Михаил Тарасович Клочков, президент Евразийского союза, огромный седоголовый красавец, очень любил свой кремлёвский кабинет. Он сиживал во многих присутствиях и за многими столами, уставленными селекторами, экранами и прочими причиндалами, должными услаждать начальственный взор, но этот… Полированная столешница красного дерева помнила документы, вызывавшие гигантские социальные потрясения или горячечный энтузиазм чиновного люда. А в трубке этого вот телефона звучали голоса президентов и королей, да ещё тех людей, кои не обременены регалиями, но стоят миллиарды амеро[5] и реально правят миром.
Иногда прислушаешься, и будто доходят до тебя давние отголоски грозных крушений государств и развязанных войн, далёких и близких…
Клочков вздохнул, поставил локти на стол и подпёр ладонями седевшую голову Весной ему пятьдесят пять стукнуло. Когда он вошёл в этот кабинет, как раз юбилей справил, полтинник разменял… И вот кончается его забег, его президентство. Выходит срок, и в октябре – выборы. Будто и не было этих лет… Кошмар… Осталось… Раз, два, три… Полгода. И всё. И на пенсию. Ну уж дудки! На пенсию… Ага, как же!
Решительно оставив кресло, Михаил Тарасович подошёл к окну. Склонив голову, он глядел на ели и храмы, на «ласточкины хвосты» кирпичных зубцов, на живописные стайки туристов, самозабвенно щёлкавших камерами налево и направо, куда укажет экскурсовод.
Но президент ничего этого не видел. Он жалел себя. Сильно жалел. Опять суета, шепотки, слив компромата, «крысиные гонки»… Выборы. Пять лет назад было легче. «Михаил Архангел» боролся азартно, кидался с соратниками в мозговые штурмы, отлаживал политтехнологии, собирал светил на толковища по теме «Как обдурить избирателя». То было раньше. Теперь соратники все при постах, обвешались регалиями, онерами и причиндалами руководящих работников. Откормились чиновные лица, залоснились, хрен их выкорчуешь из мягких кресел… И с кем ему выходить на бой? С Пеккалой? Или с этим Лукичом, серой мышкой, задержавшейся в советниках? И ведь даже Алек не в курсе того, чьим лобби числится Лукич, в какой ещё конторе хапает премиальные…
Михаил Тарасович сжал кулаки. Всё равно, каков бы ни был расклад, надо бороться – и победить! Он сросся с этим кабинетом, с Кремлём сплавился и не расстанется со своим рабочим местом! А электорат мы как-нибудь уломаем…
– Михаил Тарасович! – зажурчал голос секретаря в интеркоме. – К вам на приём господа Пеккала и Шеманихин.
Клочков подумал и сказал:
– Пеккалу пропустите, а Шеманихин пусть зайдёт завтра с утра.
Интерком щёлкнул, словно озвучивая отворившуюся дверь. В кабинет проскользнул Алек Пеккала, начальник Комиссии по контролю за научными исследованиями. Клочков Пеккалу недолюбливал, чувствовал вражину, готового предать его и продать по сходной цене, но дело Алек знал и секретные «ящики» держал в госузде крепко. Те не рыпались даже. Вон и программистов сколько повозвращалось с Запада, яйцеголовых всех мастей… Ценный кадр.
– Доброго вам здоровьичка, Михайла Тарасович, – проговорил Пеккала, смешно сочетая прибалтийский акцент с украинской напевностью.
– И тебе привет, Александр свет Ричардович, – усмехнулся президент. – Вижу, хорошее настроение у тебя? Чем порадуешь?
– Бирский запустил предиктор, – доложил Пеккала.
– Это какой Бирский? – нахмурился Клочков. – А, помню, помню… Ну и как, нашёл он «алгоритм судьбы»?
– Нашёл, Михаил Тарасович, – серьёзно ответил начальник ККНИ.
Клочков изумлённо воззрился на Алека.
– Ты не шутишь?!
– Как можно, Михаил Тарасович. Предиктор – это, знаете, почище термоядерных бомб! Вы представляете себе, что значит иметь на руках сценарий жития на десять лет вперёд? А Бирский замахнулся именно на такой срок. Если знать, что, когда и где произойдёт, можно заранее подготовиться, исправить допущенные ошибки, упредить противника или конкурента. И пускай Европа с Америкой кувыркаются в пучине кризиса – мы-то сумеем его избежать, сделаем вовремя выводы и примем меры!
Президент встал из-за стола и прошёл к окну.
– Да-а… – только и вымолвил он. – Я-то думал, что теория Бирского – так, трюкачество, среднее арифметическое между астрологией, статистикой и эзотерикой… А это, выходит, реальность… Угу-угу… И когда Бирский предполагает завершить проект… как он называется хоть?
– Проект «Гото». Бирский планирует собрать всю нужную информацию до июля. Обработка данных и вычисление, как он выражается, генеральной фатум-линии, то есть собственно предсказания, уже идут. Можно так сказать – судьба человечества уже предсказана – до 2043 года включительно. Но пока казуативность… э-э… причинно-следственная связность дана с большими погрешностями. И задача предиктора – к июлю откорректировать фатал-векторы до десятой доли процента.
– Впечатляет… – протянул Клочков. – А что наши заклятые друзья? Лучшие враги?
Пеккала понял и кивнул:
– Исследования, подобные проекту «Гото», ведутся и в Европе, и в Америке. Европейцы работают по программе «Деус», американский проект зовется «Сивилла». Успех пока нулевой. Созданы, правда, неплохие образцы машинного интеллекта, но прогнозы их… Так, помесь экстраполяции с гаданием на картах.
– Понятно… Хорошо, Пеккала, обеспечьте в НИИЭК строжайший режим секретности и держите меня в курсе тамошних дел. Ваша задача такова: как только проект будет завершён и «Гото» выдаст предсказания – базовые кристаллы из предиктора изъять и доставить сюда, всю информацию – сюда же. Ясно?
– Так точно, господин президент. А научная группа?
– Большая она?
– Пять человек. Сам Бирский, Гоцкало, Царёв, Ефимова и этот новенький… как его… фамилия ещё такая у него, из Островского… Кнуров! Остальной коллектив практически не посвящён в детали и выполняет функции вспоможения, снабжения, администрирования.
– Ну, пятеро – это не проблема, – успокоился Клочков. – Получите предиктор и полную распечатку – группу ликвидируете.
– Будет исполнено, господин президент!
Алек Пеккала поклонился и вышел.