«Да-а, – думал Адам, разглядывая торс Евы, едва прикрытый перевязью из молодого бамбукового листа, – верно поют ангелы: “Все, что Бог ни делает, все к лучшему!”»
Прародители шли по каменистой дорожке, протоптанной диким зверем. Примятый следок причудливо вился по отлогому берегу Евфрата сквозь заросли камыша и частокол гигантского серого бамбука.
Адам шел сзади, нарочито чуть поодаль Евы. Это позволяло ему беспрепятственно разглядывать переплетения ее набедренной перевязи и с неизъяснимым восторгом угадывать худенькие формы первой дамы человечества, едва тронутые восхитительным райским загаром.
Две крупные слезинки, полные умилительной нежности, посверкивали на карих роговицах его глаз. Адам тяжело дышал. Его манила к Еве скрытая внутренняя сила. Она заставляла трепетать его сердце и одновременно пугала неискушенный житейский ум.
– Да, девочка, которую я почитал как нелепое продолжение собственного ребра, определенно хороша! – повторял Адам, прикрывая лицо широким пальмовым листом.
Но рыжий пушок, вьющийся на месте будущей каштановой бороды, при всем желании не мог скрыть от наблюдательной Евы пылающие ланиты первого человека. Каким образом ей, идущей впереди, удалось разглядеть ланиты Адама – загадка! Вообще, каким образом женщины ухитряются видеть спиной (изворачиваются, что ли?) – парадокс, не разгаданный до сих пор. А ведь прошло не одно тысячелетие!
Многое изменилось в жизни первых поселян со дня, когда архангел Михаил, исполняя Божественную волю, указал им на дверь. Какой непохожей на прежнее райское довольство, тревожной и тяжелой оказалась реальная земная жизнь…
С другой стороны, в раю Господний первенец созерцал сады Эдема, не концентрируя внимание на каких-либо отдельных формах, цветовых пятнах или трубных голосах ангелов. Он был полон любви к Богу и оттого беспечен и невнимателен.
Теперь же, изгнанный из рая, утративший былую способность к макросозерцанию, Адам пытался хоть как-то приспособиться к остроугольным выступам земного бытия. Он всматривался в причудливые формы окружающей действительности и все более убеждался, что мир, созданный его Отцом, несмотря ни на что, необычайно прекрасен! Прекрасен не райской красотой, которую невозможно просто наблюдать, но можно только восхищаться. Нет! Мир живой природы, где каждый элемент смертен, а значит, неповторим, пробуждал в Адаме незнакомое прежде ощущение сбывшегося счастья. Именно «сбывшегося», потому что в раю счастье – это состояние абсолютного торжества. Оно бесконечно, поэтому никогда не может сбыться целиком. Его не с чем сравнить, величина его не определена и всегда выше любого тварного рассуждения о нем.
А теперь последуем за Адамом и Евой, ведь они прошли немалый путь в поисках удобного ночлега. Видите две крошечные точки на склоне горы, возле ручья? Это они присели передохнуть и наверняка о чем-то разговаривают. Давайте прислушаемся.
– Нет худа без добра, Ева, – произнес Адам. – Я привык всегда и повсюду видеть Бога. Но сейчас у меня есть ты, и это главное.
Он отвел от лица пальмовый лист, подсел к спутнице и вложил хрупкие девичьи ладони в свою широкую глинистую ладонь. Два любящих сердца вспыхнули, будто загоревшиеся друг от друга спички. Они томились взаимным ожиданием друг друга. Адам вжал ладони Евы в свои пылающие ланиты:
– Ева!..
Предчувствие грядущего блаженства объяло мускулистое тело Адама. Ему даже удалось на время потеснить пронзительный вопль смятенного духа, потерявшего непосредственную связь с Богом.
P. S.
Приведенная выше миниатюра в составе одноименной книги «Кожаные ризы» вошла в шорт-лист Национальной литературной премии им. В. Распутина за 2019 год.