– Медведь! – заорал я, продолжая вбивать короткие очереди по два патрона в бегущего Горелого. – Девять часов!
Но Медведь и без меня все видел. Трудно не увидеть бегущего прямо на тебя противника, когда до него остается всего пять-семь метров. И снова не успеть перезарядить гранатомет… А если и успеть – граната не успеет встать на взвод на таком расстоянии!
Но Медведь и не собирался ничего из этого делать, тем более что в руке он до сих пор сжимал пистолет, и не было времени даже убрать его в кобуру, равно как и не было возможности перезарядить гранатомет всего одной рукой.
Поэтому Медведь просто шагнул вперед – прямо навстречу к уже занесшему огромный кривой тесак Гореломуи резко выбросил пушку вперед, словно копье втыкая ствол прямо в морду противника!
Может, от него и отлетают пули, или что он там с ними делает – абсорбирует, как технобиот! – но когда в голову на полной скорости врезается многокилограммовая дура, скорость которой суммируется со скоростью твоего собственного бега – ноги вылетают из-под тела сами собой. Просто в силу законов физики, а, конкретно, инерции.
Поэтому я словно бы в замедленной съемке, четко и во всех подробностях наблюдал, как Горелый распластывается в воздухе, лицом вверх, неловко взмахивает своим тесаком, и падает на спину, чуть-чуть не дотянув до половины сальто.
А потом Медведь опустил руку с пистолетом, направляя его в голову упавшего противника, и выстрелил.
И еще раз.
И еще.
И еще один.
И еще…
В общем сложности он выстрелил девять раз. Совсем как я, когда мне пришлось бороться с броней черного сектора. Так же стрелял в одно место, надеясь, что материал рано или поздно даст слабину и сдастся, и что произойдет это раньше, чем в магазине кончатся патроны.
Хотя по Медведю трудно было сказать, надеялся он на это или все происходящее было тонким расчетом – под его очками и бородой, пусть и обгоревшей, прочитать выражение лица было невозможно.
Наблюдая за тем, как центурион добивает последнего противника, я не забывал сканировать периферийным взглядом окрестности на предмет новых опасностей – как ни крути, а нашумели мы тут от души. Странно, что вокруг нас до сих пор не собрался целый зверинец или тем более… Хм, как правильно сказать? Людинец?
Убедившись, что никого нет, я перещелкнул автомат на предохранитель, оставляя патрон в патроннике, и поднялся, обходя машину со стороны задней двери. Медведь же тем временем отошел куда-то в сторонку от того места, где покончил с последним противником, и застыл, задрав голову в небо. Спустя десяток секунд ему прямо в вытянутую руку спланировал парашютик с коробочкой на конце – тот самый спаркс, который он отстреливал в самом начале. Даже удивительно, как долго он спускался – тут целый бой успел пройти за это время. Впрочем, в таких стрессовых ситуациях каждая секунда растягивается впятеро против обычного, так что практически невозможно сказать, сколько именно времени продлилось все боестолкновение.
Общая продолжительность боя составила шестьдесят восемь секунд. Совершено сорок четыре выстрела. Совершено тридцать два результативных попадания. Эффективность ведения боя – 82%. Рекомендация. Улучшить комплектацию боекомплекта с учетом полученной информации. Рекомендация. Улучшить комплектацию оружия, дополнив его подствольным гранатометом. Рекомендация. Улучшить комплектацию оружия, дополнив его коллиматорным или голографическим прицелом.
Я даже усмехнулся – настолько очевидными оказались советы механического суфлера. Будто бы без них мне бы не пришло в голову обзавестись всем этим добром, да поскорее. Да я почти сплю и вижу, как бы это провернуть!
Но вот что характерно – суфлер ни слова не сказал о том, чтобы заменить оружие. Получается, в общем и целом выпавший мне коротыш по мнению внутреннего голоса вполне справлялся с теми задачами, которые мне пока что успели выпасть… И, в общем-то, с ним трудно спорить в этом плане – пока что все столкновения проходили на достаточно короткой дистанции, для которой хватало такой небольшой длины ствола, чтобы пуля летела более или менее ровно . Мало того – небольшая длина была даже на руку, и я уже успел ее оценить, когда зачищал СС-14. Надо признать, с большим автоматом я бы так ловко не смог досматривать углы.
Хотя с тех пор, как автомат обзавелся штатным ПБС, называть его прямо «коротким» язык не поворачивается. Он еще не полноценная бум-палка, конечно, но и коротышом быть перестал. Зато «Канарейка» стала щебетать намного тише, да и утяжеление ствола позволило уменьшить отдачу и повысить стабильность стрельбы, особенно очередями, что не может не радовать. Осталось только штатный гранатомет раздобыть, который еще больше утяжелит переднюю часть и повысит стабильность, а заодно – будет играть роль вертикальной рукоятки. К тому же, как я только что успел убедиться, иногда гранатомет – чуть ли не единственное адекватное ситуации оружие… Как бы странно это ни звучало.
Медведь скомкал парашютик и засунул его в один из подсумков, а потом двинулся вдоль тел, иногда одиночными выстрелами в голову добивая тех, кто еще оставался жив. Я решил последовать его примеру и принялся за то же самое действие, только пойдя в другую сторону. И первым, к кому я подошел, был тот самый пуленепробиваемый, которого только Медведь и смог успокоить.
Я ожидал увидеть раскрошенный пулями кровавый фарш вместо лица, но все оказалось совсем не так. Голова Горелого была совершенно цела, если не считать вытекшего правого глаза, в который, видимо, и попали пули… Что, все разом? Нет, так не бывает.
Я присел возле мертвеца и аккуратно приподнял его голову. Так я и думал – сзади нет не то что разлетевшейся в крошево затылочной кости, там нет даже банальной крови. И ни одного кровавого пятнышка. Словно Медведь, выпустив девять патронов на расстоянии вытянутой руки, попал лишь одним, да еще и каким-то образом пуля осталась внутри черепа. Тут определенно что-то не так…
Кинув быстрый взгляд на Медведя, который как раз перезаряжал пистолет, я достал нож и попытался прорезать кожу мертвеца. Как ни странно, нож легко взрезал кожу и из разреза выступила пара капель крови. Совершенно обычной, красной крови. Тогда я попробовал то же самое на лбу – с тем же результатом.
Ничего не понимаю, короче.
Медведь успел отдалиться от меня метров на двадцать, и я решил не кричать ему, а закончить с делом и только тогда задавать вопросы. Поэтому, оставив непонятного мертвеца, я вытер кровь с ножа о короткие грязные штаны Горелого, встал и поспешил раздавать контроли тем, кто еще шевелится.
Когда я закончил и подошел к Медведю, он как раз заканчивал снаряжать свой гранатомет новыми выстрелами. Делал он это интересно – повесил его на ремень на шею раскрытым, и левой рукой вынимал гильзы, тут же заменяя их на новые гранаты. При этом Медведь без устали сканировал взглядом пространство, едва заметно поворачивая голову, а в правой руке, прижатой к груди, держал наготове пистолет.
Пистолет
СР-1 «Гюрза»
Калибр 9×21 мм
Короткий ход ствола
Самозарядный
Отличительная черта – разработан специально для пробития брони
Прицельная дальность – 100 метров
Максимальная дальность – 120 метров
Емкость магазина – 18 патронов
Мысленно поблагодарив своего механического суфлера за очередную лекцию, которую я, как всегда, не заказывал, я подошел к Медведю и открыл было рот, чтобы задать интересующий меня вопрос, но он заговорил первый:
– Возвращаемся к джипам, берем, что уцелело и уходим.
– Уходим? – не понял я. – Может, поедем? Ладно твоя машина, там наверное все в труху, но в моей вроде удар пришелся в заднюю половину, бак не загорелся, может, она поедет?
– Не поедет. – безапелляционно заявил Медведь. – Поверь старому китайцу.
– Ладно. – я решил не накалять обстановку и не выяснять, как он успел это понять, если даже не осмотрел машину. – Почему они вообще напали?
– Неправильные вопросы задаешь. – Медведь покачал головой, засовывая последнюю гранату в барабан.
– А какие правильные?
– А никакие. Это же Горелые. В отношении них вообще не существует правильных вопросов. Они не руководствуются логикой, они руководствуются желаниями. Они где-то раздобыли или раскопали, уж не знаю, целый караван гранатометов и резонно захотели их использовать. А тут как раз мы подвернулись.
– То есть, можно сказать, что они напали без причины?
– Это для тебя без причины. А у них для этого причин могли быть десятки. Причем у каждого – своя. – Медведь покачал головой. – Не пытайся понять Горелых, это невозможно. Я же говорил – у них вместо мозгов губка для посуды, причем такая, какую только выбросить и остается. Не существует ни единой ситуации, в которой можно сказать, что ты знаешь, чего ожидать от Горелого. Они даже сами себя не всегда понимают.
– Откуда ты все это знаешь?
– По роду службы. – невесело усмехнулся Медведь, убрал пистолет в кобуру, перехватил гранатомет двумя руками и качнул головой к машинам, приглашая следовать за ним.. – С чем мне только не приходилось сталкиваться… Но я тебе скажу так – у Горелых есть только два состояния, по которым их можно хоть как-то классифицировать. Это «агрессивный Горелый» и «добродушный Горелый». Только вот никто тебе не гарантирует, что он из одного состояния без предупреждения, за одно мгновение, перейдет в другое.
– Да, ты говорил. – напомнил я. – А что насчет того, который был последний? Что с ним не так?
– Прикалываешься? – если бы не темные очки, скрывающие глаза Медведя, я бы решил, что он покосился на меня. – Все очевидно же.
– Извини, нет. – я покачал головой. – Тебе, по ходу, не сообщили, у меня амнезия. Я ни хрена не помню, даже собственного имени. Даже Кротом меня назвала Скит, а не я сам.
– Хах. – невесело усмехнулся Медведь. – Нет, не говорили. Просто сказали, что боец ты хоть куда, в чем я, собственно, и сам убедился, причем уже второй раз.
Я пожал плечами:
– Да я же ничего не сделал. Так, прикрывал немного.
– Отлично ты все сделал. – заверил меня Медведь. – Прямо все как надо, ни больше, ни меньше. Я считаю, что это и есть признак отличного бойца – делать ровно то, что надо делать. Ну, а что до твоей амнезии – нет, про это мне не говорили. Извиняй, если обидел.
– Проехали. Так что там с Горелым?
– Так он же читер! Самый обычный читер, скорее всего, пласталевый.
– Плас… что?
– Пласталь это такой чит, выглядит как шестигранный кусок полированной в зеркало стали, но при этом легко отщипывается пальцами. Если кусочек пластали растереть в пальцах, то на какое-то время твоя кожа станет прочнее самого прочного металла, сохранив при этом эластичность. Вроде арамида, только еще прочнее.
– А он значит читер, который пласталь… что сделал? Что вообще делают, чтобы стать читером?
– От чита зависит. – Медведь подошел к джипу и снова открыл дверь, через которую пять минут назад экипировался. – Пласталь надо вживить под кожу, просто срезать где-нибудь ломоть кожи, положить туда чит, – он тоненький, как папиросная бумага, – и пришить обратно. И тогда ты получишь ее эффект навсегда.
– Жутковато. – признался я. – Но не очень-то сложно.
– Вот именно. Хоть в чистом поле такую операцию можно провернуть в одно жало, было бы обезболивающее, антисептики и твердые руки.
– А другие читы? Например панацея? Как стать читером с их помощью?
– Далась тебе эта панацея. – покачал головой Медведь. – С одной стороны, конечно, круто иметь регенерацию, как у технобиота, но с другой, и расплачиваться за нее придется, пожирая еду в три горла. Да и вживление… Ты вот говоришь пласталь вживлять жутковато, а с панацеей все еще интереснее.
– Да я так, для примера. – я пожал плечами. – Так что сделать-то надо?
– Вскрыть живот и засунуть себе чит прямо в него, прямо в кишки. – безжалостно припечатал Медведь. – Причем вроде бы как, надо сделать это самостоятельно, иначе чит не приживется. Не знаю, если честно, не проверял.
– Действительно жутко. – безэмоционально поддержал я. – Кстати, а почему тот Горелый утратил свою способность? Я смог его кожу ножом прорезать.
– После смерти читы перестают работать. – Медведь залез внутрь джипа и стал выкидывать оттуда все, что, видимо, планировал взять с собой. – Они же не сами по себе, они в тандеме с организмом работают, а если организм перестал работать, то и чит тоже.
– Логично. – согласился я, глядя, как из салона джипа вылетают карематы, свернутые в рулоны пончо, какие-то еще вещи… – Получается, если поискать и найти, где у него вшит под кожу чит, его можно оттуда вырезать?
Медведь на секунду замер, даже перестал вышвыривать вещи из джипа.
– Никогда об этом не задумывался. – изрек он после паузы. – Наверное, да… Не знаю, врать не буду.
– Ладно. – я не стал заставлять вояку перегружать мозг сложными думами. – А как вообще Горелый догадался засунуть в себя чит? Да еще и сделал эту операцию? Ну, или другие ему как сделали эту операцию? Ты же говорил, что у них все плохо с соображалкой…
– А ты что думаешь, он родился читером? Или, может, он родился Горелым? Нет, брат, и то и другое это не врожденное, это приобретенное. Просто читером он стал чуть раньше, чем Горелым, вот и все. Никто же до сих пор так и не выяснил, как и от чего люди становятся Горелыми, синяки что-то там мямлят про какое-то там излучение, выжигающее мозги, но ничего конкретного. В теории кто угодно когда угодно может стать Горелым. Даже я, даже ты, даже прямо сейчас, даже оба сразу. По крайней мере, пока мы хотя бы примерно не знаем механизм появления Горелых, за рабочую гипотезу берется именно эта.
Ну и местечко этот Аномалион, ничего не скажешь… Любой человек в любой момент может стать Горелым с дырявыми мозгами. Любой механизм в любой момент может стать технобиотом.
Интересно, кстати, а джипы, которые мы тут бросаем – могут, или мертвые люди, которые остаются внутри (Медведь ничего не сказал, что мы их хороним) тоже считаются за защиту? Первая машина вряд ли превратится, в ней кумулятивной струей сожгло весь перед, наверняка повредив и двигатель, но вот вторая, в которой ехал я, почти цела. Да, пробита насквозь в задней части, но вряд ли это могло сказаться на способности ехать…
– Медведь… – я решил снова заострить внимание напарника на этом факте. – А почему, говоришь, машины не поедут?
– Я не говорил. – Медведь задом выбрался из джипа, волоча за собой рюкзак. – Думал, что ты сам догадаешься, я же тогда еще не знал про твою амнезию. Машины не поедут потому же, почему мы не можем просто вызвать сюда подмогу через хады. Потому же, почему не сработала моя камера, которую я запустил перед боем, чтобы разведать обстановку.
Я выждал секунду, ожидая, что Медведь продолжит, но он вместо этого достал из кармана свой хад и показал его мне. Экран был совершенно черным и не реагировал даже на нажатия кнопок. Я достал свой девайс тоже и убедился, что с ним все то же самое.
– Машины заглохли, и завести их снова мы не сможем, потому что у них нет ручного стартера, а только аккумуляторы. А мы находимся в зоне, в которой электрическое сопротивление всех неогранических материалов увеличено стократно… Можно сказать, что электроника здесь не работает. Это тоже баг, хоть и почти безвредный, называется Ом, и тянуться он может ой как далеко. – Медведь спрятал свой хад в подсумок и закинул рюкзак на плечо. – Так что, братец Кротик, придется нам на своих двоих топать до тех пор, пока не выйдем из зоны действия Ома и не сможем хотя бы подать о себе весточку.