Аркус. Книга убийцы - читать онлайн

– Не заперто, – из-за двери донесся раздраженный голос.

Он толкнул дверь и вошел в небольшую, провонявшую потом комнату. За кривоногим столом сидел помощник командора стражи.

– Чего тебе? – помощник смотрел исподлобья.

– Я по поводу этого.

На стол перед стражником лег помятый, грязный листок с корявым портретом какого-то бородача.

– Аааа, – помощник откинулся на стуле, – еще один охотник за головами? Та ты уж опоздал, поди, вас таких, охочих до денег, уже полгорода рыщет.

– Что он сделал? – голос нового охотника за головами был холоден и спокоен, – Награду в тридцать монет назначают неспроста.

Разящий луком и потом стражник прищурился и мерзко ухмыльнулся.

– Жену командора стражи убил.

– Даже так?

– Ага, кишки прям на улице выпустил. Средь бела дня…

– Почему, командор нанимает охотников за головами? В его распоряжении вся стража города.

– Это не твоего ума дела, – огрызнулся помощник, – тебе деньги платят, остальное тебя не касается.

– Значит, я нанят?

– Да.

Помощник угрюмо взглянул в спину уходящего охотника.

– Эй.

Мужчина остановился, но не обернулся.

– Старина Вольмо не нужен командору живым.

– Его есть, кому опознать?

– Найдется.

Дверь за охотником закрылась.

Он шел по грязной узкой улице. Ночь давно опустилась на город и кроме пары стражников и нескольких, вероятно тоже, охотников за головами ему никто не встретился. Он шел бесшумно, стараясь не ступать в лужи с мутной смердящей жижей, полностью погрузившись в мысли. Стук сердца гулом отдавался в ушах.

Убийца не пойдет в таверны, постоялые дома или в какое-нибудь подобное место. Только не сейчас. Если ожидание оправдаются, бедолага будет искать иное убежище.

Обогнув площадь, он пошел в сторону небольшого храма-лечебницы святой Лукреаты.

Настоятельница Ромильда Лурье с опаской подошла к двери и осторожно открыла маленькое окошко.

– Чем, мы можем помочь?

– Доброй ночи, госпожа, – в окошке стоял высокий мужчина плотно окутанный в плащ с опущенным капюшоном, – приютите ли путника на ночь?

– На соседней улице есть недорогой постоялый двор.

– Боюсь, мне это не подходит.

Ромильда вздохнула и дернула засов. Дверь медленно отворилась. Незнакомец вошел под свод храма.

– Прошу, входите. Но знайте, что семеро прокаженных сегодня разделяют с вами кров.

– Буду иметь в виду. – мужчина, откинув капюшон, обнажив покрытое многодневной щетиной худое лицо. Глубоко посаженные глаза незнакомца не понравились настоятельнице.

– На ужин, к сожалению, можете не рассчитывать…

– Где Вольмо Трайп, госпожа? – незнакомец бесцеремонно перебил настоятельницу.

Женщина с подернутыми сединой висками с вызовом взглянула на мужчину.

– Так вы из этих наемников? Великий Заступник, у вашего брата уже не осталось ничего святого…

– Нет, госпожа, – мужчина снова перебил настоятельницу, – я много хуже, чем любой из наемников. И если судить по вашей реакции, разыскиваемый преступник укрывается в этих стенах. Поэтому повторю вопрос, где Вольмо Трайп?

– Убирайтесь вон, – настоятельница схватилась за ручку двери и попыталась открыть ее. Но ночной пришелец закрыл едва отворенную дверь.

– Госпожа, – голос мужчины изменился, – я найду его с вашей помощью или без, с той лишь разнице, что во втором случае будет больно.

Настоятельница набрала в грудь воздуха, для того что бы крикнуть, но незнакомец отреагировал мгновенно. Удар в лицо потряс женщину, и та, обмякнув, сползла по двери.

Он осторожно уложил ее у стены рядом с дверью и закрыл дверь на засов. Подхватив с пола лампу, он зашагал по коридору, обрамленному колоннами. На полу были обустроены лежаки, на которых спали те, кому было необходимо убежище. В воздухе пахло алкоголем, трупной гнилью, потом и экскрементами.

Он, не останавливаясь, шел дальше. У самой дальней стены прямо под куполом храма стояла статуя женщины, сложившей руки в молитве. У подножья статуи на коленях стоял мужчина, плечи которого содрогались в беззвучном плаче.

– Это не поможет, – тихо произнес охотник за головами, – богам нет до тебя дела. Уже нет. Считай, что ты паршивая овца, обреченная на вечные муки в Бездне.

– Я знаю, – голос Трайпа охрип, – но почему я? Почему именно я?

– Это мы сейчас и выясним. Для начала скажи, кто тебя надоумил убить жену командора. Ты знаешь ее?

Бородач, наконец, повернул к охотнику изумленные глаза.

– Откуда ты знаешь, что это женщина?

– Догадался. Как она выглядела? – в голосе охотника появился напор.

– Лица не помню. Голос был такой приятный, мягкий. Я не мог ослушаться ее слов.

Мужчина присел рядом с Трайпом и тряхнул его за плечи.

– Вспомни, что еще было? Она называла чьи-то еще имена? Что ты видел вокруг?

Трайп выглядел ошарашенным и беззвучно открывал и закрывал рот.

– Ну же, – прошипел охотник, – только из сострадания к твоей проклятой душе, я еще не начал резать тебя на куски. Соберись и попытайся вспомнить, что ты видел в том сне.

Бородач с ужасом взглянул в лицо под капюшоном.

– Б…бу…бутылки, вокруг были какие то бутылки. И воняло. Страсть как воняло.

– Чем воняло, какие бутылки? – охотник еще раз встряхнул рыдающего бородача.

– Помилуйте, господин, я не знаю. – Трайп повис на руках, закрыв лицо руками, и надрывно заплакал.

– Эээ, заткните там пасти на хер, – донеслось откуда-то из глубины храма.

Охотник с досадой оттолкнул мужчину, и потянулся за ножом.

Рассвет забрезжил сквозь грязное окно таверны, освещая засаленный стол. Охотник заглянул в кружку и, мгновение подумав, выпил залпом содержимое. Тавернщик уже открыл свое заведение, а с кухни потянулся не слишком то и аппетитный аромат. Посетителей еще не было.

Тавернщик пару раз проходил мимо с явным намерением, что-то сказать, и каждый раз, вспомнив о каком-то важном деле, тот час отворачивался от охотника.

Пожалуй, ночное предприятие оказалось гораздо более претенциозным, чем планировалось.

Наконец, тавернщик собрался с духом.

– Господин, Фогриппер, как долго вы планируете пробыть в нашем заведении?

– А что? Я же оплатит свое присутствие здесь.

– Это да, просто этикет кормачаря не позволил мне отказать гостю в приюте глубокой ночью, – ловко извернулся тавернщик, – но с рассветом, вероятно, стража, или, не приведи Орт, юстициар начнет искать вас. И, признаться, мне бы не хотелось обысков и допросов в казематах.

– Вчера один из твоих гостей зарезали другого твоего гостя прямо на пороге этой славной корчмы. И потом, я заплатил достаточно, что бы покрыть любые из этих неудобств.

Тон господина Фогриппера исключал дальнейший спор. Впрочем, он и сам собирался уходить. Отсюда не видно плаху. Тавернщик же поспешил к дальнему столу, решив, что тот более всех нуждается в том, что бы его протерли.

Охотник натянул перчатки, накинул плащ и молча вышел из таверны.

По своему обыкновению шел он тихо. Его маршрут огибал площадь и, что самое важное, плаху. Зеваки мало-помалу собирались у виселицы. Пока немного, и совершенно точно, не было среди них той, что его интересовала. Пара дюжин мужчин и женщин, вероятно, лоточников, спешащих занять свое место на площади, столпились, глазея на повешенного, который мерно, совсем слегка качался из стороны в сторону.

Охотник за головами подошел поближе, стараясь оставаться в утренней тени. Нет. Определенно ее там не было. Ее не должно было там быть. Нужно еще немного подождать.

В течение часа площадь преобразилась. Лоточники и торговцы всех мастей заставляли все пространство площади своими товарами. Не забыв при этом, поглазеть на виселицу. И за все это время ни у плахи, ни на площади в целом не появился ни один стражник, хотя охотник, готов был побиться об заклад, что видел, как пару раз в проулках поблескивали кирасы стражей порядка.

Восходящее солнце всплыло над крышами зданий и осветило мягким весенним светом ожившую Базарную площадь.

Фогриппер решил, что от наблюдения из-за угла уже толку мало, поэтому он уже толкался локтями с торгашами и их клиентами. Еще пару часов назад безмолвная пустынная площадь была столь же оживлена, как и кладбище. Теперь она в единочасье взорвалась тысячами слов и звуков.

– Рыба. Вяленная рыба. Не из канала. Рыба.

– Сыр, молоко.

– Фруууукты.

– Мясо. На кости и мякоть. Требуху отдам за полцены.

Охотник шел, морщась от сбивавшего с ног обилия ароматов, смешавшихся в единую плотную вонь паруанского рынка. Он медленно шел в сторону плахи, лавируя между людьми. Рядом с висельником уже стоял юстициар. Плотный форменный камзол с крошечным геральдическим щитом, приколотым прямо над сердцем, выдавал в коренастом мужчине с выбритыми висками поборника правосудия и борца с организованной преступностью, которую в большинстве случаев оперативники Легио Юстиция и организовывают.

Юстициар покрикивал на зевак, столпившихся вокруг плахи. Фогриппер внимательно осматривал толпу, в которой без сомнения угадывались охотники за головами вроде него. И у всех, как у одного вид был крайне раздосадованный. Слегка усмехнувшись мыслям, Фогриппер двинулся через толпу вокруг плахи. Навстречу, бесцеремонно расталкивая люд, двигались стражники. Пятеро. Охотник, своевременно изменив маршрут, обошел их стороной, избежав тумаков и толчков.

– Попался душегуб. – один из зевак в соломенной шляпе сплюнул под ноги, или на ноги. – Говорю вам, это люди Майклса его достали. Иначе, его бы вздернули при всем честном народе.

– Че эт? – отозвался побитый оспинами детина с бычьей шеей, – Стража кагда захочит может вешать. Хер они класть хотели на народ.

– Это да, – не унимался в шляпе, – но нада ж показать эту…как ее…ну это…справасудие.

Фогриппер ненавидел подобных невежд. Подавив желание пырнуть умника под ребро, охотник проскользнул мимо. Его раздражение росло, ибо он видел изъян в своем плане. Нужно было учесть базарный день, ибо толпа, заполонившая всю площадь, слишком большая и плотная, и найти ту, что ему нужна, становится все труднее с каждым новым посетителем рынка.

Стражники вскарабкались на плаху, и начали вытаскивать Вольмо Трайпа из петли. Один из них поскользнулся в луже мочи под висельником. Толпа разразилась язвительными смешками и улюлюканьем.

– Заткните свои пасти, сучье племя. – выкрикнул неуклюжий стражник, отряхивая одежду.

Справедливость и правосудие в самом наглядном виде.

Сосредоточиться. Внимательно оглядеться. Она, кем бы она ни была, придет. Она не пропустит такое. Не упустит возможность потешить себя зрелищем еще одной загубленной судьбы. Но как понять кто это?

Охотник напряженно всматривался из-под капюшона в лица горожанок. Не она. И не эта. Нет. Возможно эта, хотя нет, от нее слишком несет потом. Кто же ты?

Он начинал вскипать. Пожалуй, надо было немного попытать Вольмо, может быть удалось выудить еще что-нибудь. Хотя это маловероятно, ибо его психика лежала в руинах. Он уже был на полпути к сумасшествию. Бородач большего бы не сказал. Так, бутылки и вонь. О чем это может свидетельствовать? Она самогонщица? Травница? Алхимик? Но как она познакомилась с командjром стражи? Нет, не подходит. Тут, что то еще.

Вольмо уже укладывали на тележку для трупов. А юстициар о чем-то говорил…проклятье. Юстициар вместе с помощником командира стражи внимательно слушали торопливо тораторящего тавернщика. Неужели такая вечная вещь как золотая монета нынче тоже обесценилась. Ведь они уговаривались. Напрасно, корчмарь, ты так, ой, как напрасно.

Охотник, скрипя зубами, направился в сторону плахи.

– Доброе утро, господа.

Все трое обернулись к нему. Тавернщик тотчас побледнел.

– И вам, не хиреть. – отозвался юстициар, – Чем обязаны?

– Тридцатью золотыми монетами. – как можно непринужденнее ответил охотник. – Но не конкретно вы, господин юстициар. А вот к господину помощнику командора у меня дело финансового характера.

– Кх-кх, – помощник прокашлялся, – да, да господин Ярре, этот человек нанят стражей для розыска убийцы Трайпа. И как мы видим, и если верить словам…господина Брудса со своей работой охотник за головами справился.

– Он с вашей и моей работой справился, помощник Малверст. – юстициар неотрывно смотрел в лицо охотника. – А что у городской стражи есть целых тридцать золотых, что бы оплачивать услуги вольных клинков?

– Ассигнования на награду выделил командор Штайльегер из собственных средств. – неприязненно отозвался помощник Малверст.

– Вот как? Ну, очень хорошо, что ваше жалование не пострадало. А теперь вернемся к вам, господин охотник за головами. Быть может, пройдем в штаб стражи? Вы получите награду, а я с удовольствием послушаю о том, как вам удалось изловить душегуба. Исключительно в интересах заимствования полезного опыта.

– Что ж, давайте пройдем.

Охотник сидел в той же пропахшей потом комнате помощника командора стражи. Сам же помощник Малверст копался в старом бюро, выуживая из всех ящичков монетки, ибо как оказалось деньги, ассигнованные на награду, были кем-то вероломно украдены, а расплатиться за выполненную работу надо, по крайней мере, пока юстициар Ярре тут.

– Четырнадцать, пятнадцать, пятнадцать с половиной, пятнадцать и семь серебряных, – бормотал Малверст, перебирая коротенькими пальчиками затертые грязные монеты, – шестнадцать и два серебряных, господин Фогриппер, вот ваша награда.

– Речь шла о тридцати, – голос охотника звучал безразлично, – я так полагаю, вы огласили награду за вычетом налогов и податей?

Юстициар с интересом посмотрел на помощника, который утирал затылок платком, который вполне мог быть тряпицей для чистки оружия и доспехов.

– Все верно, господин Фогриппер, остальное удержано, стало быть, в пользу казны Паруа.

– Закон есть закон, – охотник и не надеялся получить награду в принципе, но раз все пока удачно складывается, он был совершенно согласен и с почти вдвое урезанной наградой.

Малверст ссыпал монеты в видавшую виды мошну, извлеченную из недр того же бюро, и протянул ее Фогрипперу.

– Минуту, господин помощник, – юстициар коснулся протянутой руки Малверста, – мы должны соблюсти всю процедуру, заполнить наградную грамоту и подписать сторонами. Я готов засвидетельствовать факт исполнения обязательств вами как представителем власти и уважаемым господином Фогриппером, как нанятым специалистом.

По лицу помощника пот катился градом. Охотник же был невозмутим. Он прекрасно понимал, что юстициар намерен узнать все возможное о нем. И избрал весьма простой и действенные способ – заполнение документов.

– Вы же обучены грамоте, господин Фогриппер? – Ярре снисходительно посмотрел в лицо охотнику.

– Читать и писать умею, господин юстициар.

– Очень хорошо, – Ярре хлопнул в ладоши, – вы не против, помощник, если я заполню документы. Знаете ли, я увлекся каллиграфией, а практики не так много как хотелось бы.

– Как пожелаете, господин юстициар. – Малверст положил на стол кошель с деньгами и вновь отправился потрошить недра бюро в поисках пергамента, пера и чернил. Через несколько минут перед юстициаром лежали пара слегка помятых листов бумаги, чернильница и такое же помятое перо.

– Очень хорошо, ваше полное имя господин Фогриппер.

– Аркус Нотториус Фогриппер.

– Где родились? У вас интересный акцент.

– Эридорг, город Хартинг, земля Бьордал.

– Вот как? Что вас привело в Керуак и конкретно в Паруа?

– Поиски заработка.

– Сколько вам лет от роду?

– Тридцать один год.

– У вас есть семья, друзья, близкие?

– Это есть в формуляре наградной грамоты?

– Нет, конечно, – юстициар поднял глаза от пергамента. На его лице была едва заметная улыбка. – просто любопытство. Ваш метод произвел на меня впечателение, а я становлюсь излишне любопытен в отношении людей, которыми впечатлен. Вероятно, это издержки профессии.

– Нет. У меня нет ни родни, ни друзей.

– Совсем никого?

– Вероятно, это тоже издержки профессии.

Юстициар вновь взглянул в лицо охотника, улыбка стала чуть шире.

– Надолго планируете задержаться в Паруа?

– Чудный городок, господин юстициар, пожалуй, побуду тут еще немного.

– А когда вы прибыли в город?

– Позавчера.

– И вам хватило одного дня, что бы найти преступника?

– Я в Паруа впервые, поэтому это заняло так много времени.

Юстициар рассмеялся, а помощник выдавил из себя нечто похожее на оскал.

– Вы слышали, Малверст? Сколько Трайп уже был в розыске?

– Две недели, гсоподин юстициар.

– Все верно. – смех и даже улыбка испарились с лица Ярре. – Две недели несколько десятков субъектов, вроде вас, искали беднягу Вольмо Трайпа, а вы Фогриппер управились всего за день? Может, поделитесь, как и где вы нашли убийцу?

– К сожалению, я не могу, иначе в следующий раз я могу не выдержать конкуренции с десятками кого-то, вроде меня.

– Что ж, понимаю. – на лице юстициара вновь заиграла легкая улыбка. – Продолжим, у вас есть с собой оружие?

– Только нож, для самообороны.

– И вам удалось схватить опасного престпника, имея всего лишь нож?

– Разумеется. У преступника то ножа не было.

– Могу я взглянуть на ваш нож?

Аркус, пожав плечами, достал из ножен свое оружие и передал юстициару.

– Солидно, – присвистнул Ярре, – я таких не видывал. Похож на наградной.

– Так и есть, его подарили моему отцу за заслуги. Вы могли заметить гравировку «Нотториус» на клинке.

– Как же, заметил. А кто ваш отец?

– Он был коллегой господина Малверста.

– Был?

– Да, был.

– Понимаю, соболезную.

– Спасибо.

Ярре передал обратно нож Аркусу.

– Вы согласны с суммой положенной вам награды?

– У меня нет выбора.

– Признаться, соглашусь с вами. Вот прочтите и подпишите.

Фогриппер принял перо и слегка присыпанный песком пергамент, исписанный ровным идеальным почерком. Ярре не соврал – он был явно увлечен каллиграфией.

Пробежав глазами по строчкам, охотник кивнул и размашисто расписался под текстом. Настала очередь Малверста, который долго и упорно читал наградную грамоту, шевеля губами. Наконец он тоже коротко кивнул и поставил кривую «М» рядом с «Помощник командора стражи Р.Б. Малверст»

– Что ж, хорошо, – Ярре откинулся на стуле, – Малверст, можете передать господину Фогрипперу его награду, за вычетом всех налогов и податей.

Потный помощник кивнул и, схватив мешочек с деньгами, уже было дернулся в сторону Аркуса, но мгновение помедлив запустил пальцы в кошель и достал помутневший серебряный.

– На канцелярию, – декламировал Малверст и уже тогда, стянув как можно сильнее мошну шнурком, передал ее Фогрипперу. – Это твое, наемник.

– Благодарю.

Фогриппер встал и повернулся к двери.

– Господин Фогриппер, – почти виноватый и робкий голос юстициара раздался из-за спины, – вы случайно не собираетесь вернуться на базар?

– Собираюсь, господин юстициар.

– Вы не против, если я составлю вам компанию, мне по пути с вами.

– Как господину юстициару будет угодно.

Охотник ожидал, что дорога на площадь станет продолжением ненавязчивого допроса в исполнении Ярре. Но как ни странно юстициар больше не пытался ничего выведать. Напротив он рассказывал о достопримечательностях, рекомендовал к посещению некоторые заведения, и совершенно по керужски восторгался гением керужских же архитекторов, спланировавших Паруа.

– Аллея Бруттон, право слово дивное место, господин Фогриппер. К сожалению, не часто доводится прогуляться по этой прелестной улице. Мне кажется, что Бруттон- это небольшой кусочек столицы, перенесенный в Паруа. Лучшие магазины и мастерские расположены именно здесь. У нас, знаете ли, уже есть целых две парфюмерных мастерских.

– Уже есть?

– Да. Старина Лукка владеет своей мыловарней уже лет тридцать, но вот мадам Павлиета привезла к нам сюда из столицы новые модные ароматы. Многим мужчинам пришлось крепко раскошелиться на душистое мыло, и ароматные масла для своих дам.

– То есть мадам Павлиета не так давно в городе?

– Не больше полугода. Ей чрезвычайно повезло, что Юлий Кемнер продал ей свою кондитерскую мастрескую. Впрочем, его уже ничего не держало в городе, ибо его бедняжка жена умерла, будучи на сносях.

– Какое несчастье, – Аркус проявил искреннее участие, – а от чего умерла жена Кемнера?

– Так и не удалось установить. Врачи говорили, что признаков болезни не было, а бедняга Юлий с ножом в руках защищал тело жены, препятствуя вскрытию. В конечном счете, командор стражи решил исполнить волю вдовца, и усопшую похоронили как есть.

– И часто у вас такое случается?

– В том и дело, что нет. Поэтому я и обращаюсь к вам, Фогриппер. Я знаю каждого наемника и головореза в Паруа, и я знаю, что ожидать от каждого из этих головорезов, – Ярре положил руку на рукоять меча, выглядывающую из под камзола, – но меня несколько беспокоит, что я ничего не знаю о человеке, который смог в одиночку найти, обезвредить и повесить на главной площади убийцу, которого много дней разыскивал каждый третий в этом городе.

– Справедливости ради, скажу, что повесить Вольмо мне помог трактирщик, что разговаривал с вами утром.

– Я не о том, – Ярре настойчиво перебил Аркуса, – меня больше интересует, почему вы не убили его на месте. Для чего это представление? Фетиш? Жажда внимания?

– Вы полагаете, что человек, жаждущий внимания будет, что то делать ночью, что бы никто не видел? – Фогрипперу надоел этот разговор, да к тому же, ему срочно нужно было кое-что проверить.

– Вот я и не понимаю, а я не люблю, когда я чего-то не понимаю. Мне пока не в домек, что ты за человек, Фогриппер, но признаюсь, мне не очень нравится перспектива того, что ты проведешь в моем городе еще несколько дней. Поэтому, я абсолютно искренне рекомендую вам, господин Фогриппер, насладится красотами самого живописного места в Паруа, может быть немного раскошелиться на продукцию мадам Павлиетты и покинуть город до заката солнца.

– Боюсь, что не смогу обещать вам этого.

Ярре остановился и пристально посмотрел в лицо Аркуса.

– Я настаиваю на своей просьбе, господин Фогриппер.

Юстициар легонько поклонился и, развернувшись на каблуках, зашагал прочь от Аркуса.

Что ж, возможно придется немного огорчить господина юстициара, хотя тот если не нравился Фогрипперу, ты вызывал уважение хотя бы к своему профессионализму и любови к родному городу. Так ненавязчиво его еще не нанимали. В иных обстоятельствах Аркус, не подтвердись его догадки, не тронул бы никого, но, Бездна его забери, юстициар Клод Ярре и впрямь пришелся по душе Фогрипперу.

Аркус подошел к небольшому, до тошноты слащаво украшенному магазинчику. Вывеска гласила «Парфюмерия мадам Павлиетты». Даже сквозь закрытые двери из него тянуло приятным лавандовым запахом.

Охотник глубоко вздохнул и потянул ручку двери. Крошечный колокольчик над дверью тот час оповестил о посетителе. В магазинчике было светло и приятно пахло парфюмерией. Стены были заставлены стеллажами с всевозможными флаконами, колбами, бутылочками и склянками. Как следует Фогриппер не успел осмотреться, ибо из недр магазины выплыла женщина лет тридцати пяти. Из-под покрывающего голову чепца выбивались каштановые пряди, прилипая к вспотевшим шее и лицу. На женщине был надет кожаный фартук по типу мясницкого, и толстые кожаные перчатки.

– Добрый день, – сладко пропела женщина, стягивая перчатки, – чем могу помочь?

– Добрый день, мадам, – от холодного и отстраненного тона Аркуса не осталось и следа, – я всей душой надеюсь, что вы мне поможете.

Аркус чувствовал нарастающую симпатию. Это ничего не доказывает, он как и любой человек может ощущать чувства, хотя это часто доставляет неудобства.

– Видите ли, я кое-что ищу. И очень надеюсь, что в этом чудном магазинчике я найду это. И клянусь удачей, с каждой секундой для моих надежд все больше причин.

– И что же вы ищете? – женщина мило улыбнулась. – В моем заведении вы можете очень многое найти.

Она чувствует. Она заинтересовалась. Это она.

– Утешения, мадам, – голос Аркуса стал скорбным, – а еще флакончик благовоний, что нынче модно у молодых горожанок.

– Так вы охотник на женщин? – улыбка исчезла с лица женщины.

– Увы, виновен, но в свою защиту, скажу, что как только я найду ту самую, ради которой я прилагаю столько усилий, охота навсегда закончится.

– Ну хотя бы что-то. – мадам Павлиетта стянула чепец, высвобождая копну буйных локонов. – С какого аромата вы планируете начать свою охоту?

– Этот же вопрос, я хотел задать вам, как профессионалу своего дела.

Женщина снова улыбнулась, и, наклонившись под прилавок, достала пару вычурных флаконов с благовониями.

– Эти два благовония самые популярные у горожанок. Во всяком случае, у тех, кто может себе это позволить.

– А какой аромат нравится вам?

– Из этих- никакой. Я предпочитаю благовония более естественного характера.

– Например?

– Боюсь, на этих полках вы этого не найдете.

– А, положим, в заведении мастера Беручи?

– Ну, только, если захотите обидеть меня.

Сука. Берет в оборот. Сомнений не остается. Нужно быстрее уходить отсюда.

– Забери меня Бездна, если решусь, – Аркус с наигранным возмущением всплеснул руками на керужский манер.

– Возьмите этот, – мадам Павлиеттта с видом победительницы подвинула один из флакончиков. – На мой вкус лучшее, что я могу предложить.

– Быть может, мне он уже не нужен. Быть может, охота уже окончена, – Аркус ловко подхватил руку женщины и легонько прикоснулся к ней губами.

– Пять золотых. – женщина не вырвала руку, а на ее лице красовалась игривая улыбка. – Это мужские благовония.

Аркус положил монеты на стойку и взял флакон. Он не мог определить запах, и он сильно сомневался, что у этих благовоний есть запах. Охотник поклонился, стараясь загадочно улыбаться и не выдать отвращения, и пошел в сторону двери, а за тем внезапно остановился.

– Я зайду после вашего закрытия, с вашего позволения.

– Я, думаю, смогу сама вас отыскать, – голос мадам Павлиетты был немыслимо приятен уху а последовавший за словами смех тем паче, – Главное не забудьте про благовония.

Время уже близилось к полночи. Аркус видел как из дымохода «Парфюмерии мадам Павлиетты» потянулся белесый дым. Очень хорошо. Значит, с минуты на минуту она отправится его искать. И если план сработает, поиски эти продлятся долго, ибо купленные благовония были благополучно выброшены в вонючий канал, тянущийся через менее респектабельные районы города, чем Бруттон. Пришлось поискать место слива алхимических реагентов, что бы наверняка запутать монстра, что будет искать владельца благовоний, так любимых мадам Павлиеттой.

Аркус выждал минут пять и достал из внутреннего кармана круглый предмет, размером с куриное яйцо, прикрепленный цепочкой к жилету охотника. Фогриппер пару раз встряхнул «яйцо», и как только в ушах раздался тихий, глухой стук сердцебиения, он двинулся в сторону магазина Павлиетты.

Он обошел здание со стороны черного хода. Замок был примитивным и Фогриппер справился с ним очень быстро. Осторожно открыв дверь, он скользнул внутрь магазина. Внутри стоял жуткая вонь прогорклого жира, тухлятины и еще чего-то. Аркус бесшумно достал нож и двинулся на источник вони. Спустившись по узкой лестнице, он оказался в полуподвальном помещении, стены которого были уставлены гораздо большими емкостями. В комнате было жарко, ибо горело два очага. На одном, как и предполагалось, варился жир, на другом стоял чугунный котел, из которого и смердело тухлятиной. Довершала картину мадам Павлиетта, парящая над полом.

Где же он? Где? Почему она не чувствует его запаха? Почему не слышит его душу? Этого не может быть. Она неслась над крышами домов, всматриваясь в окна, пытаясь почуять его. Как? Как ему удалось скрыться? Но что это? Почему она чувствует боль, и еще. Теперь в кистях. Что это? Что…

– Доброе утро, принцесса.

Она сидела привязанной к стулу, а перед ней стоял посетитель, за которым она отправилась на охоту.

Аркус старался бить точно, пытаясь рассечь плоть. В основном ему это удавалось. Хотя нос, наверняка, он сломал. В подвале-мыловарне было жарко, поэтому ему пришлось снять плащ. Руки в перчатках уже вспотели, хотя возможно это была кровь из разбитых костяшек. Рилаз, так на самом деле, звали мадам Павлиетту, очередной раз потеряла сознание. Все лицо, грудь и колени были залиты кровью. На полу валялась пара зубов.

Фогриппер снова окатил женщину водой из медного ковша, смывая кровь с разбитого лица. Рилаз со стоном пришла в себя.

– Ну, давай попробуем еще раз, скажи мне, где я могу найти Мюрит или ее дочь?

– Я…я. я… не знаю.

Аркус сел на колени женщине, опрокинул за волосы голову и начал бить кулаком в поломанный нос. Брызги крови разлетались в стороны, попадая на одежду и лицо Фогриппера.

Ударив с дюжину раз Аркус, тяжело дыша, поднялся. И, зачерпнув тем же ковшом воды из бочки, сделал пару больших глотков.

– Крепкие же вы твари. Ни одна не начинает говорить, пока как следует не покалечить. Но я знаю, что боль физическая для вас гораздо сноснее, чем то, что могут сделать с вами священники. Признаюсь, я о таком только читал, и сейчас вряд ли удастся найти, человека, практикующего подобное. Поэтому будем работать с тем, что имеем. К твоему счастью, у меня не так много времени, и я буду пытать тебя быстро. За каждый вопрос без ответа, я буду отрезать от тебя куски. Сначала уши, потом нос, глаза и так далее. Или ты можешь сказать мне все, что меня интересует, и все закончится.

– Я…не знаю где она, – слова давались с большим трудом женщине, над месевом, что когда то было носом то и дело надувался кровавый пузырь, – но ее дочка осела где то в Бардсгларде.

– Точнее, – Аркус достал с полки банку размером с голову, – Бардсглард тянется почти через весь материк.

– В топях, – Рилаз говорила с закрытыми глазами, – где то в Аркасии.

– Ну, вот видишь, – Аркус надевал мясницкий фартук, в котором его встретила днем мадам Павлиета, – это не так сложно, а боли тебе причинило много.

Фогриппер начал бесцеремонно расстегивать пуговицы на блузке женщины.

– Лифон, – Аркус осуждающе глядел на грудь Рилаз, – ты с удовольствием пользуешься продуктами столь ненавистной тобой цивилизации. И, казалось бы, ты прогрессивная женщина, ценящая комфорт и дорогое, красивое белье, но ты не более часа назад варила в том котле кошку. Вот уж действительно парадокс.

Охотник достал нож и разрезал надвое бюстгальтер, обнажив грудь.

– Что-нибудь скажешь напоследок?

– Будь ты проклят.

– Впрочем, ничего нового…

Клод Ярре стоял напротив плахи и смотрел на висящую перед ним фигуру. Где-то в стороне вне света факелов помощник Малверст бурно блевал. Нет, этому человеку нельзя доверять руководство стражей.

– Господин юстициар, – к нему подбежал запыхавшийся парень лет шестнадцати в камзоле посыльного. – лейтенант Тобельхопф просит вас прибыть в дом командора Штайльегера.

– Ни много ли на себя берет господин лейтенант?

– Господин юстициар, – голос посыльного стал тише, но Ярре точно знал, что услышит в следующую секунду, – командор убит.

– Очень интересно, – Ярре закинул руки за спину и взглянул на затихших солдат стражи, – ну что ж, поехали. Господин помощник, я полагаю, вам тоже нужно проехать со мной.

Через минуту он, сидя в крытом экипаже, смотрел в окно, дожидаясь пока Малверст прочистит желудок. И вот они уже тронулись и уже далеко отъехали от площади, но у него перед глазами все еще висела в петле немыслимо изуродованная и искалеченная мадам Павлиетта, а над рассеченной грудью висела грубая деревянная табличка, украшенная надписью «ВЕДЬМА».