомании тысячи неравнодушных. И принося неплохой доход в виде встроенной в популярные ролики рекламы. Люди в этом движении были все как на подбор: физически крепкие, с мягким, как наждак, характером. Как по мне, на общественно полезную работу этим ребятам было глубоко похуй. Им просто нравилось бить людей. А польза для общества в виде избавления оного от маргиналов и прочей деклассированной бляди, была, скорее, прикладной.
– Про движение слышал, – ответил я. – А вот песен не слышал.
– Естественно, – саркастично ответил Бес. – просто до колхоза, откуда ты родом, ещё не добрались тенденции нашего времени. Какой там сейчас год? Две тысячи пятый?
⁃ Остроумно, – оценил я шутку. И Бес тут же горделиво приосанился:
⁃ Это панч, бро. Резкий. Неожиданный. Не шути с музыкой улиц. Она может расправиться с тобой, пережевать и выплюнуть.
⁃ Не понимаю о чем ты, но панч я тебе прописать могу, – спокойно ответил я. – только вот после моего Панча ты недосчитаешься нескольких зубов.
Всю уверенность исполнителя музыки улиц будто хуем сдуло. Он что-то пробормотал и принялся пить кофе.
– Раунд, – крикнул Чума. – Победа эмси слева. Пусть и под угрозой физической расправы, но…
– Я готов ещё побатлиться с оппонентом, только чуточку позже, – ответил Бес, вставая из-за стола. – сейчас мне нужно на студию. Новый трек сам себя не запишет. Можете поехать со мной. Увидите лучшего эмси за работой.
Чума пожал плечами:
– Почему бы и нет, – ответил он. – какие планы у тебя на сегодня брат?
– Хочу навестить одного старого знакомого, – буркнул я, понимая, к чему клонит Чума. – так что я, пожалуй, воздержусь. Чтобы не критиковать работу творческих людей. Не создавать им, так сказать, моральных травм.
– Тогда бывай, друг, – бросил мне Бес.
– Таких друзей – за хуй, да в музей, – невозмутимо парировал я. – Ради культурного просвещения и обогащения знаниями.
Лицо Кирилла аж скривилось:
– Очень остроумно....
– Потопали. Покажешь эту свою новую студию.
Переговариваясь и споря о чем-то, Чума и его товарищ-музыкант вышли из квартиры. Я же остался сидеть за столом, допивая чай. Бодрящий напиток уже выгнал из меня сонную оторопь и теперь мною овладело любопытство. Захотелось узнать чуть больше про эту непонятную игру. А так как знакомый, посвящённый в некоторые таинства "Игры в Жизнь" у меня был один…
– Кто-то, помнится, звал меня в гости, – задумчиво протянул я. А затем в один глоток допил успевший остыть чай, и встал из-за стола.