Он бросил ее подло. Вероника смотрела на дисплей телефона и не понимала. Она снова и снова читала короткое сообщение, но казалось, ее любимый написал на каком-то неведомом языке, в котором она не понимала ни слова. Закрыв телефон, она стала смотреть на его гладкую золотистую поверхность все с тем же выражением непонимания. После получасовой прострации Вероника вновь открыла сообщение и медленно вслух прочитала:
– «Я решил уйти от тебя. Это окончательно. Не звони, не пиши. Я больше не люблю тебя».
Она замолчала, словно прислушиваясь к чему-то и не сводя глаз с дисплея. Вдруг ее глаза расширились, словно смысл этого послания только что дошел до нее, и Вероника бурно разрыдалась, отбросив телефон. Она будто обезумела, упала на пол и начала кататься, выкрикивая сквозь рыдания:
– Но я-то люблю тебя! Люблю! Больше жизни! Больше всего на свете! Люблю! Люблю!
Через какое-то время Вероника затихла, так и оставшись лежать на полу.
С Толей она познакомилась год назад. Это произошло на праздновании ее дня рождения. Веронике исполнилось восемнадцать. Она решила устроить вечеринку и собрать близких друзей. Родители уехали на дачу на выходные, предоставив квартиру в ее полное распоряжение. Погода стояла теплая, под окнами густо цвела черемуха, и Вероника распахнула балконную дверь, впустив сильный сладкий аромат в комнаты. Ребята должны были прийти с минуты на минуту, и Вероника уже накрыла стол. Она глянула на тарелки с красиво украшенными бутербродами, на торт с розовой кремовой надписью «С Днем Рожденья, Ника!», заказанный мамой, на фрукты, выложенные на плоское хрустальное блюдо, и быстро пошла на кухню. Достав из холодильника две бутылки шампанского, выставила их на стол и бросилась к зеркалу. Внимательно осмотрев свое раскрасневшееся хорошенькое личико с большими серыми глазами и круглыми щеками, поправив русую подвитую челку и длинные локоны, Вероника отступила назад и оглядела свой наряд. Она решила одеться принцессой из сказки. Голубое атласное платье с пышной юбкой и затянутой талией красиво подчеркивало ее стройную фигуру. Белые туфли на высоких каблуках делали ее выше и изящней. Она заулыбалась, глядя на себя, потом закружилась по коридору.
Звонок в дверь заставил ее резко остановиться. Она засмеялась и бросилась открывать.
– С днем рождения! – закричали хором ребята, вваливаясь в коридор.
Они принесли целый ворох разноцветных воздушных шаров, букеты цветов и банки с пивом. Но увидев именинницу, остановились и замолчали.
– Ну, ты сегодня вообще! – первым нарушил молчание Дин, парень с которым она обычно сидела на лекциях в академии.
– Реально клёво выглядишь! – подтвердила Туся, ее ближайшая подруга, выглядывая из-за спины высокого парня, который был Веронике незнаком.
Она скользнула взглядом по его спортивной фигуре, коротким темно-каштановым волосам, улыбающимся губам и отчего-то начала смущаться. Парень в упор разглядывал ее, потом шагнул к ней, картинно склонился и поцеловал руку. Как оказалось, это был старший брат Виталика, парня Туси. Звали его Толя. Ему было 25 лет, и он показался Веронике взрослым и солидным. Остальные ее друзья были ровесниками. Они оканчивали первый курс финансово-промышленной академии.
Когда выпили шампанское, решили пить пиво. Все без конца хохотали, потом высыпали на балкон. Вероника жила на пятом этаже.
– Давайте шарики отпустим? – неожиданно предложила Туся. – Прикольно выйдет!
– Ну, если Веронике не жалко! – расхохотался Виталик.
– Я могу ей хоть сто штук других купить, – громко заявил Толя, и все замолчали и с удивлением посмотрели на него.
Но он улыбался безмятежно.
Туся толкнула в бок подругу и зашептала на ухо:
– Толька-то в тебя влюбился! Точно! Он классный! Работает менеджером в строительной компании, своя квартира имеется и тачка. Мне Виталик говорил.
– Глупости, – прошептала в ответ Вероника, наблюдая, как Дин развязывает шарики и раздает их ребятам. – К тому же он слишком взрослый для меня.
– Здрасьте! – расхохоталась Туся. – В самый раз!
– Да? А твоему Виталику восемнадцать! – резонно заметила Вероника и взяла красный шарик из рук Дина.
– И чего хорошего? – сказала Туся. – Я так, ради прикола с ним встречаюсь. Может, скоро и разбежимся.
– Что ты? – удивилась Вероника и заглянула ей в глаза. – Вы ведь вместе уже полгода.
– Подумаешь! – хмыкнула Туся.
– С днем рождения, Ника! – закричали в этот момент ребята и бросили шары.
Ветер подхватил их и понес над двором. Все засмеялись, начали целовать друг друга.
– Желаю счастья, малышка! – услышала Вероника и тут же почувствовала горячие губы на своей щеке.
Она отпрянула и близко увидела смеющиеся глаза Толи.
Через неделю они начали встречаться. Толя ухаживал красиво, дарил букеты, приглашал в рестораны, водил по выставкам. К удивлению Вероники он оказался любителем классической музыки. И довольно часто они посещали концерты. Но девушка на них откровенно скучала, так как не понимала и не воспринимала классику. Она любила ска-панк. Как-то они даже поссорились из-за этого. Проведя два часа на скучнейшей, как ей показалось, программе в консерватории и чуть не заснув от звуков «Прощальной симфонии» Гайдна, Вероника вышла на улицу в крайне раздраженном состоянии и с недоумением смотрела на сияющее лицо Толи.
«И чего такого он находит в этой заунывной музыке? – думала она, идя к машине. – Вначале она нагоняет тоску, потом хочется зевать, а потом вообще смыться, куда подальше».
– Тебе понравилось, малышка? – с улыбкой спросил Толя, когда они уселись в машину.
Вероника обычно никогда с ним не спорила, считая, что он старше и поэтому разбирается в каких-то вопросах намного лучше ее. Она просто выслушивала его рассуждения и со всем соглашалась. Но за последний месяц это был уже четвертый поход в консерваторию, и Вероника решила, что с нее хватит.
– Знаешь, – тихо начала она, – я вообще-то люблю ска-панк.
– Что? – изумился Толя. – Но как ты можешь сравнивать? Классика – это вечно, а твоя попса – сиюминутно.
– С чего ты взял, что это попса? – засмеялась она.
– Ладно, – кивнул Толя и нахмурился. – Назови мне какие-нибудь группы. Может, я тоже слышал.
– Distemper, Spitfire, Clockwork Times, – перечислила Вероника. – Но, сам понимаешь, что их намного больше. Это музыкальное направление. Мне очень нравится Distemper.
– Это что? Canine distemper? – удивился он. – Это ж латинское название собачей чумки! Представляю эту музычку! – хмыкнул он.
– Да, у них талисман «Чумовая собака». И что?
– Ты только что прослушала великую музыку великого Гайдна, – с раздражением начал Толя. – Это известная симфония, ты же видела, что в финальной части оркестранты один за другим заканчивают свои партии и удаляются, а на сцене остаются только две солирующие скрипки.
«Лучше бы они сразу все ушли!» – подумала Вероника и невольно начала улыбаться.
– И это было неспроста, – торопливо продолжил Толя. – Австрийский князь Миклош перестроил фамильный охотничий дом в роскошный дворец. Гайдн работал там. Но он и все музыканты капеллы не имели права покидать Эстерхазу, пока там находился князь. И вот музыканты попросили Гайдна написать пьесу, которая напомнила бы его высочеству, что ему давно пора возвращаться в Вену. Так появилась знаменитая «Прощальная симфония».
Вероника отвернулась, с трудом сдержав зевок. Все эти подробности из жизни давно умерших классиков навевали на нее скуку. Хотелось включить плеер и послушать что-нибудь бодрящее.
– А ты мне о собачьей чумке! – саркастично добавил Толя.
– Чтоб ты понимал! – обозлилась Вероника. – Эта группа существует не один год, вначале они работали в стиле трэш-кор, а потом окончательно перешли на ска. Они успешны, катаются с гастролями по Европе и считаются одной из лучших русских групп там!
– Ну-ну! – хмуро заметил Толя и замолчал.
Вероника, отчего-то окончательно разозлившись, выскочила из машины и решительно двинулась к метро. Толя не стал догонять ее. Это была их первая размолвка за два месяца встреч.
Но уже на следующий день он приехал с букетом нежно-розовых мелких кустовых роз. Вероника почти не спала, переживая из-за размолвки. Она даже решила с утра отправиться на дачу и провести там какое-то время. Летнюю сессию она сдала и была свободна. Родители находились на даче со вчерашнего вечера. А она осталась и очень сожалела сейчас об этом.
«Вот уехала бы с ними, – думала она, бродя по квартире и не зная, чем себя занять, – мы бы не поссорились».
Но когда появился Толя с немного смущенным видом, она почувствовала, что все снова в мире хорошо.
– Не понимаю, почему мы повздорили, – удрученно сказал он.
– И я не понимаю, – ответила Вероника.
Толя шагнул к ней, обнял и начал целовать. Розы упали на пол, но Вероника не прореагировала. Скоро они оказались в ее комнате.
И все случилось. Поняв, что это у нее в первый раз, Толя вначале выглядел обескураженным. Он до этого не раз намекал Веронике, что пора бы заняться сексом, но она всегда отказывала ему, не объясняя причину. И сейчас поняв, в чем было дело, он начал говорить ей, что счастлив и любит ее. Это было его первое признание, и Вероника с замиранием сердца слушала нежные слова и уверения в вечной преданности.
– А ты любишь меня? – тихо спросил Толя, видя, что она лежит неподвижно и закрыв глаза.
– Люблю, – после паузы прошептала она и тут же почувствовала его поцелуи.
Все выходные Толя провел у нее, благо родители до понедельника были на даче. Он, правда, предлагал поехать к нему, но Вероника отказывалась. Дома ей было спокойнее. И после этих совместных выходных, когда они практически не вылезали из постели, Вероника окончательно потеряла голову. Чувства нахлынули с такой силой, что она постоянно находилась в какой-то прострации. Толя присылал нежные СМС, старался проводить с ней почти все свободное время, дарил милые приятные безделушки.
В августе у него был недельный отпуск, и Толя предложил поехать вместе куда-нибудь на острова. При этом сказал, что все расходы за его счет. Вероника была на седьмом небе от счастья. Но ее родители резко воспротивились, и Толя уехал один. Она впала в черную меланхолию, не разговаривала с родителями, почти не спала и не ела, в результате чего похудела на несколько килограмм. А когда он вернулся, посвежевший, загоревший и полный сил, Вероника вновь воспрянула духом. Но к ее удивлению, Толя уже не выглядел таким влюбленным. Хотя, возможно, во время разлуки ее страсть настолько возросла, что по сравнению с нею, чувства ее парня казались ей остывшими, хотя, по-видимому, он относился к ней по-прежнему.
Осенью они встречались регулярно. Толя был мил, предупредителен, и они практически не ссорились. Вероника для себя решила, что это судьба, настоящая любовь, и они поженятся, хотя Толя ей об этом никогда не говорил. Но она и не беспокоилась, считая, что еще слишком юна для брака.
Новый год они провели в подмосковном пансионате, и Вероника была необычайно счастлива. Толя, видя, как она постепенно меняется, как раскрепощается в постели, как начинает понимать и принимать какие-то вещи, которые раньше ей были недоступны в силу возраста и неопытности, стал более активным и занимался с ней сексом при каждом удобном случае. При этом он с удовольствием говорил ей, что наконец-то видит рядом с собой обольстительную женщину, а не девчонку-неумеху, которая вздрагивает при одном виде его наготы.
Их отношения были стабильными, ровными и не предвещали никаких потрясений. Реально они поссорились лишь один раз в тот день, когда слушали «Прощальную симфонию» Гайдна. Но Толя, по-видимому, сделал выводы и больше на темы, связанные с музыкальными пристрастиями, не разговаривал. И в консерваторию стал приглашать намного реже.
Вероника любила его все также сильно и страстно и на других парней даже не смотрела. Но в начале июня она стала замечать, что Толя странно переменился. Он стал реже встречаться с ней, объясняя это непомерной занятостью на работе, иногда забывал, если они были не вместе, позвонить перед сном и пожелать спокойной ночи. И вот однажды он пропал на неделю. Вероника вначале ждала его звонка, потом набрала сама, но он сбросил вызов. Она, чувствуя, как сжимается сердце от непонятного волнения, вновь набрала его номер. И вновь звонок был сброшен. Тогда она послала сообщение с просьбой объяснить, в чем дело. Но Толя не ответил. Так продолжалось почти две недели, и Вероника поджаривалась на медленном огне. Мучилась она необычайно, но не хотела, чтобы кто-нибудь видел это, и на людях выглядела как обычно. У нее заканчивалась сессия. Вероника неимоверным усилием воли заставляла себя готовиться к экзаменам. Она все благополучно сдала. Толя так и не объявился. И вот спустя еще неделю она получила это немыслимое сообщение: «Я решил уйти от тебя. Это окончательно. Не звони, не пиши. Я больше не люблю тебя».
До вечера Вероника лежала в полуобморочном состоянии. После бурных и продолжительных рыданий она оцепенела и плохо понимала, что с ней происходит. Вся ее счастливая и такая понятная жизнь в один миг рухнула, словно она из солнечного радостного теплого дня попала в какое-то мрачное зазеркалье, где ее окружала холодная страшная темнота. Если бы Толя пришел и поговорил с ней, или хотя бы позвонил и все объяснил, ей, возможно, было бы легче перенести разрыв. Но уйти вот так, не сказав ни слова! Вероника пыталась понять, но не могла. И от этой неизвестности, от этого непонимания, что же все-таки произошло, отчего Толя, ее суженый, ее единственный, разлюбил, почему не захотел что-либо объяснить, она впала в смертельную тоску.
Когда родители вечером вернулись с работы, у Вероники хватило сил притвориться будто у нее страшно разболелась голова и поэтому она не хочет ни с кем общаться. Мама приготовила травяной чай, посочувствовала, что она так переутомилась на экзаменах и посоветовала раньше лечь спать. Вероника улеглась в постель и закрыла глаза, но думала лишь о том, что Толя обязан вернуть ей ключи от квартиры. И это давало ей хоть какую-то надежду на встречу. Она зацепилась за эту мысль, и даже начала потихоньку приходить в себя.
Около года назад Вероника сильно задержалась в академии. Она приехала домой на час позже, чем планировала. Но Толя все еще ждал ее, стоя у подъезда. Он не стал упрекать ее ни в чем, но девушка видела его недовольное лицо. И на следующий день сделала дубликат ключей и вручила Толе, сказав, что он может приходить к ним в любое время. Она ждала в ответ, что он тоже отдаст ей ключи от его квартиры, в которой они не раз ночевали. Но Толя этого не сделал.
«Не может же он просто оставить себе наши ключи, – твердила она, как заклинание. – Ведь я живу с родителями! Он должен их вернуть, раз между нами все кончено».
Но при мысли, что все кончено, Вероника почувствовала новый приступ отчаяния и с трудом удержалась от рыданий. Она не помнила, как заснула. Но спала долго.
Когда Вероника открыла глаза, было почти двенадцать дня. Солнце заливало комнату, птицы щебетали за окном. Вначале она бездумно смотрела на солнечные блики на потолке, на развевающуюся от сквозняка голубую капроновую занавеску, на начинающий увядать букет розовых пионов. Потом память резко вернула ей вчерашний день, и она тихо заплакала. Когда успокоилась, решила, что нельзя оставаться в квартире, необходимо выйти на улицу, отвлечь себя чем-нибудь, хотя бы походом по магазинам.
Вероника выпила чай, наспех оделась и, стараясь ни о чем не думать, вышла из квартиры. Возле их почтового ящика остановилась, заметив белеющее в прорезях дверцы письмо. Она достала мятый пухлый конверт без подписи, вскрыла его и дрожащими руками вынула ключи. Внутри не было записки, и это вызвало взрыв отчаяния. Она смотрела на мятый конверт, на ключи и испытывала неконтролируемый приступ ужаса. Ничего страшнее этого пустого конверта в ее жизни еще не было. И Вероника внезапно осознала, что теперь действительно все кончено. Она стояла неподвижно около десяти минут, потом скомкала конверт, сунула его вместе с ключами в сумочку и вышла на улицу. Поняв, что ничего уже не вернуть, она застыла в душе. Но ее тело двигалось, словно само, и девушка отправилась по улице без всякой цели.
Через два часа Вероника, хихикая немного истерично, вернулась домой в компании с молодым симпатичным парнем, с которым познакомилась в кафе. Его звали Леша, он тоже только что сдал сессию и пребывал в радужном настроении от предвкушения летних каникул. Учился Леша в МИФИ, и перешел на четвертый курс. Познакомились они легко. Вероника зашла в первое попавшееся ей кафе выпить сок и съесть мороженое, Леша уже собрался уходить. Они столкнулись на пороге, Леша подобрал упавшую сумочку, потом представился, затем вернулся в кафе и угостил девушку мороженым. Общаться с незнакомым парнем Веронике оказалось странно легко. Психика отреагировала на невыносимо острое отчаяние тем, что словно стерла из памяти даже воспоминание о Толе. И Вероника изо всех сил удерживала в себе это ощущение внутренней пустоты. Ей так было явно легче. И показалось закономерным немедленно найти новую любовь, неважно каким способом, лишь бы ее застывшая душа начала оттаивать.
Когда парень заговорил с ней, Вероника охотно ответила. Ей понравился цвет его глаз. Он что-то напомнил ей. И хотя она подсознательно понимала, что цвет глаз Леши практически такой же, как у Толи, старалась не акцентировать на этом внимание, а просто общаться с новым знакомым. Она сама пригласила его в гости. Леша явно удивился, но и обрадовался. Они зашли в квартиру, и Вероника, в душе изумляясь сама себе, спокойно сняла платье и, оставшись в одних, практически ничего не скрывающих трусиках, подошла к онемевшему парню. Она прижалась к нему и закрыла глаза. Слезы на миг обожгли, но тут же высохли. Ей было хорошо лишь оттого, что кто-то испытывает вполне определенное желание. Это придавало уверенности и поднимало самооценку.
Когда они встали с кровати, Леша выглядел счастливым. Он обнял Веронику и тихо признался, что такой удивительной и страстной девушки еще не встречал. И предложил продолжить отношения. Вероника охотно согласилась, но тут же предупредила, что сегодня мать раньше обещала прийти с работы. Леша торопливо оделся, продиктовал ей свой номер телефона, записал ее, потом долго и страстно целовал в коридоре и просил сегодня же вечером позвонить ему. Вероника пообещала.
Когда за ним закрылась дверь, она пошла в душ, тщательно вымылась и, взяв банку пива и чипсы, уселась смотреть своего любимого «Шрэка». Мысли текли неторопливо. Она вновь и вновь вспоминала Лешу, его поцелуи и объятия, его страсть, нежные слова и обещания. Ей было приятно. Боль от разрыва с Толей иногда возвращалась резким уколом, но Вероника старательно переключалась на Лешу. Правда, она решила, что сегодня звонить ему не будет, а позвонит завтра. Отключив телефон, она легла спать почти влюбленная в нового знакомого.
Но проснувшись утром, Вероника с изумлением поняла, что у нее пропало всякое желание общаться с Лешей. Словно за ночь память стерла приятные воспоминания о нем. Осталось одно недоумение. Вероника хмуро смотрела на себя в зеркало и с трудом понимала, как она могла так спокойно переспать с первым встречным. Она включила телефон и тут же получила сообщение от Леши с предложением встретиться. И не задумавшись ни на секунду, ответила, что не хочет продолжать отношения. Огорченный парень начал выяснять, что случилось, но она отключила телефон.
На улице стояла жаркая сухая погода, и Вероника решила отправиться на пляж. Она позвонила Тусе, та с радостью согласилась. Они встретились во дворе, так как жили в соседних домах.
– А ты чего никуда не поехала? – поинтересовалась Туся. – Мы с Виталиком завтра улетаем в Анапу. Может, с нами махнешь?
– Не-а, – ответила Вероника. – Предки хотят, чтобы я вначале в деревню на месяц, а потом с ними в августе в Анталию.
– Ясненько! – рассмеялась Туся. – А с Толиком никуда не поедешь?
– У него работы много, – нехотя ответила Вероника.
Она никому не говорила, что они расстались.
На пляже оказалось полно народу, просто полотенце некуда кинуть было. Подруги устроились возле воды и сразу побежали купаться. Туся любила плавать и, набирая скорость, устремилась подальше от берега. А Вероника, побарахтавшись на мелководье, скоро вышла и улеглась на живот.
– Какой красивый купальник! – услышала она вкрадчивый мужской голос и повернула голову.
Возле нее сидел на корточках улыбающийся загорелый мужчина. Его сильно выгоревшие на солнце волосы казались белыми, глаза на темном лице выглядели пронзительно-синими, улыбка – белоснежной. Вероника почему-то зацепилась взглядом за ямочку на его подбородке.
– И хозяйка купальника тоже очень красивая, – не унимался мужчина. – И как же ее зовут? – поинтересовался он и смешно сморщил нос.
– Ника, – ответила она и села, стряхивая песок с коленей.
Мужчина опустился рядом.
– А меня Гриша, – сказал он и вновь широко улыбнулся.
На этот раз Вероника засмотрелась в его синие яркие глаза.
– А почему вы не на работе? – задала она довольно бесцеремонный вопрос. – Ведь сейчас разгар рабочего дня.
Григорий звонко расхохотался. Потом внимательно глянул на нее и ответил вопросом на вопрос:
– А вы? Ведь сейчас разгар рабочего дня! Но вы ловите загар!
– У меня каникулы, – улыбнулась она. – И я перешла на второй курс финансовой академии.
– Поздравляю! – сказал он. – А я театральный режиссер, поэтому мой рабочий график свободный.
– Да ладно! – не поверила она. – Гонишь!
– А мы уже на «ты»? – ласково проговорил Григорий. – Отлично! И ты просто прелесть!
В этот момент из воды вышла Туся и с недоумением воззрилась на них.
– Что за чел? – поинтересовалась она.
– Здравствуйте, милая барышня! – с трудом сдерживая смех, произнес Григорий.
– Привет, мужчина! – ответила Туся и улеглась на полотенце.
Но скоро подруги почувствовали себя с новым знакомым так легко, будто знали его всю жизнь. Ему было тридцать лет. Григорий рассказывал смешные истории из актерской жизни, сообщил, что учился на курсе Марка Захарова, которого все студенты дружно звали Мраком, поведал им кое-какие закулисные тайны.
Когда Вероника поняла, что сильно обгорела на солнце и засобиралась домой, он предложил довезти ее. И она легко согласилась.
– Ты с нами? – спросила она у нахмурившейся Туси.
– Нет, Виталик обещал после четырех подгрести сюда. Буду ждать.
– Тогда пока! – беззаботно ответила Вероника, поцеловала ее в щеку и направилась вместе с Григорием с пляжа.
«Вот с такими взрослыми мужчинами и нужно встречаться, – думала она. – Они понимают толк в девушках. А то эти юнцы! Что в них хорошего?»
Когда они уселись в его серебристую «Ауди», Вероника открыла окно и подставила разгоряченное лицо ветру. Григорий вел машину молча. Но ей было комфортно. Он остановил машину во дворе возле ее дома и аккуратно припарковался под раскидистым кленом.
– Чаем напоишь? – поинтересовался Григорий. – А то от этой жары в горле пересохло.
Вероника кивнула.
Они поднялись в квартиру. И уже через пять минут улеглись в постель. Григорий оказался очень странным любовником. И потом уже Вероника поняла, что он секс воспринимает, как спектакль, и выступает в качестве режиссера. И все эти команды: «ложись так», «повернись этак», «покажи мне в такой позе», «максимально раскройся» обращены к ней, как к актрисе, с которой он сейчас взаимодействует. Но Григорий был, несомненно, очень опытным мужчиной и доставил ей массу удовольствия.
Когда они вышли из ванной и уселись на кухне, Вероника смотрела на него почти влюбленно.
– А почему ты одинок? – поинтересовалась она.
– С чего ты взяла? – искренне удивился Григорий. – Вообще-то я женат, у меня и дочка есть.
Однако Веронику это почему-то не смутило. Она чувствовала, как нежность заполняет ее сердце, как внутри все тает и вновь приходит желание. Григорий внимательно глянул на нее, отодвинул чашку с недопитым чаем, встал, взял за руку и четко произнес:
– А ну-ка, в кровать!
И все продолжилось.
Перед уходом они обменялись телефонами.
– Ты сообщи мне, когда можно заехать, – деловито сказал он и чмокнул ее в щеку.
– Хорошо, – улыбнулась Вероника и закрыла за ним дверь.
Потом оделась, взяла пиво и чипсы и уселась смотреть своего любимого «Шрэка».
Но наутро Вероника почувствовала, что совершенно охладела к Григорию и вряд ли еще захочет встретиться с ним. Он позвонил днем, сказал, что есть часок между репетицией и спектаклем, на что Вероника спокойно ответила, что передумала.
– И все-таки…, – начал Григорий.
– Только не доставай меня! – раздраженно кинула она и отключила телефон.
Потом оделась и вышла на улицу.
Вероника направилась в парк, который находился неподалеку от ее дома. По пути она купила минералку. Усевшись на свободную скамью в тени деревьев, задумчиво наблюдала, как воробьи дерутся из-за хлебных крошек.
«Я решил уйти от тебя. Это окончательно. Не звони, не пиши. Я больше не люблю тебя», – всплыло из памяти.
И Вероника тряхнула волосами и вздернула подбородок, упрямо сжав губы и стараясь стереть из памяти эти строки.
– Ты чего такая сердитая? – услышала она задорный мальчишеский голос и повернула голову.
К скамье подходил парень, на вид ее ровесник.
– А тебе какое дело? – недовольно ответила она.
– Да просто так! – засмеялся он и сел на скамью. – Можно?
– Место не куплено! – ответила Вероника и внимательно посмотрела на него.
Парень был обычным на вид, с приятным лицом и худощавой фигурой. На его носу Вероника заметила крохотные коричневые веснушки и отчего-то начала улыбаться.
– Тебя как зовут-то? – поинтересовалась она.
– Стас, – ответил он. – А тебя?
– Ника.
– Прикольно, – заметил он и пододвинулся. – У тебя каникулы?
– Ага, – кивнула она и протянула ему открытую бутылку. – Хочешь?
– Давай, – сказал он и отпил. – Жара стоит весь июль. Я скоро в деревню. Сессию сдал. А ты в каком универе?
– Финансовом.
– А, понятно, а я в Бауманке. На третий перешел. А ты живешь тут рядом?
– Ага.
Стас взял ее за руку.
– Ты симпотный, – ухмыльнулась она, и сжала его пальцы.
– Ты тоже не страшная девка, – заметил он. – А парень есть у тебя?
– Расстались, – кратко ответила Вероника и отодвинулась.
– Да, ладно, не грузись! – посоветовал Стас. – Я тоже со своей разбежался неделю назад. И, как видишь, жив!
Он пододвинулся и обнял ее за плечи.
– Ты мне с первого взгляда понравилась, – признался он. – Вижу, сидит такая клевая девчонка. Вот я и подошел. Телефон дашь?
Они обменялись номерами.
Потом встали и пошли по дорожке, болтая ни о чем. Через какое-то время увидели узкую тропку, уходящую влево, и за кустами поваленное бревно и следы старого кострища. Не сговариваясь, свернули туда и уселись на бревно. Стас вдруг обхватил Веронику и начал целовать. Она не сопротивлялась. Закончилось это тем, что он развернул ее спиной к себе и быстро сдернул джинсы…
Когда они привели себя в порядок, Стас выглядел обескураженным, но без конца тихо повторял:
– Ты супер! Ты просто супер! У меня прямо башню снесло!
– Ладно тебе заливать, – вяло ответила она. – Я домой пойду.
– А давай завтра еще погуляем? – спросил он и заулыбался.
Вероника глянула в его светло-карие глаза, на влажные красные губы и тоже начала улыбаться. Ей стало легко на душе, Стас казался близким, словно они были давно знакомы.
– Давай! – согласилась она.
– Супер! – обрадовался он. – Тогда до связи! Ты прости, зайка, но я уже опаздываю. У меня дела в этом районе. Я ж курьером летом работаю, вот решил через парк расстояние сократить.
– Сократил? – лукаво спросила Вероника и начала хохотать.
– Ага! – сказал Стас и тоже засмеялся. – Но так классно, что я сюда двинулся.
Они вышли на дорожку и направились в разные стороны.
Вечером Стас позвонил. Они мило поболтали около часа. Он очень нравился Веронике, и она уснула успокоенная.
Но утром все странно повторилось. Вновь возникла апатия и нежелание общаться с новым знакомым.
«Что это? – думала Вероника, лежа в кровати и изучая потолок. – Почему я влюблена ровно один день? »
Но она не знала ответа на этот вопрос и скоро перестала об этом думать. Но Стасу, когда он снова позвонил, категорично отказала.
Так продолжалось до августа. Вероника легко знакомилась, честно пыталась удержать состояние влюбленности, которое появлялось после того, как она занималась сексом с парнем, но оно на следующий день исчезало. И Вероника ничего кроме скуки не испытывала. Она перестала задумываться о происходящем и даже втянулась в процесс. Случайные партнеры отчего-то напоминали ей мотыльков-однодневок. Они словно умирали на следующий день после знакомства. Ей много звонили, но часто она даже вспомнить не могла, что это за Саша, Петя, или Макс, и просто сбрасывала вызовы.
В августе Вероника поехала на две недели с родителями в Анталию. Там на нее обращали внимание мужчины, но родители были на страже, поэтому Вероника ни с кем не знакомилась. Она много купалась, загорала, танцевала в клубах и прекрасно проводила время. Но примерно через неделю почувствовала, что ей явно не хватает остроты ощущений. Секс со случайным партнером превратился для нее в своего рода наркотик, без которого жизнь стала казаться пресной даже на курорте. И ей требовалась новая доза. Хуже всего, что Вероника вновь начала вспоминать Толю, и боль вернулась. Домой она уезжала в крайне мрачном настроении. Родители пытались выяснить, в чем дело, но она отмалчивалась.
В сентябре начались занятия в академии, и Вероника, оказавшись среди сокурсников, воспрянула духом. Она с радостью окунулась в студенческую атмосферу и не смотрела на парней, как на потенциальных любовников. Но уже через неделю поняла, что ее вновь тянет испытать остроту случайного и ни к чему необязывающего секса.
Как-то к ней подошел Дин и протянул флаер.
– Слушай, Ника, – сказал он, – меня пригласили. Но я не могу в этот день, да и не люблю панк-рок. А тебе в самый раз. Берешь?
Вероника взяла листок и прочитала:
– «23 сентября – фестиваль "Релаксируй, но рефлексируй!" в клубе "Релакс". Выступают группы: BER-LINN, Тени Свободы, Хо`key, Флип, Summer Days. Начало в 16.00»
– Нравится? – спросил Дин и улыбнулся. – Релаксируй, Ника! А то ты что-то последнее время слишком озабоченная стала.
– Супер! – обрадовалась она, оставив его замечание без ответа. – Будут «Беры»! Одна из моих любимых команд! Обязательно пойду. Спасибо, Динарчик. Ты просто прелесть!
И она поцеловала его в щеку.
– Не за что, – засмущался он. – Почему б не сделать подруге приятное!
Вероника глянула на него внимательно.
И в первый раз оценила спортивную фигуру, густые русые волосы, подстриженные в довольно длинное каре, раскосые зеленые глаза и крупный рот. Дин смотрел на нее с удивлением и вдруг начал краснеть. И Вероника тут же отогнала мысли вполне определенной направленности и мило улыбнулась.
– В общем, я пошел! Удачи тебе, Никусь! – быстро сказал Дин и направился по коридору к аудитории.
– Пока! – пробормотала она вслед.
Вероника опоздала на начало и когда вошла в зал, концерт уже шел полным ходом. Она хотела пробиться ближе к сцене, но это ей не удалось, так как зал был полон. Она остановилась, отошла ближе к левой стене и начала подпевать.
Боковым зрением заметила, что возле нее остановился какой-то парень, но головы не повернула. Но услышала, что он тоже подпевает в унисон с ней. Когда группа закончила песню, Вероника искоса глянула на своего соседа. Он тоже в этот момент посмотрел на нее. Его открытая белозубая улыбка сразу понравилась Веронике, и она, уже не скрываясь, посмотрела ему в глаза. Они были большими, серо-синими, красивой формы. Густые темные ресницы оттеняли их глубину, брови тоже были темными и красиво изогнутыми. Правда, их почти скрывала длинная русая челка. Она была на тон светлее бровей и ресниц, и это выглядело необычно и стильно. Вероника в первый момент решила, что она искусственно высветлена, как и волосы, потому что они тоже казались светлыми. Но потом поняла, что это натуральный тон. Волосы падали почти до плеч. Она скользнула взглядом по безупречно правильным чертам лица, гладкой чистой коже и вновь завороженно посмотрела на яркие красивые губы парня. Под нижней поблескивал шарик пирсинга. Парень смущенно улыбнулся. Потом сказал:
– Обожаю эту группу. Жаль, что они из Питера и не так часто к нам приезжают, как хотелось бы.
– Да, – кивнула Вероника и начала лихорадочно соображать, когда сегодня родители вернутся с работы.
Она хотела сейчас лишь одного – поехать домой и заняться сексом с этим обаятельным красавчиком. Вероника даже почувствовала прилив привычной нежности, за которым, как правило, приходила ее странная однодневная влюбленность.
– Как тебя зовут? – спросила она, пододвигаясь ближе.
– Ваня, – ответил он. – А тебя?
– Ника.
Когда они вышли из клуба, было почти девять. Вероника изнывала от вполне определенного желания, но не представляла, что тут можно предпринять. Родители были уже давно дома.
– Давай, я провожу тебя, – предложил Ваня. – Ты где живешь?
– На Автозаводской, – ответила она.
– Так тут и пешком можно пройтись, – обрадовался он. – Если ты, конечно, не торопишься.
– Можно, но далековато, – заметила она и спросила: – А ты где живешь? И с кем?
«Может, он один в квартире и тогда поедем к нему», – подумала она, искоса изучая точеный профиль Вани, его длинные ресницы и развевающиеся пушистые волосы. Он был в белой толстовке с капюшоном, под ней виднелась белая в синюю тонкую полоску тенниска. Ника задержала взгляд на металлической головке лабреты под его нижней губой. Она матово поблескивала в свете фонарей. Вероника ощутила, как пересыхают губы от желания. Ей безумно захотелось попробовать на вкус этот металлический шарик, полизать его языком. Но улыбка Вани была безмятежной, и она отчего-то устыдилась этого желания. Он повернул к ней голову и сказал:
– Ты так пристально рассматриваешь меня, что я даже немного смущаюсь.
– Просто смотрю на лабрету, – ответила Вероника.
Ваня засмеялся и показал ей кончик языка. Там тоже блестел металлический шарик.
– Класс! – восхитилась она и почувствовала новый прилив желания.
Но тут же постаралась взять себя в руки. Что-то в этом парне заставляло ее быть сдержанной.
– У меня раньше в ушах тоннели были, – сказал Ваня, – большие черные кольца.
– Видела, такие растяжки круглые, – кивнула она. – А сейчас?
– Одна сережка, – засмеялся он.
– Дай глянуть?
Ваня остановился и откинул волосы. В мочке левого уха темнел довольно крупный шарик. Вероника не удержалась и потрогала его. Но Ваня покраснел и отодвинулся. Она окончательно растерялась. Обычно парни сами на нее набрасывались, особенно последнее время. Они словно чувствовали, что она переполнена энергией секса.
Вероника внимательно посмотрела на него. Желтоватый свет фонаря падал на волосы, и они золотистым ореолом обрамляли его лицо. Тени от ресниц темными длинными черточками ложились на щеки, глаза выглядели глубокими и синими, и смотрели напряженно. Губы казались нарисованы кистью гениального художника, настолько они были яркими, в меру пухлыми, правильных очертаний и необычайно красивой формы. Шарик лабреты отчего-то увиделся Веронике крохотной мерцающей планетой в углублении под нижней губой, и ей вновь неудержимо захотелось приблизиться и коснуться ее языком. Видимо, это отразилось на ее лице, потому что Ваня улыбнулся растерянно, отвернулся и пошел по улице. Вероника, судорожно вздохнув, двинулась рядом.
– Ты не ответил, где живешь и с кем, – заметила она после длительной паузы, во время которой они молча шли по опавшим кленовым листьям, казавшимся в свете фонарей тусклыми разноцветными неровными звездами, распластанными на влажном асфальте.
– На Домодедовской, – сказал Ваня. – Живу с семьей, мама, два брата и сестра.
– А папа? – бестактно поинтересовалась Вероника.
– Он погиб, когда мне было двенадцать, – тихо ответил он.
– Ужас какой! – пробормотала она. – Извини, я не знала.
– Он был строителем, и в ночную смену упал с лесов на высоте, – пояснил Ваня. – Знаешь, я ведь что-то почувствовал в ту ночь, я даже проснулся именно в это время.
Вероника взяла его за руку, и ощутила, как он сжал ее пальцы. Она тут же странно успокоилась, желание ушло, осталась лишь мягкая нежность.
– Мне нравится у «Беров» их лучший хит «Моя любовь на пятом этаже», – сказала она, чтобы сменить тему. – А тебе?
– И мне!
Ваня засмеялся, обнял ее за плечи, но тут же отпустил.
Когда они оказались возле ее дома, Веронике очень не хотелось, чтобы он уходил. Она чувствовала себя с ним так спокойно и комфортно, как ни с кем.
– Чего завтра делать будешь? – спросила она.
– Так завтра понедельник, мне на работу с утра, – ответил Ваня.
– А, понятно, – разочарованно протянула Вероника. – И до скольки?
– В шесть заканчиваю, потом свободен. Я диспетчером работаю в одной интернет-компании.
– А я думала, что учишься, – сказала она и открыла дверь своего подъезда.
– И учусь, но заочно. Можно было раз в субботу, но я решил, что удобнее два раза в будни. У меня занятия по вторникам и пятницам с семи вечера. А ты на кого учишься?
– На экономиста, на втором курсе, факультет мировой экономики. А ты?
– На менеджера организаций, я тоже на втором курсе, – ответил Ваня. – А тебе лет сколько?
– Девятнадцать, а тебе?
– Двадцать в июне было, – сказал он и улыбнулся.
«Никогда и ни у кого не видела такой обаятельной лучезарной улыбки! Она похожа на солнечный лучик», – подумала Вероника и остановилась у открытой двери, не сводя глаз с его лица.
– Можем завтра увидеться, – сказал он после паузы. – Я в шесть закончу. Хочешь?
Она кивнула и достала мобильный. Ваня продиктовал свой номер, потом попрощался и пошел вдоль дома. Вероника, понаблюдав за его быстрой легкой походкой, вздохнула, улыбнулась и зашла в подъезд.
Перед сном она вдруг испугалась, что завтра потеряет всякий интерес к новому знакомому, как с ней это случалось последнее время. Конечно, у них не было секса, но ей казалось, что в данной ситуации это только поспособствует ее охлаждению. И она позвонила. Ваня явно обрадовался, и они проболтали около часа. Он оказался милым и чутким собеседником. Ей очень нравился тембр его голоса, он был низким с бархатистыми интонациями. И скоро она окончательно расслабилась и, сама не зная зачем, рассказала ему о Толе. Ваня слушал внимательно, не перебивая. А Вероника никак не могла остановиться и выложила ему все, но умолчала о последующих своих одноразовых контактах. Причем умолчала не умышленно, а потому, что ей казалось, будто после Толи у нее так никого и не было. И пока она говорила, в душе ее словно таял кусок льда, который давил на нее все это время и от которого так стыла душа.
Когда она замолчала, Ваня мягко посочувствовал ей, потом сказал, что так поступают только подонки и расстраиваться ей совсем не стоит. И Вероника расплакалась, чувствуя необычайное облегчение от его слов. Когда они попрощались, нежно пожелав друг другу спокойной ночи и сладких снов, она заснула мгновенно, и наутро чувствовала себя счастливой. Она не пыталась анализировать, откуда появилось это ощущение, а просто бездумно наслаждалась им.
Между сдвинутых штор скользнул луч мягкого осеннего солнца и защекотал ей веки. И Вероника, зажмурившись, тихо рассмеялась. Сегодня ей нужно было к третьей паре, поэтому вставать не спешила. Она лежала, закрыв глаза, и вспоминала лицо Вани, его милую улыбку, его необычайно чистую красоту. Ей казалось, что наконец-то в ее темную в последнее время жизнь ворвался лучик солнца и вернул ей радость. Она понимала, что практически не знает этого парня, но внутреннее ощущение освобождения от застарелой боли не могло обмануть ее.
Когда они встретились вечером, и Вероника вновь увидела сияющее, немного смущенное лицо Вани, его яркие серо-синие глаза и открытую улыбку, ощущение солнца, пришедшего в ее жизнь, усилилось. Они погуляли по улицам, много разговаривали и смеялись, посидели в каком-то маленьком полутемном кафе. Ваня общался необычайно легко, к тому же умел слушать. Вначале они немного смущались, но помогло то, что они оба любили ска-панк. И эта тема мгновенно уничтожила последние барьеры. Когда они около одиннадцати подошли к ее подъезду, то еще простояли полчаса, не в силах расстаться. Потом Ваня нежно поцеловал ее в щеку и ушел. Через час она получила сообщение: «Сладких снов, Ника! Целую и обнимаю» и заснула влюбленная.
Они продолжали встречаться весь октябрь, и ни разу даже малейшее облачко не омрачило их отношений. Ваня обладал поистине удивительным жизнерадостным и добродушным характером. И он легко избегал конфликтов. Вероника заметила, как люди реагируют на его появление. Все невольно начинали улыбаться, даже лица светлели, словно в пасмурный день из-за туч появлялось солнце. Ваня нравился всем без исключения, благодаря своей чистой одухотворенной красоте, солнечной улыбке и мягкости манер. Про себя Вероника называла его «Лучик» и влюблялась все сильнее. Он отвечал взаимностью, но речь о сексе даже не заходила. Вероника очень хотела этого, но странная мысль засела в ее голове. Ей казалось, что кошмар ее однодневных влюбленностей повторится, и она наутро охладеет к Ване. А он не проявлял никакой инициативы.
Они много гуляли, ходили в кино и на концерты, болтали допоздна по телефону, общались в Сети, когда он был на работе, целовались, писали нежные сообщения. Вероника чувствовала себя счастливой, но секса ей хотелось все больше. Она считала, что без него любовь не может быть полноценной, и в то же время думала, что секс это проверка чувств и, прежде всего, у парней. Но по-прежнему опасалась, чем это закончится для нее.
В начале ноября у Туси был день рождения. И Вероника решила пойти с Ваней. Он не возражал. Собрались, как всегда, друзья-сокурсники. Ваня легко, по своему обыкновению, влился в компанию, быстро со всеми перезнакомился и мгновенно всем понравился, особенно девушкам.
– А Ванька классный, – одобрила Туся, когда они уединились в ванной, чтобы поправить косметику. – Хорошо, что ты Тольку выкинула из головы и особо не мучилась. Он еще пожалеет!
– Ну да, – согласилась Вероника. – Как он поживает? – впервые поинтересовалась она.
Туся все еще встречалась с его братом Виталиком.
– Нормально вроде, – ответила Туся. – Я его недавно видела на даче их предков. Он с какой-то девахой был, толстой и крашеной. Не понравилась она мне. Да и старушка на вид! Наверно, его ровесница. А ему-то ведь уже двадцать шесть стукнуло. Так ему и надо! – злорадно добавила она и начала красить губы, глядя в зеркало, висящее над раковиной.
– Я уже все забыла, – после паузы произнесла Вероника. – И я люблю Ваню. Он самый милый парень на свете!
– Вот здорово! – обрадовалась Туся. – А то ты последнее время грустная была, все о чем-то своем думала. Я даже спрашивать боялась. Зато сейчас снова веселая! А с сексом у него как? – напрямую спросила она и повернулась к подруге.
– А я и не знаю, – тихо ответила Вероника и покраснела.
– Ну и правильно! – неожиданно поддержала ее Туся. – Куда спешить-то? Я прямо зауважала твоего парня. Другие готовы тут же наброситься!
– Он не такой, – улыбнулась Вероника.
– Повезло тебе! – вздохнула Туся. – Пошли к гостям что ли? Сейчас мой Виталик уже должен появиться. Звонил, предупредил, что задержится.
Когда они вернулись в гостиную, веселье было в самом разгаре. Музыка грохотала, ребята танцевали. Вероника начала искать взглядом Ваню и столкнулась с внимательными глазами Толи. От неожиданности она вздрогнула так сильно, что из ее бокала выплеснулось вино. Туся уже целовалась с Виталиком. Вероника отступила на шаг, потом бросилась в кухню. Там обнимались Дин и его подружка. И Вероника отпрянула назад, в дверях столкнувшись с Толей. Она повернулась к нему и замерла.
– Привет, малышка! – сказал он и улыбнулся.
– Здравствуй, – ответила она, с трудом сдерживая дыхание.
– Отлично выглядишь, – заметил Толя. – Как жизнь?
– Лучше всех! – после паузы задорно произнесла она и внимательно посмотрела в его лицо.
Она столько раз представляла эту встречу, столько всего хотела сказать ему, но сейчас неожиданно поняла, что перед ней совершенно чужой человек, к которому не осталось никаких чувств. И ей уже было неинтересно, почему он тогда бросил ее.
– Послушай, малышка, – торопливо заговорил Толя, словно что-то увидел в ее взгляде, – у тебя есть все основания сердиться на меня. Но пойми, тогда мне все так надоело, я боялся, что ты будешь устраивать мне истерики, цепляться за меня, умолять вернуться.
– Но ты хотя бы мог объяснить мне, почему уходишь, – холодно заметила Вероника.
– А я и сам не знал, – ответил он. – Просто понял, что больше не хочу тебя видеть, вот и все. Мне все надоело, понимаешь? Я ведь мужчина, а мы были целый год вместе. И я тебе не изменял. Я, правда, вначале был сильно тобой увлечен, а потом все как-то само собой прошло и стало скучно.
– А сейчас? – поинтересовалась Вероника, одолеваемая каким-то злым мстительным чувством.
Она вдруг поймала себя на мысли, что самой лучшей местью этому самодовольному эгоистичному парню будет одноразовый секс. Вероника вдруг вспомнила один разговор, кажется, его звали Олег. Он сказал, что никогда не чувствовал себя таким униженным, она использовала его, а потом выбросила, как ненужный одноразовый стаканчик. И именно это унижение выводит его из себя и не дает забыть о ней.
Вероника начала улыбаться, представляя, как она сейчас предложит Толе все начать сначала, уверит, что по-прежнему любит его, потом встретится с ним, устроит настоящую оргию страсти, а наутро без сожаления бросит, сказав, что он для нее теперь все равно что использованный одноразовый стаканчик. Толя внимательно посмотрел в ее улыбающееся лицо, потом глотнул, покраснел и тихо произнес:
– Ты прелестно выглядишь. Может, начнем все сначала?
– Что ж…, – медленно начала Вероника, предвкушая месть и заранее злорадствуя.
И тут увидела, как к ним по коридору идет Ваня.
Толя стоял спиной к нему. Вероника вначале инстинктивно спряталась за его плечо. Но заметив, что Ваня остановился и замер, глядя на них, выпрямилась и почувствовала, как ее обжигает невыносимый стыд. Ваня смотрел на нее широко раскрытыми глазами, его тонкое прекрасное лицо сильно побледнело. Обычно улыбающиеся губы сжались. Вероника увидела, как его ясные глаза темнит печаль, и это было так страшно, словно сияющий солнечный день внезапно превратился в мрачную ночь. Она очнулась, вздрогнула, пробормотала: «Это невозможно, я люблю другого», обошла удивленного Толю и быстро шагнула к Ване. Его глаза засияли вернувшейся радостью, губы начали улыбаться.
Вероника схватила его за руку и, не говоря ни слова, потащила к выходу. Молча они надели куртки и вышли из квартиры. Когда пересекли двор и оказались у подъезда Вероники, она повернулась к Ване, прижалась к нему и с трудом удержала слезы. Ей все еще было стыдно и казалось, что она чуть не упала в помойную яму.
– Все хорошо, Ника, – шептал на ухо Ваня, – все хорошо. Я люблю тебя.
– Я люблю тебя, – словно эхо повторила она и заглянула в его глубокие сияющие нежностью глаза.
И когда он начал целовать ее требовательно и страстно, Вероника загорелась его огнем и поняла, что может не бояться, все ее однодневные влюбленности остались в прошлом. А еще она точно знала, что никогда не сможет лгать такому чистому солнечному парню, и именно эта неспособность лгать близкому человеку и есть настоящая любовь…