Впервые я ругала себя за то, что так далеко уехала. Обратная дорога длилась почти восемь часов. Восемь, Карл! Это были самые долгие, самые мучительные часы в моей жизни. А все потому, что ехала я, как вы уже поняли, в багажнике. Со связанными руками. В одной футболке. Не май месяц на дворе, если что.
В салоне играла негромкая музыка. Некоторые песни мне даже нравились. Но не все. Да и подпевать не хотелось. Да даже если бы хотелось, то не моглось. Кляп позволял разве что мычать.
Откуда кляп? Тут все просто.
Примерно через четыре часа езды Черный остановился у придорожной кафешки. И, как это ни странно, выпустил меня, чтобы сходила в туалет. Сначала все шло нормально.
Он выдернул меня из багажника и, зыркнув своими черными глазами, предупредил, что если выкину какой-нибудь фортель, мне крышка. В выражениях он не стеснялся. Это я уже перевела на нормальный язык.
Когда снял кожаный ремень, стягивающий запястья, стало реально легче. Но кожа рук все равно уже покрылась синяками. Мудила, увидев это, поморщился, но промолчал.
В туалете я умылась и подставила под прохладную воду горящие запястья. Полегчало. Если выживу, придется месяц носить длинные рукава, чтобы людей не распугивать. Но я уже привыкла. Бывало и хуже.
Резкий стук прервал ход моих мыслей, и пришлось поторопиться. Похититель стоял около самой двери, не сдвинувшись ни на шаг, чтобы пропустить меня. Я вскинула голову и мельком глянула на него.
Че встал?
– Есть хочешь? – Холодный тон. Ни грамма обходительности и заботы. Зачем вообще спросил?
Отрицательно мотнув головой, попыталась протиснуться мимо него, но он как чертова скала стоял на месте. Становилось жутко.
Что застыл?
Коридор около туалета был довольно тесным, около метра в ширину. Соответственно, когда кто-нибудь протискивался мимо нас, он чуть подавался вперед и касался меня теплой кожей черной куртки.
– Поехали, слышь? – Из зала донесся крик мужчины.
– Ща, руки помою… – Шаги приближались, отчего Чёрный напрягся. Рука стиснула талию, и он рывком выдернул меня из туалета, прижав к противоположной стене. Зачем?
Контраст потрясал. Сзади холод кафельной стены морозил кожу через тонкую ткань футболки. Впереди его тело, прижатое вплотную к моему прожигало жаром почти до внутренностей.
Он встал настолько близко, что мой нос почти упирался в вырез кожанки, где виднелась черная футболка. Дышать стало труднее. Может из-за ненавистного запаха его ебучего одеколона, может из-за напряжения, возникшего между нами. Сдвинуться не могла, его каменная грудь давила на мою, мешая совершить так необходимое движение, чтобы прервать тесный контакт.
Послышался звук льющейся воды, это один из посетителей кафе мыл руки.
Да что вообще происходит?
Просунула руки между нашими телами, стараясь оттолкнуть его, но его пальцы на талии дернулись, сдавив до ощутимой боли. Инстинктивно вскинула голову, ударившись носом о его подбородок.
Дыхание оборвалось, сердце ухнуло в желудок и холодок проник под кожу от тьмы плескавшейся в черных глазах. Она затягивала, заставляла как завороженную утопать в этом омуте. Пробирала до костей.
Тонкий аромат сигаретного дыма заставил горло пересохнуть. Машинально облизала губы и открыла рот, чтобы выяснить что происходит, но злой прищур обрубил попытку.
Молчи, сука.
Мне кажется, или я только что слышала то, что он не сказал.
Замок двери щелкнул, оповещая о том, что посетитель выходит из туалета.
Пальцы чуть расслабились. Едва уловимое движение, словно он хотел потереть кожу в том месте, что только что сжимал.
А потом все кончилось.
Чёрный резко отступил, убрав руку с моей талии, и оглянулся, проверяя, ушел ли тот посетитель.
Я наконец-то смогла сделать желанный глоток воздуха, но меня уже схватили за запястье и потащили на парковку через зал.
Выскочила на улицу и поняла, что меня знобит. Температура в это время года упала до десятки, отчего разгуливать в футболке было верхом тупости. Хотя, будущему трупаку должно быть плевать. Кстати о трупаках…
– Куда ты меня везешь? – Ответа я так и не дождалась. – Слышишь, ты?
Тычок в плечо заставил моего похитителя резко развернуться и обхватить мою шею рукой.
– Ты так и не поняла? Вопросы здесь задаю я. И когда тебе говорить решаю тоже я. Так что заткнись.
Последняя фраза прозвучала тише, почти неслышно. А все потому, что Чёрный понял, что я не слушала его.
Мой взгляд приклеился к горизонту, куда удалялся уазик ППС.
Сука, тварь, как я его ненавижу!
Вот для чего был весь этот цирк в коридоре. Он не хотел, чтобы я увидела ментов и попросила о помощи.
Перевела взгляд на него. Торжество в глазах заставило взбеситься еще больше.
– Ненавижу тебя! – Ладонь уже легла на мой рот, не дав выкрикнуть просящееся наружу ругательство. – Ммм…
Попыталась укусить, не удалось. Оторвал от земли, потащил к машине. Я сопротивлялась – выворачивалась, долбила пятками его колени. Без толку. Жаль, что парковка была пуста, и никто не оценил моих стараний.
Почти швырнул о дверцу машины. Откуда-то достал черный шарф и соорудил кляп.
Все тот же привычный ремень на руки и в багажник.
Мудила…
И вот я здесь…
Сил почти не осталось. Навалилась какая-то апатия. Спать не могу, руки затекли настолько, что становилось больно. И отчаяние, которое я старалась не впускать в сознание, накрыло своей неизбежностью.
Жизнь летит к чертям! С самого детства я испытывала на себе весь спектр пиздеца, что уготовила мне судьба. Мать бросила, отец пил и избивал, когда становилось скучно.
Учителя догадывались, но молчали, а я чувствовала их жалость. А мне она не нужна была. Ненавижу это чувство! Пусть засунут его себе в жопу!
Спать в той машине было так холодно. Но не хотелось уезжать из города. Не хотелось становиться обузой для других людей, которые так же будут смотреть на меня с жалостью. Не хотелось показывать, что слабая, что не могу позаботиться о себе сама.
Хотелось отвечать за свою жизнь.
Хотелось жить одной. В своей квартире с телевизором и мягкой кроватью. И чтобы на кухне пахло едой, а не пивом и прокисшими закусками. И чтобы никто на свете! Ни одна сука не смела бить меня, потому что мне уже надоело терпеть!
Слезы текли непрерывным потоком, чертя дорожки от виска к уху. Истерика, кажется, так это называется… Когда не можешь остановиться и рыдаешь, рыдаешь…
Оставшись одна в темноте багажника, я могла выплеснуть накопившиеся эмоции. Сердце, покрытое ранами, снова стало кровоточить, ноющая боль тлела внутри, словно не до конца угасшие угли.
Что меня ждет? Он просто убьет меня? А может поиздевается сначала… Иногда я жалела, что родилась девкой. Парню выжить в этом мире было бы гораздо проще. Может быть и отец тогда вел бы себя по другому, если бы знал, что дам сдачи?
Легкие сдавило, захотелось сделать глубокий вдох, чтобы успокоиться, но я… не смогла.
Грудная клетка заходила ходуном, но кислород не проникал в легкие, нос заложило, а рот был заткнут кляпом.
И что, теперь я умру?
Воздуха становилось все меньше и, кажется, даже стенки багажника начали давить.
Паника медленно запустила под кожу свои липкие щупальца. Мычания было почти не слышно из-за музыки. Руки за спиной задергались, хотела попытаться ослабить путы, не удалось.
Становилось все труднее сосредоточиться, перед глазами начали мелькать звездочки. Казалось, я тону, и всплыть на поверхность не могу.
Била ногами по стенке сидения, по обитому ковролином дну багажника, везде, куда могла дотянуться. Но удары слабли.
Сил бороться почти не осталось. Мычать тоже. Навалилась апатия. Сознание поплыло. Темнота затягивала. Гул в ушах нарастал. Голова отяжелела… Веки опустились…
Когда блики рассвета проникли в багажник, и полоснули меня своим мягким светом, я уже была в полубессознанке. Лишь откуда-то издалека наблюдала, как сильные руки подняли меня из тьмы и понесли над землей. Они согревали своим теплом. Заставляли тянуться к ним. Тянуться к источнику тепла, но тело не слушалось. Мягкий голос успокаивал, пока легкие наполнялись кислородом.
Вдох-выдох. Вдох-выдох.
Руки начало покалывать и жечь. Давящая сила ремня исчезла. Голова навалилась на что-то твердое, но до боли удобное.
И снова провал…