– Все живы? – коротко спросил Максимилиано, едва увидев Стрижа.
Тиаматец был облачён в эгиду с повреждёнными крыльями, что красноречиво говорило о состоянии репликанта. На поясе он закрепил “птицелов”.
– Да, – коротко ответил Лёха и, поколебавшись, всё же уточнил: – Как Арес?
– Плохо, – тяжело вздохнул Максимилиано и открыл дверь в одну из жилых комнат.
Увиденное не вызывало оптимизма. Существо, недавно бывшее репликантом, билось в оковах, рыча и щёлкая острыми зубами. Лишь спустя пару секунд Стриж осознал, что понимает его. Это было не похоже на привычную человеческую речь, а скорее на… музыку? Звучание, в котором нет четко выраженных, узнаваемых образов, но точно угадывается настроение, чувственное наполнение.
Ареса переполняла ярость с нотками обиды.
“Белочка, – мысленно позвал Лёха. – Ты понимаешь, что он говорит? Он вообще говорит?”
Демоница появилась в облике строгой то ли библиотекарши, то ли учительницы из фильма для взрослых. Из его начала, где все ещё одеты. Бросив снисходительный взгляд поверх узких очков, она высокомерно ответила:
“Конечно, понимаю. Но ты велел мне заткнуться, так что теперь разбирайся сам”.
Будь она материальна, Лёха своими руками удавил бы гадину. Нашла время обижаться и сводить счёты.
“Давай не сейчас, а? – попросил он. – Аресу нужна помощь”.
Демоница демонстративно опустила взгляд на беснующегося одержимого, затем с ухмылкой посмотрела в глаза Стрижу.
“Как по мне, он в полном порядке. Не считая оков”.
Лёха глубоко вдохнул, выдохнул, а затем как можно спокойней спросил:
“Что ты хочешь за помощь?”
Демоница победно улыбнулась, облизнула губы раздвоенным языком и прищурилась:
“Будешь должен мне желание”.
“Слишком размытая формулировка, – не согласился Лёха. – Мало ли чего ты захочешь”.
Белочка скривила недовольную гримасу.
“Желание в рамках разумного. Без убийств друзей, пожирания врагов и всего такого”.
Обещать что-то неопределённое демону не хотелось, но одного вида одержимого репликанта хватало, чтобы понять: меры нужно принимать как можно быстрее, пока ещё не поздно. Если уже не поздно.
“Может, сойдёмся на сытной кормёжке магами?” – попытался поторговаться Стриж.
“Я сыта, – объявила демоница. – Решай, нужна ли тебе моя помощь”.
Уже понимая, что в будущем он может серьёзно об этом пожалеть, Лёха коротко ответил:
“Нужна”.
Довольно улыбнувшись, демоница сообщила:
“Он в ярости, что ты и все остальные предали его. Предпочли ему чужаков”.
“Так дело не пойдёт, – прервал её Стриж. – Сделай так, чтобы я понимал его напрямую, без этих игр в пересказ. Ты же всё равно в моей голове”.
“Ещё немного, и я подумаю, что ты не рад меня видеть”, – подозрительно прищурилась Белочка.
“Не хочу тебя обременять и беспокоить по пустякам”, – сухо ответил Лёха.
Скорчив умилённую физиономию, демоница всё же посерьёзнела и напомнила:
“Наша речь не слишком похожа на вашу. Но я постараюсь облечь всё в наиболее понятные тебе образы”.
“Буду премного благодарен”.
Виски кольнуло болью, навалилась адская мигрень. Резко выдохнув сквозь сжатые зубы, Стриж схватился за голову, словно опасался, что та сейчас взорвётся.
– Командир, ты в порядке? – шагнул в камеру Максимилиано.
Диалога с демоном он слышать не мог, а потому резкое недомогание друга вызывало беспокойство.
– Сейчас буду… – тихо прошипел Лёха. – Симбионт устанавливает апгрейд.
– Не понял, – опешил от такого ответа тиаматец.
– Я смогу понимать Ареса, – морщась от боли, пояснил Стриж. – В теории.
– Ты не сможешь меня понять, даже говори мы на одном языке!
Осознание, что эту фразу произнёс не Максимилиано, пришло не сразу.
Повернув голову, Лёха встретился взглядом с чёрными глазами одержимого.
– Ты понимаешь человеческую речь? – спросил ошарашено.
– Да.
Рычание твари странным образом трансформировалось в понятные слова. Судя по лицу тиаматца, понятные только Стрижу.
– Ты помнишь меня?
– Да! Предатель!
Одержимый дёрнулся в цепях. К счастью, Максимилиано не стал рисковать и использовал оковы из сплава Древних, закрепив те так, что Арес не мог освободиться, даже переломав себе пальцы.
Уже не обращая внимания на головную боль, Лёха присел напротив репликанта, чтобы тот мог без труда видеть собеседника.
– Я тебя не предавал. Никто из нас. Ты потерял контроль над собой и стал опасен для окружающих. Как только вернёшься в норму, мы тебя освободим.
Тут он слукавил: давать Аресу полную свободу после этого срыва было бы опасно, но под присмотром пары друзей с птицеловами можно будет, по меньшей мере, выпустить его из камеры.
– Я в норме! – в ответе одержимого слышалась гордость. – Я стал намного лучше, чем был! Сильней, быстрей, эффективней! Вершина эволюции!
Последние слова странно задвоились, прозвучав одновременно как “вершина пищевой цепи”. Вероятно, для демонов это были неразрывные понятия.
– Ты перестал быть человеком, – напомнил о немаловажном обстоятельстве Стриж, не вдаваясь в ненужные сейчас тонкости терминологии. Человек, эльф, пустотник в данном случае – один хрен.
– Я никогда им и не был! – зло рыкнул Арес. – Я всегда был машиной для убийства. Просто теперь я стал совершенной машиной для убийства.
– А как же твои братья? – Лёха попытался воззвать к самому дорогому для репликанта.
– Братья поймут и оценят возможности, которые дарит симбионт. Они охотно станут такими же, как я. Вместе мы уничтожим всех, кто встанет на пути! Мы больше не будем жить по чужой указке, а заставим весь мир подчиниться нам!
“И после этого ты будешь утверждать, что он не в порядке? – Белочка присела рядом с одержимым и ласково потрепала того по макушке. – Он же просто лапочка. И, кстати, совершенно прав. Мы вершина пищевой цепочки этого мира. Мы должны править им”.
“Кажется, я начинаю понимать, как во главе империи оказался кто-то вроде нас”, – усмехнулся Лёха, вставая.
Максимилиано с тревогой смотрел на него, но ни словом не вмешался в разговор.
Продолжать беседу сейчас было бессмысленно, и Стриж покинул камеру, проследив, чтобы её заперли.
– Кто-то ещё видел его в таком состоянии? – уточнил он у тиаматца.
– Только Гюнтер, – ответит тот.
– Хорошо. Нужно переместить Ареса в лабораторию, – поколебавшись, принял непростое решение Лёха. – Максимально тихо, чтобы об этом никто больше не узнал. В лаборатории есть клетки для содержания демонов, значит, удержат и одержимого.
– Ты полагаешь, он уже не станет прежним? – севшим голосом спросил тиаматец.
– Не знаю, – честно ответил Лёха.
Больше всего сейчас беспокоили слова репликанта о его братьях. Что, если они не оценят того, как обошлись с Аресом? И сочтут, что подобное “усиление” как раз то, что им и нужно?
И что делать в таком случае? Устраивать резню друг с другом?
“Звучит как план”, – одобрительно оскалилась Белочка.
Стриж оставил реплику без ответа.
– Я соберу всех на другом этаже. А вы с Гюнтером протащите Ареса в лабораторию и закройте ему доступ к порталу. Ниэль пока заприте в комнате, переживёт.
Вид у тиаматца был мрачный, но возражать он не стал. Разумность такого решения сомнений не вызывала.
– Где пленный Паук? – вспомнив, наконец, о том, что ещё недавно считалось одной из основных целей налёта, спросил Лёха.
– В комнате Вивьен, – кивком указал направление Максимилиано. – На случай, если на нём есть “следы”. Надёжно зафиксирован, глупостей не наделает.
– Молодец, – похвалил Стриж.
В новых обстоятельствах допрос пленника уже не казался первостепенной задачей.
Общий сбор состоялся на уровне выше портального, на просторной террасе, некогда бывшей частью ангара для летающих колесниц. Это позволяло одновременно держать в поле зрения купающуюся Вивьен и заглушить шумом моря и криками чаек звуки, которые неизбежно возникнут при перемещении одержимого. Да и вид на едва одетую Вдову, чего уж, тоже изрядно отвлекал внимание от происходящего у портала.
Выглядели пустотники гордыми хорошо проделанной работой. На нескольких бойцах белели свежие повязки. Всё же без ранений не обошлось, а регенерация от амброзии была ускоренной, но не мгновенной.
В стороне от всех расположился марсианский инженер Фанг Питерс, недовольно косясь на незнакомого Лёхе пустотника. Тот стоял с кислой миной, скрестив руки на груди.
– Кто такой? – нахмурился Стриж.
– Спасённый с тримарана, – мрачно ответил Фанг.
– Всё плохо?
– Всё отвратительно! – по-английски ответил новенький. – Это омерзительное сборище белых цисгендерных мужчин, которые даже не могут усвоить мои местоимения: она, они!
Лёха ошалело моргнул от таких новостей. Всё ещё надеясь, что понял неверно, он уточнил:
– Женщину после смерти переместили в мужское тело?
Такого они ещё не встречали, но исключать подобное было глупо. Пока не удалось выяснить по какому принципу души людей помещали в пустующие тела эльфов, нельзя было исключить и путаницу.
– Мы – гендерквир! – гордо сообщил новенький.
– Чего? – не понял Стриж.
“Гендерквир” устало закатил глаза, презрительно фыркнул и снизошёл до пояснения:
– Мы – небинарный человек, наши местоимения – она, они. И нас возмущает, что теперь наша кожа – белая!
Судя по кислому лицу Фанга, английский он понимал и слышал это не в первый раз. К счастью для остальных, ответы новенького были просто сотрясанием воздуха на незнакомом языке. Оставалось только гадать, что “примитивы” сделают с мужчиной, который решил считать себя то ли женщиной, то ли хрен пойми кем.
“Родила царица в ночь не то сына, не то дочь; не мышонка, не лягушку, а неведому зверюшку, – нараспев процитировала Белочка. – Александр Сергеевич просто опередил своё время. Вот что значит гений!”
“Понять бы, что теперь с этой неведомой зверушкой делать”, – мысленно протянул Стриж.
Вслух же сказал:
– Так, они, идите, погуляйте пока по бережку, искупайтесь в море, а мы поговорим о делах.
Остальные удивлённо уставились на командира, не понимая, к кому он обращается.
– А кто ты такой, чтобы указывать что нам делать?! – тут же взвился или “взвилась”, или “взвились” новенький, так и не назвавший своего имени.
На этом терпение Стрижа лопнуло. На кону было слишком много настоящих, серьёзных проблем, чтобы тратить время на знакомство с ротой тараканов в чужой голове.
– Бьорн, Архелай, вышвырните новенького поплавать и освежить голову, а потом возвращайтесь.
Путь к подножью пирамиды пролегал достаточно далеко от портала, так что можно было не волноваться, что “примитивы” увидят или услышат Ареса. Хотя, может, и стоило запереть новенького вместе с одержимым репликантом на несколько минут. Есть шанс, что от шока, по крайней мере, у одного из них мозги встанут на место.
Привычные к более суровым наказаниям бойцы прошлого без вопросов схватили возмущённо заверещавшего “небинарного человека” и уволокли прочь.
– У новенького проблемы с головой, – пояснил удивлённо взирающим на это пустотникам Лёха. – К оружию не подпускать, заданий ответственней мытья пола и посуды не поручать, по возможности присматривать.
– Может, тогда изолировать его? – задал резонный вопрос гефестианец Баккер.
– Сперва дадим шанс, – подумав, ответил Стриж. – Вдруг на что-то сгодится.
Чем “гендерквир” может навредить сейчас, он придумать не смог. Оружие, как и трофеи из замка Пауков, уже перенесли на научную базу. Тут не было ничего ценного, кроме личных вещей и пленного Паука, надёжно запертого в камере Вивьен. Разве что портал сейчас настроен на перемещение в лабораторию, но там вход перекрыт клеткой-тамбуром с охранным плетением, опасным даже для пустотников. И отключить его чужак не сумеет.
Как только вернётся Миа, нужно будет озадачить её перенастройкой зеркала с полным запретом перемещения “небинарных людей”.
Снизу донёсся возмущённый вопль, за которым последовал громкий всплеск.
“Ты просто недалёкий, зашоренный, цисгендерный, маскулинный мужлан!” – тут же пожаловалась Белочка, появившись закутанной в радужный флаг.
“Всегда знал, что всё это от Лукавого”, – мысленно хмыкнул Лёха и, не обращая больше внимания на “глюк-парад”, вернулся к общему собранию.
– Поздравляю, друзья, – начал он, когда широко ухмыляющиеся Бьорн и Архелай вернулись. – Наш отряд прошёл боевое крещение. Операция по добыче вражеского “языка” завершилась успешно. Мы сделали даже больше запланированного, не только добыв пленника, но ещё и так врезав вражинам по мордасам, что они теперь не скоро очухаются. К сожалению, ранен Арес. Сейчас он проходит лечение на основной базе.
Пустотники встревоженно загомонили, но Стриж взмахом руки оборвал шум.
– Арес выживет, – сказал он. – Ничего опасного, но поваляться на койке ему придётся. Главное, чтобы этим наши потери и ограничились.
– Его можно навещать? – спросила Мун Хё.
– Пока нет, – качнул головой Стриж. – Но как только пойдёт на поправку, то навещайте, сколько душе угодно.
Как ни мерзко врать, но сейчас другого варианта не было. Оставалось лишь надеяться, что репликанта удастся вернуть в норму. Молчаливый искусственный солдат действительно стал всем другом. В нём удивительным образом сочетались хладнокровная жестокость, детская наивность и верность тем, кого Арес считал своими близкими.
– Сейчас отдыхайте. И приглядывайте за гостями, – напомнил Лёха, кивнув на окно. – Я пока побеседую с нашим пленным.
– С тобой пойти? – спросил Погорелов.
– Не, справлюсь сам, – отмахнулся Лёха. – Чай оно не в первый раз. Отдыхай.
И вышел из зала.
Пленный сидел в камере, ошалело крутя головой. Он никак не мог поверить в реальность происходящего. Да любой на его месте впал бы в шок, захвати его ожившие персонажи легенд, владеющие знаниями, недоступными людям.
При виде Стрижа он подобрался и попытался напустить на себя гордый и самоуверенный вид, но в его глазах таился страх. На запястьях пленника красовались кандалы из “хладного железа”. Цепь тихо позвякивала, выдавая нервозность Паука.
Пустотник, усмехнувшись, облокотился на стену и, достав кинжал, отрезал тонкий ломтик от прихваченного по пути куска ветчины.
– Вот так же я буду резать тебя, если не получу нужные ответы, – проинформировал он пленника и отправил ломтик в рот.
Паук обалдело смотрел на невиданное зрелище. Эльф, поедающий мясо, выпадал из привычной картины мира. Ведь всем известно, что Проклятые едят лишь растительную пищу, как им завещано предками, и скорее умрут, чем осквернят тело “кормом” презираемых ими людей.
– Итак, – проглотив ветчину, Лёха отрезал ещё один ломтик. – Что надумал?
Вздрогнув, пленник уставился в пол и глухо отозвался:
– Я ничего тебе не скажу, Проклятый. Давай, режь меня на куски.
– Решил поиграть в героя, – Стриж разочарованно цыкнул. – Зря. Ты всего навсего потратишь моё время, а себе причинишь лишние боль и страдания.
И, вспомнив слова Ареса, так напугавшие Вивьен, добавил:
– Но это не самое страшное в пытке. Куда страшнее ждать, когда боль прекратится, и надеяться на лучший исход. Потому как его не будет. Да ты, наверное, и сам не раз видел, что после некоторых пыток остаётся лишь добить жертву, дабы избавить от мучений.
Паук сглотнул и упрямо сжал челюсти.
Но Лёха видел, как пленник, что называется, “поплыл”. Тихая жизнь садовода в хорошо охраняемом замке не подготовила его к такому повороту судьбы. Скорее всего, Паук уже забыл, когда ему причиняли боль. И теперь нужно было лишь дожать его, чтобы раскололся от макушки до пяток.
– Ну, раз ты такой упрямый… – вздохнул Стриж, убирая ветчину в поясную сумку. – Сейчас будет очень больно.
И, ухватив пленника за волосы, задрал тому голову.
– Сначала я выколю тебе глаз, – буднично сообщил Лёха. – Это дикая боль. Но она заставит тебя подумать, стоит ли геройствовать дальше.
– Стой! – воскликнул Паук, завороженно уставившись на замершее перед лицом лезвие. – Я расскажу, что знаю! Но я простой садовод, мне не доверяют никаких секретов!
– Ну, так садовод мне и нужен, – широко улыбнулся пустотник, отпуская пленника. – Не зря же мы тебя пригласили, барон Рифа.
То, что Проклятым известно его имя, ошеломило Паука. Ведь помимо имени, они могли знать про него гораздо больше, и легко поймают на вранье. После чего действительно будут пытать.
Ход мыслей Рифы легко читался по его испуганному и одновременно напряжённому лицу.
– Будешь сотрудничать, и твоя семья не пострадает, – добавил Стриж.
– Они у вас? – вскинулся Паук.
– Пока нет, – Лёха особенно выделил интонацией слово “пока”, чтобы у пленного не осталось никаких сомнений в том, что Проклятые легко расправятся с его близкими.
Это окончательно сломило волю барона.
– Спрашивай, – тихо сказал он, опуская голову.
Удовлетворённо хмыкнув, Стриж задал первый вопрос:
– Как вы получаете саженцы?
– Не знаю, – мотнул головой пленник. – Клянусь женой и детьми, не знаю! Это тайна, которой владеет лишь графиня! Я только слежу за ними в саду, а откуда они берутся, ведать не ведаю!
– Вот как? – кинжал в руке Стрижа вновь нацелился на Рифу. – И никогда не хотел узнать?
– Я не самоубийца! – истово воскликнул Паук. – Посягнувший на тайны клана умрёт так, что даже демонам станет страшно! А его семью утопят в реке!
Не отводя взгляда от кинжала, он торопливо продолжил:
– Ты можешь мне не верить, но я говорю правду!
Звучало правдоподобно. Кланы хранили свои тайны, допуская к ним лишь избранных. И пустотникам не повезло взять кого-то недостаточно осведомлённого.
– Хорошо, поверю, – смилостивился Стриж. – Но тогда возникает закономерный вопрос: что ты вообще знаешь? Может, просто кинуть тебя на корм рыбам, раз уж ты такой бесполезный?
Рифа вытаращился на него полными ужаса глазами и затараторил:
– Я знаю, как делать удобрения и ухаживать за саженцами! Умею лечить их болезни, избавлять от вредителей!
– Болезни? – насторожился Лёха.
О том, что деревья болеют, он знал. Но не думал, что магическая амброзия тоже может подхватить заразу.
Уход за саженцами оказался куда труднее, чем он себе представлял.
– Что за болезни?
– Плодовая гниль, мучнистая роса, парша… – заторопился Рифа.
– Достаточно, – оборвал его пустотник.
Похоже, Рифа проживёт подольше. Пока не передаст свои знания пустотникам.
– Перейдём к удобрениям. Итак. Рифа, как их делают?
– Нужно золото, – быстро ответил пленник. – И туши демонов.
– Продолжай, – подбодрил его Стриж.
– Туши измельчают, – тон Паука стал увереннее, – и кидают в чан, наполненный Кровью Древних…
– Что за Кровь Древних? – перебил его пустотник.
– Жидкость, в которой растворяется золото, – пояснил тот. – Очень плохо пахнет, цветом похожа на медовое пиво. Мы покупаем её у Грозовых Сов, они лучшие алхимики.
– Царская водка… – понял Лёха, вспомнив рейд в Серебряный Полоз. На складе у рудника хранились запасы кислоты, которую пустотники применили против големов.
Значит, этот компонент можно купить у Грозовых Сов. Или украсть.
Рядом возникла Белочка в типичном облачении “белого рэпера” и, сдвинув солнцезащитные очки на нос, ухмыльнулась:
“Мама, айм криминал!”
Лёха не счёл нужным комментировать эту выходку.
– Что? – спросил пленник, не понявший реплики про “царскую водку”.
– Продолжай, говорю, – отмахнулся Стриж. – Итак, кидаете в чан с Кровью Древних. Что дальше?
– Добавляем золото, – послушно заговорил Рифа. – И варим. Потом, как сварится, добавляем ароматическое масло.
И уже не дожидаясь вопроса, добавил:
– Я умею его готовить, нужны только ингредиенты.
– Грамотный?
– Разумеется! – искренне оскорбился Рифа. – Я не сиволапый мужик…
– Вот и отлично, – прервал его пустотник. – Дам тебе бумагу и карандаш, подробно напишешь, что и в каких пропорциях нужно для удобрений и этого твоего ароматического масла.
Барон лишь покорно кивнул.
Покинув камеру, Лёха сразу увидел ожидающего его Максимилиано.
– Что-то случилось?
– Миа и репликанты вернулись.
Стриж ощутил причудливую смесь радости и беспокойства. Он хорошо помнил, как Арес мечтал заполучить такого же симбионта, как у него. И готов был поспорить, что возможности, которые дарил демон носителю, кажутся привлекательными и остальным репликантам. Ну а то, что симбионт жаждет убивать – разве минус для искусственно созданных суперсолдат?
Глубоко вздохнув, Лёха произнёс:
– Я расскажу им об Аресе и поведу пообщаться с ним. Предупрежу, что он может быть опасен, чтобы они не снимали эгиды. Ты и Виго должны ждать у клетки с птицеловами наготове. И прихватите один для меня.
– Зачем нам три птицелова для одного Ареса? – удивился Максимилиано.
– Это не для него, – мрачно отозвался Лёха. – Если репликанты решат освободить брата несмотря ни на что, мы парализуем их эгиды.
– И что дальше? – севшим голосом спросил тиаматец.
– Понятия не имею, – честно ответил Стриж.