Глава 11. Спасение
По узкой, но проходной горной дороге, ведущей от медного рудника Айнак к кишлаку Кайрат, двигались две арбы. Их не спеша тащили ишаки. Дорога шла поперек тем тропам, которые на сотни километров тянулись из Пакистана на север – к Кабулу, другим крупным городам и дальше. Дорога шла вверх, и двое крестьян – один молодой, крепкого сложения, а второй пожилой, но еще крепкий мужчина – шли рядом с передней арбой, держась за ее бока рукой. Кое-где они подталкивали скрипящую колесами телегу и вели между собой разговор.
Мужчины слышали вверху выстрелы, а затем и взрывы. Низко над вершинами гор пронеслись четыре вертолета, при виде которых тот, что помоложе, вскрикнул:
– Ата, стой! Это шурави летят, еще примут нас за душманский обоз.
Дальше дорога змейкой, иногда спиралью уходила вверх, к самому малому перевалу, а затем начинался спуск. Стрельба и взрывы вверху прекратились, и старший спросил:
– Нур, как думаешь, кто стрелял?
– В этой глухой местности, скорее всего, две банды выясняли отношения. Шурави вряд ли пойдут в эти места. Хотя, – он немного подумал, – может, и советские перехватили банду. Десантники нередко неожиданно появлялись там, где их не ждали, и перехватывали караваны. Ты же сам знаешь, что здесь проходят пути в Пакистан, граница на такой высоте не контролируется. Вот душманы этим и пользуются. Почему наша армия так не действует?
– У нее еще мало сил, сынок, да и наши солдаты не те. Правда, воевать могут, но не верят в свои силы.
Вдруг оба насторожились. Сверху упал на пологий спуск какой-то предмет и, продолжая скользить по склону, оказался почти у их ног. Младший посмотрел и сказал:
– О, это медицинская сумка, такие носят советские военные врачи. Смотри, бинты, уколы, вата, какие-то таблетки.
Старик, прикрыв рукой глаза от солнца, посмотрел вверх:
– Как думаешь, может, там, – он пальцем показал наверх, – еще что-нибудь упало?
– Вдруг оружие? – поддержал молодой и предложил: – Давай посмотрим. С этой стороны подъем по ущелью не очень крутой. Это наверху отвесные стены. Вдруг автомат, патроны…
– А зачем тебе? Что, по армии соскучился? Ты же месяц как отслужил и вернулся в кишлак.
– Ата, но у нас же в кишлаке создан отряд самообороны. Помнишь, как правительственные войска привозили керосин, сахар, муку, крупу. Они же установили государственную власть. Да и трое твоих внуков вступили в этот отряд.
– Помню, сынок, хорошо помню. Но ты же сам жаловался, что оставили отряду мало оружия.
– Конечно, мало: семь автоматов, два пистолета и шесть буров. Если какая-нибудь банда нападет, не отобьемся. Ну так что, пойдем?
– Пойдем. У скалы за поворотом тенек, в том месте оставим ишаков, так легче будет.
Младший достал из первой арбы длинную веревку, его отец тоже достал веревку из второй арбы. Они – люди гор, хорошо знали, что веревка может оказаться очень нужной. Сын достал фляжку с водой. Каждый обвязал веревку вокруг пояса, и первым пошел младший. Следующий за ним отец, тяжело дыша, произнес:
– Если сверху спускаться по узкому ущелью, то не знаю, найдется ли смельчак или силач, который сможет это сделать, а снизу – не так уж и тяжело.
Было ясно, что так говорить могли только местные люди, которые хорошо знают эти горы. Они не торопились, внимательно осматривали каждую выемку, каждый уступ.
– Есть! – радостно вскрикнул сын. – Посмотри, ата! – в руках он держал автомат. – Десантный, укороченный, я о таком мечтал! Вот только магазина нет, наверное, от удара выскочил. Смотри, внимательно, ата. У нас в кишлаке такого оружия ни у кого не найдешь, здесь и калибр другой, чем у тех автоматов, которые у отряда самообороны. Давай осмотрим все вокруг.
Они поднялись еще метров на двадцать пять, и на сей раз вскрикнул отец. Он пальцем указывал чуть выше, где сверху был напоминающий стиральную доску откос, который под углом упирался в уступ и нависал над основанием плиты. Именно в этом месте и лежал человек в тельняшке и камуфляжных брюках. Крестьяне подошли ближе и с ужасом увидели, что у него нет правой ноги, на левой руке – трех пальцев. Его голова и лицо были в крови.
– Советский, – предположил старший.
– Похоже, слетел по этой наклонной и завалился под навес. Сверху не видно.
Сын пощупал пульс на целой руке, а затем осторожно дотронулся до шеи.
– Ата, он жив! – И, выглянув из-под козырька вверх, тихо сказал: – Никого. А там, слышишь, шум вертолетов?
Отец пальцем указал левее:
– Посмотри. Это не то, что ты ищешь?
– Да, да, ташакур, это и есть магазин. Подбери его, отец! Я думаю, что мы его должны забрать отсюда. Сверху его не видно, а спуститься практически невозможно.
– А как же мы его донесем? Высота большая, вниз же хуже спускаться, чем подниматься.
– Что-нибудь придумаем, ата, – сын стал снимать с пояса веревку, а затем и свой теплый стеганый халат. – Мы завернем его в этот халат, обкрутим веревкой, давай соединим ее с твоей. Я буду его спускать, а ты – принимать. Так будем повторять, пока не доставим его к арбам.
Понадобилось не менее двух часов, прежде чем они оказались у своих телег. Перенесли часть поклажи с первой во вторую арбу. Постелили в первой сложенный в несколько раз брезент, под голову положили мешок с зерном и завернутого в халат раненого осторожно устроили сверху. В это время изувеченный что-то пробормотал. Сын схватил флягу с водой и поднес ее ко рту раненого:
– Пей, рафик!
Раненый действительно, не приходя в сознание, сделал глоток и вдруг что-то произнес.
– Что он сказал, сын? – спросил отец.
– Я не разобрал, но слова, мне показалось, – английские.
– Так, может, это советник душманов? У них же много иностранцев.
– Не похоже, ата. Быстрее в кишлак, нужен доктор.
Уже стемнело, когда они подъехали к высокому дувалу, открыли тяжелые ворота и оказались в довольно большом дворе. Их встретили женщины и дети. Взрослые осторожно внесли незнакомца в глиняный дом. В небольшой комнате стояли две самодельные кровати, на глиняном полу лежал сильно потертый ковер. На металлическом столе – большая китайская керосиновая лампа.
Отец сразу же направился за доктором, который жил через два дома. Раненого положили на одну из кроватей, сняли веревки и развязали пояс на халате. Пришел доктор, в руках у него был небольшой саквояж. Первое, что он спросил, – есть ли в доме еще одна керосинка. Через минуту принесли из женской половины еще лампу, и в комнате стало светлее.
Доктор осторожно обмыл каким-то раствором раны, сделал укол наркотика и, глядя на раненого, покачал головой:
– Вряд ли он выживет. Выяснили, кто он?
– Нет, не успели. Мы его в горах нашли, слетел с большой высоты. Там советские вели бой с душманами.
– И что, они бросили своего раненого сарбоза[1]? – спросил доктор, осторожно перевязывая раны.
– Они не бросают даже мертвых, – возразил сын. – Скорее всего, не нашли. Сверху его не видно, а мы снизу поднялись. Над ним как бы козырек каменный был, и если посмотреть сверху, то он сливается с пологой стеной ущелья. Получается, на дне никого нет.
– Тогда надо советским сообщить. Их войска ближе всего к Бараки-Барак стоят. Там душманы захватили центр провинции, идут бои.
– Знаю-знаю, – махнул рукой младший. – Ты лучше скажи, когда улусвол появится. Думаю, он должен найти выход.
Ну а пока надо шурави помочь выжить. Советское командование отблагодарит, бакшиш хороший дадут.
– Мне бы лекарств и перевязочных средств, даже йод кончился, бинтов на пару перевязок осталось.
В этот момент раненый издал стон и что-то негромко произнес.
– Что он сказал?
– Мне показалось, что-то по-английски.
– Выходит, не шурави, – потускнел доктор. – Значит, это душманский советник, англичанин. Вот видишь, как они приказ выполняют советников даже мертвыми уносить с собой. Это чтобы международного скандала не было.
– Знаю-знаю, – покачал головой парень. – На нем же штаны камуфляжные, такие костюмы десантники носят. А тут еще автомат недалеко от него нашли. Оружие лишь у десантников имеется.
– Я все думаю, если он умрет, где мы его хоронить будем, неверного.
– Нет, доктор, я почему-то думаю, что он русский. Мало ли что в бреду пробормотал. Давай не будем думать о смерти. Аллах милостив, может, спасет. Мы с отцом тебе заплатим керосином или зерном, как скажешь. Улусвол приедет, возможно, с Царандоем, дорога ведь на север открыта, – тогда и решим, что с раненым делать.