Верд
Ханимус нервничал, как не нервничал даже во время Дня открытых порталов, когда ему на стол одно за одним падали донесения о культистах в окрестностях. На том же столе сейчас белым пятном выделялся листок, где я кратко описал ситуацию. Его копия, сложенная вчетверо, жгла кожу через нагрудный карман форменной рубашки. Если мне грозит ссылка, я буду жалеть лишь об одном, что не смогу и дальше приносить пользу империи. Если меня казнят… Что ж, хотя бы недолго я чувствовал себя нужным. Надеюсь, ребятам повезёт с новым командиром. Хорошо бы вместо меня назначили Райда Элле, мой зам давно заслужил повышения.
Минуты ожидания тянулись бесконечно. За это время я успел сотню раз смириться со своей участью и столько же – найти себе оправдание. Наконец, дверь отворилась и вошла леди Оэльрио, следом показался и советник Яррант. Я искренне порадовался, что вчера она была одета по-другому. Будь на ней, как сейчас, форма академии, вряд ли Ханимус успел бы её уберечь.
На мгновение наши взгляды скрестились, и меня обдало холодом. Вчерашний поступок предстал в ином свете. Зачем эта записка? Цветок, ради которого я, расходуя остатки сил, прыгнул тенями на самую южную точку границы с Арендоллом и едва сумел вернуться? Придурок и позёр! Достаточно было просто попросить кого-то из парней передать девушке книги.
То, что вечером казалось правильным и искренним, теперь мнилось глупостью. Если не безумием.
Впрочем, сейчас все решится.
– Лорд Яррант, Оэльрио.
Ханимус Каррэ поднялся навстречу, приглашающим жестом указывая на уютные кресла с высокими спинками. Его рука осторожно подтянула мой рапорт к себе. Пальцы придавили листок к столешнице.
Коротко поклонившись старшему по званию, как предписывал устав, я замер в прежней позе: руки по швам, ноги на ширине плеч, взгляд прямо и в никуда. Хотя вот с этим явно сегодня проблемы. Я то и дело косился на вошедших.
Что-то казалось неправильным.
Теневой Маг не выглядел разгневанным. Наоборот, коротко окинул меня привычным одобрительным взглядом и снова обратил его на Ханимуса, усаживаясь в кресло. Его дочь, проигнорировав предложение, осталась стоять подле отца, старательно изображая равнодушие. Но от меня не укрылось, как она украдкой поглядывает в мою сторону. В её глазах не отражалось ни ненависти, ни презрения, ни желания мне отомстить. Лишь лёгкое недоверие и, как будто обида?
Не могу сказать, что меня это расстроило, хотя и настораживало. Не хотелось бы лелеять ложных надежд, это может плохо закончиться.
Сейчас я чувствовал себя отдохнувшим, да и соображал не в пример яснее, чем вчера.
И, да!
Мне не хотелось ничего менять.
Я не хочу в ссылку!
И не хочу, чтобы меня казнили, как преступника. Я всегда думал, что погибну на службе, но не с позором, а с честью… Так стоп! Как-то не вовремя я дал волю мыслям, которые до сих пор загонял в дальний угол. Что, Верд, признался, что слабак и хочешь остаться чистеньким? Тебе легче? И все же, ничего не могу с собой поделать. Жажда жизни именно сейчас стала просто непереносимой.
Жаль, что у меня не было времени, чтобы спокойно поговорить с леди Оэльрио. Извиниться по-настоящему. Объяснить. Показать, что я и мой зверь – разные… Не хочу, чтобы она считала меня чудовищем. Почему-то именно это сейчас казалось самым важным. Я вдруг поймал себя на том, что не отрываясь смотрю прямо в бирюзовые глаза, будто пытаясь взглядом выразить, всё, что на душе.
Внезапно они сузились и… Леди Оэльрио показала мне язык!
От неожиданности я поперхнулся и самым глупым образом закашлялся.
– Что с вами, Верд?
Жестами показал «все нормально», но никак не мог сдержаться.
– Выпей! – Ханимус протянул мне стакан воды.
Я взял, расплёскивая на форму, на ковёр щедро налитую влагу. Ну и, скажите на милость, как это мне поможет? Разве что захлебнусь окончательно и не буду дальше позориться? Интересно, самоубийство можно приравнять к трусливому бегству от собственной незавидной участи? Верд, да ты и тут облажался! Я был крайне зол на себя, но не мог остановиться, лишь краснел и хватал воздух, прижимая руку ко рту, чтобы разразиться новой порцией сдавленного кашля.
Краем глаза заметил, что девчонка едва сдерживает смех. Великая Мать! На её лице написано… удовлетворение? Да она же открыто радуется моему позору! Эта мысль почему-то показалась добрым знаком. Может, наказание не будет столь суровым? Может, Ханимус перегнул палку? Великая мать! О чём я думаю? Будто не знаю законов…
Наконец, я смог унять кашель и, извинившись, вновь застыл с каменным лицом.
– Сатем, – ректор взял в руки мой рапорт, явно не зная, как начать непростой разговор, – я позвал тебя, чтобы…
Лорд Яррант заинтересованно наклонил голову.
Он что, правда не знает?! И тут я увидел, как Оэльрио глазами сигналит Ханимусу, и отрицательно мотает головой, но так чтобы не заметил отец.
Не может быть! Так, лорд Яррант действительно не в курсе, и она не хочет, чтобы он знал?! Мне с трудом удалось сохранить на лице невозмутимое выражение.
Ректор замолчал и уставился на неё непонимающим взглядом. А она на миг сложила руки в мольбе, а потом прижала палец к губам.
Красноречивей уже просто некуда!
Советник что-то заметил в этих молчаливых переговорах и повернулся к дочери, на лице которой уже сияла такая лучезарная улыбка, что могла растопить все ледники Файбарда и утопить там всех к лесным бесам. Да что там Файбард! Кажется, только что дал трещину лёд, столько лет сковывающий моё сердце… Я шумно вдохнул и чуть вновь не подавился. Теперь уже воздухом, ошарашенный собственными ощущениями.
Кажется, Ханимус понял её просьбу, потому что не к месту предложил:
– Сатем, желаешь что-нибудь выпить?
– Ханимус, так о чём ты хотел сказать? – привычно попытался вернуть разговор в прежнее русло советник и красноречиво посмотрел на часы. – Через десять минут я должен быть у императора.
Ректор бросил на меня беспомощный взгляд.
Нет. Прости, Ханимус. Я понимаю, что всем бы было проще сделать вид, что ничего не произошло, но мне с этим жить.
Решившись, я едва успел открыть рот, как леди Оэльрио, грозно хмурясь, показала мне кулак. Бирюза её глаз уколола острее шипов поркупинского томата, с которым я «познакомился» в Арендолле.
– Ханимус? – поторопил советник, поднимаясь с кресла.
И в этот момент я понял, как поступлю. Я виноват перед леди Оэльрио. А, значит, ей и решать.
Ни ректору.
Ни советнику.
Ей.
Подчинившись, первым опустил взгляд. Мне показалось, или она выдохнула?
– Папа, – радостно зазвенел её голос, – ну как ты не понимаешь? Верд Аллакири тот самый воин, который меня спас. Вчера мы не смогли его как следует поблагодарить, думаю, сейчас подходящий момент.
Сказать, что я удивился, это ничего не сказать.
– Да, – многозначительно кивнул Ханимус и будто невзначай смял в кулаке мой рапорт. – Верд и его отряд не только спасли вашу дочь, но и все это время верно служили Эрессолду, оберегая Академию Великой Матери от опасностей.
– Спасибо! – пискнула Оэльрио и неожиданно для всех бросилась мне на шею.
Нежный цветочный аромат духов, лёгкий – шампуня от всколыхнувшихся волос, запах её кожи, тела… Маленькие ручки, вцепились так крепко, будто хотели меня придушить… Ментальный щит, который я едва успел вскинуть, чтобы отгородиться от всех возможных эмпатов вокруг, сделал меня, на первый взгляд, не более эмоциональным, чем гранитная урна, в которую из рук ректора полетел смятый листок.
– Ещё раз, и я оторву тебе… голову! – шепнули мне на ухо, явно намекая на вчерашнее.
– Как скажешь, грозная, – ляпнул в ответ не пойми что. Нет бы извиниться…
Но поздно, лёгкая и стремительная Оэльрио уже стояла на прежнем месте подле отца, оставив щекочущее до мурашек ощущение тёплого дыхания на моей коже.
Лорд Яррант, удивлённо покосившись на смущённую дочь, огромные глаза которой внезапно подёрнулись пеленой сдерживаемых слёз, подошёл ко мне. Он был на полголовы выше и оттого смотрел сверху вниз. Я вытянулся по струнке, уставившись ему в переносицу.
– Верд Аллакири, я хочу поблагодарить тебя. Не как советник императора, а как отец. – он взял меня за плечи и крепко встряхнул. – Спасибо. – он отпустил меня и отошёл. – А как советник, добавлю – все члены отряда «Волчьи тени» будут приставлены к награде. Раз уж я здесь, то сообщаю об этом лично. По данным разведки, в том числе и твоих парней, интерес культистов к академии растёт. Им явно что-то нужно. Потому до конца учебного года вы останетесь здесь.