Майор Хабаков внимательно перечитал полученное из Афин сообщение. Инспектор Таукис Дестунис довольно подробно написал о проделанной работе. Как выяснялось, Олкимос уже давно находился под наблюдением греческой полиции и был известен как удачливый контрабандист, имеющий серьезные связи в Германии. Но веских доказательств его незаконной деятельности не обнаруживалось, а потому он был бы рад сотрудничеству с российской стороной, чтобы припереть Нестора Олкимоса к стенке.
В конце письма инспектор добавил, что в последнее время на европейском рынке появились предметы русского искусства, не исключено, что некоторые из них принадлежат господину Феоктистову.
Сложив полученные факсы в папку, Хабаков вышел из управления. Уже забравшись в машину, достал телефон:
– Дмитрий Евгеньевич, у меня для вас есть интересное сообщение.
– Я сейчас занят… Насколько серьезно?
– Есть кое-что по поводу коллекции Феоктистова.
– Подъезжай, жду. Пропуск я на тебя выпишу.
Сунув телефон в карман, Хабаков повернул ключ зажигания и выехал на проезжую часть.
Ознакомившись с факсами, подполковник Старцев внимательно посмотрел на Хабакова:
– Весьма полезные документы… У тебя есть какие-то предложения?
– Ну-у, как вам сказать, – невольно замялся Арсений. – Я не имею права вам советовать… Нужно установить каналы, по которым пойдет груз в Грецию.
– Спасибо за совет. Разберемся, – хмыкнул в ответ подполковник.
После ухода Хабакова он подошел к карте. У контрабандистов пути отлажены, одними и теми же дорогами они пользуются долгие годы. Как правило, люди на этих тропах прикормлены, начиная от таможенного контроля и заканчивая пограничниками. Кроме того, южная граница – это не ряды непрерывной колючей проволоки в шесть метров высотой, а труднопроходимые места: высокие горы, ущелья, быстрые реки. Но для местного жителя – это дом родной! Ведь в бедных горных районах контрабанда зачастую едва ли не единственный источник дохода.
Много коридоров проходит в районе грузинской границы, откуда легче добраться до Турции, а там едва ли не прямая дорога до Греции.
Свою службу подполковник Старцев начинал в Сочи, откуда был переведен в Москву со значительным повышением. Новое назначение он связывал с тем, что в минувшие годы раскрыл американскую агентурную сеть, весьма активизировавшуюся в последние годы в Краснодарском крае. Зачастую агенты действовали едва ли не в открытую и, прикрываясь дипломатическим иммунитетом, вербовали высших руководителей края. С точки зрения вражеских агентов, работа на границе являлась весьма перспективной, горные хребты, разделяющие государства, – всего лишь условная линия, и в случае расшатывания ситуации через подконтрольные пограничные участки можно доставлять различные грузы, включая оружие.
Вместе с выявлением и вербовкой агентов Старцев не мог обойти такую важную сторону своей деятельности, как контрабанда, здесь он также преуспел. За шесть лет, проведенных в сочинском управлении, сумел завербовать в информаторы немало контрабандистов, весьма продвинувшихся по карьерной лестнице за время его отсутствия. А некоторые из них и вовсе отвечали за «окна на границе» и организовывали транспортировку контрабандного груза.
Переехав в Москву, Дмитрий Евгеньевич наиболее ценных агентов перевел в категорию «законсервированных», считая, что когда-нибудь их услуги могут ему понадобиться, и не ошибся – сейчас наступил тот самый день.
– Вот что, Павел, закажи мне один билет на Сочи… – подняв трубку, произнес он.
– Когда вам, товарищ подполковник?
– Давай на сегодня.
За время его отсутствия в Сочи произошли серьезные изменения: город будто бы снял с себя старую кожу, превратившись из жалкой Царевны-лягушки в настоящую невесту-красавицу.
После гостиницы, где он принял душ и плотно пообедал, Старцев отправился в управление. Прежние приятели, с которыми Дмитрий Евгеньевич продолжал держать связь, заметно подросли в чинах, а прежний начальник отдела, Кирилл Васильевич Назаров, всего-то на пяток лет старше, перебрался в кресло начальника управления.
Вот с него-то подполковник и начал, зная, что тот не откажет в небольшой просьбе.
– Можно? – постучался Дмитрий Старцев в кабинет генерал-майора.
– Входи, чего мнешься, – шагнул навстречу бывший соратник. – Мне уже доложили, что ты прибыл.
– Разведка у вас работает хорошо.
– А то как же! Растим кадры. Ты вот, например, теперь в Москве. Слышал, что скоро полковника получишь… Чего не сказал, что приезжаешь? Выслал бы машину.
– Решил добраться сам.
– А ты возмужал.
Назаров выглядел так, как и подобает генералу. Был в меру худощав и не в меру плечист, с прямой осанкой и, несмотря на свой небольшой рост, держался так, словно поглядывал на людей с колокольни. К новой привычке бывшего начальника Старцев отнесся с пониманием – что поделаешь, звание и должность обязывают.
– Присаживайся, – разместился генерал за переговорным столом, показав на место рядом с собой. – Коньячку налить? Элитный… На день рождения подарили. Берег для настоящего повода, вот он и наступил.
– Не откажусь.
Генерал достал из шкафа коньяк и две небольшие стопки. Аккуратно, опасаясь обронить хотя бы каплю, заполнил их до самой риски.
– А вот и закуска, – поставил он на стол вазочку, наполненную шоколадными конфетами. – Ты уж извини, о твоем приезде не знал, так что не готовился. Хотя закусывать ими самое то…
– Еще сегодня утром не знал, что прилечу. Но вот так получилось…
– А это и неплохо! Давай за твой приезд, что ли?
– Хороший тост, – улыбнулся Старцев.
Выпили. Развернув по конфете, сосредоточенно заели напиток.
– Ну, рассказывай, что там у тебя?
– Слышал что-нибудь о коллекционере Феоктистове?
– Которого ограбили с месяц назад? Конечно, наслышан. Об этом все центральные газеты писали. Говорят, у него украли картин на сто миллионов долларов. Впечатляющая цифра!
– Скажу откровенно, если коллекцию продавать по рыночной цене, то будет гораздо больше, – заметил Старцев.
– Даже так? – удивился генерал-майор.
– Небольшая часть коллекции отыскалась в Германии. А вот другая, самая ценная, находится сейчас в России. И у нас есть предположение, что ее будут переправлять именно через твою территорию.
– Вот даже как… Значит, ты опять контрабандистами занимаешься?
– По долгу службы пришлось.
– Я тебе где-то по-хорошему завидую. Сейчас я больше по террористам специализируюсь. Удивляюсь, откуда они повылезали! Ведь совсем недавно все спокойно было. – Генерал-майор Назаров слегка размяк, было похоже, что он не прочь поговорить со старым приятелем и вспомнить время, когда оба были молодыми, исполненными самых честолюбивых планов. – Вот сейчас ищем одну террористку-смертницу, подготовку она проходила не где-нибудь, а в Бельгии, и вот вернулась в бандподполье… Знаем, кто она такая, как выглядит, а вот отыскать ее никак не можем… У нас тут через неделю международные спортивные соревнования будут проходить, народу приедет много, со всего мира, и есть большая вероятность, что она объявится именно на них.
– Внешне никак не определить, они ведь не всегда в хиджабах ходят.
– В том-то все и дело. Среди них есть немало смазливых девчонок, выглядят вполне современно: встанут на высокие каблуки, наденут коротенькую юбку и, помахивая сумкой, в толпу идут. Вот только в этой сумке не косметика лежит, а взрывчатка. Знаешь, недавно одна такая хотела меня взорвать.
– Я слышал. Правда, без подробностей.
– Значит, не зря служу. Ладно, не будем о грустном. С неделю назад решил вспомнить старые времена, покурировал операцию по задержанию группы контрабандистов. Знаешь, как я себя чувствовал?
– Поделись.
– Будто бы на прогулку вышел свежим воздухом подышать. Понимаешь, к примеру, я – хирург-кардиолог, делаю людям сложнейшие операции на сердце, напряжение и ответственность запредельные! И тут мне предоставляется возможность вырезать банальнейший аппендицит. Вырезал я его, и от этого такое огромное удовольствие получил, что ты даже представить себе не можешь! Теперь я контрабанду сигарет вспоминаю с улыбкой. Ребячье баловство! Если сейчас идет контрабанда, так непременно оружие! И даже не всегда стрелковое, очень часто гранатометы, «Мухи», «Стингеры». Вот в такие неспокойные времена мы живем.
– Мир в последнее время сильно изменился, злым каким-то стал… И даже не поймешь, в чем тут причина.
– Это так… А помнишь, в начале нашей службы мы с тобой участвовали в операции по предотвращению переброски через границу крупной партии героина?
– Это ты про тот случай, когда героин перево-зился в пластиковых трубах? – улыбнулся Старцев.
– Точно! Помнишь! Не забыл.
– Только я тогда был лейтенантом, едва начал службу, а ты уже должен был капитана получить…
– Неважно! – великодушно отмахнулся генерал. – Помнишь, когда мы заглянули в одну трубу, там змеи лежали во всю длину.
– Это были питоны.
– Может, и питоны, но выглядели они пре-ужасно, и это тоже была контрабанда, – неожиданно посуровел генерал, – какие-то редчайшие виды, занесенные в Красную книгу.
– Я тогда еще подумал, хорошо, что не тарантулы какие-нибудь. А то разбежались бы по территории, ищи их потом.
– А денег полный фургон припоминаешь?
– А то как же! Я такого количества денег ни до, ни после не встречал. Как вспомнишь, так всякий раз сглотнуть хочется.
– Так в чем твоя просьба? – резко сменил тему генерал.
– Ты моего информатора Хацкевича знаешь?
– Того, что с плавками?
– Его, – с улыбкой ответил Старцев. В какой-то степени Илья Хацкевич был личностью легендарной, потомственный контрабандист. А попался он после того, как хотел провезти в трусах пачки долларов. В дело вмешалась ФСБ, и его удалось завербовать. Старцев работал с ним до своего отъезда в Москву. Последняя их встреча состоялась на конспиративной квартире, где он объяснил Хацкевичу, что сотрудничество с его отъездом не прерывается, а лишь вступает в стадию консервации. Так что наступило самое время возобновить отношения. – Как у него там дела?
– За последние годы сильно продвинулся. Мы его не трогали, как ты и просил… Просто немного присматривали за ним. Думали, что еще пригодится со временем, и вот, видишь, не ошиблись. Теперь он один из руководителей международной контрабанды.
– Карьера неплохая.
– Можно сказать, что в своем деле дорос до генерала.
– Кажется, он отвечает за транзит через Грузию и Турцию?
– Да. Оттуда контрабанда идет через Балканский полуостров и расходится по всей Европе.
– Я в нем не ошибся, у него был большой потенциал, – усмехнулся подполковник. – У тебя есть связь с грузинскими пограничниками?
– У нас общие границы, поэтому как же без нее? Или ты думаешь, если мы в последнее время не очень дружим, так совсем, что ли, не общаемся?
– Нет, не думаю… Имеется информация, что в ближайшее время через российско-грузинскую границу будет отправлена коллекция Феоктистова. Нужно сообщить грузинским пограничникам, чтобы они не перехватили ее ненароком, а просто понаблюдали за контрабандистами издалека.
– Ситуация немного щекотливая. Все-таки разговор предстоит с пограничниками соседнего государства. Нужно письменное распоряжение из центра.
– Не сомневайся, такую бумагу ты получишь в самые ближайшие часы. Как думаешь, со стороны Грузии не будет никаких препон?
– Думаю, что они помогут. Задачи у нас общие. Главное, чтобы утечка не произошла.
– Не мешает предупредить грузинскую сторону, что операция имеет высшую степень секретности.
– Сообщу. Ну так как, продолжим? Как тебе коньячок?
– Извини, сейчас надо завершить еще одно дело. Командировка очень короткая. Я тебе позвоню, – поднялся Старцев.
– Тогда до встречи.
Выйдя из управления, подполковник Старцев набрал телефонный номер Хацкевича. Свойство человеческой памяти: столько лет прошло, столько событий приключилось (важных и не очень), многие эпизоды жизни и вовсе затерты пластами времени, будто их не было вовсе, а вот номер ценного информатора, с которым и общался-то нечасто, помнил, как собственный год рождения.
Прозвучали длинные гудки, на которые никто не отвечал. Дмитрий Евгеньевич невольно принялся считать: один, два, три… «За прошедшее время Хацкевич стал настолько осторожен, что трубку при звонках неизвестных абонентов не берет?» – подумалось ему.
Но уже в следующую секунду гудки прервались, и холодный голос произнес:
– Слушаю.
– Илья? – спросил подполковник.
– Он самый. Кто это?
– Это тебя Старцев беспокоит.
– Дмитрий Евгеньевич?
– Все так. Вижу, ты меня не забыл. Это хорошо! Наверняка за это время, что мы с тобой не виделись, у тебя набралось очень много новостей, хотелось бы их услышать. Так когда мы с тобой встретимся? Вот только не надо мне говорить, что ты не в городе и находишься где-то у черта на рогах!
– Даже не собираюсь, Дмитрий Евгеньевич, – обиделся Хацкевич. – Если бы даже я находился где-то за десять часовых поясов от вас, все равно непременно бы приехал на встречу с вами.
– Ценю… Сделаем вот что, ресторан «Сирень» помнишь?
– А то как же! Последний раз мы с вами встречались именно в этом ресторане.
– Предлагаю не нарушать установившейся традиции и встретиться там, скажем, сегодня часов в восемь вечера.
– Хорошо, Дмитрий Евгеньевич, подъеду вовремя. Только теперь это не «Сирень», а «Лаванда».
– «Лаванда», говоришь… Что ж, пускай будет «Лаванда», вполне подходящее название.
Подполковник Старцев пришел в ресторан за несколько минут до встречи, сел лицом к двери за свободный столик у самого окна, за которым рос какой-то широколиственный куст.
Как выяснилось, ресторан «Лаванда» слыл весьма респектабельным заведением. Изменения в заведении произошли значительные, вплоть до лаванды, запахом которой тянуло из всех щелей. Этот запах Старцев не выносил, но на время встречи придется с ним смириться. За столами, накрытыми белыми праздничными скатертями, сидела изысканно одетая публика, и в какой-то момент, одетый весьма по-простому, он ощутил себя инородным телом.
Заказав бутылку водки и закуску, Дмитрий Евгеньевич стал дожидаться Хацкевича. Тот пришел вовремя, не опоздав ни на минуту.
Дружески обнялись, а потом запили впечатление от встречи рюмкой водки, закусили кусочками осетрины. Со стороны они выглядели хорошими приятелями, решившими в ресторанной роскоши и в приятном общении испить водочки. Вряд ли кто-нибудь из посетителей мог подозревать, что на самом деле происходит встреча куратора со своим информатором, что после установления доброжелательной обстановки Хацкевич даже не почувствует своего подневольного положения и снятие информации произойдет в форме непринужденной беседы старых приятелей, истосковавшихся по доброму общению.
– Я слышал, что твои дела идут в гору, – сказал подполковник таким тоном, словно всерьез радовался успехам своего приятеля. Словно речь шла не о международной контрабанде в миллионы долларов, а о приватизации газовой трубы.
– Есть такое дело… Мне стали доверять, – сдержанно ответил Хацкевич.
– Я даже слышал, что стали доверять гораздо больше, чем другим.
Всего-то небольшой комплимент, чтобы завоевать расположение, и Илья Хацкевич попался. Слабые натуры податливы на откровенную лесть. Прием старый, используется едва ли не со времен Адама, но действует практически безотказно.
Подбородок информатора слегка приподнялся, преисполненный собственной значимостью, и он негромко, даже как-то торжественно проговорил:
– Надо просто быть хорошим парнем, и тогда люди будут тебе доверять.
– Ты хороший парень, – легко согласился Старцев. – Мы с тобой всегда прекрасно ладили, уверен, что договоримся и сейчас. Ты пей водочку-то… конец рабочего дня, можно и расслабиться. – Хацкевич опрокинул рюмку одним махом. – У меня к тебе будет вот какое дело: ты что-нибудь слышал о коллекции Феоктистова?
– Это кто такой? – по-деловому спросил информатор, аккуратно подцепив на вилку кусок семги. – Художник, что ли, какой-то?
– Нет, это крупный коллекционер, собирает старинные картины, антиквариат. Весьма состоятельный человек!
– Фамилия какая-то знакомая, но вот где ее слышал, не припомню.
Подошедший официант прервал завязавшийся разговор. Складывая пустые тарелки на поднос, он заинтересованно полюбопытствовал:
– Господа, может, вам еще что-нибудь принести?
– Вот что, человек, – по-хозяйски произнес Хацкевич, – наполни-ка этот графинчик, а то он у нас уже опустел. Соляночки принеси… И еще пусть приготовят отбивной свининки с картошкой, и петрушку чтобы не забыли положить. – Он посмотрел на Старцева: – Дмитрий Евгеньевич, вы не возражаете?
– Думаю, в самый раз будет.
– Отбивная наше фирменное блюдо. А еще у нас есть фаршированная утка с…
– Неси, братец, все неси! Ты даже не представляешь, какой человек в ваше заведение заглянул. Так что попробуй ему угодить!
– С превеликим удовольствием, – произнес официант и тотчас удалился.
– Так на чем мы остановились? – повернулся Илья к подполковнику.
– Я спросил про Феоктистова.
– Ах да! Что-то такое слышал краешком уха, но кто он такой, сказать не могу.
– Илья, давай поговорим с тобой начистоту… Ты ведь контролируешь границу в районе Сухуми и Батуми? Только не надо извиваться тут, как уж под вилами, не забывай, с кем имеешь дело, я о тебе знаю больше, чем ты думаешь.
В этот момент подошел официант и, разложив на столе горячие блюда и пожелав приятного аппетита, ушел.
– Возможно, – выдавил из себя Хацкевич, отрезал небольшой кусок мяса и, положив его в рот, принялся тщательно пережевывать.
Старцев отметил, что с последней их встречи Илья изменился не только внешне (постарел, ссутулился), поменялись его характер и манеры, он выглядел сдержаннее и значимее, а вилкой и ножом орудовал так проворно, будто родился прямо за ресторанным столиком. Помнится, прежде он поспешно закидывал ложкой пищу в рот, словно опасался, что еду у него могут отобрать.
– Но сейчас другие времена, – отодвинув от себя тарелку и вытерев салфеткой испачканные губы, добавил Хацкевич. – И окружение у меня другое. А потом, вы ведь здесь гость. Уже давно не работаете.
– А вот это ты напрасно, я по-прежнему в системе. И у меня большие возможности…
– Дмитрий Евгеньевич, – сдавленно сглотнул Хацкевич, – я не так выразился.
– Бывает, – снисходительно усмехнулся подполковник Старцев. – Я тебе хочу сделать небольшое предложение. Мы и дальше будем закрывать глаза на некоторые твои шалости… на границе. Разумеется, в разумных пределах. Можешь и дальше переправлять свои консервы, табак, кофе. Как говорится, все, кроме оружия. Но только в том случае, если ты подскажешь, когда и через какие пункты будет переправляться оставшаяся часть коллекции Феоктистова.
– Предложение вполне дельное, Дмитрий Евгеньевич, – удовлетворенно качнул головой Хацкевич. – У вас есть фотографии предметов, что должны быть переправлены?
– Взгляни, – вытащил из кармана пиджака пачку фотографий Старцев.
Разложив фотографии на столе, Илья принялся внимательно их рассматривать. Его гибкие чувствительные губы то вдруг поднимались, отчего лицо приобретало обиженное выражение, а то слегка расходились в понимающей улыбке, наталкиваясь взглядом на настоящий шедевр. Дважды он покивал головой в знак наивысшего одобрения. Наконец, просмотрев все снимки, отложил четыре из них в сторону, остальные уложил обратно в конверт и вынес свой вердикт:
– Этот Феоктистов весьма состоятельный человек.
– Во всяком случае, был таковым до последнего времени, пока у него не украли коллекцию.
– Такое случается… Фотографии этих картин, – приподнял Илья четыре фотографии, – мне приходилось встречать. Ими занимаются весьма серьезные люди.
– Случайных людей в этом бизнесе не бывает. Это картины Сандро Боттичелли и Джорджо Вазари. Такие не каждому доверят.
– Возможно. Их действительно в ближайшее время доставят в Сочи. А отсюда они отправятся в сторону Сухуми и Батуми и по сухому пути через деревню Вале.
– Можешь сказать, кто отвечает за этот транш?
– Честно?
– Хотелось бы, – усмехнулся Старцев.
– Вы все равно узнаете, так пусть лучше от меня, чем от кого-то другого, – махнул рукой Хацкевич. – Не хочу разрушать доверие, что установилось между нами. За транш через морскую границу отвечаю я. – И он твердо посмотрел в глаза Старцеву.
– Ты меня не удивил, – хмыкнул тот. – Я вот все думал, сам сознаешься или мне все-таки кое о чем напомнить. А кто курирует наземный путь?
– Гогишвили.
– Это Сосо Батумский, что ли?
– Он самый, – охотно подтвердил Илья, уминая картошку, – деловой разговор совершенно не отразился на его аппетите.
– Кажется, он был в «шестерках» у Старого Боджия.
– Все так… Но это было давно. Сейчас он вырос и сам имеет свору «шестерок».
– Кто из твоих должен вывозить груз из России?
– Дмитрий Евгеньевич, вы меня прямо за горло берете, а мне ведь кусок мяса еще проглотить нужно. – Заметив, что подполковник при этих словах нахмурился, Илья поспешно добавил: – Это Серега Шустов и Паша Черненко.
– Серега Шустов… Это Меченый, что ли? – вспомнил Старцев коренастого жизнерадостного парня с большой родинкой на правой щеке.
– Он самый.
– Паша Черненко, что-то знакомое… У него «погоняло» Дрозд? – спросил подполковник, припоминая худощавого и весьма нескладного брюнета.
– У вас поразительная память, Дмитрий Евгеньевич, – сказал Хацкевич, разрезая ножом отбивную. – Вы когда их успели запомнить? Кажется, один раз только и видели.
– Верно… Это было, когда вы пытались провезти целый грузовик контрабандных сигарет.
– Хм, припоминаю, давненько это было.
– Кто еще с ними будет?
– Пехота, четыре человека… Но это так… Они даже не знают, что в сумках. Груз будет оформлен как обычная почта. Незачем привлекать внимание.
– Тоже верно. Куда поместишь груз?
– На один военный склад. Договоренность с вояками уже имеется.
– Они знают, что будут охранять?
– В такие дела их не посвящают. Им заплатили хорошо, и они в чужие дела не лезут.
– Когда заберете?
– А вот здесь немного сложнее. От турок придет сигнал, и, как только все будет готово, загружаемся на катер и выезжаем в море. Там нас уже будет ждать яхта.
– Знаешь, что это за яхта?
– Мне много знать не положено, у каждого своя задача, – пожал плечами Илья. – Все знает только тот, кто организовал это дело. Я могу лишь догадываться…
– Твои предположения?
– Не исключено, что это яхта самого Нестора Олкимоса. Он нередко приезжает на своей яхте к нам на побережье. Здесь его все знают. У него в городе полно друзей, приятелей. Уверен, что таможня и «погранцы» с этого дела тоже получают какой-то свой процент. А потом, нет смысла привлекать другого человека, лучше опираться на старые проверенные кадры, всегда знаешь, что от них можно ожидать. А новый… неизвестно, как он поведет себя, когда к нему подъедет патрульный катер.
– Кто будет работать с Сосо Батумским?
– Не знаю. Он мне ничего не рассказывал, но могу предположить, что это его батумские ребятишки – Вася Челадзе и Алекс Ломидзе.
– Будем держать связь. Кстати, как тебе их фирменное блюдо?
– Свинина немного жестковатая, – слегка поморщился Хацкевич, – можно было бы сделать ее и посочнее.
– Ого, сколько уже натикало! Надо идти, – посмотрел на часы Старцев.
Зал понемногу заполнялся. За правым столиком сидела молодая женщина с ярко накрашенными губами. Движения томные, ленивые. Дама явно скучала. Илья остановил заинтересованный взгляд на ее длинных ногах, и его глаза задорно блеснули. Женщина, почувствовав направленный на нее взгляд, ободряюще улыбнулась. Судя по всему, у Хацкевича были весьма неплохие шансы заполучить желанный трофей.
– Я еще немного посижу, – посмотрев на сцену, где расположились трое музыкантов, сказал он и добавил: – Живую музыку послушаю.
– Ну-ну, – хмыкнул подполковник и, похлопав Хацкевича по плечу, направился к выходу.
Майор Михаил Абашидзе был командиром погранзаставы и большую часть службы, практически сразу после окончания училища, провел на границе с Турцией. Сначала это была деревня Вале, а потом его перевели в небольшой населенный пункт Сарпи.
За последние несколько лет в Грузии многое поменялось, скверно то, что зачастую не в лучшую сторону. Теперь чуть ли не на каждом шагу можно было услышать турецкую речь, а приграничные города и поселки едва не наполовину составляли выходцы из Турции. Кроме базаров, где турки чувствовали себя настоящими хозяевами, они усиленно внедрялись в гостиничный и ресторанный бизнес, скупали недвижимость и обустраивали поселки по своим традициям и обычаям. Небольшой приграничный городок Сарпи не избежал этой участи, так что теперь по утрам его будили не колокольные переливчатые звоны, а громкое песнопение муэдзинов, взобравшихся на высокие минареты и явно торжествовавших по случаю бескровной победы на грузинской земле. Если так пойдет и дальше, даже в родном Батуми он вскоре будет чувствовать себя чужаком.
Но что самое неприятное, теперь государственной границы вроде бы вовсе не существовало, и вся деятельность личного состава погранзаставы сводилась к тому, чтобы турецким водителям, перевозившим огромные фуры куда-то в глубину Грузии, пожелать «счастливой дороги». На таможне грузовики досматривались лишь поверхностно, будто власти опасались испортить добрососедские отношения с динамично развивающейся мусульманской страной. А при таком «братском» отношении в большегрузах, кроме мешков с урюком, можно было провезти даже межконтинентальную ракету.
Правительство, озабоченное личными проблемами, позабыло про собственных граждан, а потому о семейном благополучии следовало позаботиться самому. С некоторых пор майор Абашидзе стал посматривать на границу как на стабильный источник дохода. Причем граница кормила не только его, но также вышестоящее начальство, требующее от него ежемесячных податей. Одно было грустно: подозревая майора в неравном распределении средств, начальство требовало от него все больше, и, чтобы выдержать гнетущее финансовое бремя, майор Абашидзе расширял круг новых «знакомых», коим за разумную плату позволял пересекать границу. Он даже подсказывал, в каком именно месте лучше переходить, чтобы не натолкнуться на дозор или «секреты».
До пенсии оставалось не так уж много, о чем он думал с невероятной грустью, и за оставшийся срок Абашидзе рассчитывал немного скопить деньжат, чтобы можно было спокойнее коротать старость. Того немногого, что удалось собрать, едва хватало на самое необходимое, не говоря уже о семейных потребностях. Требовалось нечто кардинальное, чтобы улучшить свое положение, вот только шанса для этого не представлялось…
Три дня назад в калитку его небольшого, но уютного дома в Хелвачаури, где семейство Абашидзе проживало без малого сто пятьдесят лет, постучался сухощавый старичок. Ничем не примечательный, встретишь такого на улице и даже не обернешься – совершенно бесцветная внешность, под стать его костюму, неброскому, сероватому, будто бы пыль, выцветшая на солнце. Его можно было бы принять за бывшего сельского учителя, который, будучи уже на пенсии, продолжал носить привычную «униформу» с затертыми локтями, в которой его помнило не одно поколение учеников. Впрочем, его можно было принять и за почтальона, тем более что в руках старик держал небольшую сумку, в которой вполне могла находиться какая-то значимая корреспонденция.
Нежданных визитеров Абашидзе не любил и относился к ним с предубеждением.
– Вы почтальон? – спросил он, стараясь скрыть проявившуюся неприязнь.
– Совсем нет, Михаил, – ответил старик, разлепив белесые губы в доброй улыбке. – Меня попросил передать вам небольшую посылку Герасим Мачабели. Вы знаете такого?
Абашидзе невольно сглотнул, кровь горячим потоком хлынула к лицу, а сердце встревоженно заколотилось. Он невольно посмотрел по сторонам – не наблюдает ли кто-то за их нежданной встречей, но улица оставалась пустынной, а порывы ветра, будто бы сердясь, трепали кроны лавровых деревьев.
Герасима майор Абашидзе знал немногим более пяти лет, с того самого времени, когда впервые распахнул «калитку» на своем участке границы. Собственно, Герасим Мачабели и являлся его первым клиентом. А вскоре их отношения доросли до постоянного и надежного партнерства. Все это время Герасим лично расплачивался с ним за услуги, выбирая для этого малолюдные места. В этот раз пошло несколько иначе, и Абашидзе это не понравилось. Михаил всмотрелся в старика повнимательнее: гость скорее походил на сельского добряка, к которому тянутся даже самые недоверчивые дети, чем на профессионального провокатора. Но следовало проявить осторожность.
– Вы меня с кем-то спутали, уважаемый, – как можно спокойнее отозвался он. – Я не знаю никакого Мачабели.
Старик продолжал добродушно улыбаться, слегка щурясь на солнце.
– Вы можете меня не опасаться, я многое о вас знаю, с того самого времени, как вы помогли Герасиму перенести через границу пятьдесят золотых монет эпохи Александра Македонского. Немного позже вы стали сотрудничать с Петром Груздем, с тем самым, что вывез в Турцию коллекцию скифского золота. Дальше был Степан Лектор. Он переправил в Стамбул несколько картин русских авангардистов. Но все это неважно… Груз вас никогда не интересовал, не должен интересовать и сейчас.
– Что вам от меня нужно? – слегка осипшим голосом спросил Абашидзе.
– Самую малость – чтобы вы взяли эту сумку. Не пугайтесь, здесь не бомба. В ней обещанные Герасимом Мачабели деньги, а еще небольшой подарок. Пусть это будет сюрпризом, посмотрите его позже.
– И это все? Мне бы хотелось пояснений, – сказал Михаил, опасливо беря сумку.
– Все эти люди работают на меня. Я, так сказать, их босс. Давно хотел с вами познакомиться, но все как-то не складывалось. И очень рад, что такой случай представился. Вы выглядите именно так, как мне вас описывали. В нашем деле важно быть недоверчивым, и это меня вполне устраивает… Так чего мы стоим? Может, пройдем в дом, а то нас разглядывают из окон?
– Проходите. – Абашидзе распахнул калитку пошире, а сам слегка отошел в сторону, понимая, что подобный визит может сулить только сложности.
– В дом заходить не будем, – предложил старик, скинув часть груза с плеч Абашидзе, – давайте пройдем в беседку, в ней будет поуютнее. – И уверенно зашагал в просторную беседку, увитую густым диким виноградом. Сев на лавочку, заметил: – Хорошо у вас здесь. Чисто, аккуратно. Я бы даже сказал, что имеется достаток. – И уже строже добавил: – Дальше будет все так же хорошо, если вы выполните одну мою небольшую просьбу. Вы встречались с Мамукой Иоселиани три недели назад?
– Да, – после некоторой паузы ответил майор. О его контактах с Иоселиани никто не знал. До сегодняшнего дня он вообще считал, что Мамука в этом деле главный. Оказывается, ошибался…
– Следующий груз для меня будет особенно важен. Его повезут на лошадях в четырех больших баулах. – Абашидзе понимающе кивнул, собственно, так оно было и раньше – баулы вьючили на широкие спины лошадей, которых опытные погонщики сложными горными тропами погоняли в глубину турецкой территории. – За каждый баул, кроме обговоренной суммы, я заплачу вам еще по пять тысяч долларов. Кажется, вы давно мечтаете съездить на Бали? Думаю, этих денег будет вполне достаточно, чтобы провести сказочный отпуск.
Майор невольно сглотнул, не зная, что делать в этом случае: то ли поблагодарить благодетеля, то ли глубокомысленно промолчать. Выбрал он второе.
– У меня к вам будет еще одна небольшая просьба… – продолжал старик. – Если вы заметите что-то подозрительное, немедленно дайте мне знать. – Вытащив из накладного кармана небольшой кусочек картона с напечатанным на нем номером, он протянул его майору: – Это мой прямой телефон.
– Хорошо, – кивнул Абашидзе, осознавая, что в его криминальной карьере произошли серьезные изменения. Возможно, именно сегодня он поднялся на такую высоту, с которой его нынешнее положение может показаться ему просто смешным. Во всяком случае, на военной службе ему никогда не заслужить тяжелых погон. Если не на следующий год, то через пару лет его просто выпихнут на пенсию, как отработанный материал, а пенсионных денег не хватит на тот уровень жизни, к которому он привык за последние годы. Этот невзрачный старик в действительности и есть его настоящая карьера, его безбедное будущее, его босс, которому он должен ежеминутно доказывать свою преданность. А сам он может быть полезен, как никто другой: на границе остаются наработанные связи, прежние сослуживцы, которые за небольшое вознаграждение не сумеют отказать ему в крохотной просьбе – закрыть глаза, когда это будет необходимо.
– Вот и славно, – вновь улыбнулся старик. Он одобрительно потрепал майора по щеке и зашагал к калитке. – Да, вот еще что: можете обращаться ко мне «мистер Уайт». Или просто Уайт… Я не из обидчивых. – Оставив обескураженного Абашидзе стоять в центре пустынного двора, он вышел на улицу.
Неожиданно откуда-то подъехал большой белый внедорожник, из которого выскочил крупный мужчина и, распахнув перед стариком дверцу, помог взобраться в салон. Затем, так же расторопно, сопровождающий устроился на заднем сиденье, и автомобиль, пыхнув тяжелой гарью, скрылся за близлежащим поворотом.
Не успел Хабаков зайти в свой кабинет, как прозвенел звонок.
– Слушаю.
– Арсений, – тотчас узнал он голос Старцева, – только что прилетел из Сочи и сразу делаю звонок тебе. Цени!
– Ценю, товарищ подполковник!
– Можешь сказать своему Феоктистову, что дело скоро закончится и всю его коллекцию мы вернем.
– Хорошая новость, представляю, как он будет рад!
– В ближайшее время вместе с Феоктистовым отправишься в Афины, твой подопечный должен будет опознать там свою коллекцию. Деньги-то после ограбления у него отыщутся? Или мне командировочный лист выписывать?
Арсений Хабаков расслабленно рассмеялся:
– Думаю, что на такое дело деньги он найдет.
– Тогда до скорого!
Хабаков тотчас набрал номер Феоктистова:
– Потап Викторович?
– Он самый, Арсений. Есть что-то новое по поводу коллекции?
– Ваша коллеция обнаружилась в Греции. В ближайшие дни мы с вами вылетаем в Афины. Вы должны будете ее опознать.
– Боже мой! Боже мой! – заголосил от счастья Феоктистов. – Я верил, что все пройдет удачно. Спасибо вам!
– Пока еще рано благодарить. Скажете спасибо, когда она окажется у вас в руках.
Попрощавшись, Арсений положил трубку.
Дверь неожиданно открылась, и в кабинет вошел эксперт-криминалист майор Липеровский.
– Готовы результаты по волоску, – с порога произнес он. – Извини, задержал немного. Дел было невпроворот!
– По какому такому волоску?
– А тому самому, что прилип к бутылке. Ну, помнишь, мы ее нашли в квартире Феоктистова.
– Так, припоминаю. И кому он принадлежит?
– Корсуню Ивану Петровичу, он же Колотый. Рецидивист, трижды судимый. Когда-то у него брали кровь на ДНК, хотели сравнить с кровью на одежде жертвы. Но экспертиза показала, что к тому убийству он отношения не имеет. А результаты сохранились. Вот видишь, пригодились.
Липеровский положил на стол тонкую папку, и Хабаков с интересом открыл ее и увидел несколько фотографий, а также две исписанные страницы с результатами экспертизы.
– Даже не представляешь, какой ты мне подарок сделал… – воскликнул Арсений. – Вот только где искать этого Ивана Корсуня!
– Ну, это уже по твоей части, – развел руками майор.
Что за день сегодня такой, одни положительные эмоции!
Два часа назад Абашидзе был вызван в управление, где начальник отдела сказал, чтобы он не задерживал груз в четырех больших баулах на лошадях, что пройдут через его участок в Турцию. При этом полковник намекнул, что проводится операция совместно с российскими спецслужбами.
– Я тут кое-что пробил по своим каналам. Возможно, в баулах будет коллекция Феоктистова… Его с месяц назад ограбили в Москве. Информация конфиденциальная. Тебе все понятно?
– Так точно, – вытянулся Абашидзе.
Из управления он вышел в полном замешательстве, не зная, как поступить в этой ситуации.
Вернувшись домой, майор попытался проанализировать все плюсы и минусы создавшегося положения. Кому он будет нужен после службы? Пожалуй, что никому… Не идти же торговать на рынок! Старик выглядел предпочтительнее, знакомство с ним сулило перспективы. Во всяком случае, не нужно будет думать о куске хлеба. Чаша весов после некоторой арифметики сложилась в пользу звонка. Пришло четкое осознание того, что он совершает верный поступок и позвонить обязан даже в том случае, если завтра его попрут со службы.
Михаил вышел во двор, выкурил сигарету в той самой беседке, где еще совсем недавно разговаривал со стариком, а потом вернулся в дом и набрал номер. После второго гудка трубка отозвалась глуховатым старческим голосом:
– Слушаю.
– Здравствуйте, Уайт. Это вам звонит Михаил, вы меня помните?
– Конечно же, помню, Михаил. У меня забит номер вашего телефона. Что-нибудь случилось?
– Случилось… Кажется, российские спецслужбы знают о предстоящей переправке груза.
– Вы уверены, что речь идет именно об этой партии? – спокойно отреагировал старик.
– Речь шла о четырех лошадях с баулами. Мой начальник сказал, что это совместная операция с российскими спецслужбами и что в баулах, возможно, будет находиться коллекция ограбленного Феоктистова.
– Что ж, вы меня выручили, – отозвался старик. – У твоей Тамары, кажется, завтра день рождения?
– Да, – удивленно отозвался Абашидзе.
– Жди подарка, надеюсь, что он ей понравится. – И через секунду в трубке раздались короткие гудки.
Абашидзе в задумчивости отключил свой телефон.
Инспекция в Грузию оказалась успешной. Увеличив поощрения, Уайт сумел сохранить прежний костяк, с которым работал последние годы, так что можно было смело рассчитывать на бесперебойность коридора. На обратном пути он заехал в небольшой прибрежный городок Поти, где завязал весьма удачное знакомство с заместителем мэра. Открывалась весьма хорошая перспектива на еще один морской канал.
Первая партия коллекции Феоктистова без особых хлопот миновала несколько границ и добралась к заказчикам в Мюнхен и в Лондон. В действительности это был всего лишь пробный шар, прощупывающий надежность канала. За ним должна пойти крупная партия контрабанды стоимостью в десятки миллионов долларов, которую уже ждут состоятельные клиенты и несколько европейских аукционных домов, пообещавшие на торгах хорошие деньги.
Приняв душ, Уайт прошел в столовую, где старый слуга, прослуживший в его доме десять лет и к которому он привык, как к утренней чашке кофе, раскладывал на столе посуду. В небольшом серебряном кувшинчике поставил охлажденные сливки, в хрустальной вазочке – сладкое печенье. Именно такого рациона уже долгие годы он придерживался на завтрак.
– Ваш кофе готов, – объявил слуга.
– Прекрасно.
Прозвеневший звонок оторвал Уайта от чашки с кофе. Посмотрев на номер, он нажал на кнопку приема и проговорил:
– Слушаю.
– Здравствуйте, Уайт. Это вам звонит Михаил, вы меня помните?..
Слуга, опасаясь стать свидетелем разговора, незамедлительно вышел.
Завершив разговор, Уайт отключил телефон. Все-таки кофе стоит того, чтобы допить его до конца. Маленькими глотками он выпил его до последней капли, заев кусочком печенья, и, пройдя в кабинет, поднял трубку:
– Нестор, слушай меня внимательно, операцию мы сворачиваем.
– Что-то серьезное?
– Да. Только что позвонил мой человек с грузинской границы, все проходы через нее контролируются контрразведкой. Насколько я понял, это совместная операция с российскими спецслужбами. Думаю, они хотят узнать все наши каналы, выявить связников, определить места складирования товара.
– Жаль, мои люди уже готовы принять товар, а заказчики дни считают, когда будут владеть картинами.
– Объясни им, что сделка остается в силе, просто возникли некоторые технические сложности. Нужно немного переждать, а мы, со своей стороны, поищем новые пути. Например, через Поти… У меня там есть кое-кто. Ты же должен ликвидировать фирму и на время уехать из Греции.
– На какой примерно срок?
– Пока все не успокоится. А будет еще лучше, если ты поменяешь свою внешность и паспорт.
– Нужели все так серьезно?
– Да. За тебя активно взялись в Интерполе.
– Понял.
– До связи.
Арсений Хабаков сидел в своем кабинете и размышлял о предстоящей операции. Остатки коллекции, спрятанные где-то на территории России, должны будут пойти двумя путями – морем, через Сухуми и Батуми, и сухим путем, через грузино-турецкую границу близ деревни Вале. Как только они окажутся на яхте Нестора Олкимоса, в дело тотчас вступят греческая полиция и Интерпол. Нестора Олкимоса возьмут с поличным.
Дело за малым – остается съездить в Афины, опознать арестованную коллекцию и, соблюдая юридические тонкости, переправить в Россию.
Прозвенел звонок по внутренней связи, и он, взяв трубку, произнес бодрым голосом:
– Слушаю.
– Вот что, Арсений Юрьевич, зайди ко мне.
– Слушаюсь, товарищ подполковник.
Хабаков положил трубку. Что бы это могло значить? Не всякий раз начальник называл его по имени и отчеству. Точнее, он мог припомнить всего лишь два таких случая, один раз – когда ему вручали поощрительную грамоту министерства.
Что же будет сейчас?
– Разрешите? – постучался Арсений в слегка приоткрытую дверь кабинета Приходько.
– Проходи. Вот сюда садись. – По голосу полковника всегда трудно было угадать о его намерениях. Он был из особой породы людей, умеющих скрывать свое подлинное настроение в самых непростых ситуациях. Лицо его выглядело всегда беспристрастным. – У меня плохая новость, – уныло заговорил он. – Хотя, честно говоря, даже для меня она прозвучала ошеломляюще… Нестор Олкимос ликвидировал свою фирму и отбыл в неизвестном направлении.
– Не может быть! – невольно ахнул Хабаков.
– Все может быть, – глубоко вздохнул полковник. – Его кто-то предупредил. И где сейчас находится коллекция Феоктистова, неизвестно. Может, она по-прежнему припрятана в России, а может быть, благополучно добралась до Греции каким-то иным путем, о котором мы не ведаем.
– Это известие убьет Феоктистова. Мы рассчитывали вылететь в Афины в ближайшие дни.
– Я знаю… Теперь уже ничего не поделаешь. Вмешался международный контрабандный синдикат. Он разрушил не только все наши планы, но каким-то образом сумел повлиять на греческую полицию, чтобы она помогла ему скрыться. Нам осталось единственное – дожидаться подходящего случая. Дело по коллекции Феоктистова нужно будет приостановить.
– В столичной полиции работает инспектор Таукис Дестунис, с которым я все это время поддерживал контакт, может, он…
– Ты ему больше не звони, – отмахнулся полковник, – уже не работает… Его уволили со службы. Видно, он оказался очень несговорчивым, а таких там тоже не любят.
Арсений вышел из кабинета в полнейшей растерянности.
Некоторое время он размышлял, стоит ли сообщать Феоктистову решение Следственного управления в отношении пропавшей коллекции, а потом пришел к выводу, что тот должен знать правду.
Ожидая, что разговор будет нелегким, Хабаков поднял телефонную трубку.
– Потап Викторович?
– Это вы, Арсений? – прозвучал в ответ встревоженный голос.
– Он самый. У меня для вас печальное сообщение…
– Так, слушаю.
– Мы с вами не вылетаем в Грецию.
– Это почему же?
– Нестор Олкимос выехал из страны, и где он находится в настоящее время, неизвестно.
– Надо полагать, что он уехал не с пустыми руками, а прихватил с собой всю мою коллекцию?
– Не исключено, что так и есть. Но это еще не все… В настоящее время руководство приняло решение приостановить дело. – Повисла долгая пауза, сопровождавшаяся глубоким дыханием Феоктистова, и у Арсения вдруг пропало желание продолжать разговор, следовало только подобрать утешительную фразу, чтобы откланяться. – Все может измениться, вы только не расстраивайтесь. Если возникнут какие-то…
Договорить он не успел: телефонные мембраны зачастили прерывистыми гудками. Некоторое время Хабаков держал в ладони телефонную трубку, а потом аккуратно положил ее на рычаг, и тот суховато щелкнул.