Случилось это в те времена, когда ныне исчезнувший хутор Новораевский, тот, что подле Крюковской плавни обретался, жилым был. Обычное поселение, каких множество в те годы по всей земле Кубанской насчитывалось. Да только приглянулось чем-то ведьме залетной. Про то и сказ намечается.
Летала как-то ведьма по полям и лесам, станицам да хуторам, веселилась, – где ураганом деревца молоденькие посшибает, где озеро в болото переделает, а где на скотину морок напустит. Много дел натворила, уже и назад поворотить собиралась, да напоследок Новораевский приметила, решила в хаты позаглядывать, вдруг еще какая пакость на ум придет. Уже все дома в хуторе облетела, и вдруг в одном окошке парня увидала. Всем хорош, – статен, красив, одежда ладная. Загорелась ведьма: «Мой будет!» Сказала-то, сказала, а сделать как? Ей уж триста лет в обед, а молодцу двадцать пять от силы. Но на то она и ведьма, чтоб облик свой менять да чары колдовские напускать. Ненадолго призадумалась, после вихрем черным оборотилась и растворилась в ночи, будто и не было ее никогда.
На следующий день, едва рассвет забрезжил, по хутору новость распространилась, к старухе Ермолаевне, уж который год с кровати не встававшей, племянница из центра приехала – красавица, загляденье одно. Темная коса ниже пояса, глаза зеленющие, что камни драгоценные, кожа молочно-белая. Половина мужского населения сразу покой потеряла. В числе них и Михаил, старосты сын. Известно, во всем хуторе не сыскать молодца достоинствами равного. Девушки по нему тайно вздыхали, а он со всеми ровно – ни одна душу не затронула. Но едва приезжую молодицу увидал, будто шальной сделался.
– Женюсь, – говорит, – на Катерине, и точка.
Только девица с норовом оказалась, на ухаживания не отвечает, знаков ободряющих не подает, с другими парнями заговаривать не гнушается, верная примета, завлекает сильнее. Совсем молодец голову потерял, неделю ходил вокруг да около, а после уговорил батюшку сватов заслать. Катерине того и надо, только виду не показывает, как и положено, ни «да», ни «нет» не отвечает. Три раза сваты ходили, а в третий раз Михаил и сам пришел. Спрашивает его невеста:
– На какие подвиги, Михайлушко, ты для меня готов?
– Что ни скажешь, душа моя, все исполню, – разгорячился жених.
– А ежели пожелаю отца с матерью забыть, да со мной на чужую сторону перебраться, – сомневается красавица. – Поедешь?
Заколебался молодец, один он у родителей сын: «Кто хозяйство в наследство примет?», и против обычаев казачьих идти не следует, да под влиянием наваждения, подумал, может, какая из сестер приведет примака в дом, и говорит:
– Поеду!
Засмеялась Катерина, точно бубенцы литые зазвенели, только смех недобрый. Между сватами оторопь пробежала, один Михаил ничего не замечает, от молодицы глаз отвести не может.
– Согласна, – отвечает. – Только и ты помни, что слово дал.
А на хуторе жила девушка – Павлина, не просто нравился ей старосты сын, с детства глубокое чувство в сердечке своем держала. Но пока малолетствовала, ей и думать о том под запретом было, а как в невесты вышла, Михаил и не заметил, одно сказать – сестра друга лучшего, что самому родня близкая. Только не все такой близорукостью отличались, девушка славная выросла – русоволосая да голубоглазая, стройная точно березка, рукодельница-искусница, хозяйственная и к тому же добрая без меры, никому никогда в помощи не откажет. Многие заглядывались, только она все с выбором тянула, очень надеялась, что Михаил внимание обратит. Среди воздыхателей ее был парень один, жил с матерью-вдовицей, сильный и работящий, да «глазливый» сильно. Много раз люди замечали, что не скажет в сердцах, все исполняется. Стали даже поговаривать, словно Фрол с нечистой силой знается. А батько Аким клялся будто раз заполночь встретил Фрола, а у того рога на голове козлиные, но не поверили Акиму, что со старых глаз не померещится?
Только, видно, не почудилось старику, Фрол сразу в Катерине ведьму углядел, а как понял, кто перед ним, тут же сговариваться начал:
– Ты Мишку на себе поскорее жени, а уж тогда я к Павлине быстро найду дорожку, сейчас мне мало что подвластно, чувство верное защищает ее, никакие заговоры не берут. А как будет уверена, что потерян для нее друг сердечный, сама согласится женой моей стать.
– А моя выгода в чем? – набивает цену ведьма.
– Помогу тебе с хуторянами, – хмыкнул парень. – Сможешь пакостничать, сколько вздумается, малышню в свои сети завлекать, никто не догадается. Скажем, пошли гулять, вал посмотреть, да случайно в воду свалились. Я уже итак предпринял кое-что. Слыхала, к нам частенько станичный священник наведывался? Детей крестить, свадьбы играть, на путь истинный наставлять, так я его другими делами навьючил, он уже больше двух месяцев не показывается.
– Коли так, – протянула Катерина, недобро полыхнув глазами, – по рукам. Своды в ближайшее воскресенье устроим, – и прямиком к хате пошла.
А Фрол в другую сторону отправился. Не ведали только заговорщики, что подслушивали их. Маленький Ефим, младший братишка Павлины, случайно рядом оказался. Вовремя заметил тех двоих и за дерево спрятался, уж больно не хотелось ему на глаза показываться. Страшно ему от услышанного сделалось. Домой припустил, что есть мочи, и все выведанное сестре с матерью открыл. Затрепетала Павлина, а матушка не растерялась:
– Есть у меня водица святая, – говорит. – От самого Крещения храню, не истратила еще, а священник наш, когда последний раз был, иконой Божьей Матери одарил «Семистрельной», от нечистой силы, сказывал, хорошо защищает. А сделаем мы вот что…
Прошептав что-то детям, женщина ласково улыбнулась, да велела рот на замке держать, только в точности, что скажет, исполнять. Боязно было Павлине с Ефимом, да как матери ослушаться?
На следующее утро известно стало, своды у Михаила и Катерины в воскресенье намечаются.
Услышала «новость» Павлина, с лица спала, от колодца домой поспешила, а через пять минут Ефим оттуда выскочил, отбежал чуток, да будто невзначай с Фролом, с пахоты возвращавшимся, столкнулся.
– Куда бежишь, малец, дороги не разбирая, с кулаком моим «познакомиться» захотел? – угрожающе занес руку Фрол, хватая мальчишку за шиворот.
– Пусти, Фролушка, – заканючил Ефим. – Я за то тебе первому расскажу, что сестрица моя всем передать велела.
– Ну, – согласился парень, опуская кулак. – Что там за дела у Павлины творятся.
– Как узнала сестра, что свадьба в доме старосты намечается, объявить решила, кто первый к ней сватов зашлет, за того и согласится замуж выйти. Только уговор есть, в один день с Михаилом своды устраивать.
Усмехнулся Фрол, вот как быстро план его сработал! До воскресенья время есть, еще и старейшин традициями ублажить можно. Отпустил мальчишку, да велел никому больше об этом не болтать, а сам пошел сватов собирать. Ефиму то и нужно, домой воротился, предупредил матушку, что сделал все, как договаривались.
К вечеру вся семья в сборе была, а тут и сваты появились. Добром их родители невесты встретили и понять дали, что не откажутся в другой раз принять, а через несколько положенных дней и о сводах сговорились.
А вышло так, что дома двух невест новоиспеченных рядышком стояли, на то и был матушкин расчет. Воскресным вечером после соблюдения всех положенных обрядов, высыпали гости из обеих хат, в пылу веселья да гуляний увлеклись, в круг обе пары взяли. А тут и матушка Павлины подбежала. Не успели Катерина с Фролом понять ничего, а уж она кропить всех четверых святой водой начала, а перед собой икону «Семистрельную» держит, да молитву громко вычитывает. Зашипела ведьма, принимая настоящий вид, Фрол рогами и копытами обзавелся, ревут страшно, но ни шагу ступить не могут, а потом враз исчезло все. Смотрят люди, нет их земляка да молодицы пришлой, а на том месте куст чертополоха растет, и на нем два цветка ярко-малиновых гнездятся, будто огонь холодный горит.
Присмирели хуторяне, в себя прийти не могут, кто пьян был, и те протрезвели, что дальше делать не знают. На счастье, священник появился, из соседнего хутора в станицу возвращался, проездом в Новораевское и заглянул, все к нему, конечно, потянулись. Один Михаил стоит, будто пелена с глаз упала, огляделся и Павлину заметил, узнал и увидел вдруг зрением незамутненным. Разглядел, наконец, красоту ее. Видимо, к равнодушию его тоже Фрол руку приложил.
Как пересеклись взглядами молодые, так и предрешен итог оказался. Только на этот раз торопиться не стали, все честь по чести – и ухаживание, и сватовство. А осенью свадьба отгремела веселая и тут уж никакая ведьма бы не проскочила, потому как любовь настоящая.
А чертополох во всех дворах рассадили, священник объяснил, что нечистая сила его, как ладана боится, и никогда в хозяйство то не сунется, где растение это приветили. Уже и хутора того не осталось, затопила его вода из Крюковской плавни еще перед Великой Отечественной войной, а сказ о том, как нечистая сила в чертополох обернулась, живет, и нет-нет, да и высаживают особо суеверные хозяйки во дворах колючие кустики. Мало ли что, с нечистой силой ухо востро держать надо!