Я лежала в хостеле на кровати, отчаянно желая уснуть, но эхо в голове не давало мне покоя. Каждый раз, когда я забывалась на несколько минут, крики превращались в кошмары. В сознании всплыли образы – мужчины и женщины в белом стоят на берегу реки, их крики прорезают воздух. Прежняя Кассандра диагностировала бы у себя слуховые галлюцинации и психический срыв на фоне стресса. Но прежняя Кассандра не знала правды. Она ничего не знала о магии. После нескольких секунд забытья я вновь открывала глаза и плотнее куталась в одеяло.
Постепенно у меня сложилась теория насчет Камня. Он представлялся живым – пульсирующим связующим центром живого города. Не его сердцем, а участком мозга – сознательной сущностью. Лондонский Камень был подобен городской амигдале [14] – той древней части мозга, которая указывала, сражаться нам или бежать. И когда я постигла лондонский ужас, то каким-то образом повредила свой мозг. Как? Не знаю. Наверное, я прогуляла в магистратуре курс «Магические камни и их воздействие на мозг».
Провалявшись несколько часов в постели, я схватила мобильник и проверила время. Половина четвертого. Сколько я пробыла внутри Камня? Несколько минут? Часов? Мне казалось, что несколько дней.
Я откинула одеяло и встала с кровати. Голова шла кругом. Как долго я не спала? Слишком долго.
Пусть я не знала, что Камень сделал с моим мозгом, но знала, что делает бессонница. Таламус – центральная станция мозга, передающая информацию – перегорит. Все функции префронтальной коры – управление эмоциями, способность к планированию, восприятие реальности – полетят к чертям. Мозг начнет питаться собственными нейронами и синаптическими связями, и эмоции полностью возьмут надо мной верх.
В общем, нужно поспать, иначе я быстро скачусь в безумие. Заморгав, я потянулась за курткой. Мне явно требуется побольше алкоголя, чтобы успокоить гребаные вопли в голове. Ровно столько, чтобы вырубиться.
Быстро натянув джинсы и кожаную куртку, я прошмыгнула через темный вестибюль хостела и вышла на прохладный ночной воздух. В такое время суток город погружался в тишину, и это тревожило. Когда ничего не отвлекает, приходится слушать эхо криков в мозгу. Черт возьми, что эта штука со мной сделала? Словно токсины из Камня просочились в сознание, отравляя меня. Хотя, конечно, это полная чушь.
Я поспешила через дорогу к круглосуточному супермаркету «Теско». Когда двери открылись, меня ослепили флуоресцентные лампы, в голове застучало, перед глазами все поплыло. Я заморгала, собираясь с мыслями.
Передо мной простирался продуктовый лабиринт – бобы, белый хлеб, заморозка… Пока я потерянно бродила между полками, казалось, прошло несколько часов. Наконец я нашла то, что искала. Секция алкоголя. Я пересмотрела все полки, пока не добралась до самой дешевой бутылки: на этикетке значилось просто «Французское вино» за 2 фунта 99 пенсов. То, что надо. Моя цель – заглушить крики в голове и заснуть. А для этого вовсе не требуется изысканный напиток.
Я взяла с полки две бутылки и подошла к кассе.
Молодая кассирша нахмурилась. Я понимала, кто перед ней: взлохмаченная женщина, которая с полубезумным видом покупает дешевое пойло в четыре утра. Ну и плевать. Если б она слышала крики в моей голове и знала то, что знаю я, тоже не отказалась бы выпить.
Я приложила карточку к терминалу, она пискнула. Я схватила пластиковый пакет с прилавка и поспешила обратно в хостел, на ходу доставая ключ-карту и пытаясь блокировать голоса, которые волнами перекатывались в черепе.
Вернувшись в номер, я открыла первую бутылку и сделала глоток. Потом еще один, пытаясь влить в себя как можно больше дешевого пойла. К счастью, я не знаток вин, так что «Французское вино» за 2 фунта 99 пенсов показалось весьма недурным. Хотя, конечно, оно проигрывает кларету Лероя, да и непонятная этикетка начала тревожить. Может, стоило выбрать что-то поприличнее, даже если мне без разницы, – просто чтобы не чувствовать себя конченой алкашкой… Но все же и эта дешевка сделала свое дело.
Когда я прикончила полбутылки, голоса в голове начали стихать. Обшарпанный номер хостела наклонился и закружился, сознание опустело, разум притупился. Я порылась в сумке, достала ручку и нацарапала на винной этикетке слово «фантастика».
Пронзительные крики сменились низким гулом, и в голове не осталось ничего, кроме смутного ощущения несчастья. И наконец я вырубилась прямо в одежде.
– Чем могу помочь? – Молодая блондинка уставилась на меня из-за прилавка магазина спорттоваров. Ее взгляд выдавал ее мысли, и главная из них была: «Ты выглядишь дерьмово».
Я оглядела себя: джинсы с расстегнутой молнией, футболка в горчичных пятнах… Мать твою, когда это я ела горчицу? Пожалуйста, не говорите, что я сожрала сосиску из уличного ларька.
Я попыталась незаметно застегнуть джинсы, разглядывая витрину. Она была наполовину покрыта белой тканью, маскирующей зазубренную дыру в стекле. Нижняя часть Лондонского Камня все еще виднелась из-под покрывала, издавая гул со странной силой, которая так и манила. Мне было необходимо снова прикоснуться к Камню и услышать тот самый крик.
Может, просто объяснить этой блондинке, что сущность моей матери попала в ловушку, застряла в Камне и так осталась в нем, одинокая? Когда я приблизилась к Камню, крики стали просто оглушительными.
Продавщица прищурилась, выглядывая из-за угла небольшого стеклянного холодильника со спортивными напитками. Наверное, размышляет, не позвонить ли в полицию. Неужели она заподозрила, что это я разбила стекло? Повязку на моем запястье была в пятнах крови и горчицы.
Я встретила ее взгляд:
– Просто ищу бутылку воды. – Открыла холодильник и достала бутылку. – Вот она.
Руки тряслись, когда я поставила ее на прилавок, крики по-прежнему отдавались эхом в голове. Бурные эмоции заглушали мысли.
Я выдавила из себя улыбку:
– Мне нравится поддерживать баланс воды в теле.
Это прозвучало нормально?
Нет. Это прозвучало явно ненормально.
Поздно ночью я снова проникла в магазин, дрожа и чувствуя тошноту в горле. Когда я ела в последний раз? Как только выйду отсюда, куплю что-нибудь поесть. Что угодно, только не уличную сосиску.
Лондонский Камень маячил в витрине, притягивая все ближе. Я не могла объяснить, зачем пришла. Камень пугал, наполняя мой череп жуткими воплями. И все же я жаждала испытать тот темный восторг, который охватил меня, когда я дотронулась до Камня. Его мощь заглушила мои собственные мысли. Мне нужно лишь, чтобы крики стали достаточно громкими. Чистый ужас, а не воспоминания, которые терроризировали мозг. Я прикоснулась к Камню всего на несколько секунд – и утонула в стремительных потоках воплей. Это было похоже на свободу – темный, дионисийский экстаз. Древние понимали важность этого чувства, этой свободы от навязчивых мыслей.
Более того, это связывало меня с моей матерью. Я слышала там ее голос, который заглушал все остальные. Не знаю, что именно сильнее влекло меня к Камню: потребность в свободе или отчаянное желание соединиться с матерью.
Спотыкаясь, я подошла еще ближе и остановилась перед покрытым тканью стеклом. Протянула руку, откинула ткань и, глядя на грубую известняковую поверхность, почувствовала в своем теле тягу. И просунула трясущиеся пальцы в зазубренную дыру в стекле.
Конечно, не следовало прикасаться к Камню, но мне хотелось снова раствориться в тех криках. Словно услышав мои сомнения, каменная мощь потекла в сознание рекой криков. На мгновение я слилась с Камнем – и через него ощутила присутствие мужского духа. Над гладкой поверхностью возникли видения: могучая рука, сжимающая меч; лезвие, рассекающее женскую шею на речном берегу. Те самые руки, капающие красным воском на сложенный пергамент и ставящие печать с изображением кипариса. Затем те же сильные руки, обхватив клинок, вонзили его в мягкую женскую плоть ниже ребер; я почувствовала, как смертоносный восторг неведомого убийцы наполняет меня силой. Потом появился яблоневый сад – красный соблазнительный фрукт на ветке почернел и сгнил у меня на глазах.
Моя рука затряслась сильнее, стекло проткнуло запястье. Болевой шок привел меня в чувство, и я отдернула руку, заставив себя отступить.
Черт. Нужно прекратить это. Я не понимала, что сейчас творится, но явно ничего хорошего.
Я отшатнулась, капая кровью на пол. Крики, которые заманили меня к зеркалу, звали обратно, моля о пощаде. И в них можно было разобрать два слова: Повелительница Ужаса.
Я заморгала от слепящего света в «Теско». Кассирша уставилась на мои ноги, и я споткнулась перед прилавком, даже не сразу сообразив почему. Оказывается, я вышла из хостела в золотистом коктейльном платье и шлепанцах. Всё платье в крошках, а спереди еще и в винных пятнах. Да, реально стоит смотреться в зеркало перед выходом, иначе мне перестанут продавать вино и виски. Но чертовы вопли в голове продолжали отвлекать.
– Они удобные, – объяснила я. – Шлепанцы.
Бросив сердитый взгляд, женщина за кассой взяла у меня вторую бутылку виски и просканировала.
Пока она сканировала третью бутылку, я уже приготовила фунтовые банкноты и протянула ей. Так хочется побыстрее вернуться в номер, заглушить вопящее эхо в мозгу и заснуть крепко-крепко…
Может, перед сном я еще разок навещу Камень и снова услышу маму. И, может, на этот раз она не будет кричать.
Я стояла в душевой хостела перед зеркалом. Камень смотрел на меня, его было видно в отражении стеклянной витрины. Если протянуть руку к отражению, я смогу до него дотронуться. Услышу ли я снова мамин голос? Смогу ли освободить ее? Это был бы интересный эксперимент: большая часть моего тела находится в грязной общей душевой, моя рука на Лондонском Камне больше чем в миле отсюда, моя душа сливается с ним. Я поднесла к губам бутылку виски и сделала глоток, наслаждаясь восхитительным жжением в горле.
Сколько сейчас? Часа три ночи? Но над известняковой поверхностью занимался красноватый дневной свет, окрашивая ее розовым. Значит, уже рассвело. Где-то в другом измерении психически здоровая Кассандра бегала трусцой по парку, ела грейпфрут на завтрак и радовалась жизни.
Зазвонил телефон – наверное, опять Скарлетт. Я проигнорировала его, уставившись на Камень. Голова была тяжелая, вялая от виски.
Я боролась с собой, чтобы снова не прикоснуться к Камню, и позволила его мерцающему изображению исчезнуть. Мое собственное отражение вернулось и уставилось на меня. Бледно-розовые космы свисали на плечи, под налитыми кровью глазами – фиолетовые мешки. Видок совсем дерьмовый. Никчемная.
Голос в глубине сознания взывал, чтобы я убиралась из этого города, подальше от этого кошмарного Камня, пока не слишком поздно. Пока Кассандра Лидделл не исчезла навсегда.
– Касс, пожалуйста, – произнесла Скарлетт. – Что ты сказала?
Лежа на спине, я прижала мобильник к уху, расстроенная, что подруга не услышала.
– Я сказала, что нашла свою мать. Вернее, то, что от нее осталось. Она в амигдале города… – Я попыталась преодолеть дрожь в голосе и неразборчивость речи. Наверное, лучше было позвонить, когда виски закончится. Хотя, если я протрезвею, крики вернутся.
– Где-где? – переспросила Скарлетт.
– В амигдале – там, где живет страх. Я слышала голос матери внутри Камня. Что тут непонятного?
– Касс, милая. Твоя мама умерла. Что ты…
– Да не эта мать! Не та, которая меня вырастила. Я про биологическую мать. Я нашла ее. Она в Лондонском Камне – или, по крайней мере, там ее дух. И когда я прикасаюсь к нему… я чувствую силу. Ужас и силу. И это что-то означает. Это… ну, типа хранилище ужаса. Страха и ужаса, древней части сознания. Понятно?
На несколько долгих секунд повисло молчание.
– Касс, я прямо сейчас заказываю тебе билет на самолет. Я хочу, чтобы ты вернулась. О чем бы ты ни говорила, мы с этим разберемся.
– Я не вернусь! Не вернусь, пока не выясню, как моя мать связана с Камнем и для чего он нужен. Я слышу ее крики, как будто она там, внутри. Или там заперт ее дух. Понимаешь, о чем я? Но мне нужна твоя помощь, Скарлетт, мне нужно все, что есть у ЦРУ по Лондонскому Камню. Это какой-то артефакт фейри или инструмент. Это очень важно.
– Касс, это незащищенная линия.
Я взмахнула рукой:
– Думаешь, нас кто-то прослушивает? Фейри, что ли? У них даже телефонов нет – какая уж там прослушка… Их технологии застряли в железном веке. Поверь мне. И вообще, у них есть дела поважнее нас.
– Я почти готова повесить трубку, – ответила подруга. – Я понимаю, что ты прошла через столько дерьма, но ты ставишь под угрозу интересы национальной безопасности. Не говоря уже о моей работе. Тебе нужно выпить кофе, протрезветь и вернуться в Штаты. А потом, может, сходить – ну не знаю – к психотерапевту или типа того. Ты лучше меня разбираешься в этой фигне. Но если б я несла такой бред, ты точно послала бы меня к психотерапевту.
Я вспыхнула:
– Бред? Я только что сообщила тебе важную информацию – в Камне полно мучимых душ. А ты говоришь, что мне нужна психотерапия? Ты что, больше не доверяешь мне?
– Будь ты трезвой, в этом, наверное, звучало бы больше смысла. А сейчас – нет, не доверяю. И не повесила трубку только потому, что ты несешь полный бред и не говоришь ничего полезного. Я бы лично полетела в Лондон и привезла тебя домой, но у меня завал на работе и два убитых агента. Поэтому мне нужно, чтобы ты проспалась, выпила кофе и убралась из Лондона к чертовой матери.
– Может, я и пьяна, но только из-за криков. Моя работа здесь. В Лондоне. Камень – вместилище древней силы.
– Но сейчас ты явно не очень эффективно работаешь, Касс, иначе язык не заплетался бы.
– Я не вернусь, Скарлетт. И если не собираешься помочь, ты для меня никто. – Дрожа всем телом, я отключилась и швырнула мобильник в окно, наблюдая, как он кувыркается в воздухе и разбивается о темный тротуар.
В этом городе я сменила уже много телефонов. Может, хватит покупать новые?
В одном нижнем белье я примостилась на краешке кровати, налитыми кровью глазами уставившись в отражение Камня в последнем карманном зеркальце и пытаясь оторвать взгляд. Потянулась было за виски, но чертова бутылка оказалась пуста. Сколько я выпила за последние дни?
Сонно моргая, я оглядела номер, заметила пакет с бутылкой и облегченно вздохнула: еще одна есть. И, как загипнотизированная, снова уставилась на Камень. Откуда он взялся?
Отражение замерцало, дрогнуло, и я захлопала глазами, когда оно замерло, показав высокий известняк в поле среди высокой травы, белых анемонов, колокольчиков и одуванчиков. Камень выглядел иначе – больше, но я все равно узнала его. Лондонский Камень.
Изображение снова замерцало, уступая место изображению древнего города: Каменный Лондон возвышался над грязной улицей, вдоль которой выстроились белые деревянные дома с красноватыми черепичными крышами. На каменную поверхность, хлопая крыльями, опустился ворон. Мимо Камня проходили женщины в белых платьях с высокими прическами.
Я смотрела на Камень сквозь время, столетия назад. Как такое возможно?
Изображение замерцало, здания стали выше и темнее, но их охватило пламя. Великий город горел. Огонь ревел над городом, воздух заполонили дым и пепел.
Люди бежали по грязным улицам с вытаращенными от ужаса глазами. Это был Великий лондонский пожар, и Камень находился в его центре. Его поверхность светилась серебристой энергией.
И тут до меня стало доходить, почему я чувствую такую связь с Камнем.
Он, как и я, был пиявкой страха.
Кассирша «Теско» подозрительно наблюдала, как я медленно выкладываю товары из тележки на ленту. На этот раз я была в туфлях и застегнула ширинку на джинсах, так что у нее не было повода смотреть косо, но она все равно смотрела.
Шесть, восемь, десять, четырнадцать… зеркала разных форм и размеров.
– Зачем они? – поинтересовалась кассирша. – Для какой-то вечеринки?
– Ага. У меня зеркальная вечеринка. – Крики в голове и алкоголь сделали меня слегка раздражительной.
Одно из зеркал замерцало, на его поверхности сверкнул Лондонский Камень. Я крепко стиснула зубы, разрывая связь с отражением. Женщина вроде бы ничего не заметила.
Я прочла имя на смазанном бейджике на ее футболке:
– Джулия, а можно побыстрее? Это важно.
Я расставила вокруг себя зеркала; в них мелькали изображения. Камень под ночным небом, дома вокруг него – еще более обшарпанные и бедные. Камень посреди оживленной улицы, вол тащит телегу. Камень во время грозы, молния освещает улицу, дождевые струи хлещут по земле. Камень внутри церкви, потом на зеленом пастбище. Каждый раз он выглядел по-другому, его размер менялся, поверхность со временем изнашивалась, но суть оставалась прежней.
Я сидела в окружении зеркал, глядя на мерцающие стекла и прижимая к себе почти пустую бутылку, и уже сама не знала, что ищу. Что-то блеснуло, и я повернула голову.
Фейри, стоящие вокруг Камня. Одни с крыльями, другие с костяными или металлическими рогами. Вокруг клубился туман, и я не могла разглядеть их лиц – только промельки зубов и рук… мужчины с алыми клыками и когтями. Кровь капала изо ртов и с кончиков пальцев.
У их ног распростерлась юная фейри, ее лицо было в слезах и крови. Мужские руки – не те ли сильные руки, которые я видела в отражениях? – держали факел перед ее испуганным лицом. Мужчина поднес пламя к телу девушки, поджигая ее платье. Сердце сжалось, когда она изогнулась, распахнув рот в беззвучном крике. Слезы щипали глаза, и я могла поклясться, что ее вопли слышны сквозь отражение.
К горлу подкатила желчь. Отшатнувшись, я швырнула зеркало об стену и смотрела, как разлетаются осколки.
Вокруг мерцали отражения, показывая мой номер, мои дикие глаза и перепачканное лицо.
В других зеркалах мое отражение улыбалось, его глаза потемнели от наслаждения. Кассандра, Повелительница Ужаса.
Я стояла на тускло освещенной Кэннон-стрит, глядя на Лондонский Камень сквозь железные прутья. Безопаснее оставаться по эту сторону от него. Я не хотела чувствовать его притяжение, прикасаться к нему, питаться столетиями ужаса. Откуда-то с темных извилистых лондонских улиц ветер принес обрывки песни. Пел какой-то пьяный мужчина. Счастливый пьяница…
Позади раздались шаги, но я даже не соизволила обернуться, пока меня не отвлек мужской голос:
– С тобой всё в порядке, милочка?
Я повернулась, хмуро глядя на тучного мужчину в футболке с надписью «Миллуолл» и с пинтой пива в руке.
– В порядке. Просто фейри заперли душу моей мамы в Камень, и она зовет меня. Вряд ли она счастлива.
Наморщив лоб, он задумчиво отхлебнул пиво и вытер рот тыльной стороной ладони:
– Кажется, со мной однажды было такое. Та же фигня с Камнем.
– Ну да.
Я шутливо отсалютовала собеседнику бутылкой и сделала последний глоток виски, чувствуя, как капли успокаивающей влаги касаются языка, стекают в горло, а сознание еще немного притупилось. Я уронила бутылку на тротуар, она откатилась в сторону. Не обращая внимания на мужчину, я присела на корточки и провела по изгибам металлической решетки. Я уже сама не понимала, что чувствую.