Волот не смог бы уйти далеко.
Мы оба это знали: и он, и я.
После перерождения в тело Латынина Волот был ещё слаб, хоть и выглядел бодрым. К тому же, мой враг особо от меня и не скрывался. Он лишь хотел дать себе время на подготовку к бою, хотя бы пару минут.
При этом я заметил одну интересную деталь: Волот не использовал магию. Ни один из тех девяти Путей, которые освоил.
Он убегал от меня, как самый обычный человек, а я догонял его, как самый обычный человек.
Я не принимал образ Призрака, не пользовался эктоплазмой сидарха или биомагией гладиатора, не применял сверхскорость, ловкость или какой-то из стилей магического боя.
Я просто следовал за противником из зала в зал, а он убегал.
И вот в одном из залов он наконец остановился, затем развернулся и стал ждать, когда я приближусь.
– Эй, Гедеон! Ты же не идиот! – выкрикнул Волот, тяжело и по-старчески переводя дыхание. – Ты же понимаешь, что как только используешь магию, то тёмный эфир начнёт пожирать её? Он, как вампир, присосётся к твоему магическому резерву, пока не выжрет его до последней капли! Даже когда ты просто ничего не будешь делать, тёмный эфир всё равно будет проверять тебя на прочность, а уж когда ты ударишь магически, то разрушишь всю свою защиту! Ты же не настолько тупоголовый, чтобы этого не понимать, да? Гедеон! Ты слышишь меня?!
Я отлично его слышал и понимал риски, а они были огромные, но всё равно решил не останавливаться, продолжая молча надвигаться на Волота.
Нас разделяли несколько открытых залов.
– Гедеон! – снова выкрикнул Волот. – Всё, что мы здесь с тобой увидели – это неправда! Этого не существует! Гедеон! Это будущее ещё не случилось! Зачем так из-за него волноваться?
Я покачал головой, не сбавляя при этом шага, и ответил громко, через все залы:
– Тёмный эфир уже создан! Он вышел из-под твоего контроля! Ты выпустил оружие из рук, и теперь оно живёт само по себе. Ты же сам недавно сказал, что не сможешь ничего сделать, даже если захочешь. Тёмный эфир неизбежен.
Волот развёл руками и произнёс уже тише, без надрыва:
– У тёмного эфира нет уязвимостей. Ничего уже нельзя исправить.
– Уязвимость есть у всего, – бросил я. – У меня, у тебя. И даже у тёмного эфира.
Он будто меня не услышал, продолжая давить:
– Ты же так хотел узнать мои тайны. Ну и в чём дело?
Я сощурился, продолжая надвигаться на него.
– Всё, что надо, я уже узнал.
– Ты ничего ещё не узнал, не обольщайся, – хитро осклабился Волот. – Ну а сейчас, дорогой друг, я натравлю на тебя тёмный эфир, который тут везде, и тогда твоя духовная защита рухнет, а потом ты сдохнешь от истощения в собственной червоточине. Хороший план.
– Ну попробуй, – ответил я. – Думаешь, и я кое-чего не заметил? Даже сейчас ты не используешь магию, потому что как только ты это сделаешь, то тёмный эфир атакует и тебя самого. Он точно так же будет тебя истощать, как и меня, а ты и без того слаб после очередной смены тела. К тому же, живым ты мне больше не нужен.
– Вот как? – Волот неторопливо стянул с ладоней щегольские белые перчатки, что остались от Бала Мёртвых, и отбросил их в сторону.
Затем прикрыл глаза и снова их распахнул. В один момент они стали красными – в них полопались сосуды. Он сдёрнул бабочку с шеи, скомкал в кулаке и прищурился, пристально меня разглядывая.
Весь его вид говорил, что драться со мной он не боится, как и умереть.
Я же немного слукавил, что живым Волот мне больше не нужен. На самом деле главного он до сих пор не рассказал, и ради этого секрета я был готов рискнуть.
Наконец Волот перестал меня уговаривать. Лишь констатировал:
– Ну раз так, то и ты мне живым больше не нужен.
А потом пошёл навстречу.
За ним потянулся тёмный эфир. Чёрный туман, как гигантский теневой плащ, собрался позади своего создателя и шлейфом последовал за ним. Щупальца дымки расползлись по жёлтому и блестящему полу Музея. Слепое оружие массовой мутации охватило всё, до чего могло дотянуться – стены, экспозиции, стеллажи, картины – и я нисколько не сомневался, что Волот действительно натравит на меня весь тёмный эфир, что есть поблизости. Но вряд ли решится на большее.
На ходу я глянул на свой эхос.
У меня осталось восемнадцать минут, и надо было поторопиться.
Оружие для Дуо-То было при мне, однако вынимать его я не стал. Волот был сильным противником даже в ослабленном виде, но рубить его клинками и устраивать тут поединок на мечах не имело смысла.
Нет.
На этот раз я планировал убить врага иначе и с особой целью – так, чтобы его поганая кровь никуда не делась, чтобы ни о каком прекрасном будущем этот ублюдок даже не помышлял, чтобы он, в конце концов, хотя бы временно оставил этот мир в покое, и меня вместе с ним.
Такие «герои» хуже чумы.
Созданный им тёмный эфир больше от него не зависел, как вышедший из-под контроля лабораторный вирус. Волот не мог его уничтожить или изменить состав, иначе давно бы это сделал, усилив его разрушительные свойства.
Но он не мог.
Зато мог кое-кто другой. Это я понял в зале с табличкой «ЗОНА Т. Э».
Если в будущем Виринея примкнула к Волоту и смогла поменять состав тёмного эфира, сделав его ещё более губительным, то значит, могла и ослабить его действие, а возможно, и вовсе нейтрализовать.
Неторопливо идя мне навстречу, Волот всё же решил высказаться напоследок:
– Из червоточины выйдет только один из нас. Может, ты не заметил, но в будущем тебя вообще нет. А вот я есть. Весь этот чёртов Музей тому подтверждение. Ты не можешь спорить с будущим, Гедеон. Смирись.
Видя, что я не реагирую, он поморщился и добавил сквозь зубы:
– Меня невозможно убить, если ты ещё не понял. А вот ты очень даже смертен.
Больше он ничего не стал добавлять. Вместо этого поднял руки и вытянул их в стороны, будто обнимал весь мир. Его узловатые пальцы сомкнулись в кулаки, а потом снова разжались.
В этом жесте Волот сосредоточил всё своё умение управлять тёмным эфиром, насколько это было возможно здесь, в залах Музея.
Мутационный туман сгустился за спиной своего хозяина, заклубился и живым веером вытянул щупальца.
Ну а потом его будто спустили с цепи.
Он лавиной ринулся в мою сторону. Клубы эфира принялись обгонять друг друга, стремясь вперёд всё быстрее.
Шага я не сбавил, но приготовился и мобилизовал все силы. На ходу приложил кулаки друг к другу, как обычно делал во время магической йоги для измерения своего резерва. Затем опустил руки и совершил быструю манипуляцию пальцами правой руки – сомкнул большой и мизинец, одновременно скрещивая указательный и средний.
Этот жест давал мощнейший выброс чистого эфира на особые навыки. Когда-то давно я учился этому несколько лет и потратил немало сил, чтобы управлять своим резервом филигранно и точно. Сейчас же мне нужен был всего один из базовых навыков шестого ранга.
Один-единственный, но очень нужный.
Эктоплазменный купол.
Его я уже однажды использовал при встрече с Волотом, и ловушка отлично себя показала.
Выброс чистого эфира получился таким мощным, что над головой Волота затрещало сразу несколько вспышек, а потом плотный энергетический купол начал образовывать крышу полусферы и стены вокруг моего противника.
Я знал, что тёмный эфир сразу же облепит ловушку и начнёт пожирать её, но у меня был шанс успеть сделать всё, как надо.
Семнадцать минут.
– Ничего не выйдет! – расхохотался Волот, задрав голову и без опаски наблюдая, как мой Эктоплазменный купол растёт над его с головой.
Да, это был огромный риск.
С другой стороны хуже мне всё равно не будет. Тёмный эфир и без того меня атаковал. Казалось, весь чёрный смог, что имелся сейчас в этом проклятом Музее, собрался вокруг меня с одной целью – сделать ещё одного мутанта. Такого же урода, на каких мне пришлось вдоволь насмотреться.
А теперь, использовав магию, я добровольно сделал из себя уязвимую мишень и снизил крепость духовной защиты.
Тёмный эфир с легкостью начал проникать в мои мышцы и кровь. Уши сдавил шум, острая боль прокатилась по телу, тут же напоминая мне о недавних словах Волота:
«Миллионы маленьких зубастых термитов грызут сейчас твою духовную броню… миллионы маленьких зубастых термитов… миллионы… маленьких… зубастых… термитов…».
На самом деле это было похоже не на миллионы термитов, а на миллионы крючьев, рвущих кожу. Мою духовную броню терзало в клочья, но я продолжал приближаться к Волоту, а моя ловушка уже почти полностью накрыла его собой.
Волот не стал сопротивляться.
Он просто стоял и ждал, когда меня сломает истощение, и мой Эктоплазменный купол иссякнет сам по себе.
Истощение, кстати, не заставило себя ждать. Тёмный эфир с жадностью начал пожирать мои запасы, высасывать всё, что у меня имелось – весь чистый эфир, который я собрал за прошедшее лето и штурм червоточин.
Эхос на руке мигнул предупреждением:
«ВНИМАНИЕ! ПРИМИТЕ РАДОНИТ!».
Потом ещё раз:
«ВНИМАНИЕ! ПРИМИТЕ РАДОНИТ!».
Эх, если бы всё было так просто. Разломил капсулу с радонитом – и живи дальше. Устройство ведь не знало, что радонит на меня не действует.
Я не стал отвлекаться на эхос, а продолжил создавать ловушку вокруг Волота.
Тем временем тёмный эфир атаковал не только меня самого, но и мой Эктоплазменный купол. Его стенки моментально облепило слоем чёрной мглы, и та гущей потекла по стенкам свода, будто грязь. Каждая капля этой кислотной скверны принялась проедать под собой всё, что касалось магии.
Моё воображение живо нарисовало, как точно так же тёмный эфир атакует источники чистого эфира, все пятьсот. Наверняка, он бы даже не подавился и сожрал всё, что попалось бы ему на пути.
Чистый эфир для него – настоящее лакомство, самое желанное топливо.
Из этого следовало, что обычные маги для тёмного эфира не интересны. Он лишь мутирует их организмы, но не подпитывается их силой. А вот для подпитки тёмному эфиру нужны те, в чьём резерве есть именно чистый природный эфир.
Такие, как я.
Но что насчёт Волота?
Чем он пополняет свой магический резерв? Радонитом? Нет, сильно сомневаюсь. Или живёт только силой тех, в чьи тела вселяется? У него ведь нет доступа к источникам чистого природного эфира. Возможно, он использует что-то вроде артефактных амулетов, которыми меня снабжала Виринея. Вот это уже ближе к правде. У него есть целая армия горных некромантов.
Снова мигнул эхос, оповещая:
«ВНИМАНИЕ! ПРИМИТЕ РАДОНИТ! ВНИМАНИЕ! ПРИМИТЕ РАДОНИТ!».
Наконец Волота полностью скрыло за грязными стенками моего Эктоплазменного купола, но напоследок я успел услышать, как мой враг опять рассмеялся.
Да пусть хоть ухохочется!
Осталось четырнадцать минут. Теперь надо было всё сделать чётко и быстро.
Итак, существовало правило: из червоточин ничего нельзя вынести. Однако никаких проблем с тем, чтобы что-то в них принести, не было. Вот я и принёс – знал ведь, что в конце концов окажусь здесь вместе с Волотом.
Я сунул руку во внутренний карман пиджака своего смокинга и достал серебряный портсигар, хотя никогда не курил.
Отщёлкнул крышку.
Там лежал десяток сигарет в тёмной бумаге. Табак в них приятно пах шоколадом. На самом деле в пяти из них был вовсе не табак, а особый порох – он вспыхивал за мгновение и выдавал такой магический жар, который плавил даже металл и магическую броню средней крепости. А ещё этот огонь было невозможно потушить никаким из способов. Он мог гореть минимум пару дней.
Ценная и редкая алхимическая дрянь.
Хорошо, что у меня в друзьях был профессор Троекуров, а в покровителях – генерал Чекалин.
А ещё хорошо, что Алла Гауз ко мне неровно дышала и рассказывала некоторые тайны про магов крови. О подобных вещах насчёт родовой магии обычно не распространялись, особенно посторонним, да и в академических книжках не писали. Родовая магия – это совершенно закрытая информация.
Плюс у меня был доступ к военным архивам с разрешения генерала Чекалина и помощь его секретаря Жана Николаевича.
В итоге я выяснил, что за последние сто лет подход к уничтожению преступников из Пути Ама разительно изменился.
Если раньше для казни использовали один и тот же способ – физически убивали мага крови и забирали часть его тела, – то теперь этого было недостаточно.
Чтобы уничтожить высокорангового адепта из Пути Ама, нужно было сжечь всю его кровь особым ритуалом.
Но в случае с Волотом возникало много проблем. Он был не только магом крови, но и магом других Путей. К тому же, в выживании этот ублюдок познал такое мастерство, какого не познал ещё никто. У него имелось много секретов.
Я окинул взглядом купол, покрытый плотным слоем налипшего тёмного эфира. Он не только уничтожал мою магическую ловушку, но и мог защитить Волота от ритуального сожжения.
Выход тут был только один: стать настолько деликатесной приманкой для тёмного эфира, чтобы тот отлип от купола и потянулся ко мне.
Я достал из портсигара одну из сигарет, сунул в рот, зажав её меж зубов, и приготовил зажигалку, ну а потом полностью убрал духовную защиту и принял образ призрака.
Реакция тёмного эфира последовала мгновенная.
Чёрный смог, учуяв более вкусную добычу, разом отпрянул от купола и устремился в мою сторону. Он, как хищник, тут же впился в меня, окутал, облепил, навис надо мной плотной и жадной хмарью.
Эхос моментально вспыхнул предупреждением:
«ВНИМАНИЕ! ПРИМИТЕ РАДОНИТ! ВНИМАНИЕ! ПРИМИТЕ РАДОНИТ!».
Ну а через пару секунд:
«ИСТОЩЕНИЕ! ВЫЗОВИТЕ ВРАЧА!».
Потом снова:
«ИСТОЩЕНИЕ! ВЫЗОВИТЕ ВРАЧА!».
Как только купол был освобождён от тёмного эфира, через прозрачный слой ловушки я увидел Волота. Тот стоял, уставившись на меня, будто до сих пор не веря, что я на такое решился. «Ты псих, Бринер», – читалось в его глазах.
Возможно, он был прав.
Только он кое-что забыл: я никогда не вступал в бой, если не мог победить. Моя улыбка оповестила Волота о том, что этот раунд он проиграл.
Эхос тем временем продолжал мигать:
«ИСТОЩЕНИЕ! ВЫЗОВИТЕ ВРАЧА!».
«ИСТОЩЕНИЕ! ВЫЗОВИТЕ ВРАЧА!».
Не сводя глаз с бледного лица Волота, я убрал образ призрака и чиркнул зажигалкой, закуривая смертельно опасную сигарету с порохом. Затем взял её пальцами и щелчком отправил в свой же эктоплазменный купол.
Тот вспыхнул фиолетовым пламенем так ярко, что пришлось сощуриться.
Я дождался, когда купол сгорит полностью, после чего швырнул в огонь открытый портсигар с остатками пороха и сразу принял образ призрака, чтобы меня не сожгло тут к чёртовой матери.
Грянул взрыв.
Потом ещё один.
В потолок метнулись искры, эхо пророкотало по соседним залам. Музей Новейшей Истории содрогнулся. Ближайшие экспозиции раздробило и раскидало по всей комнате, стёкла в стеллажах разлетелись вдребезги, потолок и пол посекло осколками, стены потрескались и почернели. Несколько обломков прошили моё полупрозрачное тело и полетели дальше.
Я же продолжал стоять и смотреть на фиолетовый огонь, охвативший зал и Волота вместе с ним.
Ждал.
И пока жадное пламя пожирало помещение, меня продолжал истощать тёмный эфир, а мой эхос мигал на руке, как бешеный:
«ИСТОЩЕНИЕ! ВЫЗОВИТЕ ВРАЧА!».
«ИСТОЩЕНИЕ! ВЫЗОВИТЕ ВРАЧА!».
Голова закружилась, тело ослабло. Я уже мало что видел, кроме одного: как в хаосе фиолетового пламени поднимается высокая фигура Волота, и как тело графа Латынина горит на моих глазах, точно смоляной факел. Кожа, волосы, мясо…
К местному запаху тухлятины прибавилась вонь палёной человеческой плоти. Вот это получился знатный «Запах десятилетия»!
Тем временем у меня осталось четырнадцать минут, а ритуал только начинался.
Я снова подключил духовную защиту и сопротивление тёмному эфиру, держась уже на последних крохах резерва. Чёрный смог отпрянул от моего тела и смешался с дымом от огня под потолком, я же в очередной раз использовал манипуляцию пальцами: сначала – большой и мизинец; затем – указательный и средний.
Этот жест дал новый выброс чистого эфира, но на этот раз не такой мощный, а наоборот очень аккуратный.
Эфир образовал в раскалённом воздухе тонкую белую полосу, очертив пространство вокруг горящего Волота – границу в виде треугольника. Такой ритуальный рисунок, кстати, я делал впервые, потому что его в прошлом веке в борьбе с магами крови никогда не использовали.
За треугольником последовал овал с крестом. Затем – звезда с четырьмя лучами, лист, солярный знак с точкой и клиньями. Схема была сложной и большой. Она заключала в себе знаки и символы магических Путей, всех без исключения. Они то повторялись, то менялись, накладываясь друг на друга и объединяясь.
Каждую пару секунд белые линии чистого эфира ложились на горящий пол вокруг Волота и исчезали в огне, а следом за ними появлялись другие линии. Время шло, Волот горел, а я всё рисовал ритуальную схему. От напряжения и жара огня весь покрылся потом, провонял дымом и гарью.
Тринадцать минут.
По залу пронёсся смех Волота.
– Ты так стараешься, Коэд-Дин! Только меня невозможно убить! Можешь сжечь тут всё дотла, изрисовать весь музей и сдохнуть от истощения, но меня всё равно не убьёшь!
Это я тоже прекрасно знал.
Пока отрубленная голова Волота оставалась в сохранности, то и её хозяин мог выжить. А голову сильнейшего мага крови нельзя было уничтожить просто так, только спрятать или объединить с телом хозяина. Правда, сейчас это было равносильно самоубийству.
Так что я решил действовать иначе.
Момент первый.
Уничтожив тело Волота даже без головы, я обеспечивал себе время. Ему понадобится около года, чтобы восстановить собственную кровь. Такой вывод я сделал из знаний о Пути Ама, что мне удалось получить из военных архивов.
Момент второй.
Волот пока не всё мне рассказал. Надо было выудить из него хотя бы ещё один из многочисленных секретов. Так что я продолжал стоять в образе призрака и смотреть на то, как обугливается тело несчастного графа Латынина, как оно падает в огонь, взрываясь искрами, и как на месте сгоревшего носителя остаётся алый живой силуэт.
Сам Волот.
Без телесной оболочки. Только кровь.
Он стоял в огне, как жидкая статуя, кровь в нём булькала, кипела и перекатывалась по фигуре, пока наконец не загорелась. Фиолетовый огонь начал поглощать Волота.
Ну а я продолжал ждать его откровений.
Десять минут. У меня оставалось всего десять минут. Не так много, чтобы успеть покинуть червоточину, но я всё стоял, смотрел на Волота и ждал. Ну не мог мой враг сгореть на моих глазах и ничего не сказать напоследок. Последнее слово должно было остаться за ним – в этом он бы не изменил себе.
Прошла ещё минута.
Затем ещё одна.
В горящий зал внезапно ворвалась Эсфирь. Она кинулась через огонь прямо ко мне. Волосы её парика уже сгорели, как и зелёное платье, остов экзоскелета частично оплавился, а очков на носу уже не было.
– А-а-алекс! – Её голос вобрал в себя равнодушие искусственного разума и ужас живого человека. Жуткое сочетание. – А-а-алекс! Тебе надо уходить! Немедленно! Алекс!
Я хотел броситься к ней, чтобы вытолкать из зала, но удержался на месте. Лишь крикнул:
– Уходи отсюда!
– Ни за что! – Эсфирь остановилась рядом. – Я выведу тебя отсюда, минуя центральные ворота! Там тебя уже ждут, чтобы уничтожить или применить программу «Спасение»!
Смотреть, как на моих глазах горит Эсфирь, пусть даже в виде мехо-голема, было невыносимо.
– Уходи! Я сам выберусь! – Я отвёл взгляд от её ярких голубых глаз и снова посмотрел на огонь, туда, где продолжала гореть и кипеть кровь Волота.
Внезапно мой эхос выдал не просто предупреждение, а завибрировал и издал звуковой сигнал, нервно и длинно пискнув, а потом показал красную голограмму над рукой:
«ИСТОЩЕНИЕ! ВЫЗОВИТЕ ВРАЧА!».
Видимо, это было оповещение для особо тупых, которые с десятого раза не понимают, что у них истощение.
– Алекс! – воскликнула Эсфирь, заметив голограмму.
Она попыталась ухватить меня за руку, но её искусственная ладонь прошла сквозь моё тело.
– А-а-алекс! – Вот теперь в её голосе послышалась угроза, такая же, как бывало раньше. – Если ты не уйдёшь, то я силой уведу тебя отсюда!
У меня осталось пять минут.
Внезапно пол под нашими ногами вздрогнул. Здание затряслось. Это могло означать только одно: червоточина готовится к закрытию, потому что я потревожил её мирное существование, создав опасность для её обитателей.
– Что это?! – опять закричала Эсфирь. – Что происходит?!
Я положил полупрозрачную руку на её плечо и с горечью посмотрел ей в глаза.
– Сегодня ты погибнешь, но я сделаю так, чтобы этого не случилось.
Моя фраза прозвучала как бред сумасшедшего, однако Эсфирь перестала кричать и произнесла уже спокойно:
– Хорошо. Но я всё равно выведу тебя отсюда. У тебя четыре минуты…
Её голос заглушило шипение. Фиолетовый огонь практически уничтожил кровь Волота. По крайней мере, ту, что сейчас находилась здесь. Однако тёмный эфир, клубящийся над местом сожжения, будто живой, тянул щупальца к своему хозяину.
Внезапно из огня показалась кровяная рука. Красные пальцы соприкоснулись с щупальцами чёрного тумана, после чего послышался затихающий выдох, а потом – и голос моего врага. Он всё-таки не смог промолчать.
– Бессмертные всегда возвращаются. Тёмный эфир возродит меня. Ибо я есть он, а он неотвратим.
На этом Волот смолк, его красная рука вспыхнула и наконец сгорела. Тёмный эфир снова поднялся вверх, под потолок, и остался там, неподвижный и мрачный, будто в скорби.
– Что он имел в виду? – спросила Эсфирь, уставившись на меня. – Что всё это значит? Алекс!
Я бросил последний взгляд на бурю огня, где только что сгорел Волот, и быстро ответил:
– Это значит, что при создании тёмного эфира Волот отдал часть своей крови. Пока существует темный эфир, существует и Волот. А голова лишь сделает его сильнее. Чтобы возродиться, Волоту нужен темный эфир, много эфира. И я уже догадываюсь, где он будет его собирать. А теперь уходим!
Эсфирь не стала больше ничего спрашивать, а бросилась через огонь к выходу из зала.
– За мной! Быстрее! У тебя две минуты!
Мы понеслись по горящим залам Музея, мимо полыхающих скелетов на постаментах, мимо оплавившейся восковой фигуры Коэд-Дина, мимо полок и столов, почерневших стен и задымленных позолоченных дверей.
Червоточина тряслась всё сильнее.
Через несколько секунд начали осыпаться потолки и падать стены, а мы продолжали бежать. Когда мелькнула закоптившаяся табличка «ЗОНА Т. Э.», Эсфирь остановилась и указала на оконный витраж, уже с разбитыми стёклами.
– Туда! Не тормози, Алекс! Давай!
Перед тем, как покинуть Музей и оставить Эсфирь погибать, я остановился, убрал образ призрака и крепко обнял разогретое огнём тело мехо-голема.
– Мы ещё увидимся, обещаю.
Эсфирь обняла меня в ответ и прошептала:
– Только не позволяй своему другу продать «Мануфактуру Севера». Чтобы никто не наживался на страхе людей перед темным эфиром. Чтобы не продавали Спасение за деньги. Спасение не должно продаваться. И дом на Белом Озере… Алекс… он должен стать твоим. Поверь мне. Только так мы спасёмся по-настоящему. Я знаю это. Потому что… кто из нас пророк? Ой, это же я…
Она оттолкнула меня к витражу и ничего не стала добавлять. Всё, что надо, мы друг другу уже сказали.
Я снова принял образ призрака и на остатках сил выскочил в окно, ну а потом дал волю скорости сидарха. Мне хватило полминуты, чтобы добраться до мембраны и выхода из червоточины.
Перед тем, как покинуть Спасённый Петербург, я оглянулся.
Пожар из Музея Новейшей Истории уже охватил исполинские деревья рядом. Те горели и трещали почерневшими кронами, небоскрёбы по всему городу рушились, АЭ-Роптеры падали, идеальный асфальт лопался и крошился, стеклянные осколки, сверкая, летели вниз с гигантской высоты, фиолетовый огонь уничтожал «прекрасное будущее», а над всем этим хаосом висел равнодушный чёрный туман.
Мне до слёз было жаль уничтожать всё это – почти идеальную цивилизацию мехо-големов – но в то же время я понимал, что именно этот страшный мир мне и явился сто лет назад, на последнем тринадцатом ранге. Я увидел будущее и ужаснулся, а потом предпринял всё возможное, чтобы этого не допустить.
И пусть я всё ещё в процессе достижения цели, а риски уничтожения человечества высоки, как никогда, у нас ещё остались шансы на спасение. Настоящее Спасение, а не то, которое я увидел здесь, в этой червоточине.
Снова запищал мой эхос, и на этот раз предупреждение было другим:
«ПОЛНОЕ ИСТОЩЕНИЕ! ПОТЕРЯ СОЗНАНИЯ: 05, 04, 03…».
Я развернулся и рванул через мембрану, по туннелю к котловану и верхней перегородке. Следом за мной начала схлопываться червоточина.
Позади гремело и рушилось, нити сращивали туннель, спину окатывал холод, щупальца тёмного эфира всё ещё цеплялись за моё тело, растягиваясь и слабея, а я нёсся вперёд, не замечая под собой земли.
«02».
Ещё пара шагов.
«01».
Выдох и прыжок вверх.
«00».