Боярин Ламтюгов Василий Кириллович, представлявший интересы Смоленского княжества в Москве, приказал остановить его автомобиль возле штаба посреди Смоленска. Пока сюда еще не доставала артиллерия врага, и у него было немного времени, чтобы лично поговорить с воеводой и попытаться образумить его. К князю идти на встречу точно смысла нет – тот безумец ни за что не отступится, а вот Шеин… Да что Шеин? Еще один упрямец, который скорее погибнет, чем уйдет с дороги. Но попытаться стоит. Недаром же ему, Василию Кирилловичу Ламтюгову, члены Картели преподнесли дар – загородный дом всего в паре часов от Стокгольма. Отличный вариант – подальше от этого бурлящего котла, который в любой момент может взорваться, а там уже и не знаешь кто попадет под горячую руку недовольных.
– Михаил Федорович, как рад вас видеть в добром здравии! – натянутая улыбка на лице боярина была визитной карточкой Ламтюгова. Сколько успешных сделок ему удалось провернуть, начиная общение вот так.
– И тебе не хворать, Ламтюгов, – отозвался Шеин и лишь на мгновение бросил взгляд на боярина, чем вызвал его негодование, которое тут же пришлось скрыть. Заносчивый вояка даже не удостоил его своим вниманием! Нет, дом под Стокгольмом куда важнее личных амбиций.
– Я к тебе с новостями из Москвы. Говорят, император-то ненастоящий. Лжеиван сидит на троне империи, а ты тут, Михаил Федорович, его защищаешь.
– Какой же он ненастоящий? Только вчера был здесь, или вы, пока Его Величество на линию фронта пожаловал, за его спиной успели интриг наплести? Ты смотри, прям как бабы-ткачихи, ну!
– Значит, защищаешь самозванца? – сощурился боярин.
– Я не императора защищаю, Василий Кириллович, а родную землю. Как по мне, вообще плевать кто там на троне сидит. Главное, чтобы держава крепкая была и людям жилось свободно.
– Так собирай своих орлов, и давай на Москву. Вот выгоним самозванца, тогда и будем о родной земле думать.
– Что же ты мне предлагаешь? Если мы сейчас уйдем, Смоленск весь полякам и литовцам останется. А о людях ты подумал? Нет, пусть там в Москве разбираются, а мы на своем месте останемся. Кому-то же надо родной дом защищать.
– Уходить надо, воевода. Бросать все и уходить. Борьба и смерть за ложного императора не стоят твоей жизни и тысяч жизней твоих людей.
– А Смоленск, его жители и земля наших предков стоит того?
Шеин посмотрел на Ламтюгова так, что от боярина не скрылась откровенная усмешка.
– Положим, ты уйдешь, Василий Кириллович. Пусть даже я уйду. Но как сможет уйти он? – Воевода кивком указал на свой портрет, висящий на стене, который ему подарили в честь победы над литовским войском на Западной Двине двадцать лет тому назад. – Ты ведь понимаешь, что воевода Шеин – это символ Смоленщины. Каждый второй защитник княжества идет в бой, зная, что воевода рядом и знает что делает, что даже если ему придется сложить голову в этом бою, это будет не напрасно. А ты предлагаешь мне просто так взять и уйти подобно битой собаке? Нет, Василий Кириллович. После князя Шеин – последняя надежда Смоленска и он либо отпразднует победу с уцелевшими, либо погибнет в бою.
– Безумец! – выпалил Ламтюгов. Судя по его состоянию, он отчаялся склонить воеводу на свою сторону, и сейчас боярина трясло от волнения. Перспектива получить загородный домик в живописных местах, таяла как сон. Он никак не мог понять, что потомок великого русского военачальника, снискавший не меньшую славу, так легко пойдет на смерть, имея массу возможностей спасти собственную жизнь. – Вы все погибнете! Вы ведь даже не видели сколько их там. Двадцать тысяч идет на Смоленск с трех сторон, а впереди идут Тевтонские псы – элита из наемников Германской империи. Смоленск падет, а через месяц-другой придет черед и Москвы!
– Посмотрим! – сухо отозвался Шеин. – А теперь марш отсюда и прекрати сеять панику, иначе по законам военного времени… сам понимаешь.
– Меня, боярина как собаку на суку вздернуть решил? Ну, Шеин, тебе это так просто не сойдет с рук!
Ламтюгов круто развернулся и зашагал прочь из штаба. На самом же деле, его колени тряслись от страха. Потерять загородный домик в живописном месте – это одно, а вот потерять жизнь и все сразу, накопленное за долгие годы боярской жизни – совсем другое, и второй вариант болтаться на ветке был куда страшнее. Пёс с ним тем домом, Шеиным и Смоленском. Если его не ждут в Швеции, он сам отправится туда. Благо, можно добраться до Архангельска, а там сесть на первый же попавшийся корабль, идущий на запад. Оставаться в империи, которая трещит по швам, Ламтюгов не захотел.
***
Встреча с ребятами из нашей сотни выдалась теплой. Ей все также командовал майор Булатов. На месте встретились с Фрязиным и Суровцевым, которые оправились после ранений и вернулись в строй. Тут же были Буров, Аглицкая и Матвеев. Остальные ребята располагались немного на других позициях и увидеться сними не вышло. Хотя, там и встречаться было особо не с кем. Головина и Арнаутова с Елизаровым я и видеть не хотел, а на Аглицкую насмотрюсь в академии. А вот встретить живыми и здоровыми Макарыча с Климом был очень даже рад.
– По какому поводу веселье? – тут же к нам в блиндаж спустился капитан Гордеев. – О, Архипов вернулся!
Услышав о моем возвращении, подтянулись ребята из механизированного взвода.
– Гера! – ко мне шагал, улыбаясь во весь рот, Булычев. – Ты-то здесь какими судьбами?
– Ну, много наших ребят выбили во время боев в Полоцком княжестве, так что нас посадили на позиции механиков. Я Барсом управляю, а есть ребята, кому и в Витязя позволили забраться. Мы вас прикрывать будем во время боя, так что не волнуйтесь!
Булычев махнул рукой и помчался обратно к мехам, потому как им поступила команда готовиться. Мы же устроились справа от озера, не позволяя противнику обойти наши позиции с фланга.
– Ребята, есть идея! – стоило мне взглянуть на прошлогодний густой камыш, который доходил метров до трех в высоту, как я вспомнил наш разговор с дедом. Он ведь никогда ничего не говорил понапрасну. Если сработала связь, родственники непременно постараются передать что-то важное.
Срубить камыш оказалось делом нехитрым. Укрыли свои позиции и схоронились.
– Ребята, гляди что за штуковина плывет! – Макарыч указал пальцем в небо, где двигался летательный аппарат.
– Так это же дирижабль! Что, такого раньше не видели? – я посмотрел на остальных и понял, что для этого мира дирижабли в диковинку. Видимо, подкинули союзники новинку в вооружении. Эх, это они еще наши беспилотники не видели…
– И что нам ждать от этой дряни?
– Воздушную разведку в первую очередь. Ну, и бомбы тоже могут прилететь, причем, неслабые.
– Сейчас я ее проверю на прочность! – Клим потянулся к своей чудо-винтовке, но я его остановил.
– Тихо! Во-первых, испортишь нам все прикрытие, а во-вторых, только патроны почем зря истратишь. Вероятность, что получится разорвать обишвку в клочья крайне мала. Такие штуковины способны подкачивать воздух и выдерживать даже небольшие пробоины.
– И что нам делать? Ждать, пока он сбросит нам на головы бомбы и уплывет обратно? – закипал Гордеев.
– Нам – ждать нападения пехоты и мехов, а дирижаблем займется артиллерия.
Мысленно связался с псиоником, который был приставлен к артиллерийской батарее. Очень скоро в небо взлетели первые снаряды, которые прочертили воздух и начали разрываться при попадании в дирижабль. Начиненные шрапнелью снаряды наносили критические повреждения летательному аппарату, и очень скоро тот загорелся прямо в воздухе и рухнул на позиции своих же союзников, вызвав панику в рядах поляков.
Нам это оказалось только на руку, потому как атака захлебнулась и полякам пришлось срочно отступать, чтобы перегруппироваться. Но выиграть удалось лишь полчаса. Новая атака пошла на наши позиции, рядом била артиллерия, но нас не трогали. А потом пехота при поддержке мехов пошла в обход озера и вышла прямиком на наши позиции. Значит нет среди них сильных псиоников, которые идут впереди и прощупывают почву ментальной сетью.
– Пли! – скомандовал Булатов, когда между нами осталось меньше сотни метров, и прозвучала одновременно сотня выстрелов. Два Змия и Базилевс загорелись, с дюжину бойцов рухнули, словно подкошенные.
Пораженный неожиданной атакой враг залег и попытался уйти с простреливаемой позиции, потому как сейчас они были как на ладони. Пользуясь случаем, в атаку пошли наши мехи.
– Ребята, поможем нашим! – скомандовал Булатов, поднимая нашу роту в атаку.
Нам удалось продавить фронт метров на триста, пока не столкнулись с жестким сопротивлением. Все это время противник отступал и нес потери. Вот только теперь против нас бросили мехов, а наши мехобои не справлялись с таким настиском. В отсутствие вражеских псиоников, я сливал свой дар на фантомы – каждую минуту появлялось три-четыре иллюзии мехобоев, которые занимали окопы и вроде как даже вели стрельбы по мехам. Их утюжили всем, что только было под рукой, давая реальным ребятам время и шанс.
Барс, в котором сидел Булычев, оказался подбит и не смог самостоятельно выбраться с поля боя. Надеюсь, с Герой все в порядке. Вот только рано или поздно его примут в оборот. Один из Витязей превратился в груду искореженного металла после плотного огня вражеских мехобоев. Ситуация становилась критической, но отступать было некуда. Нам оставалось только стараться подойти поближе и попытаться взорвать мехов гранатами.
Одна из гранат прилетела со стороны поляков прямо под ноги Климу. Парень испуганно отшатнулся в сторону, а Гордеев не растерялся и закрыл парня своим телом.
– Живите, мальцы! – крикнул капитан, прежде чем граната взорвалась. Старик сполз, а сквозь его шинель проступали кровавые пятна. Подскочил к нему и вылил обе фляги – сначала обработал мертвой водой, а потом сделал повязку из живой воды.
– Где сестры? Его нужно срочно к целителям, шанс есть!
Две девушки тут же понесли Гордеева, а мы рассредоточились по местности, чтобы вторая граната не прилетела туда же. Бой и не думал прекращаться, и над нашими головами свистели пули.
– Сейчас! – две моих иллюзии выскочили одновременно по краям траншеи и помчались вперед. Естественно, буквально через пару мгновений они оказались уничтожены прицельным огнем. Но это дало возможность ребятам пробежать несколько метров до следующего укрытия. Как только мехи переключились на них, настал мой черед бежать.
Прыгнул в яму, оставленную после взрыва артиллерийского снаряда. Говорят, бомба два раза в одно место не падает, вот и проверим. Совсем рядом ощущал тяжелый шаг меха. Кажется, Змий. В любом случае, кто бы там ни оказался, на ближней дистанции он смертельно опасен. Если заметит – мне конец. Не дышу и стараюсь сделать вид, что вообще меня не существует. Стоп! А если создать иллюзию, что здесь растет куст? Пара секунд провозился с визуализацией и готово!
Я кустик-кустик-кустик, совсем не мозгокрут, а если скажет кто иначе, не верь – безбожно врут!
Мех проходит мимо, поливая ребят очередями из пулемета, сопла горят, готовясь в любой момент изрыгнуть струю жидкого огня. Не выйдет! Швыряю гранату прямо в бак с жидким огнем. Взрыв, и мех вспыхивает, словно спичка, поднесенная к костру. Вот только моя маскировка теперь бесполезна. Британский Райордан несется ко мне на полной скорости и уже готовится меня разорвать. Ребята не успевают помочь, а рука сама тянется к талисману, подаренному Полиной. Точно!
Швыряю еще одну гранату прямо под ноги Райордану и активирую камень. Меня окутывает защитный купол, который закрывает от атаки меха, а заодно и от летящих во все стороны осколков. Готов!
Земля трясется подо мной, и я понимаю, что на этот раз мехи приближаются с нашей стороны, а рядом со мной в яму падает Макарыч.
– Наша масть пошла, Андрюха!
– Это что еще за образина? – невольно повернулся в сторону огромного меха, который шагал мимо нас. Метра четыре высотой, мощная ходовая и две башни, оснащенные пушками и пулеметами. Настоящая ходячая крепость. Земля начинала трястись, когда он поставил огромную ногу.
– Царь-мех! – гордо выпалил Макарыч. – Сейчас он полякам даст прикурить!
Естественно, меха заметили издалека. Трудно проморгать шагающую стальную гору, которая возвышается над землей. Один из снарядов угодил в меха, но он даже не покачнулся, а вот мы попрятались в окопы, чтобы не зацепило осколками. Еще пара снарядов упала рядом, а потом начался сущий ад. Наводчики, сидящие внутри царь-меха, обозначили цели, откуда велся обстрел, а канониры начали работать по координатам. Две крупные и две более мелкие пушки начали палить одна за другой, перемалывая позиции врага. Следом за царь-мехом пошли Витязи. Штук восемь, не меньше. Один из мехов вспыхнул и остановился, а потом по нему начали массово отрабатывать пушки врага.
– Мехобоев подтянули, ты гляди! – выругался Макарыч, настреливая в сторону польских блиндажей. – Давайте, парни, надо прижать их, пока они мехов наших не побили.
Правда, уже через минуту появились Барсы, которые ринулись к вражеским укреплениям. Теперь я полякам не завидовал. Барсы предназначались как раз для борьбы со слабыми мехами и пехотой, и вот последним сейчас будет некисло. На каких-то частях фронта уже стрекотали пулеметы Барсов, а позже лязг железа и предсмертные крики слились в одну общую какофонию. Рядом все еще продолжали падать и рваться снаряды, но с каждой минутой все реже. Поляки попросту не ожидали прорыва в этой части фронта и не успели подтянуть сюда достаточное количество мехов, чтобы остановить контрнаступление. Те жалкие две роты мехов, которые стали на пути у нашей армии, были сметены за несколько минут боя.
– Виктория, господа! – Фрязин стянул с головы шапку и подбросил ее в воздух.