Себ вырвался из магазина на улицу, глотнул влажную взвесь с запахом бензина и попытался унять бешеное сердцебиение. Сегодня он впервые зашёл в супермаркет после возвращения в Лондон. Поначалу его спасали консервы из магазинчика за углом, но в этот раз он наткнулся на табличку «Закрыто» и понял, что придётся рискнуть и зайти в «Теско».
Было мучительно тяжело сориентироваться среди длинных стеллажей, забитых пёстрыми кричащими упаковками, и набрать хотя бы самое необходимое. Минут через двадцать бессмысленного шатания между рядами он наконец стиснул зубы и начал действовать: подсмотрел за женщиной, какой она выбрала готовый завтрак, наугад с закрытыми глазами достал молоко из холодильника, отважно справился с хлебом, яйцами (чёрт, почему их так много? чем могут отличаться куриные яйца?) и сыром. Позорно продув схватку с мясом на развес, он быстро сунул в корзину упаковку копчёного бекона, проскочил на кассу и теперь, на улице, смог отдышаться.
Совсем рядом раздался громкий рингтон, и только через несколько мгновений Себ сообразил, что это новый звонок его нового мобильного. Номер, который высветился на экране, был ему незнаком, но Себ снял трубку.
– Себ Майлс? – спросили без приветствий. – Клаус Джордан, помнишь такого?
– Помню, – отозвался Себ, отходя подальше, чтобы не мешаться на выходе, – как дела, Клаус?
– Круто сработано в Бирмингеме, – заметил Клаус.
Его монотонный невыразительный голос не позволял угадать, похвала это или угроза. В любом случае Себ ответил спокойно:
– Без понятия, о чём ты.
– Брось, все, кому надо, в курсе, что это твой выстрел. Не найдёшь время на встречу со старым приятелем?
Приятелями они не были. Собственно, они и виделись всего два раза, оба – в Афганистане, но с разницей в три года. Клаус служил в SAS и неплохо играл в футбол – вот и всё, что Себ мог вспомнить о нём сходу.
– Посидим за стаканом пива, вспомним старые добрые… Ха, – то есть, Клаус действительно сказал «ха», отдельно, внятно, без намёка на улыбку в голосе. – Расскажешь, как тебе удалось снять этого придурка в Бирмингеме.
– Я не был в Бирмингеме, – отозвался Себ, – но, если хочешь, могу тебе рассказать про одного серба в Секторе Газа.
Конечно, серб Клауса не интересовал. Они встретились в забитой народом корейской забегаловке вечером того же дня. Клаус, пытавшийся быть незаметным, сидя за стойкой у окна, выделялся на общем фоне как дешёвая мишень для новичков. Он совершенно не изменился. Даже одежда на нём была хоть и не форменная, но военного покроя.
Пробив себе дорогу, Себ опустился рядом с ним на свободный стул, ответил на мощное рукопожатие и подумал, что уже хочет свалить. Не тянуло его на такие беседы.
– Так что, пиво? Лапша? – спросил Клаус.
Себ покачал головой. Он не хотел отвлекаться на еду, потому что был уверен – зачем бы Клаус ему ни позвонил, это точно не встреча армейских друзей.
– Как знаешь, – перед ним самим стояли две пустых коробки от местной еды. – Так что, ты не был в Бирмингеме, не получал тридцати тысяч от Райана и не совершал этот охеренный выстрел с полутора километров?
– Увы, нет, – покачал головой Себ.
– Тогда я не хочу предложить тебе постоянный контракт, – сказал Клаус. – Совершенно не собираюсь предлагать контракт на тридцать тысяч в месяц плюс расходы и официальное трудоустройство в чистенькой корпорации.
Себ внимательно посмотрел на него. Клаус не выглядел как человек, который шутит. Собственно, даже минимального знакомства с ним было достаточно, чтобы сказать: Клаус не умеет шутить.
В груди проползло что-то скользкое, как эта полуразваренная лапша, которой тут всё пропахло. Себ нахмурился и незаметно сглотнул, проталкивая невидимую лапшу поглубже. Он не думал, что вернётся к этой теме. Тот выстрел в Бирмингеме был хорош, спору нет, и денег за него он получил больше, чем заработал за полгода, поджариваясь где-то у чёрта на куличках под южным солнцем и рискуя сдохнуть в любой момент.
Но Себ не собирался повторять что-то в этом духе. Несмотря на все разумные аргументы, где-то в глубине души он считал, что зря вообще согласился на заказ.
– Даже интересно, – сказал он осторожно, – кто это не хочет заплатить мне столько денег.
– Не обязательно тебе, – сказал Клаус, – снайперу. Какому-нибудь очень хорошему снайперу. А так уж вышло, что в Британии ты лучший.
– Уверен, какой-нибудь молокосос меня уже затмил, – хмыкнул Себ. Клаус, кстати, на вопрос не ответил.
– Если надумаешь, – добавил он вместо этого, – завтра в одиннадцать утра, Камомайл-стрит, девять, тридцать второй этаж. На ресепшене скажешь, что на встречу к мистеру Мелтону.
– Типа собеседования?
– Типа, – кивнул Клаус. – Ну, бывай, Майлс.
Себ, конечно, экспертом не был, но сомневался, что те, кому нужен снайпер на постоянную работу, сидят в офисе в Сити и проводят собеседования.
Клаус уже ушёл, а Себ продолжал сидеть в забегаловке, смотреть в окно на проходящих мимо людей и крутить в голове это предложение.
Точно нет.
Неделю назад, выходя из Хитроу, он решил, что завяжет со всем этим дерьмом, запрёт винтовку в сейф и попытается придумать, чем именно занимаются люди в Лондоне. Найдёт работу. Он понятия не имел, где и какую, но был уверен: какая-нибудь подвернётся.
Ещё раз он принял то же самое решение после Бирмингема.
А теперь появляется чёртов Клаус с невозмутимой рожей и втягивает его в историю, которая не то что плохо пахнет, а воняет на полгорода.
Себ вышел из забегаловки, достал телефон и написал сообщение (надо было позвонить, но имеет же он право на небольшую уступку самому себе?): «Найдётся время встретиться завтра?»
Он не знал, какой ответ хочет получить: положительный или отрицательный. Отправив сообщение, он подумал, что, наверное, было бы лучше, если бы Эмили предложила другой день. С другой стороны, если она согласится…
Додумать, что будет в этом случае, он не успел. Ответная СМС гласила: «Рада, что ты написал, Басти, надеюсь, ты в порядке. Завтра мы можем встретиться с тобой в два часа пополудни в Гайд-парке. Пойдёт?»
Он, конечно, подтвердил время и место встречи – и выругался вслух. Только в два часа. Это значит, у него будет прорва времени на то, чтобы сходить на собеседование к этому мистеру Мелтону и потом доехать до Гайд-парка.
***
Без пяти одиннадцать он был на ресепшене некой «М-Корпорейшн». Себ решил, что название дурацкое, а вот девушка за стойкой регистрации посетителей – красивая, с хорошей фигурой.
– Подождите в приёмной, пожалуйста, – попросила она, проведя его по широкому коридору с панорамным окном, и оставила в пустой светлой комнате.
Себ остановился посередине и подумал, что она чертовски чистая.
Надраенный паркетный пол, такой сверкающий, что, кажется, можно поскользнуться. Такие же, как в коридоре, окна во всю стену вымыты так тщательно, что стёкла вообще не видно, разве что бликует – но у Себа на это глаз намётан. Низкий диванчик с красной обивкой – ни пылинки. И наконец огромный стол со стеклянной столешницей не был завален бумагами, как следовало ожидать, – на нём вообще ничего не было, кроме единственного ноутбука с серебряной крышкой. Стеллажи выглядели мечтой перфекциониста. Все папки – одна к одной. Все стопки – как по линейке. Себ стоял не двигаясь, но осматривался внимательно. Прочитал надписи на дипломах, вывешенных в идеальном порядке на стене напротив окна: какие-то там награды за лучший менеджмент, коммуникации и всё в этом духе. Лениво подумал, что чувак, который требует поддерживать в своей приёмной такую чистоту, должен быть слегка двинутым.
Под потолком висела камера. Себ на неё не смотрел, но заметил сразу. Он медленно выдохнул. Что его ждёт на собеседовании – непонятно. Не готовить же приветственную речь, да? Он же не школьница. Мысли в голове текли медленно, вяло. Он умел ждать и не дёргался, просто автоматически подмечал детали обстановки и посматривал на время.
Спустя пятнадцать минут не основная, а узкая боковая дверца открылась, и в приёмную вышмыгнул мелкий щуплый парнишка в отглаженной до хруста белой рубашке и брюках с заутюженными стрелками. Бросив быстрый испуганный взгляд на Себа, парнишка сел за стол и уставился в ноутбук, часто моргая.
М-да. Секретаря такого важного босса Себ представлял иначе. Если бы он сам мог платить снайперу тридцать тысяч фунтов в месяц, то уж на место секретаря нанял бы какую-нибудь красотку с третьим номером. Или босс по мальчикам?
Да и мальчика, пожалуй, можно было бы найти посимпатичнее. Этот секретарь выглядел откровенно жалко. Он не дотягивал до пяти с половиной футов. Плечи у него были опущены, спина горбилась. Тусклые рыжие волосы были зачёсаны назад и залиты какой-то даже на взгляд липкой дрянью. На лице виднелись все признаки недосыпа. И на Себа он бросал очень нервные взгляды из-за крышки ноутбука.
Прошло ещё три минуты. Теперь у Себа был новый объект изучения, и он рассматривал секретаря боковым зрением, уставившись при этом на дверь в кабинет. Бедный зашуганный парнишка. Вот надо ему это? Неужели так много платят?
Тишину нарушало только клацанье ноутбука. Секретарь щурился и иногда вздрагивал всем телом. Потом он встал, достал откуда-то из недр стола чистую тряпку и бутылку с пульверизатором, разбрызгал жидкость по столу, тщательно вытер.
Себ продолжал за ним следить. Кстати, зря он назвал секретаря парнишкой. Рост и субтильное сложение обманули, на деле ему должно было быть за тридцать.
«Дожить до тридцати с хреном и работать секретуткой. Карьера, однако», – подумал Себ. Мальчишке он ещё мог посочувствовать, но взрослый мужик, который гробит здоровье на работе, где ему страшно дышать, никакого сострадания не вызывал.
– Вам разве не предложили сесть? – вдруг спросил секретарь, закончив намывать столешницу и переходя на боковинки. Голос у него оказался точно под стать внешности: высокий, чуть дрожащий и неуверенный. Зато, несмотря на типично ирландскую рожу, говорил он с безупречным лондонским акцентом.
– Предложили, – сухо сказал Себ, хотя, вообще-то, ему просто сказали подождать.
– Давно ждёте?
Двадцать три минуты.
– Нет.
Себ не хотел с ним трепаться.
– Вы всегда такой разговорчивый, да? – секретарь издал звук, который, кажется, должен был обозначать хихиканье.
Себ промолчал, наблюдая за тем, как его непрошеный собеседник заканчивает с боковинками стола и переключается на полки. Но даже стоя спиной, секретарь не переставал бросать на него взгляды через плечо. Себу показалось, что они стали менее испуганными и более заинтересованными. Он сменил позу и сложил руки на груди, чтобы отгородиться от этих взглядов.
– Кажется, всегда, – ответил секретарь на свой же вопрос. – Я Джим, кстати, – он опять хихикнул, в этот раз отчётливее, – рад знакомству.
– Себ, – представился Себ ровно. Хамить секретарю будущего работодателя – откровенно дерьмовая идея. Может, это такой тест? На стрессоустойчивость? Он не собирался его проваливать.
– Себ? Это от Себа-астиана? – протянул Джим, непонятным образом исказив его имя. – Дайте угадаю? Вы военный. Подождите, я попробую догадаться, в каких войсках вы служили, – Джим сделал крайне задумчивое лицо, нахмурил брови, а потом улыбнулся.
Ладно, в конце концов, оставалась надежда, что босс окажется нормальным. А с голубоватым испуганным Джимом, если повезёт, можно будет не встречаться. И вообще, Себ ведь не принял решение, так? Он пришёл просто из любопытства. Может уйти в любой момент.
– Вы снайпер, – произнёс Джим кокетливым тоном, заставляя Себа снова на него посмотреть. Ах, ну да. Секретарь, наверное, должен знать, кто приходит к его боссу. – Начали в Ирландии. Засветились в Югославии. Потом Афганистан…
– Вы читали моё досье, – пожал плечами Себ. Это тоже было вполне предсказуемо.
– Повышение по службе, – продолжил Джим, словно его и не перебивали, – Ирак, широкая известность в узких кругах, и вдруг – отставка.
Что-то произошло.
Себ перевёл на Джима взгляд, потому что его голос из манерного вдруг стал очень жёстким, зазвучал ниже. И выглядел Джим иначе. Ни следа забитости или испуга. Тряпка лежала на полу, пульверизатор остался на стеллаже, нарушая идеальный порядок. Джим, опёршись на крышку стола, внимательно смотрел на Себа.
– Я задаюсь вопросом: почему? – задумчиво и очень серьёзно произнёс Джим.
Если он собирался заставить Себа занервничать, то прогадал. Те, кто так легко узнал про Бирмингем, наверное, могли раскопать и афганскую историю.
– Даже не ответите?
– Раз уж вы читали моё досье, – сказал Себ, чувствуя раздражение из-за необходимости общаться с Джимом вместо того, чтобы уже прийти на собеседование к настоящему боссу, – то мой ответ не нужен.
– Мне интересно другое, – Джим снова улыбнулся, и от этой улыбки у Себа мороз пошёл по коже (а он насмотрелся в своей жизни на всякую жуть, и в труповозке мог перекусить, не теряя аппетита). – Скажите, Себастиан, вам было обидно? Страшно? Может, мучила совесть? Что вы чувствовали, когда поняли свою ошибку?
«Какого хера тебе это надо знать?» – отчётливо подумал Себ и хотел было промолчать, но вспомнил о камере под потолком и сказал ровно:
– Это была дешёвая ошибка.
Джим птичьим движением наклонил голову набок, потом выпрямился. Спина его больше не сутулилась.
– А как вы меряете цену, Себастиан?
Никогда в жизни никто ещё не пугал так Себа, как этот мелкий ублюдок. Если бы они не были вдвоём в кабинете всё это время, он поклялся бы, что у секретаря есть брат-близнец. Адский, злобный, опасный брат-близнец. Себ не верил в мистику, энергетику и прочую метафорическую хрень, но в этом Джиме было нечто пугающее до трясущихся поджилок. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: если Джим захочет, он уничтожит Себастиана Майлса по щелчку пальцев. И неважно, что он не допрыгнет ему до плеча. Ему, может, и не нужно.
– Я так понимаю, собеседование в самом разгаре… сэр, – сказал Себ. Это был выстрел почти наугад, без подготовки – то есть именно так, как он ненавидел стрелять, но ситуация требовала незамедлительной реакции.
– Как. Вы меряете. Цену? – повторил Джим медленно и раздельно.
– По числу трупов с той стороны, за которую играю. Сэр.
Даже если бы Себ очень захотел, он не смог бы разорвать зрительный контакт. Джим смотрел, как будто просвечивал ему мозг насквозь рентгеновскими лучами. И вдруг всё кончилось. Страшное из его глаз исчезло.
Он не стал опять запуганным секретарём, но и не внушал ужаса. Обычный человек. Клерк, которых тысячи в Лондоне.
– Большой Ка объяснит вам, что делать, Себастиан, – мягко сказал он. – И, кажется, я упоминал, что меня зовут Джим?
– Да… сэр, – кивнул Себ. Пересилить себя он не мог, не в том, что касалось субординации.
– Мы над этим поработаем. Вы можете идти. Малютка Сьюзен будет рада вас видеть, не сомневайтесь.
И прежде чем Себ нашёлся, что на это ответить, Джим поднял с пола тряпку, взял пульверизатор и продолжил свою работу.
***
Клаус ждал его за дверью приёмной, быстро окинул взглядом, как будто проверял, все ли конечности на месте, и сказал:
– Пошли со мной.
После путешествия по запутанным коридорам они оказались в тёмном безликом кабинете. Клаус достал из сейфа пачку листов, положил на стол и пояснил:
– Фоули сказал, что берёт тебя.
– Фоули?
На квадратном лице Клауса появилось выражение, которое можно было бы трактовать как весёлость. Или у него прихватило живот, не разберёшь.
– Джим Фоули, так его зовут.
– Я думал, собеседование будет с мистером Мелтоном, – заметил Себ. В конце концов, именно так ему сказал вчера сам Клаус. Тот покачал головой:
– Формально да, но он старик уже, редко появляется. А Фоули… – Клаус чуть замялся, что в его исполнении выглядело просто как длительная пауза, сопровождаемая почёсыванием затылка, – вроде как его зам.
Класс. Значит, работать придётся с Джимом по фамилии Фоули, который оказался отнюдь не секретарём. Точно нет.
Себ подвинул поближе договор, в который кто-то уже внёс его личные данные, пробежал взглядом первую страницу и уточнил:
– Этот Фоули… он псих?
– Конечно, псих, – согласился Клаус спокойно. – Но ты не бойся, платить будут как по часам, если что – вытащат из любой задницы, прикроют от Скотланд-Ярда, МИ-5 и Интерпола вместе взятых.
Тридцать тысяч фунтов в месяц. И работа. Это ведь не то, что Себ искал, верно? Совсем нет. Он думал, что займётся чем-то другим. Чем обычно занимаются гражданские? Вот этим. В конце концов, в армию ему дорога заказана, а с ЧВК[1] он зарёкся связываться. Так что выбора особого и не было. Он должен был начать нормальную жизнь, в которую совершенно не вписывается работа на Клауса и Джима Фоули, как минимум потому что её предложили после выстрела в Бирмингеме.
Себ подвинул жёсткий стул, сел, забрал договор и продолжил изучать его. Навыками скорочтения он не обладал, но и спешить не собирался. Подождёт Клаус.
На последней странице рядом с пустой строкой уже было напечатано: «Себастиан Майлс», а напротив стояла длинная витиеватая подпись мистера Дэвида Мелтона. Себ задумчиво потёр переносицу – была у него такая дурная привычка, тереть нос, когда требовалось сосредоточиться или подумать о чём-то. Временами мешала на службе. Интересно, когда Клаус успел подготовить все эти бумаги, если подошёл сразу по окончании собеседования? И как Фоули, чёрт возьми, успел вызвать Клауса, если не дотрагивался ни до компьютера, ни до телефона?
Очевидно, он влипает в некое очень хорошо оплачиваемое дерьмо. Отлично это осознавая, Себ коротко расписался в договоре. Клаус отдал ему второй экземпляр и посоветовал идти отдыхать с многообещающей формулировкой: пока дают.
***
Эмили и Сьюзен подошли ко входу в Гайд-парк ровно в назначенное время. Себ увидел их издалека и невольно засмотрелся. Сьюзен подросла, как он мог судить, вытянулась на несколько сантиметров. На прогулку она надела белое платье с пышной юбкой и розовую курточку, а две светлые косички были повязаны пышными бантами, очень нарядными. Крепко держась за руку матери, она постоянно озиралась по сторонам – и вдруг, стоило им перейти дорогу, рванула вперёд с визгом: «Папа!».
Себ подхватил дочь на руки и крепко прижал, поцеловал по очереди в обе щёки и с неохотой поставил на землю.
– Привет, принцесса, – сказал он мягко и наклонился, чувствуя, что на лице сама собой появляется широкая улыбка.
Он соскучился. Ужасно.
А Сьюзен и правда изменилась за полгода. Себ даже не мог точно сказать, как именно, но было заметно, что она стала старше, а взгляд голубых глаз сделался серьёзнее.
– Я скучала! – Сьюзен снова обняла его за шею. – Тебя долго не было.
– Я работал, – тихо сказал Себ, думая, что готов держать её в объятиях вечно, – прости.
– Я не сержусь, – она вывернулась и поправила курточку, – но больше не уезжай так надолго. Ты не попал на спектакль. Я играла мышку!
– Ничего себе, – Себ положил руку ей на плечо, – и ни слова мне не сказала по телефону?
– Я думала, ты приедешь, и будет сюрприз, а ты всё пропустил. Но мама сделала для тебя фотографии. Да, мам?
Эмили как раз подошла к ним, улыбнулась и сообщила:
– Вы пугающе похожи.
Все так говорили, но Сьюзен, несомненно, была его улучшенной в десятки раз копией.
– Сью, руки! – тут же сменила тон Эмили, и Сью виновато убрала руку ото рта. – У неё появилась привычка грызть ногти, никак не отучу. Итак, что – мам?
– Я говорила про спектакль, – пояснила Сьюзен, – и про фотографии.
Эмили клятвенно пообещала показать вечером всю стопку, и они двинулись на прогулку, держа Сьюзен за руки с обеих сторон. Сьюзен делилась новостями, повторяя и те, которые озвучивала по телефону, Эмили время от времени вставляла комментарии, а Себ кивал и улыбался. Ему было хорошо.
Впрочем, идиллия длилась недолго – вскоре разговоры надоели Сьюзен. Она сначала отбежала в сторону, чтобы посмотреть на белку, потом спросила, можно ли ей сорвать цветок (Эмили запретила), выпросила мороженое, а получив рожок, пошла чуть впереди, задумавшись. Так было всегда: поболтав и наведя шороху, Сьюзен предпочитала замолчать и погрузиться в свои мысли.
– Ты отлично выглядишь, – сказал Себ, когда Сьюзен отошла, и не соврал.
Эмили выглядела великолепно: тоненькая, с тёмными волосами, которые отпустила до середины спины, белокожая и всё так же похожая на дорогую фарфоровую куклу из маминого серванта.
– Спасибо, ты тоже. Только ещё сильнее загорел.
– Сойдёт, – пожал плечами Себ. Он не сомневался, что в Лондоне загар смоется за полгода.
– И оброс.
– Отстригу, – он фыркнул. Действительно, оброс, сам замечал, но пока было лень возиться с машинкой и ровнять волосы под привычные семь миллиметров.
– Не надо. Тебе так лучше. И уже ведь можно, да?
– Мне неудобно, – он провёл пальцами по волосам. По-хорошему, надо было уже сантиметра полтора снимать, если не два.
Какое-то время они шли молча, наблюдая за Сьюзен. Со стороны, пожалуй, их легко было принять за супругов.
– Ты остаёшься? – тихо спросила Эмили.
– Да, – отозвался Себ, немного помолчав, – да, хватит с меня. Буду жить в Лондоне. Знаешь… сниму себе что-то поприличнее. Куплю кровать. Хотя и так неплохо. У меня есть горячий душ, интернет, дверь в спальне. Кажется, я начал это ценить.
Эмили рассмеялась, потом вздохнула:
– Ушам не верю, Басти. Но я рада. И Сьюзен будет счастлива, она скучает по тебе.
– Я по ней тоже.
Они дошли до пруда, Эмили извлекла из сумки батон белого хлеба, и Сьюзен умчалась кормить лебедей и уток.
Стоять недалеко от воды и смотреть на Сьюзен было приятно. Эмили зябко повела плечами, и Себ накинул на неё свою куртку. Потом вздохнул и начал неприятный разговор:
– Я говорил со Сьюзен по телефону две недели назад. Она рассказала мне о твоём парне. Джексон, так? – плечи Эмили (Себ видел боковым зрением) напряглись, на лице появилось упрямое выражение.
– Это моё дело. И прости, Басти, тебя никак не касается.
– Да, твоё, – согласился Себ, – до тех пор, пока не затрагивает Сьюзен. Джексон ей не нравится.
– Она ревнует, – резко сказала Эмили. – Это нормально для детей её возраста. Но я не собираюсь хоронить себя из-за капризов ребёнка.
– Слушай… – Себ всегда осторожно выбирал слова в разговоре с Эмили. Пусть они не вместе уже пять лет, и два года – официально разведены, он по-прежнему боялся задеть её. – Ты можешь просто встречаться с ним где-то ещё.
– Мы собираемся съехаться. Сьюзен придётся привыкнуть к нему, – чуть помолчав, Эмили добавила: – Тебе легко быть отцом. Появляешься раз в полгода, как принц из сказки, – в её голосе зазвучала лёгкая обида, – хвалишь за успехи. Восхищаешься рисунками. Даришь подарки. А когда она болеет, сижу с ней я. И когда у неё падает успеваемость, я хожу в школу. Я просто… – она плотнее закуталась в его куртку, – Басти, я имею право на кусочек своей жизни.
Себ потёр переносицу. С этим было трудно спорить. Он не мог забрать Сьюзен к себе ни раньше, когда проводил в Британии от силы три месяца в году, ни теперь, когда подписал контракт на работу, сути которой до сих пор не понимал целиком. И да, действительно, Эмили была тем человеком, на которого выпадали основные трудности, связанные с воспитанием их дочери.
– Эмили, – произнёс он аккуратно, – я понимаю, тебе непросто. Ты молодая, красивая женщина, – поймав её насмешливый взгляд, повторил: – Очень красивая. И ты заслуживаешь счастья. Я не прошу тебя хоронить себя ради Сьюзен. Я просто хочу, чтобы у неё всё было хорошо.
– Я тоже хочу. Джексон – отличный парень. Стоит Сьюзен перестать ревновать, как она увидит это. Я не… – она опустила руки, – не хочу, чтобы он вставал на место отца, на твоё место. Но они могут стать друзьями.
– Хорошо, – сказал Себ после долгих размышлений, – дай мне данные своего Джексона. Я его проверю, есть у меня человек, к которому можно обратиться. И если с ним всё в порядке, я сам поговорю со Сьюзен. Приду к вам на ужин, покажу, что всё хорошо и… Да, принцесса?
Сьюзен подошла к ним, уже с пустыми руками.
– Всё, – пожаловалась она. – они ужасно прожорливые. Особенно вот тот, – Сьюзен показала пальцем на серого гуся, который сейчас отгонял уток от нового куска хлеба, упавшего в воду у самого берега.
– Я его перестала кормить потом. Он у всех всё отнимает.
– Но справедливость восстановлена? – уточнил Себ. – Утки сыты?
– Утки, гуси и лебеди. И ещё чайки, – поправила его Сьюзен.
– В таком случае, как насчёт того, чтобы покормить нас с мамой?
Кто бы сомневался, что маленькая хитрюга состроит грустную мордашку и скажет: «А у меня весь хлеб закончился»?
По настоянию Эмили пошли не в «Макдоналдс», на который показывала Сьюзен, а в небольшой семейный ресторан. Сьюзен, правда, поныла некоторое время, но Себ не намерен был потакать тому, что могло ей навредить. А еду из «Макдоналдса» он бесспорно и при полном согласии Эмили относил в разряд вредного.
Впрочем, долго унывать Сьюзен не умела, поэтому, усевшись за стол, принялась болтать ногами и рассказывать о своих делах. Эмили, конечно, обо всём этом знала, так что лениво листала меню, а вот Себ со всем вниманием слушал про подружек из соседних домов, про учительницу, которая обещала с сентября взять Сьюзен в художественный класс, снова про подружек.
Когда принесли заказ, Сьюзен внезапно, всё тем же беззаботным тоном сказала:
– А к нам вчера приходил Джексон. Он маме нравится. Больше, чем ты. Тебя она целует в щеку, а его – в губы. Представляешь? – наклонившись к Себу, она зашептала, но так, что не услышал бы её только глухой: – Как она может? Он противный!
О да, тут Себ даже не сомневался: Сьюзен заговорила об этом совершенно специально, при этом выбрала удобный момент. Если внешне она была его копией, то в кого она пошла характером, Себ точно не знал – уж точно не в него и не в Эмили, и даже не в бабушек и дедушек. Эмили покраснела и резко одёрнула её:
– Сьюзен!
Она перевела на мать невинный взгляд и промолчала. Себ скрипнул зубами: ситуация дерьмовая вышла. Не без труда он придумал, что сказать:
– Знаешь, Сьюзен, самое главное – что твоя мама и я любим тебя. И если твоя мама полюбит ещё кого-то, она не станет любить тебя меньше.
– Он всё равно противный.
К счастью, тема забылась, когда принесли еду и напитки.
***
С дочкой и бывшей женой Себ провёл весь день до позднего вечера, отвёз их обеих домой, поужинал и сам уложил Сьюзен спать. Когда она засыпала под «Сказки дядюшки Римуса», сонно бормоча что-то про глупого Лиса и умного Кролика, Себ вдруг отчётливо вспомнил утреннее собеседование. Тогда его несильно это зацепило, но сейчас он ясно ощутил угрозу в словах Джима Фоули про «малютку Сьюзен». Конечно, утаить бывшую жену и ребёнка, рождённого в законном браке, очень сложно, особенно от таких парней. Но какое Фоули дело до жизни Себа? Он ведь так, не более, чем инструмент. Его нет смысла запугивать или шантажировать. Фоули это точно без надобности. Тем не менее он потрудился запомнить имя Сьюзен и даже как-то узнал, что Себ собирался увидеться с ней после собеседования – что уже совсем непонятно.
«Хорош, приятель. Это паранойя», – осадил себя Себ. Скорее всего, у мистера Фоули такая манера демонстрировать свою осведомлённость. Хвастается работой службы безопасности или думает, что это делает его круче.
Убедившись, что Сьюзен крепко спит, Себ спустился в гостиную и принял от Эмили чашку крепкого чая. Свой отцовский долг он выполнил, больше ничто в доме его не держало, но он сел на диван и прикрыл глаза. У Эмили было хорошо. В конце концов, именно это место он называл своим домом достаточно долго, и оно явно больше подходило на эту роль, чем та съёмная дыра, где он останавливался в Лондоне в последние несколько лет.
– Чем займёшься? – спросила Эмили, садясь, тоже с чашкой чая, на другой конец дивана.
– Нашёл кое-чего. Работа в охране, – в конце концов, именно это и было написано в договоре: «Менеджер по безопасности», – платить обещают нормально.
– Я не сказала спасибо за деньги, кстати. Это много, Басти. Ты уверен, что тебе не нужно?..
– Уверен.
Вообще-то, он собирался перевести Эмили ещё. Минимум половину того, что заработал в Бирмингеме.
– Пока… – Эмили улыбнулась, – не встретил кого-нибудь?
Она спрашивала его об этом каждый раз на протяжении последних четырёх лет.
Переведя на неё взгляд, Себ улыбнулся. Эмили была хорошенькой в восемнадцать, когда они встретились впервые. Она была очаровательна в двадцать, когда они поженились. Её красота не потускнела за время беременности и окончательно распустилась, когда Эмили взяла на руки Сьюзен. В тридцать она была значительно красивее, чем при их первой встрече – а ведь тогда Себ натурально потерял голову.
Помимо красоты, Эмили обладала многими достоинствами. Себ восхищался ей, пока они были вместе, и до сих пор гордился тем, что эта женщина была его женой и родила ему дочь.
– Ты ведь знаешь, что у нас ничего не вышло не из-за тебя, – сказал он. – Это не ты мне не подошла, это я… не особо подхожу для всего такого, – он невнятно мотнул головой, подразумевая гостиную и дом. – Раз уж у меня не вышло с самой привлекательной женщиной в моей жизни – стоит ли пробовать снова?
Эмили рассмеялась. Вскоре Себ поднялся и собрался домой, но прежде, чем он ушёл, Эмили назвала ему фамилию Джексона и место его работы.
Проверку Джексона Себ не стал откладывать в долгий ящик и тем же вечером набрал старый номер. Уверенности в том, что он ещё действует, у Себа не было, но всё-таки надежда сохранялась. И спустя каких-нибудь два гудка на том конце раздался хриплый от хронического недосыпа и бесконечных сигарет голос:
– Кто говорит?
А потом, стоило Себу поздороваться, он услышал довольное и громкое:
– Розочка? Живой, чёрт тебя возьми?
– Заткнись, – рассмеялся Себ, – и да, живее не бывает.
Может пройти много лет, может перевернуться мир, но конечно, ничто не заставит Грега забыть это идиотское прозвище.
Без малейших колебаний инспектор Скотланд-Ярда согласился проверить некоего Джексона Уилшира, стоматолога. Но поговорить дольше не вышло – помимо недосыпа, Грег страдал хроническим трудоголизмом. И в этот раз его снова дёрнули работать, несмотря на позднее время.