Я прислушалась в надежде, что услышу, как мужская самооценка с кряхтением заползает под плинтус. И, судя по размерам, не помещается.
– Может, присмотришься получше? А? – нагло заметил Змий. И глаза сощурил нехорошо.
Теперь я знаю, кто размещал объявление: «Продам совесть. Почти новая. Ни разу не пользовался!».
– Сейчас очки найду да присмотрюсь получше!, – махнула я рукой и стала шуршать руками по столу в поиске очков несуществующих. – А то без очков не видно! Я ж мелкие буковки вообще без очков не вижу!
– Что-то ты не в духе сегодня, Ягиня…. – опасно заметил Змий, хищно расхаживая по избе. – Не уж-то опять добрый молодец невкусный попался?
Нет, блин, зубочистку к молодцу не положили! Нашел, что спросить! Ой, что-то я нервничаю.
– Вот ела я сегодня доброго молодца, а его самооценка у меня между зубов застряла, – цыкнула я зубом, нервно ежась.
Что же делать? Мне что? Его мыть придется? Везде?! «Уууууу!», – завыл внутри меня маленький оборотень по имени Отчаяние.
«БАНЯ!!!», – мельтешило перед глазами слово.
– Ах, коли бы мысли мои другой заняты ни были, быть может, прилетел бы к тебе разочек, – закусил красивую губу Змий. – Но ничего поделать не могу! Словно весь свет не мил. Запали мне ее очи в душу. Да вместе с душою только и вырвать! Целовать бы ее очи да в жаркие ночи! Все равно моей будет!
От его взгляда мне становилось душно. Змий словно наполнял всю комнату собой.
– Да с таким самомнением наперевес можно полчища врагов встречать. Иди ты в баню, красная девица! – нервно рявкнула я, показывая на открывшуюся дверь. – Да петушков полощи, а то пахнут, как кислые щи!
Ничего себе я дала! Надеюсь, я выживу!
– А она у тебя мужская или женская? Банька-то? – рассмеялся Змий, отбросив волосы назад. Он сделал вид, что пропустил мимо ушей. Но запомнил. – Просто в женскую не пускают! Все визжать начинают. А в мужской не интересно!
Он рассмеялся собственной шутке, не сводя с меня взгляда. Я озадаченно почесала пушистую бородавку.
– Ой, девица – красная! Забыла сказать тебе! В нашем публичном дурдоме сегодня самообслуживание! – брякнула я, глядя на роскошные плечи. – Так что самообслужись да спать ложись!
– И что? Даже девиц красных не будет? Не привык я без девиц красных париться! – усмехнулся Змий.
Он смотрел так пристально, что неприятности стали тесниться, чтобы уступить место следующим. Зрачки Змия превратились в волоски. Мутно-болотные глаза чуть сощурились в улыбке.
Он тряхнул кудрями, и направился в парилку.
Я категорически отказывалась заходить следом! Мне срочно нужна кнопочка «Стирка Змия в деликатном режиме. С отжимом». Чтобы достать его потом вяленького и замотанного. И повесить где-нибудь… На веревочке! В лучшем случае сушиться!
– Парь! Ищи веник! И парь! – появилась метровая надпись передо мной.
– Не-а! – замотала я седой головой. Я пробежала глазами избу, не видя веника. Как вдруг увидала! Обычный, с прутьями!
Невидимая сила заталкивала меня в парилку. Я вцепилась в стол из пенька и сопротивлялась изо всех сил. Стол оторвался, снося горшки и какую-то кадушку с лягушками. Меня раскорячило в проходе так, что я напоминала кошку, которую несут купаться!
Костяная нога держалась изо всех сил, а длинные когти на руках оставляли борозду.
– Заходи, уже, не бойся! У меня на тебя разве что волосы дыбом встают! А кроме них ничего! – послышался смеющийся голос Змия. – Так что обещаю, что даже приставать не буду! Ты лучше мне про девку ту расскажи!
– Ой, что ж ты прилип, как банный глист! – проворчала я, не зная, что делать. Что-то толкнуло меня с силой в парилку.
– ПАРЬ! – тонко, но большими буквами намекали мне на ритуал. В зубах у меня был обычный веник.
Змий сидел на деревянной скамье в царственной позе. Вокруг его бедер было обмотано полотенце. Один конце волочился по полу.
– Не могу ее из головы выбросить! – заметил Змий, подставив кулак под голову. – И что я в ней нашел?
«Проверь его!», – появилась надпись, пока я жалась с веником в углу бани.
Вспомнилась мне бабушка одного моего хорошего знакомого с детской моральной травмой на всю жизнь! До двенадцати лет добрая бабушка сама его мыла.
– Иди сюда, дитятко малое! Вот тебе мыло щипучее, да веник кусучий! – прокашлялась я, сжимая в руках обычный веник. – Мой хорошо, а то пойдешь на горшок, станешь пристраиваться, а он и отвалится! Микроб его сгрызет, от грязи отпадет! Да не плачь ты, бабушка пришьет! Оторвет от елки бабушка иголку, обратно пришьет, до свадьбы заживет!
В бане царила тишина.
– Это верхнему, – прокашлялась я, чувствуя, что мне становится ну очень душно. – Мойся Змий- полоскун, по бабам потаскун!
Он прилег на скамью, пока я смотрела на внушительные «крылья» торса.
– Эх! – вздохнула я, зажмурившись и опустив на него обычный веник. Мне хотелось выть.
– Знала бы ты, как я хочу ее, – послышался голос Змия. – Мир сжечь готов, лишь бы ее заполучить! А может, и правда, сжечь? А? Ягиня? Сжечь, похитить, запереть в своих палатах…
– Взять силой захотел? – встали дыбом мои седые волосы.
– Осторожней, Яга со словами! С кем ты меня ровняешь? С Иваном Дураком, который ничего, кроме как косу девичью на руку намотать, не может! – вспыхнул Змий, резко поднявшись. – Чтобы силой девку брать, ума много не надо! Пусть девок обижают те, кто мужика обидеть не могут! Я весь мир обидеть могу. Так что мне с той девки? Что котенка обидеть. Я богатырей валил. А тут девка.
Змий посмотрел на меня, убирая красивое мокрое кольцо золотых волос со щеки.
– Во мне мощи – дубы вековечные вырывать да стены крушить, – продолжал он, глядя на меня, как на идиотку. – А я всю силу да мощь на девку обрушить должен? Девок, Ягиня, любить надо. Руки мужику зачем? Не затем, чтобы на женщин поднимать. Затем, чтобы женщин на них поднимать.
– Говорят, ты губишь их, – осторожно заметила я, вспомнив обрывки разговоров.
– Я гублю? – рассмеялся Змий. – Нет, карга. Губят их речи мои ласковые. Кудри мои золотые губят. Глаза мои змеиные – погибель девичья. Это все они, окаянные. А я здесь совершенно не при чем!
– Ты, – проскрипела я. – Своих маньяков прибери! Губителей не распускай! А то парить тебя неудобненько!
Мне очень хотелось засунуть ему веник и, не дожидаясь, пока система обнаружит новое устройство и установит драйвера, дать деру куда глаза глядят! Но я мужественно боролась с этим соблазном.
«Блины!!!», – появилось прямо перед глазами. Я поспешила в избу, выдыхая так, словно смерть сопела мне в ушко.
На скамье лежала чистая одежда, а передо мной снова появилось слово «блины». Я подошла к печке, заглянула в нее и вынула сковороду. Тесто стояло в кадушке. Я кое- как ляпнула его на сковородку, отправив в жаркую печь. Обычно, когда я собираюсь что-то печь или запекать, я смеюсь дьявольским смехом и чувствую себя Люцифером, поджаривающим грешников.
– Итак, что мне про девицу расскажешь? – послышался голос за спиной, когда я доставала огромный уродливый и подгоревший блин. Следующий обещал быть не лучше!
Есть два блюда, которые я умею хорошо готовить. Я умею заваривать кашу и вешать лапшу на уши!
– И что за девица? – спросила я, отскребая ножом второй блин и делая его начинкой для первого.
– Повстречал я в лесу красну девицу, – начал Змий, шурша одеждой. – Так себе, неприметную. Думал, ну перехвачу между красавицами!