1.
Мэри смотрела в зеркало на расшитый вручную серебряной нитью белоснежный шелк платья, на тончайшее кружево фаты, скрывающей ее бледное лицо, красиво уложенные черные волосы, испуганные голубые глаза и не верила. Сегодня она станет женой герцога Людовика де Фера, прозванного в народе кровавым женихом.
Герцог приехал в графство Камбрия около десяти лет назад неизвестно откуда. В их суровых гористых краях чужаки появляются редко, чужаки предпочитают зелень Девоншира или более теплые и менее порывистые соленые ветра Сомерсета. Де Фер купил давно пустующий замок Оверфилд на вершине горы Пайк, принадлежащий лет сто назад какому-то графу, казненному за измену. Замок обходили стороной, потому что там по ночам бродил неприкаянный дух графа, ведь король не только вздернул его на виселице как простолюдина, но и приказал дворцовым колдунам проклясть его душу.
Новый владелец вложил в ремонт и убранства баснословные деньги. Соседи были рады оценить его усилия на многочисленных пышных балах, слава о которых гремела на все королевство. Потом герцог женился. Соседи бурным потоком кинулись навещать новобрачных. Пока не случилось несчастье. Не прошло и трех недель со дня свадьбы, как юная прекрасная жена герцога пропала. Ее искали всем округом, но так и не нашли. Герцога признали вдовцом. Людовик грустил недолго. Уже через полгода он устроил бал по случаю своего юбилея, кажется, тогда ему исполнилось тридцать. С тех пор прошло шесть лет, а герцог скоропалительно овдовел уже трижды, и каждый раз при самых загадочных обстоятельствах. Его жены просто исчезали.
В народе поползли слухи, что он колдун. Но ведунья в соседнем городке Пентрит утверждала, что он больше похож на оборотня и жен своих, мол, сжирает в полнолуние.
Бурная река гостей в замок Пайк со временем истощалась, и вот уже года два как иссякла совсем. Соседи опасались общаться с подозрительным, но очень богатым чужестранцем, да и сам герцог больше не устраивал балов и не стремился к общению. Мэри слышала, как служанки шептались, что видели его несколько раз мертвецки пьяным у бара «Веселые пампушки», о котором леди даже знать не полагалось.
Успокоенные затворническим образом жизни Людовика, жители Пентрита начали забывать о таинственном соседе с кровавой репутацией. Напрасно! Из-за пагубной страсти отца к азартным играм она, единственная дочь графа Иденского, сегодня вынуждена стать женой страшного да к тому же старого герцога. Люди говорили, что ему на днях стукнуло тридцать шесть лет!
Мэри же только-только исполнилось восемнадцать, она уже готова была принять предложение руки и сердца Стивена, который был старшим сыном шерифа Пентрита – сэра Лукаса Хорфа.
Мэри и Стивен были ровесниками и знали друг друга всю жизнь. В детстве Мэри и Стив вместе бегали по рыночной площади во время ярмарок и воровали с прилавка, кто что может, а потом прятались под помостом для казней и хвастались добычей. Однажды они только устроились в облюбованном месте, как началась казнь. Мэри боялась, что их обнаружат, но смотрела через щели в деревянном настиле с любопытством.
Казни в Пентрите проходили почти каждое воскресенье. И все семейство графа Иденского обязано было присутствовать при этом, исключение не делали даже маленькой Мэри. На этом настаивал отец, жестокий и властный. Он легко выходил из себя и бил жену. Она так и не смогла родить ему больше детей, потому что часто попадала под его тяжёлую руку после очередного проигрыша. У несчастной женщины было десять выкидышей, но вина за отсутствие наследника лежала целиком на ней, за что наказывали ее регулярно.
Обычно вешали бродяг, мелких воришек и крестьян, осмелившихся возражать своим феодалам. Матери Мэри долгое время удавалось отвлекать дочь во время страшного действия, но однажды она заболела, и Мэри впервые увидела, как дергаются в конвульсиях, хрипят и позорно мочатся повешенные за шеи люди. Навсегда запомнила маленькая девочка свое первое впечатление от того, как закатываются и сереют их глаза, как живые люди превращаются в обмякшие туши.
Стиву и Мэри везло как петухам на Рождество. По случаю ярмарки для народа приберегли настоящее зрелище. В Пентрите казнили изменника, имевшего глупость в пабе ругать самого короля! Шериф назначил ему казнь через отсечение головы. Перепуганные дети слышали тяжелую поступь огромного палача в треугольном колпаке и кожаном фартуке, слышали, как волокут по доскам упирающегося и жалобно скулящего приговоренного. Мэри даже разобрала слова глашатая, зачитывающего приговор. Потом опять раздались тяжелые шаги палача, на ярмарочной площади повисла угнетающая тишина, даже собаки перестали лаять, затихли все домашние животные, Стив и Мэри тоже затаили дыхание. А потом раздался «хрясь», и что-то шмякнулось на настил. От неожиданности Мэри втянула голову в плечи, Стив и вовсе упал на сырую землю и закрылся руками. Он так лежал пару минут, не видя, как Мэри зачарованно всматривалась в щель, где зиял на показ срез шеи казненного, белели сломанные кости и хрящики позвонков, краснели мышцы, а через вены вытекали ручейки бурой крови. Мэри не могла отвести взгляда от этих ручейков, вскоре они достигли щелей и засочились капельками прямо на девочку. Она очнулась от завораживающего зрелища только тогда, когда первая капля упала на ее бледную щеку. Отпрянув в сторону, она внимательно осмотрела свое серое платье и накидку, дернула за шиворот лежащего Стива и побежала искать мать, на ходу стерев платком еще теплую кровь только что убитого человека.
С тех пор она часто стала просыпаться с разодранными в кровь руками и ногами. Няньки, лекари, знахарки изучали раны и шептали матери, что девочку кто-то проклял, потому что таким глубоким царапинам появиться было неоткуда. Мэри слушала глупые россказни взрослых, ловила печальные взгляды матери и прятала от слуг пальцы, под ногтями которых невооруженным взглядом можно было рассмотреть засохшие сгустки крови и кусочки плоти.
Это странность с возрастом не прошла. Вот и сейчас Мэри оправила немного задравшийся рукав, чтобы спрятать новую глубокую царапину на руке.
Оторвавшись от своего отражения, она решительно зашагала прочь из своей девичьей комнаты, ни разу даже не обернувшись. В ее голове созрел план:
«Если ты, кровавый жених, решишь снова овдоветь, боюсь, мне придется тебя огорчить! Вдовой собираюсь стать я!»
2.
Громко грохоча по булыжной мостовой, на главную площадь Пентрита въехала карета с фамильным гербом графов Иденских: перекрещенные роза с шипами и меч. Мэри отодвинула тяжелую бархатную занавеску на окне, чтобы еще раз взглянуть на место, где впервые увидела герцога де Фера.
Это случилось на осенней ярмарке. По случаю богатого урожая в городе решили провести рыцарский турнир. Соорудили места для зрителей и несколько лож для дворян. Стивен собирался выиграть этот турнир и потребовать в качестве награды руку и сердце прекрасной дамы – Мэри Иденской. Прекрасная дама знала о намерениях своего давнего кавалера и, чтобы вдохновить его на победу, повязала на его копье свой шейный платок. С этим талисманом удачи Стивен легко разобрался с местными рыцарями, по большей части такими же неоперившимися мальчишками, как и он. Мэри сидела и скучала. Бои были бескровными. Стивен выталкивал своих соперников из седла, те признавали поражение, и начинался новый бой. К тому же на площади жутко воняло конским навозом, ведь несмотря на осень, погода стояла жаркая. Спрятаться от этих животных ароматов было некуда, не помогали ни веер, ни бутоньерка из роз, что прикрепила себе девушка на грудь, выходя из замка.
Неожиданно Мэри почувствовала, что за ней кто-то внимательно наблюдает. Это странное чувство заставило девушку осмотреться, и она натолкнулась на тяжелый взгляд пронзительно черных глаз незнакомого рыцаря. Когда-то, видимо, он был красив, ведь у него были прямой нос, высокий лоб, красиво очерченные губы и волевой подбородок. Но сейчас его лицо испещряли мелкие морщинки, отчего он выглядел уставшим. Мешки под глазами намекали на пристрастие к горячительным напиткам. Но больше всего Мэри напугала его борода, аккуратно подстриженная, но почему-то синяя. Только присмотревшись внимательнее, девушка поняла, что это игра света. На самом деле незнакомец просто был весь седой и этот серо-фиолетовый цвет в неясном свете пасмурного дня показался ей синим.
Мэри даже облегченно выдохнула, поняв свою ошибку, ведь синие волосы могут быть только у нечисти. Откуда ей взяться среди людей? Незнакомец поймал ее изучающий взгляд и криво усмехнулся, чему Мэри была возмущена до глубины души. Она привыкла, что к ней относятся с почтением в знак уважения к ее отцу. А Стив и вовсе боготворил девушку, утверждая, что она самая красивая и кроткая на свете. Мэри действительно была скромна и пуглива, ведь она привыкла, что от мужчин нельзя ждать ничего хорошего. Но до сегодняшнего дня ее никто ни разу не обидел, даже отец, который предпочитал срываться на матери.
В ответ на усмешку незнакомца Мэри вздернула подбородок и отвернулась. Больше она не посмотрит в сторону этого старого наглеца, решила для себя девушка.
Стивен тем временем победил в девяти из десяти обещанных сражений, и Мэри уже мечтала о свадьбе. Она хотела покинуть родительский замок, пусть ей придётся со Стивеном жить всего лишь в городском доме, но слушать вечерами крики боли матери и пьяную ругань отца у нее больше не было сил.
– На последний десятый бой вызывается сэр Стивен Хорф и герцог де Фер! – объявил глашатай, и на площади повисла тишина. Кровавого жениха не видели уже давно, и тут он объявился, да еще и в турнире решил принять участие. Это стало неожиданностью, претендующей на звание новости года!
На разных концах площади появились рыцари на лошадях. Их стальные доспехи отливали холодным блеском. Стив был на прекрасном кауром жеребце, а герцог гордо восседал на гнедом. Мэри невольно залюбовалась игрой света на почти черных лоснящихся боках его лошади.
Рыцари направили коней друг к другу, опуская на ходу смертоносные копья. Сближались они стремительно. Мэри впервые за день действительно с вниманием и интересом смотрела на арену. Раздался треск ломающегося копья и грохот падающего рыцаря. Мэри с ужасом осознала, что упал Стив. В сердце девушки поселилось дурное предчувствие. Де Фер подвел лошадь ближе к поверженному сопернику и приставил к его груди свое копье. Когда он заговорил низким раскатистым басом, по телу Мэри прошла горячая волна какого-то неизвестного ей доселе томления.
– Сэр Стивен Хорф, я собираюсь взять в жену вашу прекрасную леди. Вы согласны принять поражение?
Сердце Мэри застучало испуганной птичкой. Слова незнакомца о ней были наглостью и грубой провокацией, он еще и шлем снял, открыв девушке уже знакомое лицо с синей бородой. Прекрасная леди совсем не хотела становиться женой этого наглого самоуверенного типа, но Стив жалко пробормотал:
– Да, я принимаю поражение…
И соперник тут же убрал копье от сердца юноши.
Мэри не смогла скрыть разочарованный вздох, чем вызвала новую усмешку на лице де Фера. Он легко соскочил со своей гнедой и подошел к обломку копья Стива, где все еще болтался платок Мэри. Мужчина легко отвязал платок и прижал к лицу, демонстративно глубоко вдохнув его аромат. Бросил последний насмешливый взгляд на Мэри, вскочил на свою кобылу и ускакал с площади, не дождавшись награждения победителя. Кажется, он уже получил свой приз.
Когда Мэри вернулась в замок, ее трясло от страха, а ее отца от бешенства. Он не собирался отдавать свою дочь за чужеземца с дурной репутацией. Дочь не тешила себя иллюзиями, что это из-за отеческой любви. Просто граф рассчитывал продать ее подороже, чтобы вытащить семейство из той долговой ямы, в которую сам и столкнул, постоянно проигрываясь по-крупному в карты.
Благодаря отчаянной нужде в деньгах, Мэри получила надежду избежать участи первых четырех жен герцога-чужака. Граф Иденский отказал герцогу де Феру в руке своей дочери. Только девушка вздохнула с облегчением, как грянул настоящий гром. Герцог проявил настойчивость и хитрость. Не смог получить девушку традиционным путем и воспользовался слабостью ее отца, все равно добившись своего. Отец, как обычно, вечером уехал в город, а вернувшись под утро, объявил, что она через три дня выходит замуж за герцога. Родной отец проиграл Мэри в карты.
Мэри с залитой солнцем площади, где радостно бегали дети, лаяли собаки и чирикали птички, сделала страшный шаг под сень центрального собора Пентрита, где в тишине и тусклом свете свечей у алтаря ее ждал ненавистный жених с синей бородой. Здесь удушливо пахло ладаном и лилиями, которые повсюду украшали храм. Мэри стало сложно дышать, в глазах поплыло, но отец держал ее под руку крепко, не давая сбиться с шага. На переднем ряду среди немногочисленных гостей слышались сдавленные всхлипы матери. Она отдавала дочь в лапы кровавого жениха, не надеясь на счастливый исход для единственного любимого человеческого существа в этом мире. Леди Иденская готова была отдать собственную жизнь, лишь бы спасти Мэри от страшного чужеземца, но это было не в ее власти, все решал ее больной азартом муж.
Церемония прошла как в тумане. Мэри только краем глаза заметила, что ее жених постоянно дергался, переминался с ноги на ногу, ерзал.
«Можно подумать, ему некомфортно здесь», – зло размышляла девушка. Как будто это его притащили сюда силой, не спросив согласия.
«А может, ему так не терпится затащить меня на брачное ложе?» – с ужасом предположила невинная невеста. Мать рассказала ей вчера, что первый раз бывает очень больно, главное, лежать тихо и не дергаться, тогда все пройдет быстро.
– Милая, смирение в исполнении супружеского долга – залог продолжения рода, а это первостепенная задача благочестивой жены, – напутствовала девушку мать.
Но говорить об этом в своей комнате с любимым человеком совсем не то же самое, что пройти через подобное. Мэри покосилась на герцога де Фера, стоящего рядом. Огромный мужчина казался гигантом даже на фоне рослого и крепкого отца невесты.
«Уж если матери все время доставалась от отца, что ждет меня от рук этого великана?» – продолжала ужасаться про себя Мэри.
Жених неожиданно развернул ее к себе лицом, обхватив за плечи, и откинул в сторону фату. Она с удивлением посмотрела на него, на священника и поняла, что так погрузилась в свои горькие мысли, что упустила тот момент, когда ее объявили женой стоящего напротив мужчины.
Сейчас в мерцающем церковном свете Мэри смогла рассмотреть своего новоявленного мужа. Его лицо с правильными чертами казалось грубоватым из-за высоких скул, красивые, но холодные серые глаза сверкнули, рассматривая испуганное лицо девушки. Было непонятно, нравится мужчине то, что он видит или нет.
Мэри знала, что еще красива, хоть и засиделась в невестах. Все из-за отца, который искал выгодную для своего кошелька партию и доискался.
Людовик обхватил подбородок девушки двумя пальцами и стал склоняться к ней для первого поцелуя. Мэри невольно обратила внимание на его тонкие четко очерченные губы. Она подумала, что они , наверно , жесткие и его поцелуй больше будет напоминать укус. Она как-то поцеловалась со Стивом пару лет назад. Он обслюнявил ее подбородок, и это показалось девушке крайне неприятным. Больше желания целоваться у нее не возникало. Но сейчас никто и не спрашивал о ее желании.
3
Людовик обхватил ее нижнюю губу своими на ощупь невероятно нежными губами. Не было ни твердости, ни боли. Было пламя, вспыхнувшее внизу живота и растекшееся в мгновение ока по венам. Дыхание девушки сбилось, голова закружилась, и она невольно положила дрожащие руки на грудь супруга.
Герцог поочередно вобрал в свой горячий рот ее губы, облизнул своим почему-то прохладным языком и отстранился. Выражение лица его при этом было уже совсем не тем, что во время церемонии. Мужчина явно был доволен реакцией молодой жены на первый поцелуй.
После церемонии бракосочетания никаких застолий не предполагалось. Свадьба была скорой и скромной. Гости шумно поздравили мужа и жену. Мать намочила своими слезами свадебное платье дочери, молодой муж с трудом отодрал тещу от супруги. Мэри испугалась за мать. Вдруг этот женоубийца разозлится на нее и что-нибудь сделает. Отец стоял в стороне безучастно. Ему давно было плевать на жену. Но герцог неожиданно тепло сказал новоявленной родственнице:
– Миледи, перестаньте лить слезы. Я знаю, вы мне не поверите, но я желаю вашей дочери счастья. И вы всегда желанная гостья в нашем замке.
Он низко склонился перед матерью своей жены и поцеловал ее дрожащую руку. Потом нетерпеливо подхватил Мэри под локоть и повел к выходу из собора.
Мэри впервые оказалась наедине с мужем в тесном замкнутом пространстве кареты. Здесь царил полумрак, потому что кабина была обита черным бархатом, а тяжелые занавески на окнах почти не пропускали солнечный свет внутрь.
– Боишься? – раздался очень низкий бархатный голос. И по телу Мэри побежали мурашки. Она не могла рассмотреть лица мужа, сидящего напротив. Но его пронзительные холодные глаза будто светились в полумраке. Внизу живота снова стало жарко, нестерпимо, до боли. Что с ней происходит, девушка не понимала. Облизнув вмиг пересохшие губы, она скромно потупила взгляд на свои пальцы, которыми от волнения теребила подол платья.
– Да, – на выдохе призналась она. Мэри не любила врать.
Муж наклонился к ней и накрыл своими широкими ладонями ее беспокойные пальцы. Его пальцы оказались удивительно теплыми. Мэри только сейчас осознала, что замерзла. Возможно, она дрожит не от страха, а от холода.
– Тебе нечего бояться рядом со мной. Я не обижу тебя и буду заботиться. Я не жалкий садист, который будет бить свою слабую нежную жену, в отличие от твоего отца. Тебе нужно будет запомнить всего лишь одно правило.
– Какое? – спросила Мэри, с интересом поднимая глаза на мужа.
Он улыбнулся ей, в темноте сверкнули белые зубы, что крайне редко встречалось у мужчин. Де Фер дотронулся до щеки девушки, нежно погладил шелковистую кожу и сказал, так и не ответив на ее вопрос:
– Я сразу понял, что ты смелая. Еще там на площади! Мне не нужна зажатая перепуганная жена, которая будет лежать бревном в постели и шарахаться от каждого моего сердитого взгляда. Понимаешь меня, Мэри?
Она не понимала, и честно мотнула головой, но то, как ласково прозвучало ее имя в его устах, девушка отметила, и ее тело вновь испытало странную боль, захотелось сжать ноги и поерзать на мягком диване кареты.
Муж заметил ее беспокойство, но, кажется, неправильно его понял. Он повторил чуть более настойчиво:
– Не бойся меня.
И поцеловал, нежно, но настойчиво его язык устремился к девушке в рот, спеша познакомиться с ее. Мэри почувствовала, как задрожали ее коленки, ей почему-то нестерпимо захотелось вжаться в огромное тело мужа.
Испугавшись собственных желаний, девушка отпрянула от Людовика и тот разочарованно вздохнув, хотел что-то ей сказать, но карета остановилась. Оказывается, они уже приехали в горный замок Пайк. Три остроконечные башни нового дома Мэри черными иглами устремлялись в затянутые серыми тучами небеса. Строение был настолько старым, что казалось, будто оно все в саже, и обгорелой головешкой возвышается над изумрудными лесами горы Пайк. Внутренний двор был небольшой, зато все здесь было под рукой: и конюшня, и хозяйские пристройки и небольшой корпус для воинов.
«Странно, что на крепостной стене совсем не видно караула», – подумала Мэри. В замке отца, куда не пойдешь, можно было наткнуться на стражников.
Де Фер легко выскочил из кареты, а вот девушка, посмотрев на ступеньки, с ужасом поняла, что неспособна сделать и шага, так дрожали ее ноги. Герцог, внимательно наблюдавший за женой, заметил ее взгляд полный отчаяния и опять неправильно истолковал ее поведение. Мэри видела, что еще немного и муж в гордом оскорбленном одиночестве удалится в замок без нее. Девушка много времени проводила вдали от скромных и покладистых леди, слишком часто бегала по замку и часто пряталась в самых неподходящих местах. Она много видела и научилась доверять своим инстинктам, и не обманывать в первую очередь себя. Сейчас она совершенно точно чувствовала, что никто, кроме мужа, не сможет избавить ее от этого томления, сковавшего ее изнутри.
– Милорд! – окликнула она герцога.
К ее облегчению он тут же подошел ближе.
– Боюсь, волнение новобрачной помешает мне передвигаться по лестницам. Могу я попросить вас о помощи, – смотря прямо в холодные отстранённые глаза, спросила Мэри и протянула руку в сторону мужа.
Герцог иронично приподнял бровь, но подошел вплотную к карете и легко взял Мэри на руки, будто она пушинка. Оказавшись прижатой к широкой груди мужа, девушка почувствовала, как уверенно и громко бьется его сердце. Внимательно изучая его правильный профиль, она с удивлением поняла, что ей нравится внешность мужчины и его сила.
– Куда тебя отнести? – спросил Людовик, мельком взглянув на жену.
«Странный вопрос, разве у нас не должно быть сейчас первой брачной ночи?» – удивилась про себя Мэри, а вслух скромно предположила:
– В спальню?
Герцог усмехнулся и посмотрел на жену с веселыми искорками в глазах:
– Я думал, ты будешь голодна. Приказал приготовить праздничный ужин. Ты уверена, что хочешь сразу в спальню?
Несмотря на провокационность вопроса, задан он был будничным тоном, без издевки или намеков. И Мэри восприняла его всерьез. Прислушалась к себе и поняла, что ни есть, ни пить не хочет. Ее мучили другие желания, и, кажется, только муж мог их удовлетворить.
– Да. Поесть можно и позже, – уверенно заявила девушка и испугалась, что это могло показаться мужу наглостью с ее стороны, но он лишь еще теснее прижал ее к себе и ускорился.
Несмотря на ужасы, о которых рассказывала Мэри мать, близость с мужем ей понравилась. Он долго целовал ее, исследуя тело жены, так долго, что девушка, давно уже жаждущая чего-то, не выдержала и позвала Людовика. Он понял ее лучше, чем она себя, и вошел стремительно и сразу. Боль пронзило тело Мэри, но в этой боли она почувствовала такой взрыв удовольствия, что не стесняясь застонала, выгнулась, прижимаясь плотнее к красивому бугрящемуся мышцами телу супруга. Де Фер, почувствовав отклик жены, ускорился, его движения становились все быстрее, резче, глубже. Мэри стонала и мечтала лишь об одном, чтобы муж не сбавлял ритм, а еще лучше, чтобы он посильнее при этом сжал ее ягодицы или грудь, так чтобы синяки потом остались. Ее руки обхватили его плечи, а ноготочки привычно заскользили по тонкой человеческой коже, оставляя кровавые борозды. Может быть, именно это стало последней каплей, но герцог издал грудной утробный рык, толкнулся в жену еще пару раз и обессиленный упал на брачное ложе.
Мэри лежала на постели, смотрела на довольного мужа и улыбнулась ему искренно. Ей было хорошо, но в душе поселился червячок обиды. Казалось, что она упустила что-то важное, еще чуть-чуть и с ней должно было случиться чудо, но не случилось. Говорить о своем неудовлетворенном томлении мужу Мэри постеснялась. А он, нежно поцеловав ее после близости, спросил:
– Теперь-то проголодалась?
Она радостно кивнула.
Де Фер оказался удивительно внимательным мужчиной. Накормил жену, попросил называть его на ты и по имени. Для Мэри это стало очередным шоком, ведь мать всю жизнь отца не иначе как сэр или милорд не называла. Но засыпая, юная жена с удовольствием прошептала:
– Спокойной ночи, Луи!
На следующий день для Мэри муж провел экскурсию по замку. Две башни оказались закрытыми уже давно. Жилые комнаты располагались в центральной части замка, внутренняя отделка которого поражала пышностью. Всюду лежали мягкие красные ковры с причудливыми узорами. Роскошные гобелены украшали каменные стены. Узкие высокие окна давали мало света, поэтому всюду были закреплены красивые витые канделябры минимум на девять свечей. И свечи горели круглые сутки. Такое расточительство поразило Мэри, привыкшую, что в семье отца считают каждый цент, но не на игры графа, естественно.
На одном этаже с супружеской спальней располагались еще несколько комнат для гостей, ниже этажом – большой общий бал.
– Здесь я устраивал приемы, когда соседи еще ездили ко мне, – с горечью заметил Людовик.
– Я никогда не была на балу, – призналась Мэри, – у нас не было денег, чтобы их устраивать, поэтому отец решил, что и сам ездить на них не будет.
– Если хочешь, я устрою для тебя бал по случаю нашей свадьбы. Может кто-то и придет…
Мэри радостно запрыгала на месте и повисла на шее у мужа, которого еще сутки назад боялась и ненавидела. Сейчас же она смотрела на мужчину, принимала от него знаки внимания, заботу, поцелуи и не понимала, что могло случиться с его женами. Она не могла поверить, что Луи может причинить ей зло.
На первом этаже располагались кухня и кладовые. Слуги жили в хозяйственных пристройках. Муж познакомил Мэри со всеми жителями замка. Их оказалось на удивление мало. Всего шесть человек и все как на подбор молчаливые и какие-то изможденные. Но одеты они были в добротные штаны и платья.
– Луи, почему их так мало? И нет ни одного стражника. А если на замок нападут? – спросила Мэри, после того как кухарка показала новой хозяйке все запасы. – Замок большой, а у тебя всего две служанки, конюх, два подсобных рабочих и мальчик на побегушках. У тебя даже нет своего камердинера! И экономки!
Людовик посмотрел на жену и ласково ей улыбнулся:
– Не переживай за них. Они не в обиде. Поверь, мои слуги счастливы здесь работать. И преданы мне всей душой, – почему-то здесь он сделал паузу, показавшуюся Мэри зловещей. – Что касается охраны… Нам она не нужна, любой, кто осмелится напасть на нас, пожалеет об этом в то же мгновенье. Сам я прекрасно справляюсь без камердинера и без экономки. Запасами ведала кухарка, теперь будешь ты! Вот тебе ключи от всех сундуков, кладовых и комнат замка. Распоряжайся и владей. Идем в подвал, там есть чудесная комната, ты обязательно должна ее увидеть!
Муж протянул Мэри связку ключей и, взяв под локоть, повел вниз по лестнице. Из подвала веяло холодом и сыростью. Девушке стало страшно. С каждой ступенькой вниз каменная кладка стен становилась все более черной от влаги. В отличие от всего остального замка на этой лестнице, закручивающейся в спираль, не было ни ковров, ни гобеленов, даже канделябров и тех не было. Тусклый свет давали редкие чадящие факелы.
Мэри совсем не хотелось смотреть на «чудесную комнату», что может быть интересного в каменном мешке? Но муж уверенно спускался по ступеням, и девушка послушной овечкой следовала за своим пастухом.
4.
Мэри успела насчитать тридцать ступенек прежде, чем они дошли до небольшой площадки, на которой было три мощные железные двери.
– Как ты думаешь, какая нам нужна? – хитро щурясь, спросил муж, указав на них.
Мэри вздрогнула, грудной голос мужа отражался от низкого потолка, стен и уносился эхом вверх.
– А если я не угадаю, что будет? – уточнила Мэри, дрожащим от страха голосом.
– Ты останешься в выбранной тобой комнате навсегда, – спокойно ответил муж, будто сообщал о том, что ужин готов.
Мэри инстинктивно отшатнулась от герцога в сторону лестницы, споткнулась о нижнюю ступень и начала падать. Людовик среагировал мгновенно. Обхватив девушку за талию, прижал к себе, обнял за плечи и поцеловал в лоб.
– Прости, что напугал. Это была шутка. Дурацкая шутка! Просто ты такими испуганными глазами смотрела на меня, не смог удержаться, – тихо шептал Луи дрожащей от страха молодой жене. В ответ она возмущенно засопела и легонько шлепнула мужа по груди, и тут же снова испугалась его реакции на свою грубость. Но он не обратил на эту вольность жены внимание, продолжил ласково гладить ее спину и подвел к правой двери.
– Возьми в связке самый большой ключ.
Мэри послушно выбрала на связке ключей самый большой и несмело вставила в замочную скважину. Дверь открылась удивительно легко. Людовик нетерпеливо распахнул ее настежь и пропустил растерянную супругу внутрь. Мэри, с опаской озираясь по сторонам, вошла и ахнула!
Все стены тесной комнаты без окон были уставлены шкафами с золотом. Какого только золота здесь не было: и слитки, и монеты, и украшения. В свете свечей яркие почти солнечные блики разбегались по стенам комнаты, придавая ей сказочную атмосферу.
Девушка потянулась к одной очень красивой диадеме в форме небольшой трехконечной короны. Она была искусно инкрустирована кроваво-красными рубинами и пугающе черными ониксами.
– Нравится? – спросил за спиной девушки герцог, внимательно наблюдавший за реакцией жены.
– Да, она великолепна, хоть и немного пугающая.
– Почему пугающая?
– Сочетание красного и черного неожиданно. Ассоциируется со смертью, – как всегда честно ответила Мэри.
– Почему людей так пугает смерть? – немного раздраженно заметил Людовик.
Жена удивленно посмотрела на мужа.
– А тебя не пугает?
Де Фер усмехнулся:
– Мне бояться нечего!
– Ты так уверен, что попадешь в рай? – пришла очередь Мэри усмехнуться.
– Нет, я просто не боюсь ада, – приподняв бровь, ответил ей супруг и подошёл вплотную к девушке. – И тебе не стоит.
С этими словами он водрузил диадему на голову Мэри и осмотрел ее с ног до головы. На девушке было простое шерстяное платье, ее черные волосы были заплетены в тугие косы и закреплены на затылке, отчего тонкая нежно-белая шея казалась более хрупкой. Оникс сливался с цветом волос и создавал видимость свечения. Рубины подчеркивали выразительный ротик девушки.
– Настоящая королева Преисподней! – заключил де Фер.
Мэри нахмурилась.
– Плохая шутка, – укорила она мужа и, сняв диадему, поспешила к выходу.
– Неужели тебя больше ничего не заинтересовало? – удивился муж, продолжая стоять посреди сокровищницы.
– Здесь все очень красивое. И если ты позволишь, я обязательно подберу себе что-нибудь здесь к бальному наряду, когда мы устроим прием, – скромно потупив взор, сказала Мэри.
– Позволю, – с готовностью отозвался муж.
– А сейчас пойдем наверх. Здесь холодно и промозгло.
– Замерзла? – забеспокоился Людовик, и, получив молчаливый кивок, подхватил жену на руки и прошептал ей на ушко, – Хочешь, я согрею тебя?
Мэри хихикнула, прекрасно представляя, как муж собрался ее греть. Она не возражала.
Супружеская жизнь девушки превзошла все ее ожидания. Она целыми днями бегала по замку и занималась делами, считала запасы, составляла меню, следила, чтобы служанки не отлынивали от уборки. Кормили ее сыто. Муж был внимательным, благодаря ему одинокой молодая жена себя не чувствовала. И несмотря на то, что замок по-прежнему казался пустым, он уже не пугал.
Лишь два обстоятельства надоедливой занозой сидели в мыслях Мэри и не давали наслаждаться жизнью. А жизнь у нее была на зависть большинству знакомых ей женщин.
5
Первое, что мучило Мэри – это постоянная неудовлетворенность. Луи был бесконечно нежен, осыпал ее поцелуями и ласками, ее тело реагировало на близость мужа томлением и желанием, девушке все очень нравилось, но чего-то не хватало. Каждую ночь она испытывала разочарование. В силу молодости и неопытности разобраться в себе она пока не могла.
Второе обстоятельство заставляло Мэри изнывать от любопытства. Ее муж каждый день после завтрака уходил к себе в кабинет, который располагался на самом верху жилой башни замка. Именно с этим и был связан единственный запрет супруга. Де Фер строго-настрого запретил Мэри подниматься в башню и заходить в его кабинет. Маленький серебряный ключ от запретной комнаты замка на связке среди других ключей постоянно попадался девушке на глаза, но беспокоить супруга она не смела и терпеливо ждала его возвращения к ужину.
Медовый месяц пролетел, и муж засобирался в дорогу по делам.
– Мэри, я отлучусь на пару дней. Вернусь и мы устроим бал. Договорились?
Девушка счастливо кивнула. Людовик уехал и даже не напомнил про запрет. Слуги тоже не следили за молодой женой. Каждый молча выполнял свою работу. Мэри заметила, что они вообще почти не общаются друг с другом и ее избегают. Молодая госпожа пыталась разговорить свою служанку, когда та помогала с нарядами, но бедная девушка отвечала односложно и с неохотой.
День после отъезда супруга прошел в суете, а вот ночью лежа на супружеском ложе, Мэри заскучала по мужу. Ее взгляд упал на связку ключей, что лежала на столике у кровати. Как назло, в неясном свете свечи сверкнул именно тот самый запретный серебряный ключ.
«Почему же мне нельзя заходить в его кабинет? – задумалась молодая жена. – Может быть, из-за этого он и убил своих предыдущих жен. А может, они там заперты в башне!»
Страшная догадка так перепугала Мэри, что ей стали мерещиться странные звуки, доносящиеся из башни, стоны и всхлипы.
«Это ветер бьется о камни!» – успокаивала себя девушка. Бесполезно. О сне она уже и не думала.
Не выдержав напряжения, она вскочила, в одну руку взяла подсвечник, в другую связку ключей и пошла к башне, бормоча себе под нос:
– Я просто проверю, плачет там кто-то или это привидения со мной играть вздумали.
Мэри, неслышно шагая по пушистому красному ковру босиком, подошла к винтовой лестнице ведущей вверх. Девушка остановилась и прислушалась. Было тихо, только ветер с гор яростно обдувал старые каменные стены черного замка.
Успокоенная тишиной, Мэри хотела уже развернуться и уйти обратно в спальню, но тут снизу раздались уверенные шаги. Девушка испугалась быть застуканной у подножья запретной башни, испугалась, что ее неправильно поймут, и спряталась за ближайший гобелен, задув свечи.
В напряженном ожидании она простояла недолго, в коридор уверенно зашел де Фер. Он был удручен. Между бровями его залегла глубокая морщина, желваки ходили ходуном на суровом лице.
Мэри испугалась, что сейчас он войдет в их спальню, а ее там нет. Он может не поверить, что она не была в его кабинете…
«Луи так заботится обо мне, так нежен и ласков. Нежели сможет убить меня? – мучилась вопросами девушка. – Возможно, он просто накажет меня».
При мысли о наказании внутри все сжалось, но не от страха, а от предчувствия удовольствия. Но времени на размышления не было. Муж, не сбавляя скорости, побежал в башню, даже не заглянув в супружескую спальню. Это обстоятельство окончательно лишило девушку самообладания. Простояв еще минуту за гобеленом, она решилась и уверенно направилась к башне, подхватив в руки ближайший канделябр. Свечи трепетали в ее руке, порождая затейливо пляшущие тени. Они будто водили хоровод вокруг Мэри, пробуждая в девушке дурное предчувствие.
По лестнице она шла медленно, будто надеялась, что кто-то ее остановит от рокового шага. Но в замке и так было немноголюдно, а уж ночью, да еще и в башне, встретить можно было только герцога, как раз этой встречи девушка боялась сейчас больше всего.
Когда она подошла к обычной деревянной двери с небольшой изящно выкованной ручкой и маленькой замочной скважиной, решимость зайти внутрь запретной комнаты иссякла, но, к несчастью, дверь оказалась приоткрытой, видимо, герцог очень торопился зайти внутрь. Из комнаты исходило странное холодное свечение, оно мерцало и манило. Мэри потянула за ручку дверь и вошла.
Комната была круглой формы, по периметру с тонкими перемычками каменных стен располагались окна с витражами, на которых искусным мастером были изображены закат, солнце, луна и затмение. Вдоль всех стен под окнами стояли стеллажи, заваленные свитками и книгами. А у западного окна расположилось уютное мягкое кресло с высокой спинкой. Но не это было самым примечательным в комнате. Прямо по центру сиял потусторонним голубовато-белым светом портал, плоский, в человеческий рост. Мэри попыталась рассмотреть, что там внутри, но увидела лишь молнии и всполохи.
– Мой муж колдун, – ужаснулась девушка. – Поэтому он так богат и, возможно, поэтому сбежал из Франции в Англию.
Казалось бы, все ясно, можно возвращаться в спальню и ломать голову, как жить с этим знанием дальше. Предавать мужа и рассказывать инквизиторам о его потусторонних возможностях Мэри не собиралась. Людовик сумел покорить ее своей заботой, безграничным доверием и уважением. Но тут девушка вспомнила, что так и не узнала, где же все-таки первые четыре жены герцога.
«А вдруг они там, за порталом. И он у них сейчас. Ласкает их, одаривает своим вниманием…» – от этих мыслей Мэри неожиданно для себя сжала кулаки и захотела расцарапать чью-нибудь наглую морду.
Она подошла ближе к порталу. Оттуда шло манящее тепло. В замке всегда было холодно. И как Мэри не просила слуг, не требовала, они почему-то все время забывали разжигать камины в комнатах. Только на кухне всегда топилась печь. В спальне Людовик сам разводил огонь в камине каждое утро и в течение дня следил за ним.
Тепло портала искушало, любопытство и ревность подталкивали, Мэри не смогла устоять и шагнула в сверкающую неизвестность. Ее тут же выбросило в горящий коридор. Девушка в ужасе огляделась, не веря своим глазам.
6
В коридоре, куда закинуло Мэри, стены, потолок, пол были сплошной пламенной стеной. Босым ногам стоять в огне было горячо, но терпимо, зато дышать стало трудно, раскаленный воздух, врываясь в горло, опалял связки. Жарко было так, что захотелось снять с себя кожу.
«Хорошо, что я в одной ночной рубашке!» – подумала Мэри и обернулась, чтобы убежать из этого ада. Но не тут-то было, портал исчез. Девушка осмотрела все вокруг, но его нигде не было видно.
«Так вот куда пропадали жены герцога, дурехи, как и я, заходили в портал и терялись в чужом пространстве», – слишком поздно догадалась Мэри. И ее охватила паника. Она очень хотела вновь увидеть мужа и совершенно не хотела остаться в этой печи навсегда.
Мэри пошла по коридору в надежде найти мужа, он же тоже скрылся в портале, правда, он наверняка знал, как им правильно пользоваться и переместился туда, куда ему было нужно, а не наобум, как это сделала Мэри.
В коридоре периодически появлялись по бокам белесые пятна, напоминающие двери, за ними раздавались стоны, кто-то ругался, кто-то умолял о милосердии. От этих душераздирающих криков девушка вздрагивала и все больше впадала в отчаяние. Ей не выбраться отсюда. Проходить через эти подозрительные пятна она не собиралась, хватит на сегодня запретных дверей. Но около одной она остановилась как вкопанная. Девушка отчетливо услышала ругань и крики своего отца. Он то стонал, то сыпал проклятиями. Но четко слов было не разобрать. Мэри не удержалась и поспешила на знакомый голос.
Белое пятно в обрамлении языков пламени оказалось чем-то вроде портала, потому что пройдя через ослепляющий свет, Мэри оказалась в полутемной пещере, посреди которой стоял столб. К столбу был привязан за руки ее отец. Здесь было так же жарко, как и в коридоре, но огня не было видно. Рядом с отцом спиной к Мэри стоял ее муж. Он был по пояс обнажен, и по его красивой рельефной спине скатывались капельки пота. Белоснежная кожа контрастировала с черными брюками, густые седые волосы разметались по плечам. В руках Людовик держал черную рукоять кнута и со всей силы хлестал им графа Иденского.
Мэри, приоткрыв рот, наблюдала, как перекатываются мышцы герцога при каждом замахе, как появляется кроваво-красная полоса на холеной бледной спине отца, как рвется под напором кожаных жгутов человеческая кожа, мышцы и сочится тёмно-красная кровь. Девушка не могла оторвать взгляд от этого невероятного завораживающего зрелища. Сердце застучало сильнее, разгоняя кровь по напряженному телу, каждый нерв был натянут до предела, между ног было горячо и влажно, Мэри сжала ноги, сжалась внутри и почувствовала, как накатывает болезненная волна удовольствия, но хотелось не волны, лавины. Руки сами непроизвольно потянулись вниз и задели набухший от возбуждения клитор. Стон сорвался с губ девушки, и несмотря на грязную ругань графа, Людовик услышал стон жены и резко обернулся.
Его лицо заледенело, в глазах вспыхнули языки пламени. Такого не могло произойти с глазами человека.
«Он не человек…» – пронеслось в голове у девушки.
– Ты все-таки ослушалась, – обжигая душу равнодушием, констатировал факт де Фер. – А я уже начал надеяться, что смогу доверить тебе свое сердце… Ты продержалась дольше всех.
Он замолчал, щелкнул пальцами, и столб с отцом исчез. Девушка как завороженная смотрела на герцога. Наверно, ей нужно было что-то ответить. Он молчал и явно ждал ее реакции. Но что она могла сказать? Ей было стыдно, что не послушалась. Было страшно, что из-за этого она потеряет мужа, внимательного, доброго и так прекрасно владеющего кнутом. Возбуждение от только что увиденного все еще блуждало по венам вместе с разгоряченной кровью.
– Что же ты молчишь, Мэри? Почему не проклинаешь? Не рвешь на себе волосы? Или ты еще не поняла, чьей женой стала? – усмехнулся Людовик, не дождавшись от жены ни звука. Он стал медленно подходить к ней, будто опасаясь, что она бросится от него прочь.
– А чьей женой я стала? – непослушными губами прошептала девушка.
Мужчина издевательски хмыкнул и приподнял бровь.
– Людовик де Фер… Де Фер… Ты Люцифер? – изумленно воскликнула Мэри.
Мужчина ничего не ответил, продолжая гневно щуриться и пристально смотреть на непослушную жену.
Мэри прижала руки к груди. Ее ночная рубашка давно намокла от пота. Она второй кожей облепила тело девушки, не скрывая соблазнительные изгибы и напряженные соски. Жест Мэри привлек внимание ее супруга к возбужденным вершинкам, и он сглотнул, пытаясь справиться с вожделением.
– Я стала женой Повелителя Преисподней и сама пошла за ним в ад?
Из глаз девушки потекла одинокая слеза, тут же испаряясь с поверхности разгоряченной щеки. Мэри хотела жить. Ей только начало нравиться жить. Вокруг нее там на земле воцарился мир и покой. Появился достаток, и плотные ужины в компании заботливого мужчины неизменно приносили радость в ее душу. И все это она может потерять из-за собственной глупости?!
Мэри упала перед Люцифером на колени, схватила его руку, покрыла ее горячими поцелуями и зашептала:
– Прости меня, господин мой. Я оступилась. Я слабая женщина и поддалась любопытству. Ты можешь наказать меня, как вздумается, но прости меня!
Люцифер брезгливо выдернул свою широкую ладонь из ее бледных рук.
– Не проклинаешь, не боишься, но готова пресмыкаться ради своей жалкой жизни, – с презрением процедил он сквозь зубы.
Мэри посмотрела в его холодные, горящие гневом глаза и потупила взор. Как ей объяснить, что не ради жизни она молит его о наказании, а ради удовольствия. Пусть уже и поздно, но понять хотелось, неужели порка способна подарить ей то, чего не смогли поцелуи и ласки демона.
– Если мне суждено остаться в аду, окажи честь супруге, накажи меня лично, Повелитель, – глухим от напряжения голосом попросила Мэри. Через несколько секунд ее подбородка коснулось что-то холодное. Супруг приподнял ее лицо, воспользовавшись черной рукоятью кнута. Он смотрел на нее с любопытством.
– Ты, правда, этого хочешь?
– Да, – на выдохе ответила девушка. – Считай, это мое последнее желание.
Люцифер отступил на шаг и приказал:
– Опустись на руки.
Мэри послушалась. Она стояла в полумраке пещеры на четвереньках и в предвкушении затаила дыхание, поэтому отчетливо услышала свист летящего кнута. Плеть резко опустилась на ее спину, разорвав тонкую ткань ночнушки и врезавшись в кожу. Но боль пронзила Мэри, только когда Люцифер отдернул кнут. Острые иглы нервных спазмов пробежались по телу жертвы, дотягиваясь даже до кончиков пальцев, но вместе с болью лоно девушки сжалось и запульсировало судорогой удовольствия. Мэри прогнулась и не смогла сдержать стон, и его нельзя было перепутать с криком боли. Девушка дышала глубоко, ее полуобнаженная грудь судорожно вздымалась, привлекая внимание демона. Красивые изящные пальцы сжались в кулачки.
Люцифер ударил еще раз, начертив вторую кровавую полосу на прекрасной белоснежной спине супруги, которая даже не пыталась скрыть своего возбуждения.
– Так вот чего тебе не хватало в нашей постели, – прорычал он. – А я все думал, что просто пока не смог пробудить в тебе женщину.
Демон пристроился сзади к жене, сорвал с нее рваную рубашку и сжал грудь, больше не боясь причинить боль. Еще через секунду он вошел в нее. Она приняла его легко и тут же подстроилась под его быстрый резкий темп. Это было именно то, чего ей так не хватало сейчас: мощные толчки, шлепки его бедер о ее попку и крепкие руки, мнущие ее ягодицы и грудь.
Болезненно сладостное удовольствие закончилось взрывом. Тело девушки обессиленно обмякло, но демон удержал ее, сделал еще несколько жестких движений внутри жены и, зарычав, прижал ее к своей груди. Мэри довольно улыбнулась и обессиленная, прежде чем потерять сознание, прошептала:
– Спасибо тебе, Люций!
Эпилог
Мэри проснулась. В ее отдохнувшую голову потекли мысли, что жизнь прекрасна, но неожиданно она вспомнила, что произошло, и резко открыла глаза, со страхом осматриваясь. Был день, из узких окон их с мужем спальни пробивались тусклые лучи солнца. Девушка радостно подскочила с кровати и почувствовала что-то на своей голове. Подбежав к зеркалу, она с удивлением осмотрела себя.
Ее хрупкая фигурка была облачена в роскошное черное бархатное платье. Достаточно закрытое, чтобы спрятать любые синяки и шрамы. А на голове Мэри, сверкая рубинами и мерцая ониксами, была закреплена диадема в форме трехконечной короны. Именно в таком наряде девушка, как никогда, была похожа на Повелительницу Преисподней. Только восторженный блеск глаз портил все впечатление.
– Не может жена Люцифера быть такой счастливой, – улыбнувшись своему отражению, заметила Мэри.
– Кто сказал? – раздался сзади низкий голос. Мэри обернулась и увидела супруга облокотившегося на косяк двери плечом. Девушка радостной пичужкой подлетела к нему, но в шаге замерла несмело. Он развел руки в стороны, приглашая ее в свои объятия. И Мэри тут же прижалась к широкой груди мужа.
– Почему я здесь? – несмело спросила она.
– А где ты хочешь быть? В аду? – усмехнулся супруг.
– Но другие жены… – начала было Мэри, но муж прервал ее речь, положив свой указательный палец на ее губы. Мэри вопросительно заглянула в его черные глаза. Он вздохнул, поцеловал ее в лоб и зашептал на ушко:
– Другие отринули меня как супруга, а ты приняла. Через мой портал могут ходить только я и моя жена. Поэтому ты здесь.
– Значит, мы можем туда еще сходить? – с замиранием сердца спросила Мэри.
Люцифер усмехнулся:
– Зачем? Я захватил кнут с собой!
Мэри зарделась, а супруг взял ее за руку и потянул за собой:
– Пойдем, любовь моя, леди Иденская ждет нас на похороны своего супруга. Если бы не ее беспокойство за твою жизнь я бы проигнорировал смерть твоего жалкого отца.
Мэри покорно пошла за супругом, готовая следовать за ним даже в Преисподнию…