Она возвращалась домой в сумерках. Загорелись фонари, и в их свете кружились редкие снежинки.
«Первый снегопад. Так рано… – думала Настя, подставляя лицо снежинкам. – Странный был день, странный… И собеседование это… И Геннадий Борисович со своими насмешками…»
Подходя к подъезду, она заметила одинокого мужчину, сидящего на скамейке, явно кого-то поджидавшего. Скользнула равнодушным взглядом и отвернулась.
– Настя, – негромко позвал ее незнакомец. От неожиданности она вздрогнула, замешкалась на секунду, ей захотелось быстро шмыгнуть в подъезд, но она почему-то помедлила. А потом отступать было поздно. Незнакомец уже стоял рядом.
– Геннадий Борисович? – удивилась Настя. В голове мгновенно наступил хаос. Мысли кружились, как усилившийся снегопад.
– Что вы здесь делаете?
Его черное пальто было припорошено снегом, снежинки запутались в волосах. Наверное, он замерз, потому что был без шапки, а на улице заметно похолодало, да еще и ветер поднялся.
– Настя, нам надо поговорить, – заявил он.
Настя растерялась окончательно:
– О поступлении? – вопрос прозвучал тупо. Она это почувствовала.
– Не совсем, – отозвался он.
«Что же с ним делать? – попыталась собраться с мыслями Настя, – домой пригласить? Неудобно как-то… но почему неудобно? Он ведь преподаватель, представитель какого-то университета… кстати, я так и не поняла, какого. Но что ему от меня надо?».
– Я бы вас сейчас пригласила, да родителей дома нет, – залепетала Настя, – Пожалуйста, заходите вечером, – вежливо предложила она, указав на подъезд. Он проследил за ее рукой, покачал головой:
– Нет, это конфиденциальный разговор.
«Вот это номер! – растерялась Настя, – о чем таком он хочет со мной поговорить?».
– Ты не волнуйся, Настя, – почему-то он резко перешел на «ты», – это разговор касается непосредственно твоего будущего…
«Ого! Непосредственно моего будущего! Так почему же ты, Геннадий Борисович, не хочешь зайти ко мне домой и поговорить об этом с моими родителями? Нет, что-то тут не так».
– Думаю, вам все-таки, лучше поговорить с родителями, – сказала она вслух.
Но Геннадий Борисович и не подумал отступать. Он посмотрел прямо ей в глаза:
Настя поежилась под его взглядом, он почему-то, перестал ей нравиться.
– Родители здесь ни при чем, – его голос прозвучал негромко и вкрадчиво.
– Я вас не понимаю, – холодно ответила она, – извините, но мне пора домой. И решительно направилась к подъезду.
– Настя!
Он догнал ее, когда она уже открыла дверь. Она даже успела заметить, как в подъезде мигает лампочка под потолком.
– Погоди! – он схватил ее за локоть. Она хотела вывернуться. Но не успела.
Мир покачнулся. Земля рванула из-под ног, дом вместе с подъездом, мигающей лампочкой в полутемном вестибюле, лег на бок. Настя в безотчетном ужасе поняла, что она куда-то падает, и что это «куда-то» – бесконечность.
Потом мир потек, смазался, превратился в размытые серые тени и исчез. Вместо него наступило ничто, или нечто, где ничего не было, и быть не могло. Настя умирала, но смерть, почти захватившая ее, все никак не наступала окончательно.
– Извини, – услышала она на грани небытия, – в первый раз это неприятно…
Он отпустил ее локоть. Ноги не держали. Настя стала оседать, он подхватил ее. Сумка соскользнула с плеча и с мягким стуком упала.
Настя случайно прикоснулась щекой к жесткому ворсу пальто Геннадия Борисовича и ощутила запах сандалового дерева, шерсти и подтаявшего снега. Она резко отстранилась.
«Что это со мной было?» – успела подумать. Ее слегка мутило. Зато под ногами снова была твердая поверхность. Настя подняла голову, огляделась, и ее глаза расширились, она даже охнула вполголоса. Потому что вместо городского двора, многоэтажек и асфальта, вместо подъезда и вестибюля она обнаружила себя совершенно в другом месте.
Место это представляло собой весьма обширный зал, слабо совещенный, стены и потолок его терялись где-то там, их поглощал сумрак. Настя увидела необъятных размеров колонны из серого камня, колонны окружали зал, и, видимо, поддерживали свод потолка, который Насте так и не удалось рассмотреть. Он только предполагался.
Она, не веря своим глазам, медленно кружилась на месте, запрокинув голову. К горлу подкатила тошнота и, с трудом подавив ее, Настя постаралась взять себя в руки. «Это ничего, – уговаривала она себя, – это всего лишь галлюцинация… Он умеет насылать галлюцинации, только и всего. Если только… Если только он не отравил меня».
– Добро пожаловать в Резиденцию амритов, – бесстрастно сообщил Геннадий Борисович.
Настя пристально посмотрела на него, при этом она незаметно ущипнула себя за руку. Но ничего не изменилось. Безупречный Геннадий Борисович и помещение, где она оказалась, не исчезли.
Похититель приглашающим жестом указал на стул темного дерева с высокой прямой спинкой.
– Присаживайся, нам предстоит долгий разговор.
Настя неуверенно присела на краешек стула. Геннадий Борисович распахнул пальто, развернул к ней другой стул и уселся, забросив ногу на ногу.
Настя ждала. Похититель тоже, как будто ждал чего-то. Он задумался, опустив идеальную голову с идеальными черными кудрями:
– Анастасия, прежде всего, я хочу сказать тебе, что ты в безопасности. – Произнес он, наконец. – Я имею в виду абсолютную безопасность.
Настя невольно поежилась.
Что он понимает под абсолютной безопасностью? И вообще, что это за место? Она сжала зубы, чтоб не закричать, не расплакаться, не устроить истерику. Она старалась смотреть прямо на похитителя. Пусть не думает, что она боится.
То, что ее похитили, сомнений не вызывало.
Попыталась восстановить в голове произошедшее: снегопад… она подходит к дому, перед ней возникает Геннадий Борисович, они говорят, потом она хочет уйти, ей это почти удается, она распахивает дверь подъезда, он догоняет и хватает за руку, и… провал… видимо в этот момент, он что-то вколол ей.
А потом? Что было потом?
– Настя, ты меня слушаешь? – донеслось до нее.
«Что все это значит?! Где я?! Кто он такой?! Как долго я была без сознания?! Она представила себе, как ее, бесчувственную, заталкивают в подъехавшую машину, везут куда-то… На все это требуется время. А если так, то почему куртка до сих пор мокрая от снега? Да и пальто похитителя, и его волосы на них еще таяли снежинки… Значит… что это значит? Нет, нет, нет! Спокойно! Только не паниковать!» Настя попыталась вспомнить все, что она читала о похищениях.
– Что все это значит? – произнесла она вслух, стараясь, чтоб ее голос звучал спокойно.
– Об этом я и хочу рассказать, – отозвался Геннадий Борисович.
Настя сжала зубы и заставила себя смотреть прямо на него.
Он помолчал немного, изучая ее:
– Видишь ли, Настя, – медленно произнес он, не спуская с нее глаз, – я сожалею о том, что напугал тебя. Но у меня не было другого выхода, ты ведь не хотела меня слушать. А, меж тем, рано или поздно, тебе пришлось бы. И, на мой взгляд, лучше рано, чем поздно.
– Геннадий Борисович, вы считаете, что можно вот так взять и похитить человека, только потому, что он не стал вас слушать? – не сдержалась Настя. – Ну и методы у вас!
– Признаю, – легко согласился он, – не лучший способ расположить к себе. Но у меня не было выбора. Да, я забыл представиться, меня зовут Габриель.
– Ах, вот даже как! – возмутилась Настя, – и кто же вы такой на самом деле, Габриель? Что еще вы мне сообщите о себе?!
Настю буквально трясло от злости, а похититель оставался невозмутимым. И это бесило еще больше. Он слегка поморщился:
– Габриель – мое настоящее имя. – Он слегка поклонился, – И я не интересуюсь похищением юных девиц, с последующей их продажей в восточные гаремы. Твой случай абсолютно уникален. О себе могу сообщить, что родился очень давно, если тебе интересно, в южной Испании.
«Он сумасшедший! – мгновенно вспыхнуло в Настиной голове. – Нужно срочно бежать отсюда! Но как? А что если я нахожусь под действием гипноза? Ведь ясно же, ничего этого быть не может. Совершенно нереально!».
– Так вот, как я уже сказал, я живу не одну сотню лет…
– Подумать только! Вы хорошо сохранились, для своего возраста, – ответ прозвучал ехидно.
Он пропустил ее слова мимо ушей.
– Я такой не один. Нас девяносто девять.
– Почти сотня долгожителей! Не поделитесь секретом, как вам удается? – Настя больше не могла сдерживать себя. Она стала откровенно насмехаться.
– И ты – одна из нас, – невозмутимо добавил Габриель.
Настя вздрогнула. Она вспомнила дневниковую запись. Это что же, похититель каким-то образом добрался до ее компьютера, и теперь провоцирует ее? Нет, невозможно. Он просто чокнутый. Надо немедленно принимать меры.
Настя резко встала:
– Ну, все! Было очень интересно послушать. А сейчас мне пора. Где у вас тут выход?
Она решила: «Будь, что будет. Надо посмотреть, как он себя поведет, если я захочу уйти. Он, конечно, ненормальный, но с ним одним я как-нибудь справлюсь. Главное, чтобы у него не было помощников. С целым сумасшедшим домом мне не сладить».
Она решительно зашагала прочь от Габриеля. У всякого помещения должны быть двери, и у этого, кажущегося бесконечным, зала тоже. Ведь ее как-то сюда доставили. Значит, она сможет найти выход и выбраться отсюда.
– Настя! Подожди! – резко окрикнул Габриель.
Она вздрогнула, но не оглянулась.
Габриель, только что был за ее спиной, но в следующее мгновение уже стоял в проеме между колоннами. Настя несколько раз моргнула. И колонны и Габриель выглядели настоящими, а вот стены за колоннами не было. Все тот же густой сумрак, похожий на клубящийся дым. Настя зажала рот рукой. Сумрак шевелился.
– Я понимаю, тебе нужны доказательства. – Габриель возник рядом, в правой руке у него был нож, небольшой такой, с блестящим лезвием.
Настя шарахнулась в сторону.
Но Габриель почему-то не напал на нее. Он вытянул вперед левую руку, обнажил запястье и сказал:
– Смотри!
Лезвие полоснуло по коже. Настя тихо вскрикнула. Нет, не от вида крови. Ее пугал безумец и его нож.
Кровь обильно хлынула из раны. Она полилась на пол. Судя по всему, Габриель перерезал вены.
Настя во все глаза смотрела на его запястье, на алую струйку крови и никак не могла придумать, что же сделать, как его успокоить.
Между тем, он все так же стоял, протягивая к ней руку.
Кровь остановилась.
– Надо промыть и перевязать, – сказала Настя, – нельзя так делать, – добавила она. Вы же взрослый человек, должны понимать.
Габриель сделал шаг.
Настя взглянула на рану. Раны не было. На ее месте остался лишь затянувшийся шрам.
Габриель достал из кармана платок и неспешно вытер руку. На лице его Настя заметила брезгливое выражение. Габриель скомкал и отшвырнул платок.
– Вот так, – произнес он. – Хотя, для тебя это не новость. Ты ведь замечала, что с твоими ранами происходит то же самое.
– Я таких экспериментов не производила, – с трудом выдавила из себя Настя. Голос не слушался.
Он протянул нож:
– Попробуй…
– Нет, спасибо.
Габриель пожал плечами:
– Неприятно, конечно. Но, ради того, чтобы ты поверила, я готов перерезать себе горло.
Настя невольно взглянула на его длинную, загорелую шею с острым кадыком и отрицательно покачала головой:
– Мне не слишком хочется на это смотреть, – призналась она. В голове неслись мысли, перегоняя одна другую. «Габриель хотел покончить с собой у меня на глазах? Или, он просто блефовал? А этот фокус с располосованным запястьем? Допустим, на мне тоже все заживает очень быстро. Но ведь это не говорить о том, что… Он не бросился на меня с ножом, хотя в какой-то момент, я была уверена в том, что бросится… Он явный псих, но на психа не похож. К тому же, он приехал в наш город не один, а с группой преподавателей. Уж они-то должны были знать, с кем едут. Пусть объяснит!».
– Кто вы такой?! Чего вы от меня хотите!? – Вопрос сорвался сам собой.
– Настя, – голос его прозвучал гораздо мягче, – это я и пытаюсь тебе объяснить. Я понимаю, тебе трудно поверить, но я сказал тебе правду.
– Правду? – прищурилась Настя, – всю эту чепуху про долгожителей вы называете правдой? Вы мне еще скажите, что вы последний из вампиров, – она хмыкнула, – или, сколько вас там, девяносто девять?
– Настя, Настя, – он развел руками, – ну при чем тут вампиры?
– Тогда кто же? – прищурилась Настя, – полубоги, инопланетяне, демоны, ангелы?.. И с чего это вы взяли, что я та, кто вам нужен? Тоже, нашли избранную! Притащили куда-то, и мозги промываете! А я такая, прямо уши развесила и поверила! Хватит! – она даже ногой притопнула. – Ваш фокус не удался. Поищите другую дурочку. А я никогда ею не была, и надеюсь, не буду!
Габриель мрачнел, слушая, как она ругает его.
– Ведь предупреждал я Маркуса! – наконец, с досадой произнес он.
– Немедленно выпустите меня отсюда! – потребовала Настя, – а потом разбирайтесь со своими дружками.
– Тихо! – прикрикнул Габриель. Настя осеклась. Уставилась на него исподлобья. Что он еще выкинет?
– Когда тебе было восемь, ты проходила обследование в поликлинике, – быстро заговорил Габриель, – тебе сказали, что у тебя зрение не в порядке.
Настя подняла голову, ее глаза расширились от удивления:
– Откуда вы…
– Отлично, ты вспомнила, – кивнул Габриель, – кабинет врача находился в полуподвале, когда ты вошла в него, там была беловолосая женщина.
Настя вспомнила женщину с блестящими, как у куклы волосами.
– Она предложила тебе пройти в соседнюю комнату, – не отступал Габриель, – и ты прошла. Сама прошла! Так?
– Да чего вы привязались ко мне с этой комнатой! – закричала Настя, – ну, вошла, и что дальше?
– Как ты вошла? – Габриель внезапно успокоился, он сложил руки на груди и ждал ответа.
– Ногами! – огрызнулась Настя. – Там занавеска была, я ее отодвинула и вошла. Что тут такого?
– Ничего, – согласился Габриель, – если не учитывать того, что никакой занавески, как ты выразилась, да и самой комнаты не было.
– Что?! – Опешила Настя, – как это не было, если я своими глазами видела…
– Посмотри туда, – приказал Габриель и махнул рукой в сторону клубящегося сумрака. – Что ты видишь?
– Не знаю, – буркнула недовольная Настя, – похоже на дым или туман, очень густой.
– Пойдем! – он властно взял ее за руку, потянул. Она невольно подчинилась.
Вблизи сумрак обрел плотность, казалось, он затвердел, но все еще продолжал двигаться, перетекать и клубиться.
Стоило подойти вплотную, как Настя обнаружила, что это никакой не сумрак, а стена, сложенная из серого мрамора. Он был так гладко отшлифован, что из-за игры света казался живым. Настя вздохнула с облегчением. Вот все и объяснилось. А то мерещится непонятно что!
В стене была дверь. Простая, деревянная дверь, уже изрядно потускневшая от времени.
Настя обрадовалась. Вот он – выход. Она уже протянула руку, чтоб открыть дверь, но Габриель мягко остановил ее.
– Настя, как ты думаешь, что за этой дверью?
«Снова игры? Он испытывает меня? Нет, так я сама с ним с ума сойду!».
– Не знаю, – ответила она.
– А если подумать?
«Ну, ладно» – решила она. Прикинула на взгляд размеры зала и двери. Дверь была слишком маленькой для такого помещения, она могла вести куда-нибудь к запасному выходу, к служебным помещениям, на кухню, мало ли…
– Скорее всего, там коридор, – предположила Настя.
– И куда он ведет? – заинтересовался Габриель.
– Вам лучше знать! – огрызнулась Настя и рванула дверь на себя. Она ожидала увидеть что-то подобное. За дверью действительно оказался узкий темный коридор. Настя храбро шагнула туда и пошла вперед. От стен гулко отражались звуки ее шагов и шагов Габриеля. Коридорный мрак рассеивали редкие лампы, а впереди все так же клубился сумрак. Но Настя перестала его бояться.
– Здесь где-то должен быть выход, – негромко твердила она. – Ага! вот и он! – Настя наткнула на очередную дверь, не раздумывая, толкнула ее.
– Так я и думала! Кухня! – торжествующе заявила Настя.
Габриель с любопытством огляделся, казалось, он видит кухню впервые. Здесь было светло. По стенам поблескивала посуда на полках, шумели холодильники.
– Хм, действительно, – согласился он.
– Все просто! – Настя гордилась собой, – не надо быть гением, чтоб понять устройство любого дома. – Она обогнула разделочный стол и направилась прямо к следующей двери. – Так, тут кладовая. Значит, идем сюда, – и она распахнула следующую дверь.
– Вуаля! – Настя указала рукой на улицу.
– Браво! – Габриель несколько раз хлопнул в ладоши. – Не ожидал от тебя такой прыти. И что дальше? – спросил он.
– Дальше? – Настя вышла на крыльцо, осмотрела каменную ограду заднего двора, небольшой грузовичок, распахнутые ворота. Сквозь плиты пробивалась жухлая трава. Не было ни ветерка. Стояла мертвая тишина. У Насти поубавилось уверенности. Но она, все-таки, решилась и направилась к воротам. Габриэль не отставал, шел рядом, на лице играла улыбка; улыбка Насте не нравилась.
А за воротами она увидела серую равнину до горизонта и серое, низкое небо над ней. Точно, как в ее снах. Настя испугалась.
Оглянулась назад. И увидела скалу. Серую, одинокую скалу.