– Блин, сигареты забыла!
Алена взглянула пушисто.
В темно-голубых глазах плескалась грусть.
– Половина кайфа – коту под хвост.
С высокой сосны упал пласт снега.
Должно быть, его свалила какая-то птица.
Но казалось, что сама природа подтвердила слова.
– Сейчас принесу, – сказал я. – Схожу домой. Всего и делов.
– Сходишь? обратно домой?
– Ну да.
Я оглянулся.
Мы не успели углубиться в лес, только-только встали на лыжню.
До поселка отделяло метров двести: надо было лишь перебраться через сугробы и перейти местную дорогу.
Наш дом стоял на границе, сходить туда и сюда занимало от силы десять минут.
– Подожди здесь, я быстро.
Я воткнул палки в снег, нагнулся, отстегнул лыжи.
– Как я люблю тебя, Никитка, – сказала Алена. – Как я тебя люблю! Ты такой нежный и заботливый!
– И я тебе люблю, Аленка, – ответил я.
– Как жаль, что мы с тобой брат и сестра, хоть и двоюродные. Иначе…
– Но поцеловаться нам не запретит никто, – я покачал головой.
– Это точно.
Сестра подалась ко мне.
Я обхватил ее плечи, тонкие даже под курткой.
Наши губы соприкоснулись.
Милые мелочи радовали.
Особенно я любил целоваться с Аленой после того, как она выкурит тонкую душистую сигаретку.
Тогда от ее губ веяло чем-то нездешним.
В голову приходили всякие Кабо-Сен-Лукас, Сьюдад-дель-Кармен и Пуэрто-Кабесас, где когда-нибудь предстояло побывать.
В последнее верилось.
Ведь не мог такой человек, как я, провести всю жизнь между Бардой и Куедой.
I
1
Наши матери были не просто сестрами, а близняшками.
Они походили одна на другую, как два шарика из одного подшипника.
Единственное различие проявлялось в мелочи.
У матери на спине чуть ниже левого плеча имелись пять одинаковых родинок, расположенных почти как на грани игрального кубика.
У тети таких не было.
Дед с бабкой не загонялись, дочерей назвали элементарно, но созвучно.
Мою мать звали Ириной, тетю – Мариной.
Никто из наших родителей не мог быть отнесен к разряду «новых русских», поскольку они не владели собственным бизнесом, а работали на чужих предприятиях.
Но мы жили в элитном поселке.
Среди прочих особняков наш дом был не самым богатым, но не самым маленьким.
Тут требуется историческая справка.
Она может получиться запутанной, но иначе не объяснить.
Наш коттедж возник во времена, когда здесь была умирающая деревня – в живописном месте среди холмов и перелесков, недалеко от региональной трассы, в семи километрах от границы города.
Впрочем, тогда «коттедж» назывался просто домом.
Его историю начал покойный родитель Алениного отца.
Вслед за двоюродной сестрой я называю его «дедом», хотя он таковым не является, поскольку дядя не родной.
Тот дед был главным нефтяным начальником области – по сути, новым русским за государственный счет.
Обладая неограниченными возможностями и пользуясь государственным беспределом, он купил огромный участок с видом на лес, начал строительство.
Это случилось давно: мой будущий дядя Миша еще учился в школе.
Фундамент, который возвел дед, был циклопическим: оставалось выкопать бункер и посадить туда Гитлера.
Совершенно неожиданно деда сняли с работы и оставили без дел; вскорости он умер от инфаркта.
Дядя тоже стал нефтяником, но без поддержки отца не смог подняться в реально денежные сферы.
Однако участок остался за семьей.
Потом дядя женился на моей нынешней тете, а моя грядущая мама вышла замуж за отца.
Тот происходил из простой семьи, но после математического факультета – где выучился на компьютерщика – удачно сориентировался, устроился в один из крупнейших негосударственных банков.
Отец уловил момент, когда сотрудникам выдавали ссуды под смехотворные проценты.
В итоге сложился паззл.
У дяди была земля с фундаментом, у отца – деньги, которые следовало потратить на недвижимость.
Я, конечно, знаю далеко не все, поскольку в те смутные времена оставался бессознательным.
Но результатом оказался дом, который быстро и дешево отстроили какие-то молдаване.
Архитектор был замечательным.
Внешне дом напоминал обычный «таунхауз» с двумя входами.
На первых этажах расположились кухни и ванно-банные отделения, вторые заняли родители, на третьих обитали мы с сестрой.
При этом площадки на параллельных лестницах имели двери.