Кажется, мои ноги вновь стали ватными и просто вросли в пол. Никак иначе не объяснить того факта, что я оцепенела и уставилась на незваного гостя во все глаза.
Я держала нож около его горла, но вот карий взор напротив оставался спокойным и уверенным. Эрик буравил меня взглядом так, что внутри возникло ощущение, будто полотенце давно упало. Я даже для надёжности крепче сжала пальцы на ткани, скрывающей наготу.
– Ты действительно второй раз пытаешься прирезать меня столовым ножом? – Он приподнял одну бровь, а его бархатный полушёпот вывел меня из шокового состояния.
– Что ты здесь делаешь? – Я молилась, чтобы мой голос не казался жалким писком.
– Мне нужна твоя кровь, – спокойным тоном произнёс он в ответ через пару секунд.
Эрик сказал это настолько буднично, что я застыла в немом потрясении. Лишь брови в удивлении поползли наверх.
– Чего? – сорвался вопрос с моих губ, и, если эмоции у меня действительно пробивались наружу, то в этот момент на лице, несомненно, их была целая гамма.
Эрик прищурился, внимательно рассматривая меня и полностью игнорируя приставленный к горлу нож. Хоть я и сама знала, что толку от него как от зубочистки, но равнодушие незваного гостя к моей воинственности и заявление о жажде крови выбивали меня из колеи.
Я неотрывно следила за ним, ощущая, как тяжело бьётся моё сердце. Солнечные лучи падали ему прямо на лицо, подсвечивая карий цвет глаз янтарным блеском, а серебристая половинка казалась неестественно пугающей от такого контраста.
Он проигнорировал мои слова и сделал шаг ближе, а я, не теряя времени, резко рванула к двери. Но, не пробежав и метра, ощутила, как сильные руки обвились вокруг талии, поймав, как испуганного зверька.
Я вскрикнула и ударила его локтем в живот. Эрик тяжело выдохнул, но хватку не ослабил, отчего мы оба с грохотом свалились на пол. Мои пальцы всё ещё пытались удержать соскальзывающее полотенце, которое уже почти не прикрывало очертания груди. Я быстро перевернулась, но тяжелое мужское тело прижало меня к холодному полу. Эрик одной рукой перехватил мои запястья, удерживая их над головой, а второй зажал рот.
Внутри меня бушевали раздражение, ярость, гнев – весь коктейль того, что хранилось глубоко в душе все двенадцать лет. Я пыталась скинуть его, но резко замерла, когда ощутила, что ткань полотенца стремительно сползает с груди. В отличие от Эрика, на красивом лице которого отражалась вся нескрываемая злость.