Уже полтора года я была замужем, когда наконец снова увидела Джаспера. Ожидая его в гостиной нашего огромного дома в Линкольншире, я испытывала странное смущение, словно немного стыдилась той легкой приятной жизни, которую вела, будучи женой сэра Генри. Я не сомневалась, что Джаспер найдет меня сильно изменившейся, потому что я действительно изменилась. Я уже не была той запуганной девочкой, которая твердила, что никакого брака не хочет; теперь я чувствовала себя гораздо счастливее той юной особы, которую так возмущали слова матери, утверждавшей, что у женщины нет иной доли, кроме замужества и удовлетворения мужского сладострастия. За эти восемнадцать месяцев я убедилась, что мой муж отнюдь не страдает половым бессилием, что он очень добрый человек и ко мне относится с большой теплотой. Его неизменная ласка и сердечность вызвали в моей душе ответную нежность, и теперь я, пожалуй, вынуждена была признать, что как жена ощущаю себя счастливой и удовлетворенной.
Сэр Генри в нашей совместной жизни предоставлял мне почти полную свободу; он, например, позволил мне посещать часовню сколь угодно часто; по сути дела, я сама распоряжалась и часовней, и священником. Я, например, велела священнику соблюдать церковные часы, как в монастыре, и сама присутствовала на большей части служб даже в ночное время, особенно в дни церковных праздников; и муж ни словом не возражал против этого. Кроме того, он был весьма щедр и даже поощрял мое увлечение чтением, выделяя любые средства на покупку новых книг. Я даже начала составлять свою собственную библиотеку из переводов и рукописных изданий; порой по вечерам сэр Генри сидел рядом со мной и читал мне из Евангелия на латыни, а я следила за текстом английского перевода, который он же и скопировал для меня, и уже понемногу начинала понимать смысл латинских фраз. В целом муж обращался со мной скорее как со своей юной воспитанницей, чем как с женой; он заботился и о моем здоровье, и о моем образовании, и о моих религиозных интересах.
Как я уже говорила, он был очень добр ко мне, старался окружить меня уютом и комфортом. И ни разу вслух не выражал сожалений по поводу того, что до сих пор мы так и не сумели зачать ребенка; да и во время исполнения супружеского долга он всегда был в высшей степени ласков и обходителен.
И вот теперь, ожидая встречи со своим деверем Джаспером, я испытывала странный стыд, как если бы обрела здесь некий спасительный рай, самым позорным образом сбежав от опасной и трудной жизни в Уэльсе. Вскоре на дороге поднялось облако пыли, послышался стук копыт, бряцание оружия и доспехов, и на конюшенный двор въехал Джаспер с отрядом из пятидесяти вооруженных всадников, у которых были такие мрачные лица, словно они готовились к войне. Мы с сэром Генри рука об руку вышли поздороваться с гостем, и если до этого я еще питала надежду, что Джасперу, возможно, захочется взять меня за руку или поцеловать в губы, то надежда эта полностью испарилась, стоило мне понять, что ему не терпится поговорить с моим мужем, а вовсе не со мной. Теперь я снова чувствовала себя никому не нужной. Сэр Генри, стиснув Джаспера в крепком мужском объятии, встревоженно спросил:
– На дороге не было неприятностей?
И тот, дружески хлопнув его по спине, ответил:
– Да нет, встретилась банда разбойников с белой розой Йорков на плащах, только и всего. Они, правда, попытались напасть на нас, но мы так им наподдали, что им пришлось удирать сломя голову. А у вас какие новости?
Мой муж поморщился.
– Линкольншир почти целиком за Йорка; Хартфордшир, Эссекс и вся Восточная Англия также за него или за его союзника Уорика. К югу от Лондона то же самое; Кент, как всегда, готов к восстанию. Тамошние жители страдают от французских пиратов и вечных помех в торговле; а в Кале графа Уорика и вовсе воспринимают как своего спасителя; уж они-то никогда не простят нашей королеве, что она родилась француженкой.
– Как ты думаешь, мне удастся спокойно добраться до Лондона? Я собираюсь выехать послезавтра. Не знаешь, много ли вооруженных банд на главной дороге? Может, стоит пойти в обход?
– Пока Уорик остается в Кале, вам, скорее всего, придется познакомиться разве что с самыми обыкновенными грабителями. Но, судя по слухам, он в любой момент может высадиться на английском побережье и прямиком устремиться в Ладлоу на встречу с Йорком; вот тогда ваши пути вполне могут пересечься. Так что лучше пошли вперед разведчиков, а сам с отрядом следуй за ними. Если ты столкнешься с Уориком, то так или иначе окажешься втянутым в сражение, которое, возможно, станет первым в очередной войне. Ты ведь отправляешься к королю?
Они повернулись и зашагали к крыльцу, а я потащилась за ними, поскольку лишь считалась хозяйкой – в доме по-прежнему всем заправляли слуги сэра Генри, а я ощущала себя почти гостьей.
– Нет, король выехал в Ковентри, спаси и сохрани его Господь. Он намерен призвать к ответу тамошних лордов-йоркистов и заставить их признать его законное право на управление страной. Это станет для них проверкой. Если же они откажутся явиться, им будет официально предъявлено обвинение в измене. Королеву и маленького принца король взял с собой ради их же безопасности. А мне приказано окружить Вестминстерский дворец и любой ценой удержать Лондон. В общем, мне предстоит готовиться к осаде. И к войне.
– Учти, никакой помощи от столичных купцов и аристократов ты не получишь, – предупредил сэр Генри. – Они все за Йорка, потому что у них торговля стоит, поскольку король не может сохранить мир в стране. А торговля и прибыль – единственное, о чем они способны думать.
– Да, я тоже слышал об этом, – кивнул Джаспер. – Ничего, постараюсь с ними справиться. Мне велено собирать вооруженные отряды и рыть траншеи. Именем короля Генриха Ланкастера я превращу Лондон в настоящую крепость, чего бы там ни хотели его жители!