В середине пустого пространства, окруженного грозно наблюдающей за ним стеной, стояло Зеркало. От него уже спешил, смешно подпрыгивая, к ним навстречу, дежурный маг. Однако спешил он для проформы: прежде, чем подойти к Зеркалу, команда подверглась проверке документов. Проверка, впрочем, производилась очень быстро и, на взгляд Фаста, отличалась недостаточной дотошностью.
– Вот на той стороне вас будут проверять как следует, – приговаривал проверяющий, сержант с ухватками майора. – Так что приготовьтесь. А это так, семечки. Если у кого документы не в полном порядке, ему же будет хуже. Наше дело, в основном, предупредить… И на обратном пути капитан Краун сам вас проверит…
Все же и у этого разговорчивого, но расторопного сержанта на проверку всей команды ушло пятьдесят минут. После этого к ним подошел терпеливо ожидавший маг, видный, осанистый мужчина с бритой головой, одетый в какую-то хламиду, но почему-то с модным галстуком, одиноко болтающемся без воротника на мажской шее. Это выглядело нелепо, особенно на взгляд Фаста.
Галстук был единственным препятствием, мешавшим Фасту полюбить свою профессию всей душой. Его часто приходилось носить – без всякого желания и даже без возможности выбрать по вкусу. Вкус был принадлежностью изображаемой Фастом персоны, а не самого Фаста.
– Здравствуйте, – сказал маг, – я ваш проводник. Главное – не бояться. Помните, что вы сильнее, и все будет хорошо. Все там будете, не беспокойтесь.
Он повел их к Зеркалу, давая инструкции на ходу – они уже опаздывали – и тут Фаст понял, почему, идя к ним, маг так странно подпрыгивал. К Зеркалу не было проложено никакой дороги. Сплошь бугры и ямы. Они вполне согласовывались с этой стеной шиворот-навыворот, стерегущей посреди пустого пространства – что? Ну конечно же! Ворота возможного вторжения. Что там шеф говорил насчет дипломатов, что они забеспокоились последними?.. Они подошли к Зеркалу. На вид это было обыкновенное зеркало, только очень большое. В светлой раме, видимо, дюралюминиевой, оно выглядело зловеще, отражая мрачную серую стену крепости.
Оказалось, что одновременно в Зеркало могут пройти девять человек, и команду стали строить в колонну по девять. Это было очень удобно, потому что каждый знал свою классификацию.
Построились так. Первая девятка – мужчины тяжелого веса, вторая – их запасные, третья – средний вес, четвертая – запасные, пятая и шестая девятки – легкий вес и запасные, затем в таком же порядке шесть девяток юниоров соответствующих весовых категорий и шесть девяток "пенсионеров" – мужчин старше шестидесяти.
Неожиданно быстро Фаст оказался у самого Зеркала и уставился в глаза своему отражению. Он был в четвертой девятке, а отражение увидел, когда к Зеркалу подошла третья, потому что перед ним должен был стоять Ахейский, но он отсутствовал – задержался в городе и теперь должен будет в качестве штрафа ехать на такси и платить за индивидуальный сеанс открывания Зеркала.
Плохо, что не удалось рассмотреть, как проникали в Зеркало другие, подумал Фаст, повторяя в общем хоре магические формулы. Помня инструкции мага, он старался внушить себе, что он сильнее Фаста, отражающегося в Зеркале, но это было нелегко, потому что тот Фаст, видимо, придерживался противоположной, или, точнее, зеркально симметричной (а какой же еще?) точки зрения. Слова заклинаний были непонятны, но их звучание вызывало где-то внутри отклик, как мощная, прекрасная, но ужасная музыка… Впоследствии Фаст, несмотря на свою профессионально тренированную память, не смог вспомнить ни одного слова. Однако они пробирали до печенок, эти непонятные слова. Нестерпимо хотелось отвернуться от Зеркала. Казалось, тогда сразу прекратится это чудовищное давление на душу. Но Фаст, предупрежденный об этом вредном желании магом, продолжал пристально вглядываться в глаза своему отражению. Зеркальный Фаст, видимо, тоже испытывал желание отвернуться, но не уступал. Краем глаза Фаст видел, что вокруг становится свободно. Глаза жгло, потому что не только отводить глаза, но и моргать было нельзя…
Он не видел, как тот Фаст повернулся спиной. Перед глазами у него все поплыло, и он, видимо, бессознательно шагнул вперед. Во всяком случае, он обнаружил себя уже там. Зеркало было за спиной, вокруг стояли товарищи по команде. Они совсем не были потрясены сопротивлением своих отражений их вселению. Это что же, только Джону так «повезло» на сильное духом отражение?
Колонна медленно отодвигалась от Зеркала. Оттуда появлялись все новые шеренги. Можно было незаметно отдышаться.
Но внутри, в душе у Фаста кто-то беспорядочно трепыхался. Это отражение не желало уступать Фасту своей территории. Маг предупреждал о таком явлении, и Фаст не беспокоился. В сознание от этого подсознательного трепыхания проникали только страшные ругательства. Фаст не был ангелом, и все употребляемые отражением слова знал, но сам, он мог бы поклясться, не сумел бы употреблять их столь изобретательно.
Кроме того, он чувствовал некоторое моральное родство с бывшим отражением, хотя маг предупреждал, что это неверно, и его сердило неумение отражения достойно проигрывать. Кому нужно это бессмысленное упорство? В конце концов, состязание было честным. Или почти честным. Во всяком случае, должно было казаться отражению честным. Оно же, наверное, не знало, что оно – отражение, и явилось на их Пункт Связи с целью проникнуть в мир Фаста. Или, во всяком случае, оно думало, что явилось с этой целью, хотя на самом деле к Зеркалу его привела воля Фаста. Иначе откуда такое бешеное сопротивление?
Соображение, что все идет обычным образом, не вполне успокаивало Джона. Привыкнув при любых обстоятельствах сохранять самоконтроль, он всегда особенно тщательно анализировал такие случаи, как только что произошедшая потеря памяти. Если он не видел, как его "противник" повернулся, не помнит, как шагнул вперед и прошел сквозь Зеркало, то почему он вообще считает, что эти события имели место? Может, это не он проник, а в него проникли – и вообще, как отличить, кто где и он это или не он?!
Однако долго оставаться в мучительном сомнении ему не пришлось. На этот счет тоже была инструкция. Следуя ей, Фаст поспешно огляделся, и его страхи мгновенно рассеялись. Это был не их Пункт Связи. Окружающая обстановка свидетельствовала об этом со всей определенностью. Теперь она и внутри крепости была такой, какой следует быть внутри настоящей крепости. К верхней площадке вели многочисленные лестницы и пандусы, с нее свисали тросы подъемников, стояли рядом с ней даже вертикальные коробки лифтов. На пустыре вокруг Зеркала были разбросаны сараи, казармы, склады и прочие вспомогательные постройки. Само Зеркало было окружено легким барьером из алюминиевых трубочек. Колонна спортсменов как раз уперлась в турникеты и… стала довольно быстро в них просачиваться. Фаст, когда подошла его очередь, предъявил в раскрытом виде свои документы и удостоился снисходительного кивка охранника? контролера? – не соизволившего даже на минуту взять их в руки. Видимо, настоящая проверка все еще была впереди. Однако, захоти Фаст захватить всю эту беспечную крепость, ему достаточно было бы его рабочей спецгруппы, возникшей из Зеркала в самом сердце обороны. Очевидно, оборона предполагалась не от них.
Вскоре вся колонна армрестлеров прошла турникеты и двинулась по широкой дороге к воротам крепости, предводительствуемая Шипсом и откуда-то взявшимся проводником из местных. Это был, судя по толстым рукам и мощным плечам, член команды, бросившей им вызов. Потом оказалось, что это ее тренер. Звали его мастер Презентед.
Фаст за время тренировок прочел все, что только было по Зазеркалью, и знал, что отражения людей, занимающихся каким-то делом, совсем не обязаны, и, как правило, не занимаются тем же делом у себя в Зазеркалье. Иначе как мог бы состояться матч, на который они направлялись? Ведь если бы их отражения, в которые они вселились, были чемпионами армрестлинга, то кто мог бы оказать им сопротивление? А если бы они-то и были местной командой, встреча тем более не могла бы состояться! Между тем они прошли ворота, с готовностью распахнувшиеся перед ними, и, никем не остановленные, покинули крепость.
Фаст обернулся. Это была действительно крепость. Толстые крутые стены с узкими бойницами. Массивные ворота, закрывшиеся за спортсменами. Фаст невольно подумал, что обратно войти в них будет сложнее, чем получилось выйти. И если придется делать это неофициально…
Снаружи их ожидали три автобуса. Фаст справа налево прочитал их зеркальные номера. Они совпали с номерами автобусов, везших команду на Пункт Связи в том мире. Сами автобусы были совершенно не такими. Один – суперсовременный, ну просто с рекламной картинки "автобус будущего – прямо сейчас", зато два других превратились в экспонаты из музея древнего автомобилестроения.
Пока все соответствует той папке, прочитанной в кабинете шефа, решил Фаст. Название всех объектов меняется на зеркальное, сущность не меняется, оформление меняется непредсказуемо.
Автобусы тронулись, и, хотя снаружи не было ничего интересного, Фаст на всякий случай поглядывал в окно и замечал на память черты местности. После долгого отрезка дороги среди голой степи вокруг замелькали деревенские домики.
Главный, и пока никем не решенный вопрос – в чем сущность человека, не абстрактная философская, а именно с точки зрения отражения в Зазеркалье: что остается неизменным?
Интересно, подумал Фаст, тот Фаст, или Байармз, или, точнее, Зъмъръб, в котором я нахожусь, кто он здесь? С какой целью направился в Пункт Связи? В какую-нибудь командировку в наш мир хотел, бедняга? Что ему будет за невыполнение командировочного задания?
Фасту было известно, что правительство Зазеркалья декларировало полную свободу для своих подданных принимать гостей с целью культурного обмена между мирами. То есть, пребывание в гражданине Зазеркалья его оригинала из настоящего мира не наказывалось. Во всяком случае, о таких наказаниях не было известно.
Среди деревни, которая называлась Онэрод, автобус въехал на деревянный мост через ручей. На табличке перед мостом была надпись "река Гоулд". Вскоре деревня кончилась, и начался лес.
С другой стороны, раздумывал Фаст, раскачиваясь, как на качелях, вместе с автобусом (на дороге, после небольшого зеркально гладкого участка у самой крепости, были такие выбоины, что сквозь толстые синеватые стекла их суперавтобуса проникали громыхание, дребезжание и лязг двух других), известно, что вторичное посещение Зазеркалья не поощряется, точнее, весьма редко разрешается. Поэтому судьба большинства реципиентов вообще неизвестна…
В лесу автобусы повернули под прямым углом направо и, проехав большую поляну, через некоторое время выехали из леса. По сторонам дороги опять потянулась степь.
Фаст достал из внутреннего кармана документы (ощутив мимолетное неудобство от отсутствия пистолета) и внимательно просмотрел их. Чтение в зеркальной записи было для него почти столь же легким, как в обычной. То ли сказались тренировки, то ли опыт шифровки, то ли зрение его здесь изменилось – может быть, под влиянием реципиента?
Сами документы изменились очень сильно. Удостоверение личности, правда, только обросло пятью лишними печатями. Зато в визитных карточках отсутствовало как членство в любительском клубе "Армстронг", так и обозначение профессии (по легенде Джон Байармз работал каскадером). Фаст опустил глаза. Значок с зеркальной надписью "Armstrong are strong arms" был на месте. Во всяком случае его принадлежность к команде всегда может подтвердить тренер Шипс. Причем, кажется, это может понадобиться очень скоро.
Но главное, уловка № 30 Пересадить гостя на место хозяина удалась! С остальными препятствиями можно было разобраться по ходу встреч с ними.
Уловка, строящаяся на плотском прельщении.
Если в открытом военном столкновении трудно победить противника, отвлеки или устрани его командира. Если у командира сильный разум и крепкая воля, действуй на его чувства. Одна из возможностей – отправь к нему красивую женщину. Или используй женщину, которая уже имеет на него влияние.
Женщина традиционно используется стратегами как проводник влияния и ключ к получению секретов противника. При случае тактик пользуется женским очарованием для влияния на первых лиц в лагере противника.
«Давным-давно украденная при набеге женщина сообразила улыбнуться уведшему ее мужчине, улучшив свою долю пленницы. Она и стала изобретательницей уловки «Красна девица», – полагает Ли Говэнь. В основе уловки 31 лежит намерение "мягкостью одолеть жесткость". Эта идея восходит к Дао дэ цзин Лао-Цзы, где о воде написано: "Вода – самое мягкое и слабое существо в мире, но ей нет равного на свете в преодолении твердого и прочного".
Бывает, уловка 31 проводится и более сильной стороной, но по сути она оружие более слабой стороны. Более слабой может быть одна сторона, когда другая превосходит ее в материальном и умственном отношении, так что с технической и интеллектуальной стороны ее нельзя одолеть. Уловка 31 избирает мишенью чувства противника, подчиняя его себе с помощью уловки плотского прельщения. Чего нельзя достичь в жестком противоборстве, благодаря уловке 31 удается сделать в сфере страстей.
Благодаря своей прелести женщины могут согнуть в бараний рог героев, против которых бессильно любое другое оружие, считает Юй Сюэбинь. Поэтому говорят "тяжко героям преодолевать "женские рифы". Разумеется (?), тогда это уже не герои.
Кроме скрытного воздействия на командира, уловка 31 может применяться непосредственно в бою путем выдвижения женщин на передний край, чем достигается особое психологическое воздействие на врага.
Красна девица может действовать сама или же по заданию находящегося в тени организатора. В обоих случаях есть опасность, что она выйдет из повиновения и станет действовать не так, как задумывал организатор. В большинстве известных историй об уловке 31 Красна девица подчинена куратору, а не действует сама.
В истории много раз бывали ситуации, когда мужчины совершенно теряли голову из-за женщин и этим губили себя и свое войско. Примеры таких случаев приведены в летописях.
У русских, которые в тот момент находились под властью Орды (предположительно, во время правления хана Узбека44, хана Уруса45, или хана Черкеса46, а может, и в другое время) родился Пахом. Он был "охраняемым Богом" и обладал неимоверной силой. За свою жизнь Пахом совершил немало подвигов. Он голыми руками разорвал медведя, в одиночку сражался с целым войском противника, используя в качестве оружия коровью челюсть, и сделал много другого, заставив врагов бояться себя.
Татары47 были крайне заинтересованы в нейтрализации Пахома, но они понимали, что обычные методы для этого не годятся. Тогда они подослали к Пахому красотку Гюльчатай, и на этом пути их ждала удача.
Пахому понравилась Гюльчатай, а она по заданию татар стала спрашивать, в чем его сила. Он пошутил, что она в его грязных онучах. И что же? Как только Пахом заснул, Гюльчатай выстирала его онучи, а в дом ворвались татары, рассчитывавшие застать богатыря беспомощным. Однако он шутя вышиб незваных гостей прочь.
На следующем свидании красотка Гюльчатай опять стала спрашивать, в чем сила Пахома? Он, де, ей совсем не доверяет, следовательно – не любит, раз не хочет открыть секрета. Пахом сказал, что его сила в кресте православном. Это было гораздо больше похоже на правду, и обрадованная Гюльчатай, как только богатырь заснул, сняла с него нательный крестик, настенное распятие на всякий случай перевернула вверх ногами, а иконы в красном углу отворотила к стенке. В дом снова ворвались татары. Но незваных гостей ждал такой же неласковый прием, как в прошлый раз. Пахом проснулся и повыкидывал их в окна.
И в третий раз коварная красотка стала спрашивать Пахома, в чем его сила. Пахом понимал, конечно, что ей доверять ни в коем случае не следует, но она грозилась навсегда уйти от него… Как тут устоять? Так она и выяснила, что сила Пахома находится в его бороде, которую он дал обет не стричь до освобождения от татарского ига. Она сразу же обрила Пахома, когда он доверчиво уснул с головой на ее коленях. После этого Пахом стал слабее младенца, был схвачен ворвавшимися татарами, ослеплен и доставлен в столицу Золотой Орды, Сарай.
Финал этой истории, однако, был не такой, какого ожидали татары. Решили они покуражится и выставили Пахома на всеобщее глумление. Происходило это во дворце, называвшемся «сарай», как и столица Сарай-Берке (слово «сарай» и значит «дворец»). Чтобы все могли полюбоваться на пленного и поплевывать на него в свое удовольствие, его приковали цепями к колоннам в главном зале. Но у Пахома за несколько месяцев пути в Сарай отросла довольно внушительная борода. Пусть не прежняя, но сила к нему вернулась. Собрался Пахом с силами, потянул на себя цепи, повалил колонны и обрушил весь сарай. Погиб и Пахом, и все присутствующие. А среди них были все главные татарские воеводы: темники, бекляр-беки, гурганы и прочие, и прочие, и сам хан. Тут и конец татарскому игу настал!
С обетами нужно осторожнее обращаться, вот что. Дал человек обет не брить бороды до избавления от татарского ига – так со стороны татар было глупо, брея Пахома, приближать это событие. И ведь сколько хитрости проявили и усилий предприняли, чтобы, как они думали, избавиться от богатыря, а на самом деле – чтобы добиться исполнения его обета. Если бы ему самому и удалось добраться до столицы Орды, вряд ли там беспечно ожидали бы его хан и все главные воеводы – темники, бекляр-беки, гурганы и прочие. Небось, разбежались бы, как тараканы!
Успешное применение уловки (в данном случае, уловки «Красна девица») не означает окончательной победы.
1. Уловка призрачного расцвета; возвести показные сооружения; установка муляжей военных укреплений, авиабаз, огневых точек, радарных станций; уловка приукрашивания.
2. На засохшем / увядшем кусте распустить чуждые ему цветы; уловка приемных родителей.
3. На здоровом кусте заменить отсутствующие / поврежденные цветы поддельными; уловка протезирования.
4. На развесистом / здоровом кусте выставить на обозрение неприметный сам по себе цветок; впрячь кого-либо/что-либо в свою колесницу; рядиться в чужие перья; воспользоваться чужой славой; уловка выпендрежа.
Воспользоваться чужим лицом, именем, авторитетом, возможностями, торговым знаком. Выдавать себя за лицо, приближенное к авторитету либо организации, либо вхожее в круг влиятельных людей.
Сделать вид, что ты действуешь не от своего имени, а в интересах мощной группировки, представляешь политические силы и широкие народные массы, облечен явными или тайными полномочиями, которые тебе в действительности никто не передавал.
Уловка используется в бизнесе. Многие предприниматели при создании коммерческого проекта пытаются номинально включить в состав команды (учредителями, почетными председателями и пр.) известных лиц или организации. Для того, чтобы за счет их авторитета получить имидж, другие дополнительные возможности, не дав им ни реальной возможности участвовать в управлении, контроле над производственными процессами, финансовыми операциями, не вознаграждая материально за оказанную услугу.
Тактик обманывает противника, рисуя перед ним воздушные замки.
«По инициативе виднейшего государственного деятеля времен Екатерины II кн. Г.А. Потемкина48, к России был присоединен Крым49, включенный в состав Новороссии. Своеобразная фигура Потемкина породила огромную литературу, уделившую немалое внимание и поездке Екатерины II совместно с ним на юг50.
Современники рассказывали, что Потемкин, с целью показать Екатерине процветание новой территории, возвел на пути императрицы селения, бывшие лишь декорациями, выставлял для встречи ее празднично одетых людей, пригнанных издалека, но выдававшихся за местных жителей, показывал склады хлеба, в которых мешки вместо муки были набиты песком, перегонял ночью из одного места в другое одно и то же стадо скота, насадил в Кременчуге и других городах парки, причем посадка производилась на несколько дней, так что насаждения гибли после проезда Екатерины, построил в Херсоне крепость, не выдержавшую первой грозы, соорудил корабль, который нельзя было спустить на воду, и т д. Источником всех этих рассказов были описания иностранцев, из которых одни участвовали в поездке Екатерины, другие писали с чужого голоса.
В ряде писем с дороги Екатерина опровергала дошедшие до нее слухи о мерах, принятых Потемкиным в целях маскировки непорядков в Новороссии. Однако показания французского посла при дворе Екатерины графа Сегюра разоблачают приемы Потемкина: «Города, деревни, усадьбы, а иногда и простые хижины были так разукрашены и замаскированы триумфальными арками, гирляндами цветов и нарядными архитектурными декорациями, что вид их обманывал, превращая их у нас на глазах в великолепные города, внезапно воздвигнутые дворцы, в сады, роскошно созданные».
Широкое распространение мемуарной литературы о путешествии Екатерины на юг привело к тому, что уже в литературной речи стали пользоваться51 образом «потемкинские деревни»52.