Появление книги Михаила Шифрина – и то, что такая книга написана, и то, что нашелся для нее издатель, – важное и весьма отрадное общественное событие. И не только в смысле популяризации медицинской науки, но прежде всего в отношении общегражданской истории.
«Публичный» образ отечественной истории с ее героями и злодеями – с конца XVIII в. обязательный элемент самосознания гражданской нации. Но, как заметил проницательный Фридрих Ницше в трактате «О пользе и вреде истории для жизни», «…существует такой способ служения истории и такая оценка ее, которые ведут к захирению и вырождению жизни»[1]. Именно это наблюдаем мы в современной России. Деградация публичного образа истории в последние полтора десятилетия очевидна даже в сравнении с советским временем, когда выбор траектории движения представлялся результатом «классовой борьбы», исход которой все же не был фатально предопределен в каждом эпизоде. Ныне на исторической сцене практически остался один субъект – благодетельное государство, которое ведет своих подданных от победы к победе. А единственное содержание истории и мерило успеха ее деятелей – увеличение государственной мощи, позволяющей приобретать все новые и новые территории. Такой образ прошлого не только тормозит построение в России открытого демократического общества, но и находится в глубоком противоречии с постулатами современной исторической науки, которая давно сместила фокус внимания с царей и полководцев на массовое творчество, формирующее культуру повседневности.
Книга возвращает нас к правильному представлению о созидательных силах прошлого: она предельно конкретно показывает определяющую роль частного человека в историческом творчестве, демонстрирует, как личные мотивы множества очень разных людей, сложным образом сплетаясь, способствовали прогрессу человечества в области медицины. Ровно так же совершалось это движение и во всех остальных областях человеческой деятельности. В этом смысле нет единой истории с большой буквы – есть наложение бесчисленного множества разноплановых и разноскоростных историй.
Эту мысль отчетливо сформулировал еще в конце 1930-х гг. французский историк Марк Блок в своей блестящей «Апологии истории»: «Науке о разнообразном больше подходит не единственное число, благоприятное для абстракции, а множественное, являющееся грамматическим выражением относительности. За зримыми очертаниями пейзажа, орудий или машин, за самыми, казалось бы, сухими документами и институтами, совершенно отчужденными от тех, кто их учредил, история хочет увидеть людей»[2]. Эта программа Марка Блока произвела в следующие десятилетия радикальный переворот в европейской науке и европейском сознании. В России эта работа в самом начале. И книга Михаила Шифрина, расширяя диапазон «исторического», несомненно внесет весьма значительный вклад в утверждение в нашем отечестве более здравых представлений о механизмах истории и ее реальных действующих силах.
Еще одним дефектом российских публичных представлений о прошлом остается членение истории на «отечественную» и «всеобщую». Это «школьное» разделение принимается за сущностное и создает питательную почву для разнообразных мифологем «особого пути». Между тем прошлое любой общности людей не может быть вполне адекватно понято изолированно от общемировых процессов. История медицины позволяет сделать эту связность в высшей степени наглядной, и большое достоинство книги состоит в том, что автор такой возможностью широко и основательно пользуется.
Наконец, последнее (отнюдь не по значению) замечание. История, если пытаться представлять ее себе только как цепь героических подвигов и достижений, лишается смысла и содержания. Наиболее ценные уроки человечество извлекает из честного анализа провалов и неудач. Именно этот механизм на многих примерах обстоятельно показывает автор. Причем используя в высшей степени увлекательную, иногда прямо детективную форму. И это также важно: в России навык легкого и в то же время корректного научно-популярного письма до сих пор не выработан. Книга Михаила Шифрина вносит заметный вклад и в это «общее дело».