– О чем ты?
– У тебя винный погреб с бутылками? Штопор под рукой? Налей себе немного вина, расслабься, – тихо шелестит в динамике бархатный мужской голос.
Я прислушиваюсь к звукам на фоне. Шорохи, хлопок дверцы, звяканье стекла. Бряцание, как будто стучат кубики льда о дно бокала. Тихо журчащая жидкость.
– Какое вино ты любишь?
– Розовое.
– Налей, – просит адвокат.
И я, ведомая его голосом, делаю шаг к стойке с винными бутылками. Боясь потерять связь, опускаю телефон на стойку рядом с лестницей, в бронзовую подставку для мелочей. Выбираю первое попавшееся вино, возвращаюсь к телефону.
Дыхание немного учащенное, бьется в висках ускоренно.
– Взяла, – отвечаю едва слышно.
– Нет, не то, – звучит ответ. – Ты слишком быстро вернулась. Плохая, непослушная девчонка… Выбери то, что любишь. Я подожду, – он делает крупный глоток, и я слышу.
Слышу и, прикрыв глаза, буквально вижу, как он это делает.
Его пальцы подносят квадратный стакан к крупному рту, ноздри немного трепещут, втягивая запах янтарного напитка. Губы обхватывают холодный край, язык проталкивает капли напитка, смакуя во рту. Его тяжелые веки немного прикрыты, взгляд такой же непроницаемый, загадочный…
Вдоль всего позвоночника бегут мурашки.
– Сделай, прошу, – добавляет мягче.
Он же меня не заворожил, правда? Тогда почему я делаю, как он говорит, даже не сопротивляясь?
Вернув бутылку в пустую соту, во второй раз я выбираю намного тщательнее, вспоминая все то, чему учили родители. Пожалуй, от них в багаж мне досталось кое-что еще, кроме красивой мордашки и состояния, которое я упустила по глупости. Чувство вкуса… Это то, что не продать и не отобрать. Можно только потерять самому, разменяв его в суете на быстрое и легко доступное.
Я выбираю хорошее вино, с небольшим трудом откупориваю бутылку, даю вину подышать. Сбоку на стеллаже стоят бокалы. Выбираю подходящий, ополаскиваю, протираю до блеска и тонкой струйкой вливаю напиток.
Не спешу делать первый глоток.
С небольшим волнением беру в руки телефон.
Сброшен ли вызов?
Таймер разговора тикает, значит, адвокат все еще на линии.
– Я выбрала вино.
– Скажи, какое. На этот раз ты выбирала намного тщательнее.
Называю марку и напиток, замирая.
– Хорошая девочка. Дала ему подышать немного?
– Да. Родители научили, как правильно выбирать вина.
– Ты по ним скучаешь?
– В последнее время все чаще.
– Так и бывает, когда что-то не ладится, мы вспоминаем о дорогих и любимых ушедших близких чаще, чем, когда только потеряли их. Знаешь, почему?
– Нет. Почему?
Всего на миг в разум впивается, будто колючка, справедливый укор: Яна, что ты творишь? Скажи, что? Болтаешь на отвлеченные темы с адвокатом, пока твой муж откисает в большой ванне? Что, если ему придет в голову встать и отправиться на твои поиски? Что, если он застукает тебя?
Мало не покажется.
Остро понимаю, что так и есть, но не могу отказаться от беседы.
Голос адвоката слишком низкий и бархатный, по телефону слушать его – чистое наслаждение.
Баюкающие прикосновения к слуху, как дорожки от прикосновений его крупных, но чутких пальцев.
– Когда мы только теряем близких, мы не думаем о них. Мы думает о себе, упиваемся горечью потери. Просто вспомни, какие мысли тебе приходили на ум? Тебе горько, сложно, ты спрашиваешь, почему так рано? Почему они бросили тебя?
Он выделяет каждое местоимение “ты”, подчеркивая звуком голоса, и я ловлю себя на мысли, что так и есть.
– Эгоистично, не правда ли?
И я снова соглашаюсь.
Черт побери, я даже не задумывалась и не смотрела на потерю с такой точки зрения!
– Но, когда проходит время, мысли очищаются от этой шелухи, от боли, что мешает мыслить здраво. Любая боль притупляется со временем. Любая, Яна, и на сцену выходят истинные чувства, мысли. Мы вспоминаем, какими они были – наши родные и близкие. Больше не зацикленные на собственной боли и обидах, мы чувствуем и понимаем, насколько на самом деле они были важны. И потом хочется плакать. Самые истинные слезы по близким – это поздние слезы, а не первые. Сначала мы плачем только по себе, запомни.
Он говорит, говорит, и я чувствую, как по щекам вниз сбегают слезинки.
– Теперь пригуби вино.
Оно холодное, но вкус хорошо раскрывается.
Делаю глоток.
– Чудесно, правда? Расскажи о нем.
– На вкус, будто напиток из доброй сказки. Легкое, нежное. Аромат фруктово-цветочный. Чувствуется легкая ваниль и сочность луговых трав…
– Прекрасно. Выбор вина и то, как ты его описала, рассказали мне о тебе больше, чем ты сама при первой встрече.
– Вот как?
– Да.
Я неспешно пью вино, болтая. Холодные дорожки спиртного спускаются по пищеводу и согревают изнутри.
– Согрелась?
– Немного.
– Теперь убери бокал в сторону, закрой глаза и намочи свои пальчики.
– Зачем?
– Чтобы запустить их под трусики и завершить то, что мы начали.
– Я… Я не буду, – сопротивляюсь немного, ловя себя на мысли, что собираю языком слюну, а под попу врезается край столика.
– Будешь, – давит немного голосом, и я…
Наверное, от выпитого вина и слишком приятного звука мужского голоса, действительно делаю то, что он говорит. Оттянув трусики, я запускаю под них пальчики, удивленно ахнув.
– Ты влажная?
– Да.
– Нет, не так.
Ммм… Нет сил сопротивляться искушению. Я двигаю пальцами, поглаживая клитор.
– Ты влажная для меня. Повтори это…