Мутный сероватый свет дождливого осеннего утра пробивался в окно, когда «граф» поднялся довольно бодрый и в хорошем расположении духа. За стеной, у хозяйки, пробило семь часов. Антошка еще спал.
При свете маленького огарка с иглой в руках «граф» занялся приведением в некоторую возможную исправность своего костюма. Дыры на черном лоснившемся сюртуке были зашиты, бахромки с конца штанин срезаны, и все платье аккуратно вычищено. Затем «граф» почистил сапоги и достал из маленького сундучка чистые воротники и манжеты. Когда все было готово, он вышел в кухню, вымылся и довольно долго и тщательно расчесывал свои кудреватые волосы и длинную бороду перед маленьким зеркальцем и привел в порядок ногти на своих красивых руках.
Покончив с туалетом, он снова вышел и, встретив хозяйку, с обычной своей галантностью пожелал ей доброго утра.
– Что так рано сегодня, Александр Иваныч?
– Дел сегодня много, Анисья Ивановна… Рано выйду со двора… Надо хлопотать за мальчика, понимаете?..
Он деликатно попросил насчет самоварчика и булки для Антошки, обещая сегодня же покончить маленькие счеты с хозяйкой, и прибавил:
– И еще покорнейшая просьба, добрейшая Анисья Ивановна.
– Что такое?
– Быть может, я сегодня не скоро вернусь, так уж будьте любезны, не откажите накормить мальчика.
– Не бойтесь, голодным не оставлю. Позову обедать, не объест! – не без обидчивости проговорила добрая женщина, которая не раз предлагала и своему жильцу поесть вместе с ней.
Она жалела «графа» и относилась к нему с большим участием. Хоть при найме комнаты это и не было оговорено, она подавала ему самовар и вообще старалась оказывать услуги. Жилец он был тихий и очаровывал хозяйку своим любезным и полным достоинства обращением.
– А вы, Александр Иваныч, насчет чего же, собственно, хотите хлопотать? Определить куда мальчика? – полюбопытствовала Анисья Ивановна.
– Вообще устроить… Ну, разумеется, прежде всего насчет денег… Надо же одеть и обуть его…
– Что и говорить… Совсем, можно сказать, голый мальчик… Где же вы, Александр Иваныч, полагаете достать?.. У сродственников?
– Да.
– Дадут? – недоверчиво спросила хозяйка.
– Рассчитываю. Я не для себя прошу.
– Ну, дай вам Бог, Александр Иваныч!.. Сами вот терпите, а за мальчика хлопочете… Да и насчет его документа схлопочите, а то старший дворник узнает… Как бы не было неприятностей.
«Граф» обещал похлопотать и насчет документа – он пойдет сегодня же к бывшему хозяину Антошки – и, поблагодарив квартирную хозяйку, хотел было уходить, как вдруг она сказала, понижая голос:
– Ведь вы не при деньгах, кажется, Александр Иваныч?
– Не при деньгах, Анисья Ивановна, но перед деньгами… А что? – шутливо спросил «граф».
– А то, что как же вы по делам будете ходить и по такой погоде… Ишь ведь дождь-то какой… Неравно и простудитесь… А вы бы в конке9… И я с полным моим удовольствием… Сколько вам будет угодно?.. Сорок копеек, а то полтину?.. Как получите, отдадите…
У «графа» что-то защекотало в горле, и теплое благодарное чувство прилило к сердцу, когда он ответил:
– Ишь вы какая… заботливая, Анисья Ивановна… Сердечно благодарю вас и не откажусь… Возьму двугривенный… В самом деле… в конке удобнее…
Анисья Ивановна отдала деньги и предложила зонтик.
– Удобный зонтик, по крайней мере дождь не промочит!
Но синий неуклюжий зонтик, видимо, шокировал «графа», и он отказался.
Вернувшись к себе, он застал Антошку уже вставшим и одетым в свое тряпье, с заспанным лицом, полным радости и счастья. Карие его глазенки весело улыбались.
– Доброго утра, Антошка! – приветствовал его «граф», протягивая ему руку. – Хорошо спал?
– Доброго утра, граф… А спал я чудесно, граф.
– Ну что, здоров?
– Как есть вполне… И спина не болит… Хучь сейчас на работу…
– Ишь ты, выносливый какой… Вчера у тебя жар был… Я думал – заболеешь, а ты как встрепанный… Что, здесь лучше, чем у дяденьки?
Вместо ответа Антошка засмеялся и вдруг, охваченный радостным благодарным порывом, по привычке нищенки прильнул к его руке.
– Не надо… Не люблю, – промолвил «граф», отдергивая руку. – Никогда этого не делай… Слышишь?
– Вы не сердитесь, граф. Я больше не буду! – виновато промолвил Антошка.
– Да я не сержусь, голубчик! – улыбнулся «граф» и с нежностью потрепал Антошку по плечу.
– Не прикажете ли чего сделать, граф? Сапоги ваши почистить? Комнату подмести?
– Прежде всего я прикажу тебе идти на кухню и хорошенько вымыться… А вечером я тебя сведу в баню… Давно ты был в бане?
– Давно… И не упомню когда… «Дяденька» не посылал…
– Вот сегодня я поговорю с твоим дяденькой…
– Зачем? – испуганно спросил Антошка.
– Возьму твой документ.
– Какой документ?
– Такой… У каждого человека есть документ, чтобы знали, кто он… А ты не бойся… Теперь твой дяденька ничего не смеет тебе сделать…
– А ну как он придет сюда?
– Не придет… Я его так припугну, что он и не подумает прийти…
– Если бы и Нютку взять… Она ловкая девчонка…
– О Нютке, братец, потом подумаем…
Через четверть часа оба приятеля сидели за самоваром. «Граф» на постели, а Антошка напротив, на стуле. Анисья Ивановна деликатно подала не одну булку, а еще и большую краюху ситного хлеба… «Граф» выпил лениво стакан чая, покуривая скверную папироску, зато Антошка выпил целых три стакана, уписывая за обе щеки хлеб.
– Сыт?
– Сыт совсем… Покорно благодарю…
Антошке хотелось быть чем-нибудь полезным «графу», как-нибудь ему услужить, и он, увидев на столе письма, проговорил:
– Прикажите снести, граф?
– В таком костюме? – засмеялся «граф».
– Что ж костюм? Я привык… Я бы сбегал, граф. Только дозвольте.
– Вижу, что сбегал бы… Лаской из тебя хоть веревки вей!.. – вставил «граф» не совсем понятное для Антошки выражение. – А ты уж сегодня никуда не бегай, посиди дома… Видишь, какая погода… Я сам письма разнесу и вообще пойду по разным делам… К вечеру я вернусь… Обедать ты будешь с хозяйкой, с Анисьей Ивановной… Она, брат, добрая, хорошая женщина, Анисья Ивановна… Без меня ты можешь прибрать нашу комнату и помочь хозяйке, если что нужно…
«Граф» стал одеваться и, окончив одевание, имел довольно внушительный вид.
– Ну что, Антошка, как ты находишь мой костюм… Хорош?
– Чего лучше! – ответил восхищенный Антошка.
– Ну и отлично! – засмеялся «граф». – Кстати, ты не забыл адрес той барыни, которая звала тебя за одеждой?.. Я, быть может, и ее навещу…
– Он у меня записан. – Антошка достал из кармана штанов свою записную книжку.
– Ну-ка, давай ее сюда… Я посмотрю, как ты выучился писать… Гм… Недурно… весьма недурно… «Скварцова… Сергифская, пятнадцать»… Со временем можно будет и лучше… Выучимся… И писать, брат, выучимся, и арифметике, и истории… всему, Антошка, в школе выучимся! – значительно проговорил «граф», заставляя Антошку вытаращить от изумления глаза.
Он, признаться, подумал, что «граф» так себе… «хвастает», но из деликатности не заявил сомнения насчет возможности исполнить такое обещание. «Граф» сам нищенствовал – и вдруг… школа…
«Поди, все это денег стоит!» – подумал Антошка.
– Ну, брат… об этом после поговорим… вечером… А пока до свидания!
И «граф», надев чуть-чуть набекрень свой цилиндр, с важным и решительным видом вышел из комнаты, натягивая перчатки.