Диск солнца, висевший все время у нас перед глазами, почти зашел за край земли, лишь третья часть его была видна, когда с нами не стало Софьи.
Я бежал уже просто на чувстве страха. Ноги откровенно заплетались и не слушались. Лида, которую тянул за собой, также еле передвигала конечности. Моя супруга давно силилась что-то сказать, но из горла, работавшего словно перегревшийся насос, вырывались только невнятные начинания: «Да…», «Я бо…», «Пожа…». Софья находилась сзади и тяжело дышала. Мы бежали уже далеко не с той скорость, что вначале, а раза в три медленнее, видимо и существа устали, раз не могли догнать.
Я давно потерял счет времени, оттого казалось, что этот ад не закончится никогда, но конец был близко.
Не могу сказать точно, когда я заметил мост, перекинутый через ущелье, на дне которого текла мелкая река. Может, когда ступил на него, а, может, и раньше – те первые сутки, проведенные в этом проклятом мире, помнятся мне довольно смутно, особенно эта пробежка.
Мост представлял собой пятипролетное сооружение с четырьмя опорами. Когда мы с Лидой уже находились на мосту, нам в глаза бросилась шокирующая деталь: центральный пролёт отсутствовал. Только полутораметровое металлическое ограждение тянулось через пропасть к уцелевшим остаткам на той стороне.
Перейти по этому ограждению не представлялось возможным, слишком оно хлипко выглядело. Пробежав еще немного, скорее по инерции или по привычке, я медленно стал останавливаться, каждую секунду ожидая смерть.
Последняя все не приходила…
Остановившись, я оглянулся и не увидел Сони. Попытался вспомнить, когда она пропала, но память отказывалась работать должным образом – вроде она всегда была с нами, и даже на мосту я слышал ее дыхание.
Лида, издав судорожный вздох, без сил повалилась на асфальт. Около пятнадцати существ стояли в начале первого пролета, словно ждали команды. Или того, кто первым решится. Наконец, самый большой и уродливый нелюдь направился к нам. Его собраться двинулись следом. Нелюди начали свою финишную прямую. Они шли не торопясь, прекрасно зная, что мы уже никуда не денемся. Я посмотрел на Лиду, лежавшую пластом. Вот и все – добегались. Мало судьба нам отвела времени побыть вместе. Хотя влюбленным сколько не дай – все равно мало.
– Лидочка, вставай! – подбежав, я помог ей подняться. – Сейчас будем прыгать! – потащил к краю.
Очень не хотелось служить ужином непонятно кому, а так хоть надежда. По самым скромным подсчетам до воды около пятидесяти метров. К тому же мелкая речка выглядела слишком ненадежным спасением.
Но это был хоть и призрачный, но шанс – и я хотел его использовать.
Существа, догадавшись о наших намерениях, зарычали.
Произошедшее далее можно считать провидением, милостью Божьей, чудом. Как не назови – эффект один.
Мы с Лидой остановились у края. Супруга еще не понимала, откуда и куда нам придется прыгать, когда в тишине, царившей вокруг и нарушаемой лишь шумом ветерка, раздался страшный треск. Казалось, земля раскрывает лоно, чтоб впустить обратно детей своих. Отчасти так и было. Мост зашатался, задрожал и сразу успокоился, но первый пролет, по которому мы пару минуту назад пробегали, и по которому к нам направлялись нелюди, уже отсутствовал. Существа провалились вместе с куском моста, не издав ни звука, а через секунду послышался глухой удар, и вновь земля затряслась.
Оглянувшись, Лида не увидела опасности и тут же, без единого слова, повалилась наземь. Вначале я подумал, что она притворяется, закрыв глаза и делая вид, что спит.
– Милая, – позвал я. – Сейчас не время…
И тут я понял, что она совсем не притворяется. Она реально настолько вымоталась, что уснула. И никакой адреналин в крови ей не помешал это сделать.
Посмотрев еще раз на уцелевшее ограждение – единственное, что нас связывало с большой землей, я, как настоящий русский человек, решил: «Утро вечера мудренее!». Оглядевшись, не нашел ничего лучше, лечь рядом, на холодный асфальт и моментально провалиться в сон.
***
– Вадик, – робко трясла за плечо Лида.
Открыв глаза, я медленно выплыл из забытья.
– Где мы? Что с нами? Что это были за животные? Господи! Что происходит?! – посыпались вопросы от моей ненаглядной.
Проснулся я на ледяном, после ночи, асфальте. Лида сидела передо мной на присядках. Потирала оголенные предплечья. После ночи действительно чувствовался холодок.
Солнце только-только появилось из-за горизонта, освещая неверными лучами всю видимую часть пространства. Оглядевшись, я не увидел чего-то необычного или экстраординарного, или того, чего не видел вчера – дорога, асфальтированная, но потрескавшаяся, разрушенный мост, глубокое ущелье, по дну которого протекала речка, деревья, стоявшие кое-где вдоль полей и, соответственно, сами поля, поросшие высокой травой. Забыл самое главное – очень далеко, на горизонте, лежал город, поблескивая сотнями стекол из подпиравших небо атлантов-небоскребов. Большего с такого расстояния рассмотреть не удалось. Дорога, насколько я помнил, вела не к городу, а в противоположную сторону, значит, идти назад бессмысленно, да и невозможно, пока не научимся летать.
Поднявшись, я подошел к рваному, пестревшему кусками железа и бетона, краю моста. Осторожно выглянув, увидел запруженную речку, а в ней тела наших преследователей. Будто художник-фантаст нарисовал картину «После боя».
Вернувшись, я присел на корточки рядом с женой.
– Доброе утро, милая! – поцеловал ее.
– Доброе утро, – с запозданием пробормотала Лида. – Хотя с чего оно доброе?!
– Здрасьте! – несмотря на все передряги, которыми был богат вчерашний день, сегодня я проснулся если не с великолепным, то с достаточно хорошим настроением. – А как же то, что мы говорим друг другу «доброе утро»?! Ведь другие не могут этим похвастать!
– Я дура! Дура! – со злостью произнесла Лида. – Чего меня черт дернул в эту Италию?!
– А ты здесь причем? – приподнял я брови. – Откуда ты могла знать?
– Все равно, это моя вина! – не унималась супруга. – Не выбери я Италию… В конце концов могли на автобусе поехать. Глупая…
– Прекращай нести ерунду! – перебил я жену. – Ни в чем ты не виновата! – пришлось слегка повысить голос, но Лида этого даже не заметила.
Просидев несколько минут, мы поднялись, чтобы размять затекшие конечности. Подошли к перилам. С этого места не было видно обломки моста и тела нелюдей. Вместо этого открывался поистине прекрасный вид на речку, стекавшую через ущелье в долину.
– Красиво! – отстраненно произнесла Лида.
– Да… – слова так и повисли на моих устах.
В долине река изгибалась. В этом изгибе лежал типичный провинциальный город. Виднелись пятиэтажные здания и узкие улочки, стояли автомобили. Ни одного движения я не заметил.
– Смотри, – указал я на жилища людей.
Ожидал бурной реакции, однако супруга отнеслась к увиденному ровно.
– Вижу, – ответила она.
– Тебя это не радует? Мы сможем…
– Что это были за твари вчера? – резко спросила Лида, будто моя вина в том, что они появились. – Они же убили всех!
– Кроме Софьи, – внес я уточнение.
– С чего это ты взял?
– Когда мы подбегали к мосту, я слышал сзади ее дыхание, а потом, в какой-то момент, она покинула нас, скорее всего, прыгнула в речку, ведь нелюди остановились у начала моста и не могли сцапать ее.
– Неважно, выжила эта стюардесса или нет, – я перестал узнавать свою вечно добрую, податливую и заботливую жену. – Раз она нас покинула. Надо о себе заботиться. Будем ждать спасателей или попробуем спастись самостоятельно?
– Спасателей мы уже ждали, – ответил я.
***
Стоя одной ногой на мосту, другой я попробовал крепость перил – держались, причем прочно. Около сорока метров отделяло нас от противоположного берега. Это расстояние следовало преодолеть по тонкой, с кулак шириной, железке, которая раньше служила поручнем для пешеходов. Теперь отходившие от нее вертикальные прутья, служившие защитой от падения с моста и вгрызавшиеся, опять же когда-то, в бетон, ныне висели над пропастью. Конечно, никакая там не пропасть – зато красиво звучит, да и при падении все равно разобьешься. До жути было страшно, даже когда представлял, как сяду пятой точкой на эти перила и поползу. Подсознание рисовало картину, как доползаю к середине, раздается скрежет. Через секунду перила ломаются, я судорожно пытаюсь ухватиться за них, но все тщетно, и вот наступает ощущение полета и, мгновенно возросшее до невероятных размеров, чувство страха…
– Вадик! – Лида вывела меня из ступора, тронув за руку. – Все нормально?
– Да, милая. Поцелуй меня на прощание, вдруг эта железка не выдержит…
– Может не надо?! – посмотрев на меня щенячьими, преданными, глазами, она прильнула и, обвив руками шею, быстро и сбивчиво зашептала. – Не надо! Не надо, дорогой! Наверняка есть другой выход! Нас уже ищут и скоро найдут! Может, останемся здесь? Не ползи! Не надо!
Уткнувшись лицом мне в грудь, Лида пару раз всхлипнула. Благо этим дело и закончилось.
– Не будет спасателей, – на выдохе произнес я. – Не будет никого.
– Я понимаю, – сказала Лида. – Но все равно это не повод карабкаться по этим перилам.
– А что ты предлагаешь?
– Давай вначале осмотрим каждую из опор, – Лида посмотрела в глаза. – Наверняка на одной из них есть лестница. Должна быть…
Ее предложение имело смысл. Мог и сам догадаться.
Неторопливо, хотя и с заметной долей спешки мы искали другой способ покинуть мост. Безрезультатно.
– Я не полезу по этой… – Лида с ужасом показала на бывшие перила, сама прекрасно зная, что полезет.
Я подергал перила, пытаясь проверить прочность конструкции.
– Я первый, – сказал супруге. – Ты посмотришь за моими действиями, затем сделаешь также.
– Хорошо, – удрученно прошептала Лида.
Взобравшись на перила в том месте, где они ещё втыкались в бетон, я поглядел вниз. Зря это сделал – закружилась голова. Тяжело сглотнув, неторопливо прополз в позе наездника. Оказался метрах в пяти от последнего крепления перил с мостом, когда меня волной накрыл страх. Перила подо мной слегка пошатывались, каждый раз издавая едва слышимый скрип, а внизу тихо-тихо журчала вода. Кроме этих звуков слышался еще шелест ветерка в ушах.
В этой жуткой тишине, стараясь не смотреть вниз, я пополз далее, каждую секунду ожидая, что сейчас перила не выдержат и…
Дальше, естественно, представлялось, как я упаду в воду. После в моем воображении зияла пустота. Судя по размерам речушки, глубина у нее соответствующая, что значило неминуемую смерть, а, в лучшем из случаев, сломанные конечности.
Так я полз и представлял – представлял и полз, пока не услышал сзади восторженный окрик:
– У тебя получилось! – воскликнула Лида, нарушая тишину округи. – Молодец!
Посмотрев под ноги, я увидел, что там не пропасть, а гладкий, местами потрескавшийся асфальт, и что я уже несколько метров прополз по сохранившейся части сооружения. С облегчением спустившись на твердую землю, я перевел учащенное дыхание и обратил внимание на звук, который вначале приписал звону в ушах от пульсации крови. Грохот мощного мотора раздавался со стороны долины, заполняя все вокруг тягучим треском. Лида также услышала этот звук и мы, находясь на разных концах рухнувшего моста, вглядывались в долину. Источник звука не заставил себя долго ждать – через минуту из-за края утеса, на котором стоял я, появилась черно-красная точка, быстро двигавшаяся по ранее незамеченной дороге в сторону типично-провинциального города. С такого расстояния, кроме того, что это мотоциклист, рассмотреть что-то иное было невозможно. Само обстоятельство наличия человека так обрадовало, что хотелось, невзирая на расстояние, закричать: «Мы здесь!». Оторвав взгляд от мотоциклиста, я увидел ожидавшую моего разрешения к перелазанью супругу.
– Давай! – крикнул я.
Лида забралась на перила. Немного посидела, а потом начала передвигать по ним свою довольно симпатичную попу, помогая руками. Мне оставалось лишь наблюдать, как благоверная медленно ставя руки вперед, подтягивает тело. На середине отсутствующего пролета Лида вдруг остановилась. Поглядела вниз, потом перевела округлившиеся глаза на меня. Одними губами произнесла: «Я не могу!». Опустившись животом на перила, обхватила их руками, хотела и ногами, но помешали вертикальные перекладины.
– Дорогая, господи! – воскликнул я. – Ползи, уже чуть-чуть осталось! Давай! Ползи!
– Я не могу, – еле слышно ответила Лида, глядя на меня глазами затравленной кошки.
В голове закружились сумбурные мысли, одна безумнее другой. Полезть и помочь Лиде – исключается, перила и так дрожат. Вдруг не выдержат двойной вес?
Да, я знал, что Лида боится высоты, но что мог сделать? А самое главное, что делать теперь?!
Пока я, как заяц, трясся от страха за свою любимую, раздумывая над сложившейся проблемой – самой проблемы уже не стало. Лида, переборов страх, медленно и с закрытыми глазами, прижавшись животом к перилам, продолжила перебираться. Ее лицо излучало серьезность и веру в себя. Если человек хочет – то он сможет, главное приложить усилия, а не сидеть и ждать помощь извне. В то утро Лида проявила колоссальную силу воли. Перебороть свой страх может не каждый, а перебороть страх, королем шествовавший рука об руку всю жизнь, и того меньше.
Подбадривая супругу криками «Молодец», «Чуть-чуть осталось», «Давай, давай любимая», и тому подобной, нужной в таких случаях ахинеей, я невольно восхищался ею. Иногда моя жена проявляла себя с такой стороны, о которой ранее я и предполагать не смел. Она была словно нескончаемый мешок с подарками, залезешь рукой и обязательно что-нибудь вынешь. Иногда мне кажется, что я со своим мелочным мировоззрением, вечной суетой и идеальным порядком, бесплодными мечтами, и еще кучей всевозможных недостатков просто был не достоин той девушки, которая жила со мной…
Наконец Лида добралась. Я помог ей спуститься. Она дрожала. Оказавшись ногами на твердой поверхности, сразу села на холодный асфальт.
– Прости, милая, – зачем-то произнес я.
Мои извинения неожиданно привели супругу в чувства. Она поднялась, оправила платье, подол которого оказался в ржавчине. Я поглядел на свои джинсы, вся промежность которых тоже была в ржавчине. Попытавшись ее оттереть, быстро понял всю тщетность этой затеи.
– Наверно нам туда, – указала Лида на дорогу, петлявшую между полей и прятавшуюся в далеком лесу. – Думаю, нам надо сходить в тот город, – указала на долину, где мы видели мотоциклиста. – Делать нечего, придется топать по дороге. Где-то же она должна сворачивать к городу?!
Я не мешал супруге словоизлиять и проявлять инициативу – это довольно обычное явление для ее психики, перенесшей шок.
Оглянувшись еще раз на мост, ставший и спасением, и кроватью, и испытанием, мы направились в сторону черневшего на горизонте леса.