Ссора в классе

На школьных часах было десять минут девятого.

В пятом «А» толстая Пантелеева поливала на окне цветы.

Пантелеева сердилась.

Слева от неё стоял Спичкин и в который раз рассказывал надоевшую всему классу историю, как он ловил опасного преступника.

Пантелеева сердилась. Она проливала воду на подоконник. Спичкин ей мешал, размахивал руками.

– И вот я иду, – говорил Спичкин, – и вижу – он! Я его сразу узнал. Смотрю – точно: лицо круглое, волосы светлые, глаза серые, на левой щеке родинка… Всё совпадает. Я даже проверил, тетрадку вынул, прочитал: а вдруг, думаю, родинка на правой щеке? Нет, точно, на левой… Я тогда за ним… А он идёт себе, сумкой размахивает, делает вид, что он так просто, погулять вышел. Да меня не проведёшь! Не на такого напал! Я его сразу узнал! Очень опасный преступник! Его милиция уже два года разыскивает!

– Спичкин, лучше тряпку дай! – не выдержала Пантелеева. – Не видишь, что ли, я весь подоконник залила… Совсем помешался на своих преступниках!

Алик Спичкин перестал размахивать руками и сокрушённо уставился на Пантелееву.

– Дура ты! – сказал он. – Что с тобой разговаривать! Зря время тратить. – И он отвернулся от Пантелеевой и направился к Синицыну.

Увидев приближающегося Спичкина, Синицын вскочил из-за стола и вышел из класса. Но Спичкин последовал за ним и вскоре из коридора донеслось:

– Я его сразу узнал! Смотрю – лицо круглое, волосы светлые… Ну, думаю, не на такого напал!..

– Фёдоров, – сказала Пантелеева, – ты тряпку не видал? Никак не могу тряпку найти!

Фёдоров важно чинил карандаш.

– Поищи за доской!

– Да я искала! Ну что мне, руками доску, что ли, вытирать? Через десять минут урок начнётся, а нигде тряпки нет!

В класс вошла Ира Сыркина. Щёки у Иры были красные с мороза. На левом рукаве горели две красные нашивки председателя совета отряда.

– Ой! – сказала Ира и с отвращением вытащила из своего стола лохматую пыльную тряпку.

Сидящий рядом Агафонов не пошевелился. И бровью не повёл.

– Бессовестный! – сказала Ира. – Сидишь тут с тобой, перевоспитываешь тебя, а с тебя всё как с гуся вода!

И тут в класс вбежала Тося Одуванчикова.

Вид у Тоси был ликующий. В поднятой руке что-то блестело красным блеском. Рыжие волосы её сразу, как будто только того и ждали, загорелись на солнце.

– Что у меня есть! – кричала Одуванчикова, подскакивала и размахивала в воздухе рукой.

Пантелеева перестала вытирать доску.

Рука Фёдорова с перочинным ножом застыла в воздухе.

– Чего?.. Чего?.. – подскочили к Тосе Гвоздева с Собакиной.

Даже Агафонов и тот с заинтересованным видом уставился на Тосю.

«Так, – подумала Аня, – сейчас опять будет хвалиться какой-нибудь ерундой! Как позавчера. Притащила в класс открытки с киноартистами… Гвоздева с Собакиной, конечно, в восторге были…»

– Ну покажи, покажи! – кричали Гвоздева с Собакиной. – Покажи, что у тебя…

А Тося смотрела на Аню и, приплясывая, направлялась к ней.

Подойдя к Ане, Тося опустила руку, разжала ладонь… и все, кто был в классе, устремились к Тосе.

– Видали? – говорила Тося, показывая коробочку всем, но обращаясь только к Ане. – Видали, что мне из Японии привезли? Ну как, а?..

– Во даёт! – зачарованно произнёс Фёдоров. – А открыть можно?

– Открывай! – милостиво разрешила Тося.

И тут все ахнули.

Толстенные фломастеры блестели в коробочке. Золотые японские иероглифы вились по их зелёным, красным, синим, жёлтым и фиолетовым спинам.



– Вот это да-а! – сказал Фёдоров. – Красотища-ща!

– Это мне дядя Коля привёз! – торжествовала Тося.

– Потрясающие карандашики! – сказала Пантелеева.

– Да какие же это карандашики! Это фломастеры! Это мне дядя Коля из Японии привёз!.. Ань, посмотри, какие красивые!

Волей-неволей Аня взглянула на фломастеры. Они действительно были прекрасны. Но почему обязательно надо хвалиться?

– Интересно, зачем ты их принесла? – сказала Аня.

– Как зачем? – растерялась Тося. – Они тебе разве не нравятся?

– Они керосином пахнут, – сказала Аня. – Убери их, пожалуйста. И вообще скоро уроки начнутся. По-моему, давно пора всем по местам садиться.

Такого поворота дела Тося никак не ожидала. Она вдруг ужасно покраснела.

Ира Сыркина с удивлением взглянула на Аню Залетаеву.

– Ну и что же, что керосином пахнут? – сказала Ира Сыркина.

– И очень даже хорошо, что пахнут! – сказала Пантелеева.

– Да замечательно они пахнут! – воскликнули в один голос Гвоздева с Собакиной. – Не слушай её, Тоська! Она думает, если она староста…

– У нас в школе нельзя фломастерами рисовать, – упрямо сказала Аня. – Убери их.

Из глаз смертельно обиженной Тоси уже готовы были брызнуть слёзы.

– Ну и пусть нельзя! – закричала она. – А я всё равно буду!

«Вот сейчас я ей и скажу! – подумала Аня. – Пусть знает. Пусть при всех услышит».

Она даже встала.

– У нас никто фломастерами не рисует, – сказала она. – И ты не будешь. Я знаю, для чего ты их принесла. Для того, чтобы похвастаться! Ты несерьёзный человек! Ты легкомысленная! Ты все уроки болтаешь! Ты совершенно не интересуешься учёбой. И если ты так будешь вести себя дальше, то я как староста поставлю о тебе вопрос на классном собрании!

Тося слушала всё это, вытаращив глаза.

Столпившиеся вокруг пятиклассники с удивлением взирали на эту сцену.

– А ты… – закричала Тося, – ты… вредина! Воображала! Я хотела с тобой дружить, а теперь ни за что не буду! Ты… ты… «классная доска», вот ты кто! Тебя все в классе «классной доской» зовут, поняла?..

В глубокой тишине, наступившей вслед за этим, Аня услышала, как за её спиной тихо хихикнула Гвоздева.

Загрузка...