Напрасно говорят, что деньги и ценности лучше всего хранить в сейфе. История уже не раз доказала, что «спрятанное» на дне морском охраняется стихией надежней, чем швейцарские банки. Прекрасное тому свидетельство – сокровища «Серебряного флота»…
«Золотым треугольником», или «Треугольником сокровищ», называют историки и зарубежные археологи огромную водную территорию, ограниченную воображаемыми прямыми, проведенными между мысом Кабу-Фриу (который расположен недалеко от Рио-де-Жанейро), тихоокеанским островом Кокос (самым крупным из необитаемых островов в Тихом океане, его иногда называют Островом сокровищ, поскольку именно там, по легендам, находился знаменитый «пиратский сейф») и Монреалем – крупнейшим городом Канады. И тому есть веские причины, уходящие корнями в далекий 1492 год, когда Колумб указал европейцам дорогу в легендарное Эльдорадо. В воображении многих представителей обнищавшего испанского дворянства и разномастной когорты искателей приключений рисовались «никому не нужные» горы золота, серебра и жемчуга, поэтому многие из них сначала по собственному почину подались в конкистадоры, а затем уже испанское правительство благословило своих подданных на переселение. Условие перед ними ставилось только одно: неукоснительно пополнять королевскую казну двумя третями добытых сокровищ.
Эрнан Кортес, Франсиско Писарро, Педро де Вальдивия, Диего де Альмагро, Франсиско де Орельяна и многие другие конкистадоры беспощадно грабили и истребляли аборигенов, которые встретили их с почестями. Так, например, высадившемуся в 1519 году в Веракрусе Кортесу местные жители, помимо множества золотых и серебряных украшений, преподнесли в дар два золотых блюда величиной с колесо телеги. Индейцам внушали панический ужас латы, огнестрельное оружие и лошади. Перу и Чили, Мексика и Панама стали своеобразным полигоном для хорошо вооруженных идальго, которые обнаружили там баснословное количество серебра и золота. Наверное, это была первая «золотая лихорадка» из тех, которые позже не раз сотрясали американский континент.
Завоеватели на протяжении почти трехсот лет снабжали Старый Свет драгоценными металлами и камнями. За девять лет из Мексики было вывезено около 5 тонн золота, из империи инков – 86 тонн серебра и 14 тонн золота, из Чили – 178 тонн серебра и 25 тонн золота. Боливийские копи в горах Потоси за 50 лет пополнили казну Испании 7175 тоннами высокосортного серебра… И все эти беспощадно выкачанные из американских недр богатства требовалось переправить в Европу. Для этого был разработан строгий ритуал. Во-первых, единственным портом-грузополучателем была Севилья. Только она обладала правом монопольной торговли с вновь открытыми странами. Именно тут, в Севилье, у стен знаменитой Золотой башни разгружались корабли, прибывшие из Нового Света. Из «Новой Испании» колонизаторы могли отправить ценный груз только из двух гаваней. В Мексике такую привилегию получил Веракрус (порт, основанный Эрнаном Кортесом), а на Атлантическом побережье Панамского перешейка – Портобело («Прекрасная гавань», основанная в 1502 году Христофором Колумбом). Во-вторых, были созданы две флотилии – «серебряная» и «золотая», – которые состояли из нескольких десятков галеонов, охраняемых многопушечными боевыми кораблями. Собственно, галеоны – большие многопалубные парусные суда – и были созданы для этих целей. Каждую весну на протяжении двух столетий, с 1550-го по 1750 год, «серебряные» и «золотые» армады везли из Севильи продовольствие и товары для продажи в американских колониях.
Флотилия кораблей, именовавшаяся «золотым флотом», следовала в Картахену (порт на берегу Карибского моря, на территории нынешней Колумбии), а затем в атлантический порт Панамы – Портобело, где загружалась золотом из знаменитых перуанских копей, доставленным по суше и по морю, а также табаком, индиго и сахаром. Из Портобело корабли вновь возвращались в Картахену, чтобы принять дополнительный груз – золото и изумруды из копей Колумбии.
«Серебряный флот» привозил товары в Веракрус и принимал на борт серебро и медь из рудников Мексики, табак и сахар, индиго и кошениль, которую использовали для получения красной краски – кармина. После этого обеим армадам предстояло встретиться на Кубе, в порту Гаваны, чтобы в назначенный губернатором острова день отправиться в совместное плавание через Атлантику. С этого момента мореплаватели фактически отдавали себя в руки изменчивой фортуны. И какой бы пролив – Наветренный (между островами Куба и Эспаньола, более известная как Гаити) или Флоридский (соединяющий Мексиканский залив и Атлантический океан) – ни выбрали капитаны, везде их поджидали серьезные испытания.
К тому же в погоне за наживой ни у кого не оставалось времени на серьезное изучение течений, опасных рифов, банок и отмелей коварного Карибского моря. Да и сами галеоны были мало приспособлены для подобных исследований: огромные, с водоизмещением до 700 тонн (а у манильских галеонов оно достигало 2000 тонн, как у современного морского судна), малоостойчивые (то есть мало защищенные от опрокидывания от ударов волн или сильного ветра) и маломаневренные, тяжело нагруженные и оснащенные множеством пушек – они оказались «самыми немореходными кораблями в истории мирового судостроения». Пересекать водные просторы галеоны были способны только при попутных ветрах. Эти суда были оснащены тремя-пятью мачтами, высота главной мачты (грот-мачты) достигала 36 метров, а длина грот-реи составляла 32 метра! В зависимости от водоизмещения галеоны насчитывали от двух до семи палуб (для сравнения: на знаменитом «Титанике» было восемь палуб). Поэтому, когда такие «голиафы» попадали в зону вест-индских ураганов, они становились полностью неуправляемыми.
Тем более, что уже на подходе к экваториальным водам состояние многих галеонов, основательно потрепанных штормами, было весьма плачевным. К тому же в тропиках корпуса кораблей беспощадно разъедал грозный корабельный червь-древоточец. Поэтому не было ничего удивительного в том, что изношенные галеоны «серебряного флота» тонули ежегодно и без бурь.
В те далекие века даже опытные мореходы, возможно, из-за примитивных средств судовождения, допускали непоправимые ошибки, а что же говорить о высокородных донах, купивших почетное звание капитана! Их бесталанность обходилась испанской короне очень дорого.
В испанских архивах до сих пор хранятся документы «Торгового дома в Севилье», из которых можно узнать не только о количестве ввезенного в метрополию золота и серебра, там есть и названия сотен не дошедших до Севильи кораблей. Настоящими кладбищами испанских галеонов в Карибском море стали побережья Багамских островов, восточные рифы Флорида-Кис, восточные барьерные рифы Бермудских островов, отмели мысов Фир и Гаттерас.
К одной из первых наиболее значительных потерь испанской короны относят галеон «Нуэстра Сеньора де ла Пура и Лампиа Консепсьон». С 1620 года этот корабль много раз пересекал Атлантику в составе «Серебряного флота», но в 1641 году он отправился в свое последнее плавание. Гибели этого гиганта предшествовала цепь роковых ошибок. Выход из порта Веракрус задержался на целый месяц, так как добытое за год серебро было доставлено с большим опозданием. К тому же груз был настолько велик, что после того как битком набили трюмы, начали расставлять сундуки на верхней палубе. Наместник испанского короля даже не стал слушать возражения капитана галеона, твердившего о том, что судно стало плохо слушаться руля, а пушечные порты чуть ли не зачерпывают воду.
«Консепсьон» был флагманским кораблем, а за ним шла эскадра из 25 галеонов. Пропустив все разумные сроки, в начале сентября 1641 года флотилия вышла в Мексиканский залив. Уже там ее потрепал свирепый шторм, но обошлось только порванными парусами. Для ремонта такелажа пришлось стать на стоянку в Гаване. Но как только флот покинул Кубу, вновь налетел беспощадный шторм, выбросивший несколько галеонов на отмели и разметавший остальные у побережья Флориды. «Консепсьон» выстоял в этом разгуле стихии, но остался почти без матч и в таком состоянии не мог следовать через Атлантику. Адмирал Хуан де Вилья Винсенсио решил идти в Пуэрто-Рико. Однако штурманы ошиблись и к концу третьей недели плавания не имели представления о местонахождении корабля. Адмирал предлагал двигаться дальше на восток, но штурманы настояли, чтобы повернуть на юг. Это стало еще одной роковой ошибкой. «Консепсьон» попал в прибрежные воды Эспаньолы (Гаити), изобиловавшие рифами и банками. Через неделю корабль застрял между двумя огромными коралловыми рифами, и его нос погрузился под воду. Адмирал предпринял попытку снять судно с мели. Он приказал сбросить все сундуки с серебром с верхней палубы. Но только корабль вырвался из коралловой западни и обрел плавучесть, как налетел тропический ураган. 1 декабря 1641 года «Консепсьон» затонул. Из 514 членов экипажа и пассажиров спаслись всего сто девяносто. Адмирал Хуан де Вилья Винсенсио предстал перед судом, но показания выживших свидетелей трагедии спасли его от наказания.
Король Испании не раз снаряжал многочисленные экспедиции для подъема «Консепсьон», но безрезультатно. Только в 1687 году страстный кладоискатель-корабел Уильям Фипс из Бостона, благодаря поддержке английского короля Якова II, снарядил экспедицию и сумел отыскать место крушения и найти галеон. При помощи индейцев, добывавших жемчуг, ему удалось достать со дна почти 30 тонн серебра – это составляло чуть больше десятой части груза. Экспедиция принесла доход всем ее участникам, а король Яков II, получивший 20 тыс. фунтов стерлингов, «за добрые и честные заслуги» возвел бывшего корабельного плотника Уильяма Фипса в рыцарское достоинство. Фипс так никому и не открыл координаты рифа (он всегда сам прокладывал курс), и после его смерти место гибели галеона вновь оказалось потерянным.
С тех пор «Консепсьон» почти два столетия оставался недосягаемым. Среди охотников за сокровищами были такие известные люди, как знаменитый исследователь Жак-Ив Кусто, морской археолог Эдвин Линк, специалист-подводник князь Александр Корганов, но Серебряная отмель (так именовали место предполагаемой гибели галеона «Консепсьон») упорно не отдавала своих богатств. К тому же поиски эти были весьма дорогостоящими, и многим приходилось отказываться от своей мечты – покорить своеобразный «подводный Эверест». После долгих и неудачных поисков, перелопатив за четыре года множество архивов, удачу «схватил за хвост» американец Берт Уэббер, ставший после многочисленных экспедиций профессиональным морским кладоискателем. Он влез в огромные долги, получил у правительства Доминиканской Республики исключительные права на поиски «серебряного галеона» «в обмен на половину сокровищ, если они будут найдены».
В 1977 году Уэббер начал активные поиски у берегов Гаити, но он бы еще долго кружил над сокровищами, если бы не портативный магнитометр, который ему предложили испытать. Аппарат регистрировал наличие металла даже под трехметровым слоем песка. Описывая расширяющиеся круги вокруг рифа, с помощью магнитометра удалось отыскать носовую часть галеона, заброшенную штормом на дно кораллового каньона. Оказалось, что шторм разломил «Консепсьон» на две части: одна из них была найдена У. Фипсом, а вторую и обнаружил Уэббер. Раскопки продолжались 11 месяцев, и каждый день, по словам Уэббера, приносил «новые подарки: серебряные монеты, датированные 1640 годом; две уникальные золотые цепи, сделанные, скорее всего, в Китае; фарфоровые чашки в поразительно хорошем состоянии, изготовленные в эпоху династии Мин, пересекшие Тихий океан через Филиппины и вывезенные через Мексику на спинах мулов; всевозможные золотые украшения, посуду из майолики и многое, многое другое. Но и попотеть, если это возможно под водой, пришлось изрядно. Ведь только кораллов мы сняли больше 300 тонн». Аквалангисты извлекли даже сундук с двойным дном, скрывавшим припрятанные от испанской короны серебряные монеты. Главной же добычей экспедиции Берта Уэббера было около 32 тонн серебра – и в слитках, и в монетах. Примерная стоимость находки составила 14 миллионов долларов. Но даже вместе с тем, что когда-то «выловил» Фипс, это составляет только пятую часть груза «серебряного галеона». О ценности же находок можно судить из того, что бо́льшая часть ожерелий, подвесок, браслетов, созданных неизвестными индейскими умельцами, была выставлена на продажу у «Тиффани» – самом дорогом ювелирном магазине в Нью-Йорке.
Но не только стихия наносила ущерб испанской короне. На промысел против «серебряных» и «золотых» галеонов выходили пираты всех мастей. Их корабли отличались большей маневренностью и безжалостно брали на абордаж или топили набитые драгоценными металлами под завязку испанские корабли – в надежде достать эти богатства со дна при удобном случае. Однако самый серьезный урон был нанесен «серебряному флоту» в 1702 году, в период Войны за Испанское наследство – войны Испании и Франции против Англии, Голландии и Австрии.
Девятнадцать галеонов под командованием дона Мануэля де Веласко вышли из Гаваны 11 июня 1702 года. Это был необычный рейс – только официально, без учета контрабандных товаров, груз оценивался в 30 миллионов пиастров. Золото и серебро, драгоценные камни и жемчуг, китайский фарфор и шелк, индиго, амбра, красное и бальсовое дерево, какао и ванилин, кошениль и имбирь… Охрану галеонов доверили союзникам-французам – военной эскадре из 23 кораблей под командованием знаменитого тогда вице-адмирала маркиза де Шато-Рено. Никогда еще Испания не вверяла таких богатств морской стихии. И на сей раз Атлантика смиловалась. Но на подходе к родным берегам начались серьезные проблемы: первый испанский порт, где останавливались корабли из Америки, – Кадис – оказался блокирован англо-голландским флотом, которым командовал сэр Джордж Рук. И тогда французский адмирал принял, казалось бы, абсолютно правильное решение: укрыть флотилию в заливе Виго, что в Галисии, на северо-западе Испании. Галеоны вошли в глубь бухты Святого Симеона 22 сентября, а узкий вход в нее перекрыли военные суда и заградительные боны; снятые с кораблей пушки образовали на берегу две батареи.
Об этом маневре вскоре узнал Джордж Рук и, оставив осаду Кадиса, направился к бухте Виго. У дона Мануэля де Веласко был целый месяц для того, чтобы успеть выгрузить на берег все хранимое в трюмах богатство, но человеком он был нерешительным и все ждал приказа из Мадрида, а дождался… англо-голландской эскадры из 100 кораблей! 20 октября 1702 года состоялось грандиозное морское сражение. Противники расстреливали друг друга в упор, корабли загорались, теряли управление, шли ко дну. И хотя силы были неравны, французский адмирал после 30-часового абордажного сражения сумел прорвать блокаду англичан и увести свои оставшиеся корабли в открытое море. А вот о том, чтобы вывести тяжело груженные испанские галеоны, нечего было и думать. Мануэлю де Веласко не оставалось ничего другого, как только отдать приказ поджечь или сделать пробоины в своих кораблях, чтобы они не достались противнику.
Достоверных сведений об уроне с обеих сторон нет. По одним сведениям, в сражении было потоплено 24 корабля; англичанам и голландцам достались богатства с пяти галеонов на сумму от 200 тысяч до 5 миллионов фунтов стерлингов. Добычей стал и самый крупный из испанского флота корабль, который отправили в качестве приза в Англию, но на выходе из бухты он наскочил на риф и затонул на глубине 33 метра.
Есть данные, что адмирал де Веласко все же взял на себя ответственность и освободил флагманский галеон от части бесценного груза. С корабля выгрузили 65 тонн золота и на двух тысячах мулов повезли через Галисию в Мадрид. Этот обоз остался единственным, хотя в течение следующих нескольких дней с кораблей выгрузили еще 250 тонн золота. Но мулов больше не было, и пришлось до поры до времени спрятать золото в деревушке Редондела. Таким образом, из 3400 тонн драгоценного металла, проделавших путешествие в толстом брюхе галеонов, было выгружено всего 315 тонн.
По другим сведениям, на дно бухты ушли все галеоны и к тому же – пустые, так как решительный Шато-Рено сразу по приходу эскадры в Виго выгрузил все ценности на берег и под охраной французских войск отправил своему королю. Иначе, за что Людовик XIV после всех описанных выше событий произвел его в маршалы, удостоив также чина полного адмирала? Возможно, в этом есть доля истины. Ведь когда весной 1740 года французской судоподъемной экспедицией, которую возглавлял отставной морской офицер Александр Губерт, был поднят испанский галеон «Тохо», в его трюмах оказалось 600 тонн балластных камней, 12 чугунных пушек, несколько сотен ядер, десяток мешков с ржавыми гвоздями и множество разбитых глиняных горшков.
Но это не остудило пыл искателей сокровищ. В январе 1870 года парижский банкир Ипполит Маген укомплектовал свою экспедицию электромагнитами, подводным электрическим фонарем в 900 фунтов весом и подводной наблюдательной камерой на двух человек и за 12 дней обнаружил 10 кораблей. Ему удалось обследовать только три, но только на галеоне «Тампор» были найдены слитки серебра весом 130 фунтов. Однако начавшаяся франко-прусская война не дала возможности продолжить поиски. В 1873 году Маген издал в Париже книгу «Галеоны Виго», где поведал историю испанских сокровищ и изложил свои соображения по поводу их подъема. После выхода этой книги испанцы засекретили все исторические материалы, относящиеся к бухте Виго.
В конце 1904 года итальянец Джузеппе Пино выбрал бухту Виго для «полевых» испытаний своих детищ – гидроскопа и элеватора для подъема со дна затонувших предметов. Он даже заключил с испанским правительством договор на проведение водолазных работ, согласно которому Испании причиталось 20 % «всех богатств, какие бы ни были добыты». Баснословных сокровищ Пино так и не обнаружил, если не считать нескольких золотых статуэток и серебряных слитков весом по 80 фунтов каждый.
Казалось бы, эта неудача навсегда должна была отбить охоту у искателей подводных кладов тратить время и деньги на, возможно, даже и не существующие сокровища. Но в 1954 году в бухте Виго вновь попытал свое счастье известный ныне бельгийский кладоискатель Робер Стенюи. Однако и он вытянул пустышку. Не сопутствовала удача и американской «Атлантической спасательной экспедиции» во главе с инженером Джоном Поттером, искавшей сокровища в период 1956–1960 годов. К этому времени уже, пожалуй, невозможно было найти такое судно из затонувших в 1702 году, которое кладоискатели ни пытались бы поднять или осмотреть. Но где же тогда тонны драгоценного металла?
За прошедшие почти 300 лет бухта Виго стала синонимом несбывшихся надежд. Кстати, сегодня вообще неизвестна общая стоимость пропавших сокровищ – никаких документов не сохранилось. Англичане по самым скромным подсчетам оценивают их в 20–24 миллиона фунтов стерлингов, а американцы – в 60 миллионов долларов. Будем надеяться, что материалы, которые собрали кладоискатели, когда-нибудь помогут историкам раскрыть тайну погребенного на дне бухты флота.
Еще выше оценивается общая стоимость сокровищ, связанная с гибелью «серебряного флота» в 1715 году у берегов Флориды – около 100 миллионов долларов. Два флота, «золотой», шедший из Картахены, и «серебряный», принявший груз в Веракрусе, как обычно должны были встретиться в Гаване, чтобы в составе единой флотилии отправиться к берегам Испании. Выход флота в море был отсрочен в последнюю минуту приказом Филиппа V: в Гавану должны были доставить драгоценности, предназначавшиеся в подарок его невесте. Только 24 июля корабли покинули порт, а уже через два дня у берегов Флориды оказались в полосе зловещего мертвого штиля, который затем перерос в сильнейший шторм. Стихия бушевала до 31 июля, и единственным кораблем, уцелевшем из всей эскадры, был галеон «Грифон», капитан которого сумел при первых порывах ветра отделиться от флотилии и уйти в океан.
Одиннадцать судов затонуло. Из 2500 моряков почти половина погибла. Обломки кораблей и мертвые тела были рассеяны вдоль восточного побережья Флориды более чем на 30 миль. Два испанских моряка на шлюпке сумели пройти 120 миль от места катастрофы до форта Августин, и отсюда на поиски спасшихся членов команды было немедленно отправлено спасательное судно. Одновременно, как только море утихло, испанцы предприняли первые попытки отыскать хотя бы часть погибших сокровищ. Эти поиски продолжались и в последующие четыре года. На берег согнали местных индейцев, которых под угрозой смерти заставляли нырять к остовам лежавших на дне галеонов. Но постоянные нападения акул и барракуд под водой, пиратов (особенно английских) на воде и индейцев на суше вынудили спасателей отказаться от надежд на возвращение всех сокровищ. Семьдесят процентов драгоценного груза остались на дне.
В 1963 году Кип Вагнер – впоследствии друг и компаньон прославленного «короля подводного мира» Мэла Фишера – нашел на песчаном берегу Флориды испанскую серебряную монету, навел справки в Генеральном архиве в Севилье и без особых надежд начал поиски сокровищ, о которых никто не вспоминал с 1719 года. На дне океана и в прибрежном песке на берегу кладоискателю с товарищами удалось обнаружить свыше 60 тысяч серебряных и золотых монет, а также другие ценности, например, 42 диска из сплава золота, серебра и платины весом от 40 до 105 фунтов. Общая стоимость поднятых драгоценностей составила около миллиона долларов. Однако это была лишь малая толика сокровищ «флота 1715 года». Их поиски продолжаются по сей день, и практически ежегодно этот «подводный Клондайк» одаривает искателей новыми находками. К тому же самый большой из затонувших галеонов, имевший на борту сокровищ на три миллиона пиастров, все еще не найден…
Десятки сотен испанских кораблей лежат на дне морей, и не только в Атлантике, где курсировали галеоны «серебряного флота». Многие корабли, принадлежавшие Вест-Индской компании, нашли покой на дне Тихого океана, так что кладоискателям всего мира предстоит много работы.