– Не подходите к нему! – закричали с трибуны. – Проигравшему руки не подают!
Шум стадиона стих.
Никто больше не скандировал: «СМЕРТЬ БРИНЕРУ!».
Но как бы он ни старался и не рвал жилы – бой проигран. Никого не волновала разница в возрасте: Алексею Бринеру было восемнадцать, а его противнику – двадцать.
Магические поединки всегда были беспощадны, особенно для таких, как Алекс. Только за него некому было заступиться, но он сделал всё, чтобы отстоять честь своей семьи.
Где-то кричала его младшая сестра, пытаясь прорваться к нему, но её не пускали, потому что на Чёрной арене Петровской Академии Семи Путей был только один закон – «Проигравшему руки не подают».
Сквозь мутную пелену Алекс бросил последний взгляд на деревянную спину голема, уходящего с арены, а потом – на спину его хозяина, своего заклятого врага, среднего сына из рода Стрелецких. Давнее противостояние их семей закончилось смертью.
Смертью Алексея Бринера.
Он доживал последние секунды, но не боялся смерти. Нет, не боялся.
Алекс прикрыл глаза и дотронулся до родового кольца на пальце. На чёрной стали белыми линиями был изображён мифический крылатый кот, которых, говорят, не существует в природе.
А ещё внутри перстня хранилась нить из чистого эфира, спиралью оплетающая волос – это всё, что осталось от легендарного предка, Гедеона Бринера по прозвищу Коэд-Дин.
Он жил сто лет назад, был великим магом старого мира, но давно умер. Зато успел увидеть, как Земля перестала быть прежней.
Алекс хранил его кольцо с детства, носил с гордостью, и за это его ненавидели ещё больше. Перстень так и остался с ним до самой последней минуты.
Алекс сделал последний выдох и…
***
…мне показалось, что я проспал тысячу лет.
Хотелось размяться и врезать кому-нибудь. Так, совсем немного, чтобы проверить, остались ли ещё силы.
Последнее, что я помнил – как стоял в Зале Сидархов в родовом особняке и готовился получить последний магический ранг, самый высший, тринадцатый, которого не достигал ещё никто.
А потом… что-то случилось… и всё поглотила темнота.
Получил ли я ранг, и что произошло дальше – вспомнить не вышло.
Я резко сел на полу.
Рядом валялся короткий ржавый меч, а вокруг меня в шоке замер целый стадион народа – в основном молодёжь в синей школьной форме. Они были потрясены. Их физиономии выглядели так, будто они не верят собственным глазам.
Ну а потом я заметил высокого накачанного парня чуть дальше.
Он стоял ко мне спиной, подняв руки с острыми деревянными кинжалами, похожими на крупные шипы, и победно орал от триумфа:
– Род Бринеров оборвался с позором! Так будет с любым, кто встанет на пути Дома Стрелецких! Особенно с такими, как Бринеры! СМЕРТЬ БРИНЕРУ! СМЕРТЬ БРИНЕРУ!
Стадион не подхватил его победный клич – люди ошеломленно молчали и смотрели на меня.
Ну а я не мог поверить ушам.
СМЕРТЬ БРИНЕРУ?..
Какому Бринеру? Мне, что ли?
Да ни одно существо в мире не посмело бы такое сказать. А тут на весь стадион орёт какой-то самоубийца.
Мой взгляд быстро проанализировал габариты парня: качок, метр девяносто, натренированные длинные руки и, скорее всего, хорошо поставлен удар, да и силы в нём имелось прилично – хорошие запасы магического эфира. И кинжалы у него из зачарованного дерева.
Похоже, друид.
Но пока не вступлю в бой, точнее не скажу.
Парень явно был горд, что победил того, с кем дрался. И, похоже, это был… я. Потому что никого другого на арене, кроме нас, не было.
Сидя на полу, я уже понял, что тело мне не принадлежит. И кажется, это было тело совсем молодого пацана. А ещё у меня болела грудь – видимо, досталось парнишке по рёбрам, удар пришёлся рядом с сердцем.
Взгляд тут же уловил важную деталь – кольцо на указательном пальце правой руки.
Чёрное, широкое.
С изображением крылатого кота.
Такого перстня не было ни у кого, кроме меня самого – Гедеона Коэд-Дина Бринера, мага-сидарха, сына цароса всего Северо-Запада Российской Империи, и все об этом знали.
Я бросил быстрый взгляд на противника, стоящего ко мне спиной.
Ну что ж, проверим, на что способно это тело, непонятно кому принадлежащее раньше.
Вскочить у меня получилось в один прыжок.
А недурно! Пацан был крепкий, хоть и прилично моложе. Из моих двадцати пяти я внезапно перенёсся в восемнадцать.
Ладно, это не так уж плохо.
Я приставил кулаки костяшками друг к другу, держа локти параллельно земле. Такая поза помогала мне быстро оценить свои магические силы и подготовить их к бою.
Да уж, сил немного, почти на нуле, но кое-что всё же осталось. Причём моя магия сидарха объединилась с магией парнишки, в котором я очнулся. Пока правда неясно, как оно сработает вместе. В чужих телах мне раньше просыпаться не приходилось.
Я поднял с пола меч – дешёвый, чересчур лёгкий, плохо отбалансированный – и крикнул своему противнику:
– Эй, бугай! Мы ещё не закончили!
Тот аж вздрогнул, услышав мой голос.
Затем обернулся и уставился на меня, будто я оживший мертвец, восставший из могилы.
Я ещё раз оценил противника взглядом. Ну да, здоровый мордоворот, но, как говорил мой верный оруженосец-африканец Бонце, по прозвищу Дождь-Рождённый-в-Пятницу: «Чем крупнее противник, тем больнее он получит по бубенчикам, мой царос» (у меня был веселый оруженосец).
– Так ты ещё не сдох?.. – открыл рот здоровяк.
По трибунам стадиона пронёсся гул. Многие вскочили с мест, чтобы лучше рассмотреть, что происходит.
Я не стал отвечать – не хотелось тратить слова на этого идиота, да и не любил я болтать. Когда-то мой оруженосец назвал меня Коэд-Дин, что на языке его племени значило «Призрак-Рождённый-на-Закате», а призраки, как известно, убивают молча.
Память нового тела подсказала, что моего противника зовут Радислав Стрелецкий, ему двадцать, он уже третий год обучается в неизвестной мне Петровской Академии Семи Путей, а ещё – что он маг Пути Дендро, то есть Природы.
Значит, я не ошибся: этот парень – друид.
Терпеть таких не могу. Сколько древесных големов и призванных лесных тварей мне пришлось перебить в своей жизни – не счесть. Да и с деревянным оружием у меня были плохие отношения.
Я сощурился.
Моя сила сидарха практически исчезла, а маг, в которого я попал, был совсем слаб, хоть его магия и принадлежала Пути Динамис, то есть Силы. Таких магов называют гладиаторами.
Вот уж ирония.
Гладиатор-слабосилок против тренированного друида-качка.
Ладно, буду исходить из того, что есть.
Противник ухмыльнулся, глядя на меня. Его шок от того, что я до сих пор жив, уже прошёл, и здоровяк намеревался добить меня окончательно.
Он вскинул руки с кинжалами вверх, призывая силы Дендро, и выкрикнул:
– Клавдий, иди сюда! Добей его!
Вдруг боковые двери стадиона распахнулись от удара, и на арену стремительно вышел тот самый… Клавдий. Существо полностью деревянное, в броне из толстенной коры, наперевес с древесными мечами.
Голем.
Довольно сильный, хоть и небольшой. Туповаты они, если честно. А когда знаешь, куда бить, то повалить такого дуболома не составит труда…
И тут кое-что меня всё же насторожило.
А голем-то непростой.
Он шёл размашисто и уверенно, а сам разглядывал меня так, будто анализировал и размышлял, почему не добил меня в прошлый раз.
Это оказалась не просто тупая деревяшка, а существо с… интеллектом. С искусственным и магическим, мать его, интеллектом!
Такого я никогда не встречал раньше.
Неужели учёные совершили прорыв? Теперь главное, чтобы големы не стали умнее людей, а то мы поменяемся местами…
– Оторви ему голову, Клавдий! – приказал голему хозяин.
Что ж, мелочиться он не стал.
Значит, здешние правила боя такое позволяют, а это и мне на руку. Я решил не показывать всему стадиону силу сидарха, однако сделал так, чтобы незаметно усилить несуразное оружие своего мальчишки и придать телу скорости.
Мне было неважно, насколько умён этот новомодный голем. Важнее – насколько он быстрый.
Но тот вдруг хитро улыбнулся, затрещав деревянным ртом. Вид у этого уродца был такой, будто он знает то, чего не знаю я.
Ну что ж, посмотрим кто кого.
Я метнулся в его сторону и за счёт меньшего роста устроил почти безупречную атаку. Мой меч оброс невидимой эктоплазмой, стал крепче и длиннее, но увидеть это мог лишь я один. Для других он оставался ржавым куском металла.
Клавдий опешил. Он никак не мог понять, что со мной не так.
Всё остальное произошло за три секунды.
Раз – и голем получил прямой удар по ноге, сразу же встав на одно колено.
Два – он накренился от удара клинка в бок и толчка моей ноги. Что-то в нём трагично хрустнуло.
Три – голем получил мечом по шее, точно между пластинами коры, даже не успев взмахнуть оружием, чтобы отбить удар. Ну а потом его голова упала с плеч.
Кажется, он даже сейчас продолжал размышлять, как же так вышло.
«Покойся с миром, Клавдий», – иронично попрощался я с ним и пинком отправил деревянную (наверняка, очень умную) голову в сторону друида.
Пока та летела, я потратил четвёртую секунду, чтобы оказаться у друида за спиной, ударом рукояти сбить его на колени и приставить лезвие клинка к его бледной шее.
Он был в таком шоке, что замер и еле выдавил:
– Как… ты… не…
Потом он понял, что от смерти его отделяет всего мгновение, поэтому взмолился, зашептав:
– Пощади… прошу… и наша семья освободит твою сестру… клянусь… она не будет нашей служанкой…
Он покосился на худенькую беловолосую девочку у трибун.
Ей было не больше десяти, но её держали двое здоровенных молодчиков, будто это не девчонка, а буйвол.
На её бледном лбу выделялся красный знак в виде треугольника – печать Блокады, сдерживающая любую магию. Девчонка носила круглые очки и смотрела сквозь них так проницательно и остро, что мне пришлось отвернуться и снова глянуть на своего поверженного противника.
Я отлично знал, что такое печать Блокады. А ещё знал, как просят пощады и обещают всё, что угодно, а потом забывают свои клятвы, поэтому наклонился к уху парня и процедил:
– Тогда освобождай её прямо сейчас, при свидетелях. Если обманешь, я тебя из-под земли достану и располовиню. Можешь поверить.
И он поверил.
Вернее, почувствовал, что лучше сделать всё, как мне надо, чем ловить свою голову рядом с головой голема.
Парень дернулся, чтобы подняться с колен, но я лишь сильнее прижал клинок к его шее и надавил ладонью на затылок, скомкав пальцами его влажные чёрные волосы.
– Нет, ты сделаешь это на коленях. Давай. И говори громче!
Он тут же согласился. Сомнений, что я прирежу его прямо сейчас, у него не возникло.
Радислав бросил кинжалы на пол и поднял обе руки указательными пальцами вверх, затем скрестил их у себя над головой и громко произнёс:
– Признаю себя, Радислава Стрелецкого, проигравшим бой Алексею Бринеру на Чёрной арене Петровской Академии Семи Путей! Дом Стрелецких освобождает Эсфирь Бринер и обнуляет все долги семьи Бринер! Никаких претензий к ним больше не имеем!
Люди на трибунах поднялись.
Гробовая тишина подтверждала, что все ещё в шоке.
Но самое главное – в шоке был я сам.
Этот проигравший здоровяк назвал меня Алексеем Бринером, а девчонку – Эсфирь Бринер. Это что получается? Я очнулся в теле своего родственника?..
Но среди своего рода я не знал ни Алексея, ни Эсфирь.
Надо тщательнее покопаться в памяти Алексея. Что это за новоявленные родственники? И почему моё сознание переместилось именно в этого парня. Да и как так вышло, что родственники из легендарного рода Бринеров задолжали настолько, что кого-то из них забрали в услужение каким-то Стрелецким?
Всё это сильно напрягло, и надо было разобраться.
Ну а пока у меня тут противник не униженный остался.
Я убрал меч от шеи Стрелецкого и толкнул его ногой в спину, чтобы тот упал передо мной плашмя на живот. Сам же выпрямился, поставил ногу между его лопаток и исподлобья оглядел стадион.
Память тела подсказала, что среди толпы не так много людей, кто хотел бы видеть Алексея Бринера победителем. Точнее, ни единого.
Он был тут чужаком.
Даже хуже: его люто ненавидели. Настолько, что желали смерти.
Такое не укладывалось в голове. Род Бринеров всегда был уважаем среди царосов, а уж про остальных и говорить не приходится. И почему я не слышал, что некоего Алексея из рода Бринеров так ненавидят люди?
Что за Алексей такой?..
Радислав Стрелецкий дождался, когда я отойду от него, и только потом поднялся с пола, но на него никто уже не обращал внимания. Проигравшие тут никого не интересовали. К тому же, я серьёзно опустил ему репутацию.
Все продолжали пялиться на меня, по-прежнему молча и ошеломлённо.
Тем временем беловолосую девочку отпустили, и она бросилась в мою сторону, приподняв подол серого платья с фартуком – это была форма горничной.
Я опять обратился к памяти своего нового тела.
Эсфирь Бринер была младшей сестрой Алекса, её магия принадлежала Силе Истис, то есть Веры.
У меня даже мурашки по телу пронеслись.
Эта маленькая пигалица в очках – будущий Пророк?.. Наверняка, пока даже не раскрытый потенциально.
Но ведь… ПРОРОК!
– Алекс! – Эсфирь кинулась мне на шею. – Алекс! Ты живой! А ведь осколки будущего предсказали мне твою смерть… сегодня… – Она вдруг отстранилась, уставилась на моё лицо и нахмурилась. – Алекс… что с тобой? Ты будто совсем другой…
Девочка смотрела на меня, не отрываясь и сразу почуяв изменения. Неудивительно: она же всё-таки родная сестра Алекса, ещё и будущий Пророк.
– Алекс, что с тобой? – повторила Эсфирь, требуя ответа.
– Не знаю, – бросил я. – Тот друид в меня чем-то запустил. Скоро всё пройдёт.
Эсфирь покосилась на Радислава, потом опять посмотрела мне в глаза, изучающе и долго, но всё же не стала спорить.
Знак красного треугольника на её лбу исчез, и увидев это, я испытал моральное удовлетворение. Печать Блокады – вещь неприятная, никому её носить не пожелаешь. Тем более, что эта Эсфирь мне как-никак родственница, раз носит фамилию Бринер.
Под гробовое молчание трибун я направился к лестнице, ведущей к выходу – здесь мне пока делать было нечего. Предстояло разобраться, что произошло, почему я здесь и что делать дальше.
А самое главное – добраться до ближайшего источника с чистым магическим эфиром, чтобы пополнить силы.
Эсфирь засеменила следом.
И вот что интересно: даже через подошвы потёртых ботинок я почувствовал, как чёрный пол арены впитывает в себя магический эфир из тела, а у меня его и так остались крохи.
Таких арен для боя я вообще не припомню, а ведь частенько дрался в магических поединках.
Пока мы шли к большим двустворчатым дверям мимо трибун, я быстро исследовал память Алексея Бринера. Обрывки воспоминаний, картины, голоса – всё смешалось, но я всё-таки смог сориентироваться хотя бы примерно.
Итак, это была Чёрная арена Петровской Академии Семи Путей.
Тут имелись и другие арены, но эта была единственная, на которой разрешали драться до смерти противника.
Жёсткая школа, ничего не скажешь. Про такую я вообще ничего не знаю. Похоже, недавно построенная.
Ни Алекс, ни его сестра тут не учились. Им обоим поступление сюда было запрещено. А вот на Чёрную арену они могли пройти: Алекс явился сам, специально на поединок, а Эсфирь привели слуги Стрелецкого. Видимо, чтобы она увидела, как погибает её брат.
Уже у выхода я почувствовал чей-то взгляд.
Хоть на нас сейчас и смотрели сотни глаз, но кто-то глядел совсем иначе – это ощущалось не просто затылком, а всем естеством.
Стоило мне обернуться, как я встретился глазами с девушкой – большеглазой и бледнокожей, примерно лет двадцати.
«Смерть с косой, только без косы» – так бы я её обозначил.
Она стояла у края трибун и наблюдала, как я и Эсфирь уходим. Её синие волосы выбивались из-под капюшона длинного плаща, а большие голубые глаза смотрели пристально и пронизывающе, до холодка по спине.
За всю свою жизнь я никогда не встречал людей с синими волосами, хотя повидал немало. С виду можно было подумать, что это добрая фея, прекрасная нимфа и кудесница, но это только с виду.
Хищница и себе на уме – вот, что я увидел в ней на самом деле. От неё веяло опасностью, будто прямо сейчас она представляла, как вколачивает ржавый гвоздь в мой череп, а потом укладывает труп в могилу.
Эту девушку в воспоминаниях Алексея я не нашёл, а такую он бы по-всякому запомнил.
– Это кто? – тихо спросил я у Эсфирь, показав глазами на незнакомку.
Эсфирь бросила на неё подозрительный взгляд, как у волчонка, привыкшего огрызаться и всегда быть начеку.
– Впервые её вижу. Но могу сказать, что она маг Пути Эреба, а с ними лучше не связываться.
Значит, Путь Эреба. По-другому – Путь Мрака.
Выходит, это некромант. Точнее, некромантка. А такие маги ещё неприятнее, чем друиды. И пахнет от них обычно мертвечиной, да так, что блевать тянет.
– Осколки будущего говорят, что ты с ней переспишь, – добавила Эсфирь так обыденно, будто для неё это привычное дело. – Думаю, уже послезавтра.
Я вскинул брови и с недоверием уставился на малолетнюю пророчицу, но та лишь пожала тощими плечами, поправила очки и добавила, всё так же обыденно:
– Хотя другие осколки будущего говорят, что она отрубит тебе руку и скормит её своей собаке по кличке Мёртвая Голова. Скорее всего, послезавтра.
Она задумалась, почесала в затылке.
– Хотя ещё одни осколки будущего говорят, что эта некромантка будет танцевать с твоим врагом… дважды… а может, трижды. С цифрами у меня беда, я гуманитарий. Но могу сказать, что это случится уже…
– …послезавтра? – невесело усмехнулся я.
– Можешь не продолжать, – поморщилась Эсфирь. – Я сразу смекнула, что ты хочешь оскорбить мои пророческие чувства. А я не люблю иронию и, между прочим, только учусь видеть осколки будущего.
– Вот и учись лучше. – Я быстро вышел за двери.
Незнакомка так и осталась у трибун, ну а я не особо хотел сейчас общаться ни с кем, кроме говорливой Эсфирь, пока не выясню толком, что происходит.
Мы наконец покинули стадион Академии – огромный, выстроенный куполом с колоннами, весь покрытый чёрным облицовочным камнем.
Как только вышли за кованые ворота, Эсфирь схватила меня за руку (да так, что чуть пальцы мне не переломила!) и снова обняла (а вот обняла с нежностью).
– Ты спас мне больше чем свободу, Алекс… Но где ты научился так драться? Тебе же нельзя обучаться. Ты что, нарушил судебные предписания? У нас и так социальный рейтинг: минус один. Ну куда ещё хуже?
Я опять обратился к памяти Алекса.
Оказывается, судом ему было запрещено обучаться у кого-либо из-за низкого социального рейтинга. Причем, каралось это тюрьмой не только для самого Алекса, но ещё и для наставника, который рискнёт его обучать.
Паршиво, что сказать.
На улице были уже густые сумерки, повсюду мерцали огни: фонари, подсветка домов, только экипажей что-то было не видно. В любом случае, это всегда был уютный и красивый город…
«Изборск, – тут же подсказала память Алексея Бринера. – Российская Империя».
Хорошо, хоть тут всё на месте. В Изборске у Бринеров было большое родовое имение у Белого озера, так что…
– Эй, Бринер! – окликнули меня со стороны школьного стадиона. – Стой, ублюдок!
Я нахмурился и обернулся.
Так и знал, что в покое меня не оставят, поэтому машинально прикрыл собой Эсфирь – привычка не давать слабых в обиду, пусть даже мелких, надоедливых и не очень правдивых пророчиц.
Ко мне приближались два крепких парня в школьной форме, оба при галстуках, с блестящими лацканами пиджаков, отглаженных брюках с лампасами.
– Как ты это сделал, Бринер? – прямо спросил у меня первый парень, темноволосый, с желтоватой кожей, будто после какой-то болезни. – Как ты победил Стрелецкого? Смухлевал или использовал что-то? Признайся, как ты это сделал?
– Ты так точно не сможешь, – ответил я спокойно (и это было правдой).
– Да не скажет он! – покачал головой второй крепыш. – Если только выбить из него ответ и…
– Ну попробуй, – перебил я его.
Не знаю, что именно они разглядели на моём лице, но оба остановились ровно на границе территории стадиона и улицы, так и не шагнув дальше.
– Только посмей ещё раз сюда явиться! – огрызнулся желтокожий, как трусливый пёс из подворотни. – Тебе никогда здесь не учиться! Губу не раскатывай!
– Да он всё равно сдохнет скоро! – пообещал его дружок. – Бринеры долго не живут!
Они меня ненавидели открыто и люто.
И просто так подобная ненависть не возникает даже у таких недоумков, как чьи-то холёные сынки. Причину надо было искать в памяти Алекса, но она будто намеренно не хотела выдавать ничего внятного. Будто сам Алекс прятал от себя эти мысли, ненавидя всё, что с ними связано.
– СМЕРТЬ БРИНЕРАМ! – хором крикнули парни, вскинув руки, но так и не выйдя за границу стадиона. – СМЕРТЬ БРИНЕРАМ! СМЕРТЬ БРИНЕРАМ!
Под моим тяжёлым взглядом они всё же заткнулись, после чего решили ретироваться. Ну а Эсфирь вообще не обратила внимания на то, что её семье желают смерти – будто для неё это привычное явление.
Вдруг в небе я заметил подсвеченный огнями пассажирский дилижанс.
О как. Неплохо.
Похоже, кто-то из учёных его запустил, хотя я слышал, что эти летающие машины только разрабатывали.
Через пару секунд появился ещё один дилижанс, а потом – ещё один… Когда маги успели всё это построить?.. Да ещё и не в самом крупном городе Империи.
Я перевёл взгляд с неба на Эсфирь и спросил:
– Откуда эти дилижансы?
Она посмотрела на меня с подозрением.
– Как откуда? С завода «Физис-Прагма». Оснащены ИМИ.
– Оснащены… чем?
– ИМИ, – повторила Эсфирь, ошарашенно уставившись на меня. – Искусственным магическим интеллектом. Ты будто первый раз их видишь. ИМИ на них поставили недавно, но сами машины лет сто уж летают.
Я задрал голову и проследил за плавным движением летающих машин.
– Сто лет?.. – Потом снова посмотрел на Эсфирь. – А сейчас какой год?
Она поправила очки и усмехнулась.
– Ты головой об арену стукнулся, да?
– Немного, – отмахнулся я от вопроса. – И какой год?
– Шестнадцатое мая тысяча девятьсот пятидесятого года, вторник, если ты забыл.
Я замер, всё ещё глядя на девчонку. От пророков можно было ждать чего угодно, даже такого нелепого ответа.
1950 год…
Вообще-то, я родился в 1825 году, а последний ранг повышал в 1850-м.
– С цифрами у тебя точно беда, – нахмурился я. – Может, тысяча восемьсот пятидесятый?
Эсфирь вздохнула и закатила глаза.
– Твои шутки несмешные, ты в курсе? Этим обычно некроманты грешат, но ты же не некромант. Давай не будем шутить над временем, ладно?
Она сказала это так уверенно, что я ещё раз оглядел небо и летающие дилижансы с интеллектом, затем – улицу.
Здания, деревья, редких людей…
А ведь в сумерках и при свете огней я не сразу заметил, что всё это действительно отличается от привычного. Кое-где появившиеся экипажи совсем не были похожи на те, что я знал. У них даже колёс не имелось, а выглядели они как летающие стеклянные кабины. На боках у каждой светились надписи «АЭ-Роптер» и номер машины.
Лошадей не было вообще.
Одежда прохожих, особенно женщин, была другой – платья без пышных юбок, а некоторые ходили в брюках, как мужчины, да и мелькающие вдалеке экраны с рекламой вдруг бросились в глаза, светящиеся буквы, непривычно высокие здания в дымке.
И снова големы. То тут, то там… скорее всего, с тем самым искусственным интеллектом. Они тоже куда-то спешили, будто по делам, как и люди.
Я ещё раз посмотрел на Эсфирь.
Та развела руками.
– Это Изборск, если ты забыл. Российская Империя. Ну так, на всякий случай. И генетических рас на Земле, как обычно, пять. И палео-государств в мире пять. И четыре нео-страны. И две базовые половины у планеты. И четвёртая магическая эпоха. Достаточно?
Я нахмурился ещё сильнее, потому что всегда жил в третьей магической эпохе, а официальных стран в мире насчитывалось сто восемьдесят и ни одной палео или нео. Ну и никаких двух базовых половин у планеты я не знаю. Да и рас всегда было четыре, а не пять.
И тут память Алексея в очередной раз пришла на помощь. Правда, от новой информации у меня чуть ноги не отказали.
Рас действительно было пять. Но совсем других. Алекс заучил это ещё с младших классов на уроках географии: люди, вейги, лювины, эмпиры и ка-хиды.
Что за бред? Где новые расы успели появиться?
«На Нео-стороне Земли», – ответила память Алекса.
Твою ж мать.
Я еле удержал на месте челюсть. Всё, что сказала Эсфирь и выдала мне память, не укладывалось в голове. Возможно, девчонка надо мной издевалась, да и память – тоже, однако многие детали просто кричали о том, что это не шутка.
Так, ладно.
Тогда спрошу самое главное.
– А что насчёт источника чистого магического эфира? Где бы пополнится?
Я отлично знал, что в Изборске такой источник есть.
Он значился под номером «380» и был самым крупным на Северо-Западе, хорошо оборудованным прямо на горе, которую было видно почти из любой точки города. Подзарядиться там можно было без труда, лишь бы ранг позволял, а также вместимость резерва и умение его удерживать.
Эсфирь уже без иронии глянула на меня.
– Алекс, что с тобой? Ты заболел?
Я быстро оглядел округу – никакой горы не увидел.
– Нет никакого источника, Алекс! – всплеснула руками Эсфирь, пристально за мной наблюдая. – Нет ни одного источника во всё мире! Как и чистого магического эфира!
Эсфирь толкнула меня ладонью, будто именно я виноват в том, что чистого эфира нет.
Но как такое вообще могло быть?
Источники всегда были неиссякаемыми и снабжали миллионы магов силой. А если источников нет и чистого эфира нет, то как магия продолжает работать?
Вопрос отразился на моей физиономии так явно, что Эсфирь опять закатила глаза.
– Это всё радонит, Алекс, – быстро пояснила она, видимо, окончательно уверившись, что я ударился головой. – Алхимики изобрели радонит. Как только источники исчезли все разом, и чистый эфир пропал, то маги на остатках сил создали химический эфир. Он называется радонит. В магазинах продается.
Своим ответом она будто ударила меня по голове.
Магическая сила продаётся… где? В магазинах?
В магазинах, мать их!
– Алекс, – забеспокоилась Эсфирь, – мне не нравится выражение твоего лица. Оно такое… немного ошеломлённое и злое.
Ещё бы.
Наверное, потому что я был ошеломлён и зол!
К тому же, получалось так, что Алексей Бринер – не просто мой родственник…
– А кем тебе приходится Гедеон Бринер? – в лоб спросил я. – Тот, который Коэд-Дин.
Она сняла очки и нервно протёрла их фартуком, после чего заговорила очень тихо:
– Гедеон Коэд-Дин Бринер приходится нам с тобой… – она начала загибать пальцы, – пра-прадедом.
Внешне я сохранил спокойствие, зато внутри всё напряглось до предела.
Я возродился в теле своего прямого потомка, через сто лет. А, значит, сейчас действительно тысяча девятьсот пятидесятый год, четвёртая магическая эпоха, а чистый эфир исчез из мира.
Но самое странное, что у меня не было детей, а значит – не могло быть и внуков, и пра-правнуков.
Но с другой стороны, находясь в теле Алексея, я ощущал, что имею с ним сильную связь, кровную и силовую. Он без сомнений был моим потомком, но… как? Я хоть и не был женат, но женщины нередко бывали в моей постели. Однако я бы точно знал, что одна из них подарит мне ребенка – понял бы прямо во время зачатия. Сидарх это чувствует сразу…
– У тебя такое лицо, будто ты мне не веришь, – поморщилась Эсфирь.
Затем сунула руку за ворот платья и вытащила сложенную вдвое маленькую фотокарточку.
– Вот. Это Гедеон Коэд-Дин Бринер, если ты вдруг забыл. Я его портрет храню, ты же знаешь. Мне его мама отдала. А ты его кольцо носишь с самого детства. Оно передалось тебе по наследству от отца.
Я взял фотографию, затёртую и помятую, но всё равно неплохо сохранившуюся.
На фото был изображён седой старик с короткой бородкой, спокойный и статный. На пальце его правой руки красовалось моё кольцо с крылатым котом, а на лбу я заметил Печать Блокады. Судя по красно-серебристому отливу краски, это была вечная Печать, на всю жизнь. А значит, что этого человека до конца дней лишили магии.
И ведь на фото действительно был я.
Гедеон Бринер.
Только в старости, до которой я даже дожить не успел.
Тогда кто дожил до неё вместо меня? И где в это время был я сам?..